Читать книгу: «Следствие ведёт некромант. Том 5. Хирургические убийства», страница 3

– Эрика, я понял, о чём говорит доктор Нода, – остановил чародейку Вил, – подробности излишни.

– Отличная подготовка, коронер, – похвалил доктор, одарив Рику одобрительным взглядом поверх очков, – в ротовой полости и носовых ходах обильные пенистые выделения. Я определил отёк лёгких и остановку сердца. Полагаю, для Тохи вчера последняя доза оказалась далеко не первой, извините за невольный каламбур. Парень уже закинулся чем-то часа два назад, затем вернулся в свою комнату, отдал должное коньяку, после чего его потянуло на продолжение банкета. У него с собой было два пакетика. Один он принял – бумажка валялась на полу, а второй не успел. Организм буквально запротестовал, и, собственно, протест этот выразился в отказе органов дыхания и остановке сердца. Таким образом королевский паж нашёл свой бесславный конец. Для семьи я, естественно, я написал благопристойное заключение, в котором указал смерть по причине острой сердечной недостаточности.

Рика осмысляла услышанное. Картина смерти, описанная доктором Нодой, полностью соответствовала её представлениям о том, что случается с людьми, злоупотребляющими различными запрещёнными в Артании препаратами.

– А что именно принимал Тохи? – спросила она.

– Вот тут-то, господа офицеры Королевской службы, и начинается самое интересное, – доктор в очередной раз попытался пригладить свои вихры, – сначала я подумал, что желтоватый порошок, добрая половина которого осталась в бумажке, – вытяжка из листьев кустарника, произрастающего на Южных островах, и известного в Артании как веселильный куст. Но нет, ничего похожего. Я сделал анализ и не выяснил ровным счётом ничего, кроме того, что субстанция несёт в себе следы, как это ни странно, углеводородов. Точнее определить состав мне не удалось.

– У вас остались образцы? – Рика записала мнение Ноды в свой блокнот.

– Естественно, – кивнул тот, – охотно передам их в ваше распоряжение. Может быть, здесь не помешает квалификация чародея.

Вил внимательно слушал разговор двух специалистов и старался составить собственное представление о произошедшем, но мысли его параллельно двигались и в ином направлении: он размышлял, что для начала нужно осмотреть комнату погибшего и побеседовать с коллегами. Наверняка у парня были приятели или даже друзья среди пажей. Они-то точно должны были знать о пристрастиях младшего сына Елового клана.

Пажи проживали в западном крыле дворца на втором этаже, куда их любезно проводили по приказу его величества Элиаса.

– Здесь жилые комнаты, – тоном продавца недвижимости, расхваливающего товар, проговорил слуга в безукоризненно отглаженной форме, – живут юноши по одному в комнате, а кухня, туалет и ванная комната у них общая.

– Которая дверь ведёт в комнату господина Тохи? – поинтересовался коррехидор, оглядывая совершенно одинаковые двери в коридоре.

Слуга указал нужную дверь и замер в двух шагах.

– Благодарю вас, – бросил Вил на пороге, – вы свободны.

– Может быть, вашему сиятельству понадобиться какая-нибудь дополнительная информация, – вытянулся в струнку парень, – или услуги. Я готов.

– Благодарю вас, – уже с нотками угрозы повторил коррехидор. Ему было ясно, что слуга сгорает от любопытства и жаждет хотя бы одним глазком заглянуть в комнату внезапно умершего пажа. Но такой возможности предоставлять ему никто не собирался.

Под суровым взглядом карих глаз слуга почтительно поклонился и скорым шагом припустил по коридору.

Комната пажа его величества оказалась аккуратно прибранной, с нишей для кровати, небольшим, но вполне вместительным шкафом, низким чайным столиком посередине и неуместной парой кресел в материковом стиле, а также у стены примостился шкафчик для посуды и продуктов. У входа обнаружилась вешалка для одежды с небрежно наброшенным пиджаком. Окно затеняли шторы из бамбука. На книжной полке помимо пары-тройки книг и стопки журналов стояла магоргафическая карточка выпускника Школы Серого камня. Тохи был симпатичным, со светлыми (как у большинства членов Елового клана) волосами и широким улыбчивым ртом.

На чайном столике продолжала стоять наполовину пустая бутылка дорогого коньяка, валялись шкурки от мандарина, а рядом Рика обнаружила то, о чём упоминал доктор Нода – небольшой пакетик, вернее будет даже сказать, бумажка прямоугольной формы, в какие обыкновенно аптекари упаковывают свои порошки. Бумага производила впечатление пропитанной каким-то составом, чтобы избежать случайного намокания содержимого. Крупинки желтоватого цвета прилепились на сгибе, а с внешней стороны стояла небрежная печать чёрного цвета со стилизованным непонятным цветком и какими-то цифрами.

– Вам о чём-то говорят печать и цифры? – спросила чародейка, подавая спутнику упаковку.

Вил внимательно осмотрел бумажку со всех сторон и покачал головой.

– Нет, ничего подобного в жизни не видел. Полагаю, печать и цифры нанёс либо производитель дури, либо тот, кто продавал это с позволенья сказать снадобье. Что-то ещё привлекло ваше внимание?

Чародейка окинула взглядом комнату и ничего значительного не заметила. Постель никто не расстилал и в этой самой постели не спал, форменная одежда пажа висела на вешалке-плечиках прямо на крюке в стене, ботинки кое-как сброшены у двери (видимо их владелец в свой последний раз возвратился здорово навеселе), а домашние тапочки остались валяться там, где свалились с ног пажа, когда тело выносили из комнаты. В шкафу тоже ничего интересного не обнаружилось: обычные вещи, сложенные или повешенные обычным образом. Внизу пряталась родная сестра бутылки со стола, видимо Тохи покупал спиртное с запасом. На подоконнике – пепельница с раздавленными окурками папирос, сгоревшими спичками и чёрно-фиолетовой смятой упаковкой от этих самых спичек. Чародейка усмехнулась: парень курил в окно, пытаясь скрыть от окружающих свою привычку и уменьшить запах табака в комнате. Почти наверняка пажам курить строго запрещалось. Эту версию подтверждал одеколон с ядрёным запахом и освежитель для рта в уголке подоконника.

– На первый взгляд в бытовой жизни Ирвина Тохи я не нахожу ничего подозрительного, – проговорила чародейка, – ну курил, любил приложиться к бутылке дорогого спиртного, и всё.

– Мне вот интересно, – Вил тоже поглядел на пепельницу и освежитель для полости рта, – паж вчера впервые решил побаловаться наркотиками или нет?

– С уверенностью заявляю, что нет, – сказала чародейка, – положив на место пару журналов с красотками, – к такому плачевному итогу приходят те, кто уже какое-то время употребляет препараты, а вчера ему показалось мало, и он решил добрать пару доз дома. Видите ли, Вил, со временем организм человека приспосабливается, ему требуется всё больше и больше, и в какой-то момент вещества просто убивают его.

– Нам остаётся лишь выяснить, кто снабдил Тохи наркотиками, и найдутся ли ещё в Кленовом дворце любители острых ощущений, – резюмировал коррехидор.

Появился доктор со вторым пакетиком, тщательно упакованным и запечатанным.

– Да, – ответил он на вопрос чародейки о печати и цифрах, – на моём тоже такое имеется. Но что это, зачем и какой смысл в цветке и цифрах, я не знаю. Никогда в прежде не сталкивался ни с чем подобным.

Рика сравнила пакетики, и оказалось, что цифры совершенно идентичны: 0347.

– Это не может являться датой, – рассуждал вслух Вил, – допустим, 03 – это номер месяца, но ни в одном месяце года нет сорока семи дней. Адрес? Первые цифры – номер дома, а вторые – квартира?

– Зачем? – включился в обсуждение врач, – я бы скорее предположил, что в цифрах зашифрованы номер партии и месяц изготовления, а цветок – какой-то фирменный знак производителя. Эдакая бравада, мол, мы настолько уверены в собственной безнаказанности, что ставим личное клеймо на наш товар.

– Возможно, возможно, – задумчиво проговорил коррехидор, – если так, то как бы не борёкудан. Слишком уж демонстративно, словно заявление о себе, эдакий вызов обществу.

– Никогда не пересекался с организованной преступностью, – покачал головой доктор Нода, – правда, в газетах читал о них. Но чтоб прямо в королевском дворце!

– Скорее уж в тени Кленового дворца, – усмехнулась чародейка, – всё самое неприглядное всегда норовит спрятаться в тени.

Доктор откланялся и ушёл, а коррехидор и Рика пошли беседовать с пажами. Вил прихватил с полки магографию, вдруг пригодится при расследовании.

Почти все комнаты к их глубокому сожалению оказались пусты, только непосредственный сосед умершего читал какую-то книгу, закинув ноги на спинку кровати. При виде непрошенных гостей, что вошли после его небрежного брошенного позволения, черноволосый парень даже ухом не повёл, только вопросительно вскинул густую бровь:

– Чего надо? – без особой приязни поинтересовался он у непрошенных гостей.

– Поговорить, – спокойно ответил Вил, походя скинув ноги пажа со спинки кровати, и уселся в кресло, – потрудитесь принять вертикальное положение, когда вас посетил четвёртый сын Дубового клана, верховный коррехидор Кленфилда граф Вилохэд Окку.

Перечисление титулов и должностей произвело волшебное впечатление: парень, свысока поглядывающий на неожиданных визитёров, вскочил, спрятал за спину карманное издание, чародейка успела узнать в нём нашумевший в зимнем сезоне бульварный роман со скандальной репутацией, против продажи которого протестовали многие добропорядочные матери семейств. Там описывались весьма фривольные приключения девушки-аптекаря в гареме императора Делящей небо.

– Простите, милорд, – вежливый поклон, в котором чувствовалась вышколенность королевского пажа, – моя увлечённость чтением сыграла со мной злую шутку.

– Извинения дарованы, – серьёзно сообщил Вил, – представьтесь.

– Ро́би Сава́ра, Кипарисовый клан, – проговорил парень, – паж его королевского величества Элиаса, чем могу быть полезен вашему сиятельству?

– Расскажи об Ирвине Тохи, – велел коррехидор.

Савара на долю мгновения отвёл глаза, потом взгляд честных серых глаз возвратился на лицо коррехидора, и он проговорил:

– Ирвин ни с кем в Кленовом дворце особо тесно не общался, – глубокий вздох, – он метил выше, говаривал, мол, станет совершеннолетним, а там и должность младшего советника не за горами. Не то, что мы, олухи. Нам светит до седых волос в пажах проходить.

– Выходит, у Тохи были амбиции!? – удивился Вил.

– Ещё какие. Он, когда выпьет (чего уж греха таить, вы ведь тоже молодым были!) – на это двадцатишестилетний граф Окку только хмыкнул, – мы тут все иногда к бутылке прикладываемся. Так вот, Ирвин в такие моменты о выгодной женитьбе любил порассуждать. Утверждал, что удачный брак с девицей из влиятельного клана ещё больше его по служебной лестнице продвинуть сможет. Что мужик с головой и связями (а у себя в достоинствах он числил и первое, и второе) завсегда любую девицу очаровать сумеет.

Рика подошла к Вилу и шепнула на ухо:

– Не вяжется как-то образ строящего далеко идущие планы карьериста с запихиванием в себя всякой всячины, от которой случается отёк лёгких и остановка сердца.

Вил продолжал беседу с любителем низкопробной литературы.

– А какие интересы были у господина Тохи помимо мечтаний о само собой сваливающейся на голову успешной жизни? С кем он приятельствовал? Куда любил ходить в свободное время? Успел ли обзавестись пассией?

– Близко он ни с кем из наших не сходился, – уверенно заявил паж, – а приятельствовал более других он, пожалуй, с вашим покорным слугой, – он чуть наклонил голову в полупоклоне, – Ирвин считал наш клан равным своему. С остальными парнями держался заносчиво, а Ду́бби из клана Рябины вообще задирал и унижал при каждом удобном случае. Клан обедневший, давным-дано утративший былое величие и влияние, к тому же, сам Дубби – из пажей самый младший, едва пятнадцать сравнялось. Его родичи не могут оплатить хорошую школу, вот и отдали парня во дворцовую службу.

– Что вы можете сказать по поводу вчерашнего вечера и ночи? – вмешалась в разговор Рика. Чародейка уже составила представление о сволочном характере покойного и надеялась прояснить ситуацию с его связями внутри и вне дворца.

– Вы о трагической кончине бедного, бедного Ирвина? – с приличествующим случаю, но несколько наигранным, трагизмом воскликнул Савара, – если бы он только позвал на помощь! Если бы кто-нибудь оказался рядом…

– Мне надоело ваше представление, Савара, – скривился коррехидор, – я ни за что не поверю, будто бы ваш приятель крепко подсел на вещества, которые специалисты именуют наркотиками, а любители – дурью, при этом вы ничего не подозревали ни сном, ни духом! Довольно. Или вы станете честно отвечать на наши вопросы, или…, – он выдержал многозначительную паузу, – мы с вами станем беседовать в ином месте и в иное время. Ваши обтекаемые и абсолютно пустые ответы я расцениваю как препятствование следствию, посему могу приказать взять вас под стражу и доставить в коррехидорию, где имеются вполне себе уютные камеры для временного содержания заключённых.

– Наши остроумцы именуют их «зверинцем», – не преминула ввернуть Рика, – не думаю, что пребывание там поспособствует карьере в Кленовом дворце.

Паж опустил глаза и сцепил руки за спиной. Рике было отлично видно, как сильно побелели костяшки пальцев парня.

– Ну, хорошо, я знал.

– Что именно?

– То, что Ирвин, то есть господин Тохи, питает некоторую слабость к …, – он замялся, – к веществам. Иногда он предпочитал курительные смеси, иногда бадяжил что-то с алкоголем, но в последнее время в сферу его интересов попало нечто совершенно иное.

– Объяснитесь, что значит «иное»? – спросила Рика.

– Отвечайте, Савара, – сказал Вилохэд, перехватив ироничный взгляд пажа в сторону чародейки, по своему обыкновению нарядившейся, словно горничная в трауре, – перед вами – коронер его королевского величества Эрика Таками. Она имеет такие же полномочия, как и я.

Савара кивнул и сказал:

– Не так давно Ирвин заявил, что все эти листья веселильного куста и сок бесцветного мака – просто детские игрушки, что их употребляют слабаки или нищие духом. Да, да, он так и сказал: «нищие духом». Для истинных ценителей духовной свободы существует кое-что получше.

– Он пояснил, о чём идёт речь?

– Нет, – покачал головой паж, – и вообще потом ни о чём таком даже не упоминал, а я, по честности сказать, и не интересовался. Мало ли на свете всякой гадости наизобретали. Сам не употребляю, да и другим не советую.

– Вам не бросились в глаза какие-нибудь изменения в характере, поведении или личности вашего приятеля?

Паж задумался, даже позволил себе качнуться с пяток на носки, потом ответил:

– Пока вы не спросили, я не концентрировался на этом вопросе, но вот теперь, – он кивнул, словно поддакивая своим мыслям, – изменения были. Исподволь, не такие, чтоб прямо сразу в глаза бросались, но всё же были. Ирвин стал одновременно и более замкнуто-отстранённым, и чрезмерно оживлённым: начинал громким голосом вещать на самые разные темы, смеяться, пускался в рассказы о каких-то, как мне казалось, вымышленных любовных победах. Утверждал, что его почтила своим вниманием одна взрослая опытная дама высокого положения при Кленовой короне. Но внезапно такое веселье и активность сменяли периоды апатии и полнейшего безразличия к происходящему. Мой приятель становился сонным и вялым, практически не общался, отделываясь общими фразами, прозрачно намекая, будто бы его усталость вызвана любовной лихорадкой. В такие дни он мог проспать чуть ли не сутки.

– Вполне типично для любителя порошка из листьев веселильного куста, – прошептала чародейка Вилу, – перемены настроения, возбуждение, избыточная энергия.

– Только доктор определил вовсе не то, что вызывает подобные симптомы, – также шёпотом ответил коррехидор, – он говорил что-то про нефтепродукты.

– А ещё, – привлёк их внимание Савара, – на прошлой неделе Ирвин на боль в голе жаловался. Покашливал, будто першило постоянно.

– Ирвин рассказывал вам, где он бывал в городе? – спросил коррехидор, переглянувшись с чародейкой, которая многозначительно прикрыла глаза, подтверждая, что першащее или больное горло согласуется с тем, что покойный паж закидывал снадобье себе в рот.

– Могу я сесть? – попросил Савара и, воспользовавшись разрешением бухнулся на кровать, – по поводу отлучек в город он всегда отмалчивался, однажды обмолвился, когда кто-то из молодёжи об игорных домах рассуждал. Тохи тогда и заявил, что в обычных казино ровным счётом ничего интересного нет, а вот настоящие мужчины, знающие толк в удовольствиях, предпочитают закрытые заведения.

– И при этом он, естественно, говорил не о королевском мужском клубе «Красные и зелёные клёны», – усмехнулся коррехидор.

– Да, – серьёзно подтвердил собеседник, – с его слов выходило, что не то, что – попасть, узнать о его существовании не каждый может. А «Клёны» – самый престижный клуб в столице. Тохи со всем его гонором и козырянием принадлежностью к Еловому клану туда и на порог не пустят.

– Спасибо, – Вилохэд поднялся, – Савара, вы нам помогли. Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя рассчитывает на ваше молчание. Не стоит обсуждать нашу беседу ни в кругу друзей, ни в семье.

– Милорд, – обижено воскликнул паж, – я – древесно-рождённый! Нет нужды напоминать мне о моём долге перед Кленовой короной.

– Что скажете? – Рика снизу вверх заглянула в лицо коррехидора.

– Пока ничего нового, и вряд ли нам удастся узнать что-то ещё от остальных пажей.

– А мне вот в голову залетела шальная мыслишка о мети обиженного сослуживца, – как бы небрежно заметила чародейка, радуясь в душе, что опередила четвёртого сына Дубового клана.

– Вы о несчастном рябиновом Дубби?

– Да, – подтвердила девушка. Досадно, что Вил тоже запомнил имя, – и иронию, что я расслышала в вашем вопросе мне кажется неуместной. Смотрите: Дубби постоянно подвергается насмешкам, а иногда и откровенным унижениям со стороны старшего и более знатного товарища. Противопоставить ему прямую силу он не может. Младше, слабее, старшие пажи, либо открыто принимают сторону его обидчика, либо предпочитают оставаться зрителями. Униженный парень прознаёт, что его главный гонитель не чужд разного рода веществ.

– Каким, интересно знать образом?

– Случайно увидев, как тот закидывается порошком на службе, – пожала плечами Рика, – или намеренно следит за Тохи в надежде выведать какие-нибудь позорные тайны последнего. И в голове Дубби зреет план мести: он тайком прокрадывается в комнату своего врага и подменяет безобидный порошок адской алхимической смесью. Напрасно вы столь скептически улыбаетесь, есть немало ядов, что вызывают похожую картину смерти.

– Неужели вы столь заинтересованы в исполнении мною своего желания? – вскинул бровь Вил, – довольно будет просто попросить своего жениха, и всё, что у меня есть в распоряжении, будет к вашим услугам.

– Допустимо ли называть младшего сына Дубового клана дураком? – насупилась Рика.

– Для некоторых особ допустимо, но нежелательно.

– Я просто рассматриваю все возможные варианты, – пристальный взгляд карих глаз немного смущал и заставлял чувствовать себя не в своей тарелке, – отомстить обидчику посредством его слабостей – не такая уж редкость.

– Да, но не в пятнадцать лет, – возразил Вил, – и потом слишком много «если»: если узнал, если знает алхимию (без хорошего образования, заметьте!), если сумел проникнуть в комнату, если нашёл заначку, если заменил, если Тохи не заметил… Вас не смущает чудовищно большое количество условностей? – чародейка промолчала, – из вашей версии вырисовывается буквально какой-то гений преступного мира в отроческие годы: он вездесущ, неуловим, способен проникать в запертые комнаты, отыскивать спрятанное и подменять содержимое. Уж не снабдила ли вас ваша очаровательная соседка новым детективным романом?

– Нет, не снабдила, – отрезала Рика, – я вообще не читаю ни любовных романов, ни детективов.

– Интересно, а что вы читаете?

– Справочник по криминалистике.

Вил захохотал. Они препирались как раз неподалёку от комнаты Тохи. К их удивлению, дверь отворилась, и оттуда вышел лакей с передвижной тележкой, на которой грудой лежали разные вещи. Коррехидор вытащил свой амулет в виде золотого кленового листа с проблёскивающими драгоценными камнями и поинтересовался у слуги, что именно он делает. Тот выпучил глаза на амулет, сробел и, теребя рукав лежащего сверху кашемирового зимнего пальто, ответил:

– Дык, я, это, приказание выполняю. Ведь господин Тохи преставился, вот его родные и велели все евойные вещи собрать и им отправить. Мне сказали пойти сюда, сложить барахло и вниз отвести. Тама запишут, упакуют и Еловому клану передадут.

– Вы видели это пальто? – спросил чародейку Вил.

– Видела, оно в шкафу висело.

– Карманы проверили?

– Зачем? – пожала Рика плечами, – на улице потеплело, ни один нормальный человек в такой одежде гулять не пойдёт. Если Ирвин Тохи и надевал зимнее пальто, то, как минимум, случилось это недели три-четыре назад. Вчера он вообще в пиджаке выходил, пиджак на вешалке у двери висел. В карманах кроме бумажника и носового платка ничего не было.

– Я проверю пальто, – заявил коррехидор потерянному слуге, – вдруг что-то осталось забытое.

Вилохэд запустил руку в правый карман. Но карман к его великому сожалению оказался пуст. Во втором кармане обнаружились забытые мелкие деньги и дырка. Подкладка слегка разошлась по шву. Когда коррехидор рассматривал прореху, в глубине кашемировых просторов пальто что-то утробно звякнуло. Видимо, часть мелочи завалилась за подкладку. На свет божий оттуда были извлечены несколько монет и смятых купонов по двести ригов.

– Видите? – он победно продемонстрировал находку спутнице, – начало положено. Какая-никакая отправная точка у нас имеется.

Слуга пытался издалека безуспешно разглядеть то, что было в руках у Вилохэда, но был отправлен по своим делам. Чародейка взяла в руки купоны. Коричневатые бумажки ей ровным счётом ничего не сказали: какие-то билетики с нарисованными оскаленными мордами собак, цифрами и странным названием «Нет вредителям!».

– Не понимаю, что это за билетики и куда? Неужели наш наркоман посещал просветительские лекции, да ещё платил за это по двести ригов?

– О, Эрика, – засмеялся коррехидор, – Ирвин Тохи платил означенную сумму вовсе не за лекции о борьбе с вредителями, и у вас в руках отнюдь не билетики. Это букмекерские купоны, проще говоря, ставки на травле крыс собаками.

– Неужто кто-то готов платить за подобное зрелище?

– Представьте, да. В Кленфилде сыщется несколько подобных заведений. Оттуда и начнём, – коррехидор убрал вещественные доказательства, – надеюсь, кто-то видел нашего красавца и запомнил. Магографическая карточка нам в этом очень поможет. Будем идти по следу.