Читать книгу: «Двор Опалённых Сердец»

Глава 1

Больничный коридор пах антисептиком, разбитыми надеждами и переваренным кофе из автомата – идеальный букет для моего текущего существования. Костыли впивались в подмышки, напоминая, что карма существует и она мстительная сучка с хорошей памятью. Гипс на левой ноге весил как чугунная гиря правосудия, которой меня приговорили таскать ближайшие шесть недель.

Спасибо, Винни. Надеюсь, те файлы стоили того, что твои дружки решили поиграть в бейсбол, используя мою ногу вместо мяча.

Я ковыляла по пустому коридору, считая плитки – двадцать три, двадцать четыре – и смаковала свою обиду, как хорошее вино. В голове всё ещё крутились строки кода, данные, которые я успела скопировать до того, как встреча пошла наперекосяк. Банковские счета. Имена. Суммы с таким количеством нулей, что захотелось бы присвистнуть, если бы рёбра не напоминали о "дружеской беседе".

Три часа ночи. Больница спала. Я – нет. Сон и я развелись где-то на втором курсе университета, когда я поняла, что взлом чужих серверов куда интереснее лекций по высшей математике.

Двадцать пять. Двадцать шесть.

Я свернула за угол, уже мысленно репетируя, как буду объяснять ночной медсестре свою прогулку как вдруг врезалась.

Не просто столкнулась – впечаталась всем телом, всей своей жалкой конструкцией из костылей, гипса и плохих жизненных решений в нечто твёрдое, горячее и, судя по тактильным ощущениям, совершенно голое.

Время сжалось. Растянулось. Завязалось в узел и решило поиздеваться надо мной.

Первое, что зарегистрировал мой мозг – кожа. Много кожи. Слишком много кожи. Загорелой, будто её владелец только что вернулся с какого-то элитного курорта, а не шатался по больничным коридорам в три часа ночи. Горячей – температура обжигала мои ладони, когда я инстинктивно выбросила руки вперёд.

Второе – мышцы. Твёрдые. Рельефные. Словно какой-то одержимый скульптор решил высечь из мрамора учебник анатомии и забыл добавить одежду. Пресс под моими пальцами можно было использовать для стирки белья – и это была не метафора.

Третье…

О нет.

Моя правая рука, отчаянно цепляясь за что угодно, лишь бы не упасть, обхватила нечто тёплое, бархатистое и определённо не предназначенное для хватания в качестве опоры.

Я схватила незнакомца за член.

Сжимала его в кулаке, как поручень в метро.

Время остановилось.

Мой мозг завис, как древний компьютер при попытке открыть слишком много вкладок порнхаба одновременно. Костыль с грохотом рухнул на пол – звук эхом прокатился по коридору, – но я едва его слышала сквозь рёв крови в ушах.

Мужчина подо мной – надо мной? – застыл. Полностью. Каждая мышца окаменела, превратилась в натянутую струну. Я почувствовала, как он втянул воздух сквозь зубы – резко, шокированно, с тихим шипением, – и этот звук, этот грёбаный звук отдался где-то внизу живота предательским теплом.

Нет. Нет-нет-нет. Не сейчас. Не здесь. Не с голым незнакомцем в больничном коридоре.

Несколько секунд – вечность – мы оба просто стояли. Я – с его членом в руке. Он – в полном охренении от происходящего.

Потом его взгляд медленно, мучительно медленно, скользнул вниз. К моей руке. К тому, что она держала. Задержался там на мгновение, будто он пытался осознать реальность происходящего.

Затем поднялся обратно к моему лицу.

Я встретилась с глазами цвета расплавленного золота.

Охренеть.

Нет, серьёзно. Охренеть вслух, письменно и с нотариальным заверением.

Передо мной стоял – едва стоял, мышцы подрагивали от напряжения – мужчина, который не должен был существовать за пределами обложек любовных романов и особо смелых фантазий. Высокий, под метр девяносто минимум. Широкие плечи, узкие бёдра, пресс, достойный рекламы спортивного питания. Резкие скулы, способные резать стекло. Точёная челюсть с лёгкой щетиной. Полные губы, сейчас приоткрытые в немом изумлении.

И эти глаза. Эти невозможные золотые глаза, в которых плескалось нечто среднее между шоком, яростью и совершенным непониманием происходящего.

Одна его бровь медленно поползла вверх.

Вопрос без слов: "Серьёзно? Вот так мы знакомимся?"

Поздравляю, Кейт. Ты только что познакомилась с незнакомцем в обратном порядке. Сначала интимные части, потом, может, имя узнаем. Мать твою, где мои приоритеты?

Я всё ещё не отпускала.

Пальцы словно прилипли, отказываясь слушаться команд мозга. И – и, чёрт, – я чувствовала, как под моей ладонью он начинает твердеть, наливаться жаром, и моё лицо вспыхнуло так, что можно было жарить яичницу.

Кейт, ОТПУСТИ. ОТПУСТИ ПРЯМО СЕЙЧАС.

Но какая-то безумная, саморазрушительная часть меня – та же самая, что заставляла взламывать защищённые серверы и связываться с мафией – решила, что раз уж попала в неловкую ситуацию, то надо выходить из неё стильно.

Я провела рукой вверх.

Потом вниз.

Медленно. Оценивающе.

Раз уж схватилась – так схватилась. Какого хрена мелочиться.

Его глаза распахнулись. Зрачки расширились, поглощая золото радужки. Дыхание сбилось – я видела, как резко вздрогнула его грудная клетка. Губы приоткрылись шире, обнажая ровные белые зубы, и из его горла вырвался звук – низкий, гортанный, нечто среднее между стоном и рычанием.

Мышцы под его кожей заходили ходуном.

А я подняла взгляд и встретилась с его золотыми глазами.

И медленно, с самой наглой ухмылкой, на какую была способна, произнесла:

– Впечатляюще. – Я разжала пальцы, отпуская его, и добавила с издевательской интонацией: – Девять из десяти. Снимаю балл за отсутствие предупреждения. Обычно мужчины хотя бы ужин предлагают, прежде чем дать мне подержаться.

Он моргнул.

Один раз.

Второй.

Словно пытался перезагрузить мозг и осознать, что только что произошло.

Я оттолкнулась от него, пытаясь восстановить равновесие на одной ноге, но гипс потянул вниз, гравитация злорадно потирала руки.

Он поймал меня.

Двинулся молниеносно, несмотря на то, что секунду назад едва держался на ногах. Сильные руки обхватили мою талию – большие ладони легли на бёдра, пальцы впились в кожу даже сквозь тонкую ткань пижамы – и притянули к себе, удерживая с такой силой, что воздух вышибло из лёгких.

Снова оказалась прижата к его груди. Только теперь между нами не было вообще ничего – ни иллюзий, ни недопонимания. Он был горячим, твёрдым и возбуждённым. Я чувствовала это всем телом, каждым квадратным сантиметром кожи, и моё предательское тело откликнулось волной жара, которая прокатилась от затылка до пальцев ног.

Серьёзно? Вот сейчас? Предательница.

Он пах летом. Свежескошенной травой, нагретыми солнцем полевыми цветами, мёдом и чем-то пряным, дурманящим, что заставляло мой мозг делать очень глупые вещи. Например, хотеть придвинуться ближе и вдохнуть поглубже.

Он пахнет как чёртова реклама элитного парфюма. А я – больничным мылом и разочарованием. Идеальное сочетание.

Его руки всё ещё держали меня, пальцы обжигали кожу даже сквозь ткань. Мышцы под его загорелой кожей дрожали мелкой дрожью, как у загнанного зверя на грани истощения. Он дышал тяжело, грудь вздымалась и опускалась, прижимаясь к моей с каждым вдохом.

Я задрала голову – он был чертовски высоким – и приготовилась выдать что-то едкое, потому что язвительность была моей защитной реакцией на всё неловкое в жизни, а это определённо возглавляло чёртов список.

Но он заговорил первым.

Звук прокатился между нами – низкий, гортанный, мелодичный и совершенно, абсолютно непонятный. Слова текли как вода по камням, каждый слог был полон гласных, которые мой язык даже не мог воспроизвести. Это был не английский. Не французский. Не испанский, не немецкий, вообще ничто из того, что я слышала за свои двадцать пять лет.

Музыка. Это была скорее музыка, чем речь – тёмная, опасная, завораживающая. Воздух вокруг нас словно вибрировал в такт его словам, и волоски на моих руках встали дыбом.

И всё же…

Где-то глубоко внутри, в каком-то инстинктивном, первобытном уголке моего сознания, что-то откликнулось. Не слова. Не их значение. Скорее… намерение. Эмоция. Словно моё подсознание переводило не язык, а суть.

Где я? Что это за место?

Я моргнула, покачала головой. Это невозможно. Я просто додумываю.

– Ну извини, Красавчик, но я не говорю на… – Я махнула рукой, пытаясь подобрать слово. – …на Валирийском? Клингонском? Попробуй английский. Или хотя бы язык жестов. Хотя с жестами ты, похоже, и так неплох.

Его брови сошлись на переносице – резко, недовольно. Он снова заговорил – быстрее, резче, интонация стала требовательной, почти приказной. Пальцы на моей талии сжались, впились сильнее, и я поняла: он привык, что ему подчиняются.

И снова это странное эхо в голове, не слова, а смысл, проскальзывающий сквозь барьер непонимания:

Отвечай немедленно. Где я нахожусь?

– Слушай, приятель, – я упёрла ладони ему в грудь, пытаясь создать хоть немного личного пространства, и попыталась игнорировать странное ощущение, что я его понимаю. – Не знаю, откуда ты сбежал и какие вещества тебе кололи, но нам нужно разойтись прямо сейчас, пока…

Дверь в конце коридора хлопнула.

– …третий этаж! Проверьте все палаты!

Встревоженный крик охранника эхом прокатился по коридорам больницы.

– Код жёлтый! Повторяю, код жёлтый! Пациент сбежал из изолятора! Считается опасным!

Мужчина дёрнулся. Всё его тело напряглось, мышцы окаменели под моими ладонями. Его взгляд метнулся через моё плечо – к источнику звука, к голосам, – затем обратно ко мне. В золотых глазах вспыхнуло нечто дикое – чистая животная паника загнанного зверя, который знает, что если его поймают, ничем хорошим это не кончится.

Он не понимал, где находится. Не знал, что это за люди. Не знал вообще ничего.

И я только что стала свидетелем его побега.

Время сваливать из этой истории, Кейт. Крикнуть охране, сдать красавчика и вернуться к своей скучной жизни со сломанной ногой.

Я открыла рот, набирая воздух в лёгкие, готовясь заорать, но его рука метнулась к моему лицу, перекрывая любую возможность кричать. Вторая рука обхватила мою талию, прижала к себе так, что я не могла пошевелиться. И он рванул в сторону, распахивая ближайшую дверь – узкий чулан для уборочного инвентаря.

Он втащил нас внутрь.

Дверь захлопнулась с тихим щелчком.

Ну вот. Охрененно. Теперь я заложница голого психа в чулане.

Я начала бороться.

Яростно, отчаянно, используя локти, колени – всё, что могла. Попыталась укусить его ладонь, прикрывающую рот. Извернулась, пытаясь ударить гипсом по ноге – хоть какая-то польза от этой грёбаной штуки. Моё сердце колотилось как бешеное, адреналин взрывался в венах, и страх – настоящий, животный страх – впервые за эту ночь пробрался сквозь мой сарказм.

Но психопат был сильнее.

Намного сильнее.

Он развернул меня спиной к себе, прижал к стене – моя грудь уперлась в холодный кафель, его тело впечаталось в моё сзади, не оставляя ни миллиметра для манёвра. Рука всё ещё накрывала мой рот, другая легла на моё горло – не сжимая, не душа, просто удерживая. Предупреждая.

Он прижался губами к моему уху и заговорил – тихо, почти шёпотом, на своём невозможном языке. Слова скользили по моей коже, вибрировали в костях.

И снова, снова, это странное ощущение – будто где-то на краю сознания мой мозг расшифровывал не слова, а что-то более глубокое. Интонацию. Намерение.

Молчи. Или я заставлю тебя.

Угроза. И абсолютная уверенность в своём праве приказывать.

Что за херня творится с моей головой?

– Мммф! – Я попыталась вырваться снова, но его тело было как стена. Горячая, мускулистая, совершенно неподвижная стена.

Шаги снаружи приближались. Голоса охранников, треск рации.

– …проверить подсобки…

– …здесь был, я уверен…

Его дыхание участилось – горячее, рваное, скользило по моей шее. Пальцы на моём горле слегка сжались – не больно, но ощутимо, – и я поняла: он на грани. Загнанный зверь, который не знает, что делать, но готов на всё, лишь бы не вернуться туда, откуда сбежал.

Ну что ж, красавчик. Плохой выбор.

Моя правая рука медленно, миллиметр за миллиметром, скользнула вниз, к карману пижамных штанов. Пальцы нащупали знакомую форму – маленький электрошокер в форме брелока, который я носила с тех пор, как поняла, что взлом чужих секретов редко заканчивается комплиментами и часто – битой по ноге.

Лучшая покупка в моей жизни.

Мужчина опять что-то прошипел мне в ухо – коротко, зло, – его рука на моём горле дрогнула, словно он собирался сжать сильнее.

Я выхватила шокер, изогнулась как могла и ткнула его назад, в первое доступное место. Им оказались рёбра под его левой рукой

И нажала кнопку.

Пятьдесят тысяч вольт вежливости.

Электрический разряд с треском прошёл между нами. Его тело выгнулось дугой, мышцы сжались в конвульсии. Рука соскользнула с моего рта, и я рухнула вперёд, еле удержав равновесие на одной ноге.

Обернулась.

Он стоял, привалившись спиной к стеллажу, всё ещё дёргаясь от остаточных разрядов. Золотые глаза – широко распахнутые, полные шока и непонимания – смотрели на меня так, словно я только что предала его. Грудь вздымалась и опускалась, мышцы подрагивали, пальцы судорожно сжимались и разжимались.

– Извини, Псих, – я подняла шокер, демонстрируя его, и моя ухмылка была злой, торжествующей. – Но я не из тех девочек, которых можно затаскивать в чуланы без их согласия.

Он попытался сделать шаг вперёд – и рухнул.

Колени подогнулись, тело пошло вниз, увлекая за собой стеллаж с моющими средствами. Грохот был оглушительным. Бутылки с моющим средством посыпались градом, одна разбилась, заливая пол мыльной жидкостью.

Он осел на колени, опёрся ладонью о пол, пытаясь подняться. Мышцы дрожали, не слушались. Голова поникла, волосы упали на лицо.

А я стояла над ним, сжимая шокер до побелевших костяшек, и смотрела, как он борется с собственным телом.

Кто тут теперь загнанный зверь, а, красавчик?

Дверь за моей спиной распахнулась. Свет ударил по глазам, ослепив на мгновение.

– Он здесь! Мисс, отойдите немедленно!

Руки в перчатках схватили меня за плечи, оттащили в сторону. В чулан ворвались охранники окружив поверженного мужчину. Кто-то кричал команды, кто-то тащил смирительную рубашку, кто-то орал в рацию.

Его поднимали, выкручивали руки за спину. Он не сопротивлялся – не мог, мышцы всё ещё не слушались, – но когда его разворачивали к выходу, он обернулся.

Посмотрел на меня.

Золотые глаза встретились с моими – и в них не было злости. Не было угрозы.

Только изучение. Холодное, пристальное, как будто он запоминал каждую черту моего лица. Каждую деталь. Словно я была загадкой на иностранном языке, которую он собирался разгадать. При любых обстоятельствах.

Мороз пробежал по моему позвоночнику.

– Мисс? Мисс, вы ранены? – Кто-то тряс меня за плечо. Охранник, средних лет, с обеспокоенным лицом. – Он вас не тронул?

– Я… – Мой голос прозвучал хрипло. Я откашлялась, оторвала взгляд от золотых глаз, которые всё ещё смотрели на меня, даже когда его уводили в коридор. – Я в порядке. Всё нормально.

Всё нормально. Просто схватила голого незнакомца за член, почему-то начала его понимать на уровне подсознания, дала ему электрошокером и теперь чувствую, что моя жизнь только что свернула не туда.

– Вам повезло, – пробормотал охранник, провожая взглядом удаляющуюся процессию. Он покачал головой, явно всё ещё переваривая произошедшее. – Этот парень… Его нашли три месяца назад в лесах Северной Ирландии. Без одежды…

Я фыркнула.

– Да уж. Постоянство – признак мастерства. Хоть в чём-то он последователен.

Охранник не оценил моего юмора, продолжая серьёзным тоном:

– Всего изрезанного. Израненного. Как будто его пытали. Думали, не выживет – раны были… странные. Врачи говорили, что никогда такого не видели. Будто его жгли, резали чем-то необычным. – Он помолчал. – Три месяца в коме. Очнулся день назад. Был совершенно невменяемым – кричал, бился, говорил на каком-то языке. Еле успокоили, накачали седативными. Думали, пошёл на поправку, а сегодня…

– Решил сбежать, – закончила я за него, и шестерёнки в моей голове начали крутиться. Быстро. Методично.

Три месяца в коме. Без документов. Без прошлого. Без памяти, судя по всему.

– Ага. – Охранник потёр затылок. – Самое странное – у него нет отпечатков пальцев. Вообще. Ни в одной базе данных. Документов никаких. ДНК ни с кем не совпадает. Как будто он с неба свалился. Призрак.

Призрак.

Слово повисло в воздухе, и что-то щёлкнуло в моём мозгу.

Человек без прошлого. Без документов. Без следов в системе.

Табула раса.

Чистый лист.

Я медленно повернулась к охраннику, и моя улыбка стала совсем другой – расчётливой, хищной.

– А что с ним будет? – Я постаралась, чтобы мой голос звучал непринуждённо. – Я имею в виду… если у него нет документов, нет семьи… Куда его отправят после выписки?

Охранник пожал плечами.

– Понятия не имею. Обычно таких передают в социальную службу. Или депортируют, если докажут, что он нелегал. Но без отпечатков, без данных… – Он вздохнул. – Скорее всего, будет болтаться по системе годами. Приюты, психушки… Знаете, как это бывает.

– М-м-м, – я кивнула, уже не слушая.

Охранник ушёл, оставив меня наедине с мыслями, которые роились в голове, складываясь в странную, тревожную картину.

Я вернулась в свою палату и опустилась на кровать.

Три месяца в коме. Без прошлого. Без личности. Язык, которого не существует. Человек-загадка. Человек-аномалия.

И мой мозг, натренированный на поиск уязвимостей и возможностей, уже начал просчитывать варианты.

Потому что в моём мире всё имело цену.

Особенно – невозможное.

Я усмехнулась в темноту.

Извини, Красавчик. Но ты только что стал моим самым интересным проектом.