Читать книгу: «Нерешенная задача», страница 94

– Анри заплакал, скупо, по-мужски – Что… то? Ани.

Она даже улыбнулась сквозь слезы. – То …что мы не видим… …наши умершие ждут нас там! О…как они нас там ждут!

И тут же все её естество напряглось и обратилось туда, откуда внесли маленький, белый сверточек. Её положили ей на грудь и Анри подтянул её беспомощные руки к девочке, чтобы она смогла ощутить её тепло и обнять, пусть и при его помощи. Ани искала губами, как бы ей её поцеловать, не получалось, но она так была благодарна тому, что чуткий Миррано хорошо придумал как сделать так, чтобы она её обняла!

Ани не обращая сейчас ни на кого внимания, говорила самое сокровенное, что только могла проговорить вслух – О, дева Мария, на смертном одре прошу тебя каждой клеточкой моего тела, моего ума и сердца, попроси у Господа для моего ребенка в жизни здоровья, любви, удачи! Любви как можно больше, потому что у неё не будет рядом меня! Дай ей всю мою не отданную любовь, твою и Господа Бога нашего. Пусть её любит весь мир. Я умоляю. За моих детей умоляю, защити их от зла! Защити от боли и потерь! Пусть ни в чем ни будут нуждаться.

Маленький комочек издавал слабые шевеления и кряхтел. Ани стала старательно слушать эти родные звуки. И снова, где-то сбоку, может быть сверху, она четко услышала ржание коня.

– Не даешь ты мне времени – тихо проговорила сама себе, но это услышали все и ничего не поняли.

Анри забрал вскорости девочку, потому что Ани горела, у неё все быстрее стала повышаться температура. Это послеродовая горячка. И первое что придет перед смертью, это беспамятство. Её накрыли снова одеялами и девочку унесли. Он сел рядом и горько заплакал. Его опыт уже привык к смертям и даже очень непредсказуемым. Он так тяжело тогда переживал уход из жизни сразу после операции жены Игн. И вот Ани. Он не встречал в жизни женщины красивее её. А она еще была так молода! Почему, что за жестокие повороты судьбы! Дано все, красота, здоровье, ум, образованность, прекрасная семья и полный достаток – живи и наслаждайся, но небеса распорядились иначе. Зачем-то эта душа была им нужнее и именно тогда, когда на свет появилась маленькая, ничем не защищенная жизнь, вынужденная не познать материнской любви, и почему, почему? Где смысл, где хоть подобие какого-то разума во всем этом?

ГЛАВА 139

Американское кладбище отличается от европейского. На нем нет бедных и богатых могил, здесь все равны. Небольшие гранитовые плиты скелетным рисунком лежат на земле и только по дате, выгравленной на плите, да по рыхлости земли можно определить, насколько свежая могила здесь находится.

Цветы трепетали на свежем ветру и некоторые от свежести еще не утратили своего запаха, так как возложены были несколько минут назад. Солнце стояло высоко, но не палило, даже морской ветер с залива вызывал бодрое состояние собранности. В этом 1920 году весна начиналась медленно и неуверенно. В апреле в низинах можно еще было обнаружить тонкие пласты льда, которые сразу же крошились при прикосновении, тут же убегая от тепла тонкими разводами и птицы не все прилетели из южных стран, гнезд на деревьях почти не было. Ацтекская чайка то и дело наматывала круги над собравшимися группой людьми, высматривая, что своровать. К началу мая в парках уже селилась зеленая кваква, но даже сапсаны, давно облюбовавшие этот город, этой весной еще никому не встречались. Холодная весна.

Артур Войцеховский держал на руках маленькую девочку, которая в толстом вязанном комбинезоне все время держала руки раскрытым вертолетиком и утопая в теплом уютном одеянии, отороченном мехом, улыбчивыми глазками все всматривалась в яркое небо и ожидала появления чайки. Седая проседь за считанные месяцы изменила цвет волос отца девочки из черного в серебристый и если у него его самой запоминающейся чертой после первого же общения с ним было только чувство уверенности в самом себе во всем, то что-то резко изменилось, и только самые близкие знали, что произошло. Он не мог решить для себя, как ему дальше жить. Как однажды Ани охарактеризовала его образ жизни – одержимость работой, то этого в один момент не стало. Он еще раз шесть отправлялся в Бостон на предприятие и полигон авиастроения, но ненадолго, и Бетси правильно сделала вывод, уезжать из дома он себя вынуждал и та цель, которая угоняла его постоянно из семьи на предприятие, уже не привлекала его той все захватывающей силой. Он стал гораздо больше спать и не высыпался. Просыпался разбитым и уставшим, ночь не давала должного отдыха. Занятия спортом забылись и даже Билли с трудом уговаривал его отработать все упражнения для себя, честно мотивируя это тем, что если сейчас отпустить себя на волю обстоятельств, то все покатится ускоренным темпом вниз, а они одни остались в доме из мужчин и все остальное женское царство должно на них опираться. Как здраво рассуждал для своего возраста Билли! Артур молчаливо улыбался в ответ, испытывая в такие моменты двоякое чувство. Приятно было, что в доме появляется волевой молодой мужчина, который думает о его обитателях. Переживает и заботится о них, а к этому чувству примешивалась горечь, что Ани так много вложила средств в этого смуглого мальчугана, но плодов своих трудов так и не увидела. Билли заметно возмужал. Когда он узнал о смерти в больнице хозяйки их дома, целую ночь в его комнате горел свет, и он не спал, сидя на кровати и уставившись в одну точку. Бетси плакала рядом, затем уходила из комнаты проверить малютку и кормилицу. Возвращалась, а он сидел в той же позе и она, обняв его, не почувствовала в нем никакого расслабления. Он сидел на тянувшись, как струна, но ни одной слезинки не появилось в его карих глазах. На утро, она даже ни на секунду ни сомневалась, что он пропустит школу, ведь не спал всю ночь! Даже под утро сон не одолел его, но… …ошиблась. Билли сам пошел в гараж и там попросил Тома отвезти его, на что тот так же удивился, ведь дом погрузился в тяжелый мрак, жизнь остановилась несмотря на то, что привезли малютку на машине и привели кормилицу. Они ждали, когда привезут тело хозяйки из больницы для похорон. А вот глаза Тома были красные. То ли от слез ночных. То ли от дешевого бренди, которым он заглушал неимоверную тоску, охватившую его разум??? Билли только спросил – Ты в состоянии меня сегодня везти в школу? – на что тот молча кивнул в ответ и сгорбившись, поплелся открывать гараж.

Бетси так же вела себя мужественно. А может ей просто слишком некогда было плакать? В дом привезли малютку и только кормилицу. Няньку еще никто не искал и пеленки, бутылочки, ванночка, кроватка все легло на её плечи, а еще дом и приготовления к похоронам, ведь сам хозяин в этом ничего не смыслил. Да и… …она не хотела сейчас с ним встречаться часто в доме, да и честно сказать, как бы это ни казалось очень глупым, лучше бы он уехал в Бостон, как делал всегда. Так любить свою хозяйку, как родную дочь, могла Бетси и конечно же, она понимала причину её смерти. Отправляя Ани в больницу, она целый день натыкалась на зловещие знаки судьбы и уже к обеду, выбившись из обычного домашнего ритма, после того как по всей кухне разлила молоко, потом опрокинула кастрюлю с кипятком и только чудом отскочила прочь так, что избежала ожога. Но когда со всего размаху о стекло в гостиной врезалась чудная птица, невесть откуда взявшаяся, так как все улетели на юг, Бетси просто разрыдалась как ребенок и сил что-то делать дальше по хозяйству собрать в себе, так и не смогла. Она заперлась в своей комнате и молилась, молилась как могла, но сердце сжимали тиски, не верила она сейчас в чудо, вероятно предчувствие превозобладало. Она сейчас винила Войцеховского во всем происходящем, уж сильно больно было пережить смерть хозяйки, как дальше без неё жить? Все стало не таким и все выглядело настолько жестоким, ведь малютка родилась, а мать не понянчила её ни одного дня. Да как же это возможно! Войцеховского никогда не было надолго в их доме и пусть бы он лучше нашел себе утешение в другом городе, ведь жили они без него так комфортно, так дружно и Ани просто зажигала свет в её жизни, в этом большом доме! Нет, надо же ему было воскреснуть, и сразу же, как все эгоистичные мужчины, он знал только свои потребности, холил и лелеял свой эгоизм и теперь все что случилось, только плод мужского эгоизма! А Ани нет! И ей невыносимо просыпаться каждое утро и знать, что хозяйка больше не спустится вниз к завтраку! Они никогда больше не поедут вместе лечить негров в бедный квартал, и они никогда больше не отправятся по магазинам за подарками! Но подъехала к дому машина с Анри Миррано. Она увидела её в окно. Двери почему-то сразу никто не открывал и даже Артур успел спустится и выбежать во двор. И вот на землю спустились два черных мужских башмака и из-за двери появилась вся в белом закутанная малютка, но взгляд сразу выхватил не её, а лицо Анри Миррано. Бледный и виноватый, он словно не мог ни на кого поднять глаза и его губы дрожали, а потом все заметили, что и руки, держащие бережно малютку. Бетси помнит только, как Артур в растерянности развел руками, что-то спрашивал, Миррано отвечал и когда его чуть ли не вжало в машину, о которую он оперся, так как у него впервые в жизни ушли силы из тела, Бетси завыла как одинокая волчица в лесу, потерявшая свое дитяти.

Артур несколько дней к малютке не подходил. Что он делал в своей комнате, никто не знал. Его только один раз побеспокоил Билли, постучавшись на следующий день перед тем, как уехать в школу и Артур открыл. Сам на себя не похож он был, но Билли это нисколько не смутило и не удивило. Он все принимал как должное. Воспаленные черные глаза Артура блестели больным блеском и в то же время, в них сквозила черная пустота. Он был не он – никогда не были глаза этого человека пустыми! Билли уверенно пошел на него грудью и по-хозяйски зашел в комнату. Войцеховский плюхнулся на первый попавшийся ему стул.

То, что начал говорить ему Билли превосходило все ожидания, соответствующие его возрасту. И как бы не чувствовал себя угнетенно в данный момент Артур, он был изумлен силой, с которой были сказаны эти слова.

– Хозяин, Господь так распорядился, чтобы в вашей ответственности остались две маленькие девочки. Они ни в чем ни виноваты, но они остались без мамы и эту вынужденную пустоту должны заполнить им вы! А мы с мамой будем всеми силами помогать вам в этом. Вы должны быть честны сейчас и с собой, и со мной, если вам нужно вылить все слезы, скопившиеся в вашем сердце, то я сяду рядом и буду слушать все что вы мне будете говорить и буду рядом с вами плакать. Вы должны выплакать все до последней слезинки, и я об этом никогда никому не скажу. Но… …потом, вы должны принять ванну, привести себя в порядок и заняться делами, похоронами и …нет, похоронами может заняться моя мать и Том, мистер Анри Миррано, а вы так обустроить жизнь девочек, чтобы они ни на секунду не почувствовали, что у них нет матери. Вы же сами жили сиротой и знаете, что делается в сердце при таких обстоятельствах! У меня же не было отца, мне его тоже не доставало, но у меня была мама. Я всегда восхищался вами и хочу вам подражать, брать с вас пример, но я вам чужой, а у вас есть родные дети и они должны проникнуться такими же чувствами к вам, какими проникся к вам я. А для этого надо жить и работать над этим ежедневно, …нет… ежеминутно.

Войцеховский принял ванну и привел себя в порядок. После он вошел в комнату малютки и пошатываясь долго стоял возле её кроватки. На руки он смог её взять на следующий день. Когда в крематории прощались с Ани, Билли крепко держал его за руку и Артур оценил силу его возмужания. Да… в их доме появился крепкий, умный, сильный молодой мужской дух и еще можно было поспорить, кому теперь на кого опираться и брать пример.

Так, в тягучем, сером, унылом тумане жизнь в этом доме продолжалась и месяц за месяцем шли чередой, пришла весна и на день рождения Ани все собрались у её плиты на кладбище Грин-Вуд. Семья Миррано кучно стояли под деревом в тени, наблюдая за проезжающими автомобилями за оградой. Там проходила центральная дорога и там же выносили мусор в баки, убранный с огражденной территории. На кладбище похороненные выдающиеся политики, деятели культуры, военные, члены масонских лож и другие. Оно вобрало в себя стиль готики и его архитектура больше всего напоминала ландшафт английского парка возле графского замка. Холмы и долины, несколько прудов и часовня на прилегающей территории создают умиротворяющую атмосферу. Михаэль где-то успел вычитать, что Ворота кладбища были спроектированы Ричардом Апджоном в стиле готического возрождения: главный вход был построен в 1861-65 годах в Беллвилле, Нью-Джерси, из коричневого камня. На кладбище находится Холм Битвы, самая высокая точка в Бруклине, названный в честь битвы на Лонг-Айленде 27 августа 1776 года. Здесь можно было изучать историю Америки или по крайней мере отдельные её яркие фрагменты и Хелен, исподтишка наблюдая за своими детьми, видела, что только у Гельмута оно вызывало живой интерес, все остальные отбывали повинность, терпеливо ожидая момента, когда их пригласят в гости Артур Войцеховский с Бетси, чтобы поиграть с Джизи и Билли. Они так думали. Но когда они последний раз видели Билли, им показалось, что уже навряд ли он будет составлять им компанию в играх, что-то в нем изменилось, он стал замкнутым и уже слишком взрослым для них.

Миррано же сильно сдал, за последние месяцы. После смерти Ани, он почему-то возложил вину за такой исход на себя. Хелен серьезно стала переживать за его здоровье. Он редко спал крепко по ночам. Большую часть ночи он всегда не мог уснуть, ворочался, часто ходил пить воду, стоял у окон и всматривался в темноту. Хелен чувствовала, он еще никак не может принять этот город и все ему здесь чуждо. Господин Тернер поправлялся медленно, а он был их прямая надежда на работу. Их деньги и деньги, оставленные Анни, иссякали, ведь семья у них была большая, а они же наняли домработницу и учителя английского языка для всех, занимались по несколько часов ежедневно и это стоило не малых денег. Анри хотел работать, но пока работу найти не удавалось, а господин Тернер в больнице почему-то не появлялся. Ему передавали, что он длительно жил в доме своего отца, где за ним был приставлена целая группа сестер.

Гельмут остался верен себе. Когда отец их семьи по каким-то причинам оказывался не в удел, деньги в семью приходили от Гельмута. К его рукам они так и липли. Он пристрастился гулять по пляжу и всегда брал доллары за желание неустроенных приезжих узнать свою судьбу, обнадежить себя мыслью о том, что на этом континенте их ждет большой успех и счастливое будущее. Гельмут давненько понял людскую психологию, что пару сказанных предложений об этом и от радости человеку сразу становится не жалко платить. Чего жалеть эти доллары, ведь в недалеком будущем они будут грести их лопатой. Но Миррано был по-другому устроен. Ему необходим был пусть и не большой, но регулярный, стабильный доход, его доход, потому что мысль о том, что он женился на женщине из богатой семьи с самых первых дней их семейной жизни определила мироощущение его в жизни как человека второсортного и приблудного. А за это он так не любил собственного тестя, потому что тот так в глубине своего сердца и не смирился с таким положением вещей. И пусть Миррано всегда очень много работал и терпел легкомысленное, взбалмошное отношение своей благоверной супруги ко всему и её безрассудную любовь к модным красивым вещам, не желание утруждать себя работой, все знали, добытчик в семье не отец. А кто? Вначале много давал отец Хелен. А затем в его подачках совершенно перестали нуждаться, когда подрос Гельмут и стал везде таскаться с цыганами. Ну, а когда у него открылись, не известно в кого, экстрасенсорные способности, то Хелен совершенно забросила работу и больше о ней не вспоминала. Не думала она о ней и здесь, в Нью-Йорке.

Они обернулись все, когда сзади послышались звуки, дыхание постороннего человека. И потом, напротив стоявшие Артур, Билли и Бетси сразу подняли свои взгляды туда, за спины четы Миррано и Хелен.

Со всеми поздоровался господин Тернер. Он сам первый дружественно протянул руку Миррано и его сыновьям. Его трость из слоновой кости, как только он делал на неё упор, увязала в рыхлой земле и внимательный глаз бывалого хирурга оценил его усердие прийти сюда – это было сделать ему еще не легко. Долго ходить он не мог и долго стоять так же. Хорошо, что плохо гнулась не правая, а левая нога, а то пришлось бы труднее и на лице был виден след от глубочайших шрамов.

Он попросил взять у него цветы для Ани Михаэля и положить на плиту, согнутся он еще не мог, вернее смог бы, но тогда его требовалось поддерживать.

Когда развеялся шлейф неопределенности, возникший с появление Идэна Тернера и все определили для себя, что по этому поводу думать, Тернер поспешил сказать все, для чего здесь появился, ибо знал, долго стоять ему не получится.

– Мистер Миррано, когда вы готовы выйти ко мне на работу, если не нашли себе чего-то более подходящего?

Миррано вздохнул воздуха побольше, облегчение сдавило горло своей неожиданностью, ведь он уже начал терять надежду и даже робко намекал своим домочадцам, а не вернутся ли нам на Родину.

– А когда надо? Я готов.

Тернер улыбнулся снисходительной улыбкой.

– Я совсем не сомневаюсь в вашем профессионализме. Вы не должны про это думать. Я только переживаю за ваш язык… …просто …ну вы же понимаете… плохое знание американского языка очень сильно начнет стопорить вас в работе. Как с языком?

Миррано бегло отвечал ему на его вопросы. Тернер смачно цокнул языком. К Миррано прильнуло столько адреналина в одно мгновение! Ведь так всегда цокал его любимый учитель и коллега доктор Цобик и ему так показалось сейчас, что он разговаривал с ним. Теплое, родное до боли ощущение изменило в одно мгновение все его настроение. Он даже выпрямился и сразу расправил плечи. Гельмут стал настолько тонким психологом. Он подмигнул отцу и уверенно произнес:

– Папа, через пару лет ты станешь известен в очень широких кругах высшего общества. У тебя большое будущее!

Анри широко улыбнулся и дальше стал хвастаться перед господином Тернером знаниями языка, расспрашивая его о его здоровье.

Иден Тернер отмахнулся.

– В этом году я уже не смогу стоять у операционного стола, поэтому вся надежда на вас и господина Джонса. Мне сейчас очень нужны работники в клинику.

Затем его глаза почему-то внимательно стали рассматривать Билли. Тот так же с интересом слушал разговор Тернера с Миррано. И вот, Тернер направился прямо к нему и протянул ему руку для приветствия.

– Вы, молодой мистер, я вас помню еще ребенком, но вы так быстро возмужали! Не буду задавать дежурные вопросы, сразу спрошу, кем вы хотите стать, когда окончите колледж?

Билли запрокинул голову вверх и его блестящие глаза старались уловить тайный подтекст в словах господина Тернера. А тот еще был намного выше его, так как Билли не отличался высоким ростом.

– Сэр, но я бы хотел поступить в медицинский колледж.

– Да… это хорошо, и ты в него поступишь …а какой ты выбрал или еще не думал об этом?

– Очень хотелось бы в Йельский колледж. Буду стараться туда.

Тернер одобрительно качнул головой.

Бетси, когда подошел к ним господин Тернер напряглась. Она за руку держала Джизи и та все время дергала её, не желая долго стоять на месте, но высокий элегантный мужчина на какое то время привлек внимание Джизи и она весело его рассматривала. Бетси внутри себя волновалась, как на появление Тернера отреагирует господин Войцеховский, он не приветствовал Тернера всегда, а так сейчас не хотелось бы накалять и без того не веселую обстановку, да и дети были кругом, они не поймут. Она, совершенно машинально, как -то выдвинулась вперед, чтобы стать аванпостом между Тернером и Войцеховским. Но… Тернера совершенно не заботила реакция на него кого-либо из присутствующих. Он просто хотел сделать все по своему плану.

– А ведь я его так же заканчивал – возобновил он разговор с Билли.

Отчасти. Бетси пропитывалась гордостью, что такие именитые люди выделяют её сына, относятся к нему не только как к равному, но и с большим уважением и вниманием. Ей это так льстило! А Тернер продолжал.

– Ты был протеже Ани… ты станешь моим протеже. Так уж случилось в жизни, мне совсем не стало о ком заботится, а с каждым годом все острее ощущается эта потребность. – и он достал из кармана визитку. – Здесь мой рабочий и домашний телефон. Я буду рад видеть тебя в своей клинике. Приходи вместе с господином Миррано, ты прочувствуешь мир хорошей клиники. Запах операционной. Ее атмосферу, чтобы четко понять, нужно ли тебе это.

Билли готов был прильнуть губами к руке, которая протягивала ему визитку, но передумал и только благодарственно приложил руку к сердцу.

Бетси испуганно обернулась к Войцеховскому, когда услышала неожиданно его голос, но её напряжение было напрасным. Артур держал малютку на руках, и она уже уверенно восседала в его руках, которые после рук Бетси, больше всего предпочитала в их доме. Девочки очень тянулись к своему отцу. Ни нянечки, ни девочки Хелен и Миррано, когда приходили в гости, не вызывали у них такого повышенного внимания, как Артур. Он очень любил их, они любили его, его уверенность, силу, мужественность. Его плечи и грудь, словно защита от всего темного была в жизни и это только на подсознательном уровне, не объяснимом логически. Артур подался вперед и стал рядом с Бетси. Он видел, как глаза Тернера жадно стали изучать малышку, пытаясь отыскать в ней черты матери. И Артур словно мысленно прочитал его желание и в ответ на посыл, развернул к нему девочку лицом.

Тернер не ожидал, что Артур предложит ему после кладбища поехать к ним домой и быть гостем и другом их семьи.

Бетси даже показалось вначале, что она ослышалась. Но это было так.

Тернер замешкался сам в своих чувствах, но затем очень четко, как бы разделяя каждое слово и стараясь сделать его более весомым, ответил. – Почту за честь. Мне это приятно.

Так же были приглашены семья Миррано и уже вскоре Том, встречавший машину у ограды поместья, округлил свои большие глаза, так как подъехало три машины. Он увидел острожного в своих движениях Идена Тернера, неуверенно ступающего с тростью в руке и это его удивило, так как следом шел сам Войцеховский.

Открыв ворота, Том стал загонять машины и уже ему в спину раздался новый, совершенно неожиданный звук подъехавшей машины. Если бы она проехала мимо. Она же остановилась у самых ворот.

Том озадачился и вернулся назад. Солнце начинало падать медленно с самого пика своей высоты и фигура очень худенькой, женской особы в луче ослепляющего света, стояла около прибывшей машины и Том никак не мог вспомнить, кто это такая. Она была явно представительницей высшего класса, практически самых его сливок, но в глубоком возрасте, хотя смотрелась так уверенно и крепко. Отточенность движения и поступь, производило впечатления царственной особы. Том ничего не знал о королях и царях, но он хорошо помнил некоторые сказки, рассказанные ему матерью, о ведьмах, которые ведут себя по-королевски. Вот точно такое впечатление и сложилось у него об этой женщине. И в руках у неё так же была тросточка, которой она практически не пользовалась.

– Вы кого-то хотели увидеть, мэм? – робко спросил Том, до конца сомневающийся в том, что это все-таки к ним.

– Уважаемый, позовите мне господина Войцеховского.

– Хозяина? – за чем-то переспросил Том, но уже готов был и отправится за только что вошедшими в дом, не дожидаясь подтверждения.

Он шел и чесал себе висок, так как появившаяся особа почему-то взволновала его, а почему, понять не мог. Уж слишком она была интригующей и этот ломанный английский язык? Она же точно не американка. А вдобавок ко всему, незнакомка даже не стала дожидаться, когда за ней вернутся и пригласят в дом. Она, не торопясь, но как должное, отправилась вслед за Томом и тот в удивлении обернулся, но останавливать её постеснялся, ведь понятно было без сомнения, что эта женщина совсем не проста и хорошо знает хозяина.

Возле крыльца дама остановилась и осталась снаружи. Артур вышел быстро и его брови взметнулись в изумлении.

– Элизабет?

– Это я Артур. – тихо произнесла женщина.

Том вышел следом, и понимал, что стоять и слушать разговор двух знакомых между собой людей неуместно, но его какая-то сила держала на месте и он только отошел чуть дальше, но уйти совсем ему не позволило всепоглощающее любопытство.

Войцеховский может и растерялся, но она продолжала говорить сама, заранее давая ответы на непроизнесенные вопросы.

– Артур, ты конечно же удивлен, но я все объясню. Если позволишь. Прошу. Не прогоняй меня. Выслушай.

– Лиза, пошли в дом – пожал он плечами.

Она замахала руками и издалека Тому показалось, что её уверенность – это хорошо разыгранная маска. На самом деле, она очень боится и боится хозяина. Ее руки выдавали этот страх и неуверенность в себе. А вернее, неуверенность в данной ситуации.

– У тебя в доме много людей, давай я все что хочу, я скажу тебе сейчас. Я прошу только, послушай.

Артур сердито посмотрел на Тома, но ничего не сказал. Том видел, Артур заинтригован и ему самому поскорее хочется узнать причину появления этой дамы около их дома, и в то же время, некоей тенью отдавало то, что он как бы уже заранее знает все, что услышит от этой женщины. А ей так важно было, чтобы её выслушали, она вкладывала в это все свои силы и желание. Артур напрягся.

Элизабет фон Гейзерштад перевела дух и её трость плотно прижалась к бедру. Она словно искала дополнительные силы для важного для неё разговора.

– Я всегда была рядом с вами, Артур, не зримо, не давая никак о себе знать. Да. я уже стара, я старуха. Артур. Но, я живой человек. Мне нужно для чего-то жить. Зачем мне все мое огромное состояние, когда я одна. Я не унесу его с собой в могилу. И вот я прошу тебя… Артур, дорогой… позволь мне стать бабушкой твоим детям и отдать им все то, чем владею, все мое сердце вместе со всем моим состоянием. Я не знаю сколько позволит мне господь еще жить, как только я почувствую, что уже не смогу передвигаться самостоятельно, я не паду камнем на ваши руки, я самоизолируюсь, но пока подари мне эту радость, всю мою мечту, всю мою нерастраченную любовь подарить твоим детям. Ведь они твои. Артур. Я ни одним движением и ни одной мыслью не претендую на тебя… ты устраивай жизнь как хочешь. Я только молю об одном, можно я посвящу остаток своей жизни твоим малюткам и потом, моя любовь будет совершенно без претензий на их любовь. Я просто хочу быть с ними рядом, потакать их капризам, радоваться их улыбкам, подарить им свое сердце и пусть делают с ним что захотят. Ведь я так одинока! И жалости не хочу ни от кого, я просто уверенна, я это чувствую, я смогла бы подарить им так много любви! А ты меня воспринимай как гувернершу – это так нормально и правильно в моем положении! Поверь, каждое мое слово искренне и если я тебе не омерзительна в своем присутствии в твоем доме, дай мне хоть какое-нибудь место в нем. И я почту за счастье…

Артур смотрел на нежную траву, пробившуюся между шлифованными булыжниками площадки у дома и ему и нравилась, и не нравилась эта речь. И в то же время, рядом с ним появляется еще одна очень старая, знакомая давно душа, из той, прошлой жизни, наполненной таким энтузиазмом, новаторством и одержимостью, целями, грандиозными амбициями. И Элизабет словно была вестником из прошлого в будущее этой жизни. И надо сознаться, чувство оголтелого одиночества ему так же с недавних пор стало знакомо.

Она замолчала и напряженно ждала его ответ, а он почему-то медлил и концентрированно всматривался перед собой, что-то обдумывая. Том совсем потерял совесть, и он это понимал, но он, всматриваясь в лицо незнакомки, почему-то до абсурда стал испытывать к ней жалость и чуть не расплакался сам. Он не слышал четко разговора, лишь некоторые фразы, но по лицу женщины понимал, она унижается и уже очень давно, хотя её положение и её мироощущение себя в этой жизни совершенно другие. Почему ж она так себя ведет? А тонкое, открытое лицо изначально располагало к себе.

Артур резко выдохнул, решившись на что-то.

– Лиза, в этом доме гораздо больше детей, чем ты думаешь. Ани сделала своим протеже сына своей служанки, и я полюбил этого смышленого мальчишку, он очень хороший, он не столько сын нашей служанки, сколько член нашей семьи. Ты просто тогда будешь обязана принять и его. Ты готова к этому? И Бетси. Его мать. Она на правах не таких слуг, к которым ты привыкла. Она так же имеет голос в этом доме, и она была для Ани другом. Видишь, возникает много нюансов. Если ты ничего не имеешь против, то я приглашаю тебя в нашу жизнь, в наш дом и пусть он станет и твоим, Лиза.

Слезы заблестели на суховатом лице пожилой незнакомки. Когда Том увидел радость у неё на лице и у него словно отлегло от сердца! Отлегло и он торопливо ушел прочь.

Артур сделал жест в сторону входной двери. Женщина поторопилась пройти в дом. Миррано и Хелен от удивления приоткрыли рты, но с пониманием поспешили поздороваться! Господин Тернер её никогда не видел. Все взгляды изучающе направлены были к ней. Она смутилась, но постаралась справится с волнением. И пусть эта дама была из высшего общества, её жизнь, её годы позволяли ей уже не нуждатся в уважении окружающих, и она позволяла себе часто забывать о дресс-коде и говорить прямо и сразу то, что она хотела сказать. Так она сделала и сейчас. Артур только с пониманием улыбнулся такому её вызову.

– Господа, – обратилась она ко всем. Прошу принять меня в вашу жизнь и в вашем доме, я намерена здесь жить – и шестым чувством, она сразу выхватила испуганный взгляд Бетси и направила слова к ней, услужливо подойдя и дотронувшись до её сложенных замком рук.

– Милая, только вы остаетесь хозяйкой этого дома, я буду слушаться вас во всем. Моя цель только одна, жить и услуживать детям в этом доме. Артур вам все объяснит, я сделаю все, чтобы не быть вам в тягость, и чтобы вы меня приняли.

Бетси округлила глаза и тогда Артур поспешил добавить:

– Бетси. Это моя предыдущая жена, графиня фон Гейзейштарт. Она родом из Австрии. Я тебе все расскажу о нас… не пугайся.

И тогда Бетси тихо ответила:

– Я все знаю. Мне Ани рассказывала… Если вы с добром, то я не могу ни в чем вам препятствовать.

– Я с добром, – ответила Элизабет фон Гейзейштарт.