Читать книгу: «Подруга по контракту», страница 3

Глава 4

Иногда ты только просыпаешься утром – и сразу понимаешь, что день будет классным. А иногда наоборот. Утро в поезде обещало быть довольно милым и уютным: купе мне досталось пустое, вагон – тихий. Мне бы сразу насторожиться из-за того, что все слишком идеально складывается, но нет. Я наоборот расслабилась и… Проспала! Просто-напросто забыла поставить будильник.

К счастью, проводница догадалась разбудить меня минут за пятнадцать до прибытия в Сочи. Но что мешало ей сделать это раньше? К тому моменту, как я собрала и сдала постель, к туалету выстроилась огромная очередь. Я представила, как появлюсь перед Павлом неумытой кикиморой, и мне сделалось нехорошо.

Недолго думая, я побежала по соседним вагонам, но и там у ватерклозетов наблюдалось подобие зомби-апокалипсиса. Пузатые дядечки, мамы с младенцами, девушки, постящие свежие фоточки в социальные сети, встали стеной между мной и умывальником.

Сдаться? Ну уж нет!

У меня сама собой активизировалась природная находчивость. Пообщавшись с соседями по вагону, я променяла бабушкину курицу на бутылку минералки и с помощью нескольких пластиковых стаканчиков почистила зубы и умылась прямо в купе. Использованную воду пришлось вылить в окно. Надеюсь, зубная паста не вредит экологии.

Выбросив стаканчики в мусорку, я обеспокоилась прической. Надо было собрать волосы, которые выглядели слишком чистыми для трехдневной поездки. Вот только резинки и заколки валялись где-то на дне сумки, которую я, как назло, заштопала.

Хм… Наверное, надо попробовать обойтись подручными средствами. Я с надеждой стала обшаривать незаштопанные кармашки по бокам моего злосчастного баула. Паста, крем, салфетки и… ничего подходящего. Да что ж такое-то?

Я со злостью хлопнула ладонью по обивке сиденья. Думай, Лида, думай!

Поезд уже ехал по Сочи. Мимо моего купе к выходу потянулась целая вереница пассажиров. Одна девочка топала по коридору прямо в купальнике и надутом плавательном круге. И тут меня осенила весьма странная идея. Точней, я вспомнила, что надела в дорогу бюстгальтер с отстегивающимися лямочками. А может, мне его использовать в качестве подручного средства?

Времени, как следует, все обдумать не было. Я быстренько расстегнула лифчик и вытянула его из-под футболки. Так-так! Лямочка тянется, значит, из нее вполне возможно соорудить резинку для волос.

Я отстегнула бретельку и связала ее края, а потом с помощью своего ноу-хау собрала волосы в жутковатую гульку. Фух! Хоть одна проблема решена!

Вот только радоваться было рано. Поезд вдруг резко качнуло при торможении – лифчик выпал из моих рук и залетел под стол. Сердце екнуло: там, на полу, царил жуткий срач от прошлых пассажиров. Не знаю, что они в купе делали. Судя по запахам, ничего хорошего.

Как заправский супермен, я немедленно бросилась спасать бюстик, но, оказалось, что он, зараза, уже вляпался под столом во что-то липкое и вонючее. Мне захотелось завопить от отчаяния, но я случайно приложилась затылком о край стола и завопила уже от боли. На глазах выступили слезы. Внутренний голос зашептал: «Может, это знаки? Может, не стоит ввязываться в предстоящую авантюру?»

Да уж! Нашла время посомневаться…

Глупо хмыкнув, я затолкала лифчик в боковой карман сумки и, подхватив весь свой багаж, бросилась к выходу.

Проводница уже отперла дверь и опустила ступени. Толпа из вагона медленно хлынула навстречу курортным радостям.

Я дождалась, пока все уйдут, а потом нерешительно выглянула на улицу. К моему вагону никто не спешил, да и вообще все выглядело так, будто меня забыли встретить.

– Девушка, побыстрей: стоянка короткая, – напомнила проводница, с завистью оглядывая мои шорты и майку. Ей, бедной, приходилось париться в плотной юбке и рубашке.

Вздохнув, я нацепила рюкзак и почти вывалилась на перрон.

И как это понимать? Я еще раз огляделась. Вокруг царила суета, люди сновали туда-сюда, но Павла в толпе не наблюдалось. Это было странно, потому что на безответственного человека он явно не смахивал.

С минуту я перетаптывалась с ноги на ногу, а потом у меня зазвонил телефон. Настроение сразу улучшилось. «Наконец-то ситуация прояснится», – подумалось мне, вот только ожидания не оправдались: звонила бабушка.

– Ты нормально доехала? – спросила она, минуя приветствия. – Все в порядке?

– Да, конечно, – соврала я, на всякий случай, озираясь. – А ты вчера как домой добралась?

– Просто отлично! – В голосе бабули зазвенели восторженные нотки. – Твой Жора подвез меня до дома.

– Что? – Я чуть телефон не выронила.

– Такой милый мальчик! – искренне восхитилась бабушка. – Отличный собеседник. Я все-все про него выспросила. Ему двадцать девять лет, у него полная семья и хорошая наследственность. А еще по гороскопу он овен. Ты же понимаешь, что это значит?

– Нет, не понимаю.

– Вы с ним созданы друг для друга! – закричала бабуля! – Он – овен, ты – водолей, у вас с ним идеальная совместимость.

– Баб, у нас не совместимость, у нас – деловые отношения! А их ни в коем случае нельзя разбавлять личными.

– Ох уж эти предрассудки! Лидочка, немедленно выкинь их из головы.

– Не могу. Вы же сами с дедом внушали мне: девичья честь – это святое, и лучше никогда не компрометировать себя сомнительными связями.

– Да уж, перегнули мы палку в воспитании, – со вздохом, пробормотала бабуля. – Теперь, видимо, вовек правнуков не дождемся.

– Дождетесь. Когда-нибудь. Вот Сашка возглавит банк и, по любому, тут же родит двойню. Ну, чтобы сразу отстреляться и второй раз в роддом не ходить. Она же у нас ответственная и все всегда делает идеально.

– Твой Жорик, кстати, Сашке понравился, – поделилась бабуля. – Вот только ей явно ничего не светит. Она же у нас козерог. А у козерогов с овнами никогда не клеится.

– А с кем у них клеится? – спросила я чисто из вежливости (никогда не верила в гороскопы).

– Со скорпионами. У тебя там, кстати, на новой работе не предвидится свободных скорпионов?

– Понятия не имею. Но если встречу, обязательно маякну.

Бабушка заметно повеселела. Мы перекинулись еще парой фраз, после чего тепло распрощались. Я затолкала телефон в задний карман шорт и снова огляделась. Ну и где этот мерзкий Павел?

Настроение снова стало ухудшаться. К тому же на улице было довольно зябко, и я быстро замерзла. Ноги покрылись гусиной кожей, а грудь… В общем, добавила мне плюс сто к развратности. Я обхватила себя за плечи, чтобы хоть как-то замаскировать озябшие прелести. Так! Жду еще десять минут и звоню Георгию. Раз ему нравится быть рыцарем, пусть вытаскивает меня из организованной им же передряги.

Только я это подумала, как увидела в толпе Павла. Он пробирался ко мне с таким выражением лица, будто ненавидит весь мир. А позади него семенила высокая, худенькая девочка лет двеннадцати. Лица последней я рассмотреть не могла, как ни старалась. Она низко-низко наклоняла голову, позволяя темно-русым прядям окружить ее плотным коконом.

Сердце у меня забилось быстро и гулко. Ох, сейчас, главное, не ударить в грязь лицом!

Я поставила сумку у ног и сделала шаг вперед.

– Лида? – почти без эмоций произнес Павел.

Девчонка словно ощутила искусственность ситуации. Она вскинула голову и уставилась на нас самыми проницательными в мире глазищами. Мне стало не по себе. Возникло ощущение, что меня видят насквозь. Чтобы спасти ситуацию, я распахнула руки и заорала как ненормальная:

– Пашка! Пашенька!

А потом кинулась на грудь своему нанимателю. Наверное, не стоило. Точно не стоило: Павел инстинктивно подыграл, обнял меня своими крепкими горячими руками – и в тот же миг тело словно пропустило через себя маленькую молнию. Грудь обагрило жаром, во рту пересохло. Под кожей разлилось странное покалывание и… удовольствие. Я даже испугалась немного, но потом решила, что это все нервы.

К счастью, приличия не требовали обниматься долго. Уже через пару секунд Павел отодвинул меня от себя. Отодвинул с таким видом, будто боялся, что меня стошнит ему на рубашку. Я даже растерялась немного. А как же гостеприимство? Как же радость при виде дорогой сестрички? Мне-то казалось, что уж ради дочери Павел сделает над собой усилие и будет со мной обходителен.

Из вредности я наступила ему на ногу, а потом защебетала с приклеенной улыбочкой:

– Сколько лет сколько зим!

– Ага, – кивнул он с сарказмом, – как время-то летит!

– Да-да, летит. Но ты, Паш, вообще не меняешься.

– А ты прямо на маму стала похожа, – он сказал это с такой интонацией, будто вся моя родня сидит у него в кишках. – И на бабушку. Как, кстати, поживает ее деменция?

У меня глаза на лоб полезли. Это что еще за шуточки такие?

– Ты что-то путаешь, – заявила я, не переставая улыбаться. – Мозги у бабули варят получше твоих.

– Серьезно? А в прошлый визит она упорно называла меня Вовиком и грозилась завещать мне дачу в Туле.

– У нее нет дачи в Туле.

– Так и я о том же. – В глазах Павла заплясали маленькие, но вредные чертенята.

Мне почему-то захотелось треснуть его по голове. Сильно захотелось. Но это явно не вписывалось в сценарий теплой семейной встречи. Именно поэтому я сделала глубокий вдох, а потом повернулась к девочке.

– Виола? Боже, ты совсем взрослая!

Недолго думая, я раскрыла объятья и для нее. Девчонка чуть занервничала, покосилась на Павла.

– Ну же, – подбодрил он с легкой усмешкой, – неужели совсем не помнишь тетю Лиду? Она же тебя с рук не спускала. Ну, в те редкие моменты, когда ей удавалось отлепиться от зеркала.

«Папа, ты сбрендил?» – отчетливо читалось на лице девочки. Но она все же пересилила внутреннее сопротивление и позволила себя обнять. Умница, а не ребенок! Явно в маму пошла, а не в грубияна-папашу.

– Красотка растет, – чуть сощурившись, констатировала я. – Через год, Паш, замучаешься женихов отгонять.

– И не говори, – подтвердил «братик» и неожиданно влип взглядом в мою полупрозрачную маечку. Его брови медленно поползли вверх.

Я поспешила прикрыть грудь руками – сделала вид, что растираю плечи.

– Брр! Я думала, по утрам у вас теплее.

Глаза Павла почернели, приобрели странное, жесткое выражение.

– Ну пойдем уже, хватит языком чесать, – сказал он, подхватывая с плитки мою сумку.

Павел ринулся на парковку, а я и его дочь засеменили следом. Я решила не откладывать в долгий ящик попытки подружиться со своей подопечной. Тут же подхватила ее под руку и стала весело рассказывать о том, как чуть не чокнулась в поезде за трое суток. Виола вежливо поддакивала, но было видно, что мыслями она витает где-то далеко.

Пока мы шли к машине, я почти выдохлась. Оказывается, изображать родню – это совсем непросто. Довольно скоро голос у меня затрепетал от напряжения, радостные возгласы стали получаться все более фальшивыми. А Павел даже не пытался подыгрывать. Он то и дело зыркал на меня так, будто я должна ему денег, и, кажется, обреченно вздыхал.

Сев в авто, Виола тут же включила плеер, воткнула в уши наушники. Музыка в них играла так громко, что даже через дверь я могла разобрать слова песни. Но мне это было на руку. Когда Павел загрузил мои баулы в багажник, я придержала его за плечо.

– По-моему, тебе стоит быть приветливей.

– С чего это? – еле слышно спросил он.

– Еще десять минут с таким лицом – и твоя дочь догадается, что мы разыгрываем перед ней спектакль.

– Не догадается, – ухмыльнулся в ответ Павел. – Она знает, что я всегда не рад гостям. Особенно незваным.

– А меня не звали? – удивилась я.

– Конечно! Ты – седьмая вода на киселе, свалилась как снег на голову, воспользовалась моей добротой.

– А другую легенду вы с Георгием не могли придумать?

– Не могли, – отрезал он, а потом кивнул в сторону заднего сиденья. – Садись в машину.

Когда авто Павла вырулило с парковки, я тут же вошла в образ впервые вырвавшейся к морю сибирячки. Закрутила головой и почти завизжала от счастья:

– Боже мой, сколько пальм! Прямо как в кино про Италию.

Вот только Виола не обратила на мою игру никакого внимания. Она закрыла глаза и, кажется, полностью погрузилась в музыку, льющуюся из наушников. Мрачную такую музыку, тревожную.

И что мне делать? Уткнуться в окно или попробовать побеседовать с Павлом? Тот выглядел задумчивым и хмурым и на уровне инстинктов вызывал у меня неприязнь. Однако, немного поразмыслив, я ее пересилила, спросила у Павла:

– Тебе не кажется, что твоя дочь может оглохнуть от такой громкой музыки?

– Она плохо переносит поездки на машине,– сказал он. – Музыка помогает ей немного расслабиться.

– Ты уверен? То-то она бледная такая – явно от расслабленности.

Каюсь, мне до жути хотелось его поддеть. И удалось.

– По-моему, кто-то слишком много разговаривает, – процедил Павел. – Только приехала, а уже утомляешь.

– Ты тоже, знаешь ли, не подарок.

Я повернулась к Виоле. В ее лице и правда не было ни кровинки. Повинуясь странному импульсу, я вынула из уха девчонки один из наушников и воткнула его себе. От неожиданности Виола вздрогнула, распахнув глаза, уставилась на меня с огромным изумлением.

– Ого! – почти искренне восхитилась я, растягивая губы в придурковатой улыбке. – Крутая песня! Кто поет?

Виола на автомате назвала имя.

– Надо запомнить! – хмыкнула я и сделала пару танцевальных движений. – Мне нравится.

Потом я деловито притянула к себе плеер, защелкала кнопками.

– А веселенькое что-нибудь есть?

Виола покосилась на отца. «Что происходит вообще?» – вопрошали ее ошалелые глаза. Павел пожал плечами.

Так-так, что тут у нас? Я дотыкала до знакомой песни и снова начала пританцовывать, а потом еще и подпевать. В школьные годы я пару месяцев ходила на вокал. Многого это не дало, но я умею довольствоваться малым. В конце концов, в искусстве главное артистизм, а его у меня всегда было хоть отбавляй.

Павел уставился на меня как на восьмое чудо света.

– А ты чего не подпеваешь? – Я весело толкнула Виолу плечом. – Убойная же песня!

«Племяшка» покачала головой. И хоть она так и выглядела пристукнутой мешком, щеки у нее чуть порозовели.

Допев один хит, я нашла в плейлисте другой и включила его. Губы Виолы тронула слабая улыбка. Я тут же схватила девчонку за руку и увлекла в свои незамысловатые покачивания в такт мелодии. И вот когда у нас почти наметился контакт, мой «братец» немедленно все сломал.

– Приехали, девочки! – буркнул он, отстегивая ремень. – Останавливайте свою дискотеку.

Как будто не мог подождать, пока песня закончится!

Я огляделась. Машина стояла перед автоматическими воротами, которые медленно поднимались. За воротами виднелся целый лес из пальм, а за ним – симпатичный двухэтажный дом.

– Это ваш? – удивилась я. – Я думала, у вас что-то побольше.

– Разве ты не видела фото? – спросила Виола.

В ее глазах мелькнуло недоумение, а во взгляде Павла – угроза.

– Э… Видела, конечно, – поспешила оправдаться я. – Просто на снимках дом показался мне настоящим дворцом.

– А-а! – Виола улыбнулась. – С фото так часто бывает.

– Вот-вот, – закивала я. – На фото – дворец, а в реальности пряничный домик.

– Мама просто не хотела, чтобы наш дом принимали за гостиницу, – пояснила «племяшка», – потому папа выбрал именно такой проект. Но я бы не сказала, что у нас тесно. У нас четыре спальни, и каждая со своей ванной.

– Не надо оправдываться, ребенок, – пробурчал Павел. – Лидочка просто из деревни. У них там главное, чтоб «дорого-богато», чтоб хоромы побольше…

– Из деревни? – моментально взвилась я. – С каких это пор Новосибирск стал деревней?

– Но ты же не в самом городе живешь, – не моргнув глазом, соврал Павел. – А в пятнадцати километрах от него.

У меня даже челюсть отпала. Нет, вы поглядите: переобувается на ходу.

– Да ладно, Лид, – добавил «братец» веселым тоном. – Чего ты стесняешься? Тут все свои и необязательно корчить из себя городскую штучку.

Я медленно и с удовольствием испепелила его взглядом. О’кей, побуду деревенщиной, но этот хам мне еще ответит за все свои выходки.

Павел загнал машину во двор, и мы с Виолой вывалились из салона на улицу.

– Классный дом! – искренне восхитилась я, разглядывая компактный, но очень милый белый коттедж, тут и там увитый плющом и виноградом. – Это стиль «Прованс», да?

– Ага, – подтвердила Виола. – А еще у нас есть бассейн и большой сад. Хочешь, покажу?

– Ты еще спрашиваешь? Конечно, хочу!

– Не хочешь, – глухо отрезал Павел, хватая меня за плечо.

– Это еще почему?

– Ты устала с дороги, – процедил он. – Тебе нужно немного отдохнуть.

– Нет-нет, я хочу экскурсию по саду.

Он еще крепче сжал мое плечо. Я попыталась вывернуться, но не вышло.

– Сначала я покажу тебе твою комнату, – глухо сказал Павел. – А потом, когда ты примешь душ, и мы позавтракаем, Виола, так и быть, покажет тебе все остальное.

– Любишь, чтобы все было исключительно по-твоему? – ядовито спросила я.

Он не ответил, но посмотрел так, что спорить расхотелось.

– Ладно! – сдалась я. – Идем сначала глядеть комнату.

Павел достал из багажника мои вещи и, с нежностью взглянув на дочь, попросил:

– Зайка, скажи, пожалуйста, Марте Петровне, что можно накрывать на стол. А я пока позабочусь о нашей гостье.

Виола кивнула и тут же скрылась в доме.

Я с ехидством покосилась на Павла.

– «Зайка»? «Пожалуйста»? Думаешь, эти словечки компенсируют твои тиранские замашки?

Глаза Павла сузились, в них отчетливо полыхнула ярость.

– Это был риторический вопрос, – пробормотала я. – Можешь не отвечать.

Он опять уперся взглядом в мою просвечивающую маечку. Да сколько можно? Из вредности я не стала прикрываться, а наоборот выпятила грудь колесом. Как там дети говорят? Стыдно кому видно.

Павел все же отвел взгляд в сторону, спросил:

– Лида, ты думаешь, я плачу тебе за то, чтобы ты учила меня жить?

– Нет.

– Ну так и держи при себе свои «ценные» замечания.

Глава 5

Домом моей новообретенной родни безраздельно владели полумрак и неуютная тишина. Оглядев холл, я даже дыхание задержала, надеясь уловить хоть какие-нибудь звуки, но так ничего и не услышала. Странно! У меня в семье такого не бывает. Мои домашние всегда или двигают мебель, или танцуют ламбаду, или спорят до хрипоты по поводу того, какая ряженка лучше.

Я покосилась на Павла.

– Чего застыла? – насмешливо уточнил он. – Никогда не видела итальянской мебели? Парализовало от восхищения?

В глазах у него было столько высокомерия, что мне тут же захотелось по-родственному запустить в него нелепой вазой, приткнутой на столик у входной двери. Правая рука даже сама собой потянулась к «прекрасному», но я вовремя ее отдернула. Не хватало еще начинать первый рабочий день с погрома!

М-да… Руку-то я отдернула, но из груди невольно вырвался тяжелый вздох. Павел его засек и прямо расцвел.

– Ничего, – сказал он с наигранным участием, – когда-нибудь и у тебя интерьер будет не хуже. Но ты, конечно, обставишь все в розовом цвете.

– Не сомневайся, – парировала я. – В крайнем случае, в персиковом.

Он кивнул, пройдя к лестнице с коваными периллами, поторопил:

– Ну давай, систер! Подбирай варежку и двигай за мной.

Рука опять потянулась к вазе, но я снова сдержала порыв. Чертово искусство! Так и манит. Тряхнув головой, я погладила пальцами отполированную до блеска столешницу. От Павла и этот жест не укрылся.

– Синдром Стендаля? – с сарказмом спросил он. – Или синдром дефицита внимания?

– Иду! – буркнула я и поспешила за ним.

Мы поднялись на второй этаж. Там тоже было тихо, темно и мрачно. Павел распахнул одну из дверей, выходящих в коридор.

– Эта комната – твоя. Следующая – Виолы. Вот тебе, кстати, первое задание: понаблюдай, не плачет ли моя дочь по ночам.

– Хорошо.

Он втолкнул меня в мои апартаменты, а потом, зайдя следом, аккуратно закрыл дверь.

– Спасибо за помощь! – Я вспомнила о вежливости, одарила Павла самой лучистой улыбкой в мире.

Он опустил на ковер мои вещи, а потом, сделав шаг вперед, навис надо мною подобно скале. Мне отчего-то показалось, что он хочет поблагодарить меня за концерт в авто. В груди потеплело. А еще совершенно некстати вспомнились ощущения, испытанные мною совсем недавно в его объятьях.

– Какого черта, ты вырядилась как девочка легкого поведения? – Вопрос Павла прозвучал как удар хлыста.

Я даже ушам своим не поверила.

– Что?

С его лица, как по мановению волшебной палочки, исчезла насмешливость. Вместо нее проступило холодное раздражение.

– Быстро переоделась, и чтобы я больше не видел на тебе эти вульгарные шмотки! – рыкнул Павел. – Просто в голове не укладывается: ты как будто на трассу собиралась, а не к ребенку.

И, в общем-то, он был прав. Без лифчика вид у меня, наверное, был вызывающий: природа не поскупилась, а тонкая майка отчаянно просвечивала. Будь на моем месте другая, она немедленно извинилась бы за неудачный наряд, но для меня такое сложно. Во мне с детства живет дух противоречия.

– А что вульгарного в шортах и майке? – с вызовом спросила я.

– И ты еще спрашиваешь?

– Конечно! В договоре, который я подписывала, не было ни слова о дресс-коде.

– Видимо, ты читала его не слишком внимательно, – нагло соврал Павел. – Рядом с моей дочерью ты не имеешь права одеваться неподобающе. Ноги должны быть закрыты до колена. Майки не должны просвечивать. Белье обязательно!

– Что за нелепые…

– Закрыла рот и переоделась! – оборвал он. – Так и знал, что от тебя будут одни проблемы.

– Так и знал? – Я уставилась на него с недоумением. – Зачем тогда нанял?

– Поддался на уговоры. Мой шурин каким-то дьявольским образом убедил меня, что именно ты подходишь на роль компаньонки лучше всего.

– Возможно, он прав, – хмуро заметила я. – У меня еще не было шанса проявить себя.

– Нет, ну как я на все это подписался? – Павел возвел глаза к потолку. – Где были мои мозги? Ведь Гоша явно не головой думал, когда советовал тебя.

В его голосе плескалось искреннее сожаление, почти отчаяние. Мне стало обидно, но я понятия не имела, что сказать в свою защиту.

– В любом случае назад хода нет, – с тоской констатировал Павел. – Переодевайся. Через пятнадцать минут мы ждем тебя внизу.

– Мне нужно больше времени.

Бах! Это Павел вместо ответа хлопнул дверью. Я вздохнула и присела на кровать. Да уж, так себе денек начинается.

***

Комната мне досталась классная: солнечная и просторная. В ней имелись большая кровать, шкаф, туалетный столик. А еще в моем распоряжении оказались гладильная доска и утюг, которыми я тут же воспользовалась, приводя в порядок сарафан, сшитый дедом. Сарафан идеально подходил под требования Павла: он был длинным – раз, не просвечивал – два. А про открытые плечи и ярко-красный цвет «братец» ничего не говорил, так что пусть не возникает.

Наскоро приняв душ, я переоделась и распустила волосы, немного побрызгала их водой. За пятнадцать минут, отведенных мне хозяином дома, я физически не успела бы высушить волосы феном, и Виола могла обратить на это внимание.

Покружив у зеркала, я прильнула к окну. Оно глядело на бассейн и сад, а в саду чего только не было: пальмы, какие-то цветущие кустарники, гранаты, хурма.

В дверь постучали. Оказалось, что пришла Виола.

– Ты идешь? – спросила она, когда я впустила ее в комнату. – Марта Петровна уже накрыла на стол, все остывает.

– Ох, извини! Я засмотрелась на ваш чудесный сад. Никогда не видела такой красоты!

Щеки Виолы порозовели, в глазах появилось польщенное выражение.

– Тебе, правда, понравился наш сад?

– Еще бы!

Я снова подошла к окну, окинула взглядом аккуратные дорожки и розы, растущие вдоль них.

– Это мама разбила сад, – сказала Виола, становясь рядом. – Она работала ландшафтным дизайнером, любила возиться с растениями.

– Она явно была очень талантлива. И тот, кто помогает вам ухаживать за деревьями и кустами, тоже молодец.

– Раньше мама все делала сама, а сейчас папа этим занимается, – продолжила откровенничать Виола. – Когда я лежала в больнице, у нас хозяйничали чужие люди, и сад заболел. Теперь папа никому не доверяет. Если он и приглашает кого-то на помощь, то обязательно стоит рядом и все контролирует.

– Надо же! Весьма ответственный подход, – вслух сказала я, а про себя подумала: такого педанта и чертова перфекциониста еще поискать!

– Он немного не в себе после смерти мамы, – добавила Виола и посмотрела на меня виновато. – Не обращай внимания, если папа будет придираться к каким-то мелочам. Он вредный, но отходчивый.

– Что ты! Мы отлично ладим, – заверила я. – Я же тоже вредная.

Через минуту мы с Виолой уже входили в столовую. Пахло там умопомрачительно: жареным беконом и свежими помидорами. Следов домработницы не наблюдалось, а Павел сидел за столом, уткнувшись в планшет. Даже наше шумное появление не заставило его оторвать взгляда от экрана.

– Какая просторная у вас столовая! – нарочито громко восхитилась я, надеясь привлечь внимание Павла (мне не терпелось увидеть его реакцию на мое переодевание). – А мебель здесь тоже итальянская?

– Угу, – кивнул Павел, так и не поднимая глаз.

– И потолки высокие, как во дворце, – добавила я чуть погодя. – Можно настоящие балы устраивать.

Павел снова только угукнул. Прямо не человек, а сова. В груди у меня колыхнулось раздражение, и исключительно из врожденной вредности я заорала:

– Валенки да валенки! Ой, да не подшиты стареньки! – И закружилась рядом с накрытым столом.

Это произвело фурор. Виола подпрыгнула на месте, а Павел чуть планшет не выронил. Оправившись от шока, «братец» отложил гаджет на стол и уставился на меня совершенно сумасшедшими глазами.

– Ну? – Я остановилась, уперла одну руку в бок и демонстративно повела голыми плечами. – Как вам мой сарафан? Специально для отпуска шила.

Видели бы вы его лицо! Оно вытянулось и позеленело так, что стало похоже на оливку.

– По-моему, в этом сарафане Лида вылитая Кармен, – весело сказала Виола. – Правда, пап?

– Наверное, – пробормотал он, а потом с удивлением покосился на мои ноги. – А почему босиком?

– В смысле?

– У нас дома все ходят обутыми, – с менторской ноткой в голосе пояснил он.

– А-а, ты про это. Не беспокойся, мне босиком удобней. Привыкла, знаешь ли, у себя в деревне.

Мы с Виолой сели за стол, и почти сразу в комнату вплыла домработница с графином компота. Она оказалась сухонькой немолодой женщиной, двигающейся совершенно бесшумно. Выражение лица у нее, кстати, было точь-в-точь как у Павла – с легким оттенком ненависти ко всему живому.

«Братец» представил нас друг другу, и домработница даже попыталась улыбнуться. Получилось ненатурально.

– Вы очень вкусно готовите, – похвалила я, хотя еще ничего не успела попробовать.

Домработница не ответила, смерила меня ледяным взглядом и тут же удалилась. Да уж! В этом доме мне что-то никто не рад. Ну ничего, привыкнут.

Я решительно придвинула к себе тарелку с салатом.

– У вас такой классный бассейн! – Ложка в моей руке заработала, как экскаватор. Есть хотелось ужасно, да и выглядело все невероятно аппетитно.

– Хочешь, искупаемся после завтрака? – добродушно предложила Виола.

Я чуть не завизжала от предвкушения.

– Конечно, хочу.

– Не хочешь! – возразил Павел.

– Что? – Мы с Виолой уставились на него с недоумением.

– Ты не хочешь купаться, – повторил он таким тоном, что захотелось вжаться в стул. – Ты же сказала, что забыла купальник.

– Я?

– Ну не я же. – Тяжелый взгляд Павла не сулил ничего хорошего.

Я вздохнула. Капец! Сначала шорты нельзя, теперь вне закона бассейн. И что меня ждет дальше? Запрет на выход из дома?

– Да ты не расстраивайся, – поспешил утешить Павел. – После завтрака вместе с Виолой пробежите по магазинам и купите новый купальник. Может, и Виолке чего-нибудь присмотрите.

Глаза «племяшки» широко распахнулись, в них заметалась странная, дикая тревога. Шоппинг явно не входил в число Виолиных хобби. Ага, значит, у Павла нет цели меня третировать, он просто хочет вытащить дочь из дома.

На душе посветлело.

– Ты прав, братишка! – сказала я с улыбкой. – Даже хорошо, что так получилось. Мой купальник давно пора менять.

Павел впервые за время нашего знакомства поглядел на меня с признательностью. Я бы даже сказала, с теплотой. И все бы хорошо, да только сердце как-то странно восприняло такое «потепление». Оно вдруг сладко сжалось, трепыхнулось и пропустило удар. И что бы это значило?

***

Завтрак прошел довольно неспешно. Моей семьи мы в разговорах почти не касались. В основном, обсуждали погоду, тяготы путевой жизни и еду. Виола почти все время молчала, зато с интересом слушала и меня, и Павла.

Когда Марта Петровна подала чай, «братец» вдруг сказал:

– Лидка, а ты же говорила, что привезла нам подарки. И где они?

– У меня в комнате, – отозвалась я, внутренне холодея. Мне вспомнилось, что я так и не заглянула в сумку, переданную мне Георгием. Вот что там вообще? Вдруг что-то разбилось или испортилось?

– Так чего же ты ждешь, Лидусик? – насмешливо спросил Павел. – Идем к тебе. Нам не терпится взглянуть на гостинцы, правда, Виол?

В глазах девчонки вспыхнуло любопытство.

– Э… Может, чуть позже? – У меня даже ладони вспотели от волнения.

– А чего тянуть-то? – Павел быстро встал из-за стола и, махнув Виоле, покинул столовую.

Когда мы втроем очутились в моей комнате, я еще больше занервничала. Виола села на ковер по-турецки, Павел занял стул у туалетного столика.

– Ну? – поторопил он, постукивая пальцами по полированной столешнице.

Я опустилась на кровать и неохотно подтянула к себе рюкзак с подарками.

– Тут, в общем-то, много всего. – Мой голос предательски дрожал, впрочем, как и руки.

– Это радует! – с сарказмом констатировал Павел. – Учитывая, что ты собираешься гостить у нас до конца лета.

Вжик! Я расстегнула молнию и, не глядя, сунула руку в образовавшееся отверстие. Ладонь нащупала что-то мягкое и пушистое. Интересно, что это?

Две пары глаз следили за мной с нескрываемым любопытством. Задержав дыхание, я рывком потянула пушистое наружу. Оно оказалось вязанным и полосатым.

– Вот! – с гордостью заявила я. – Первый подарочек.

– А что это? – не поняла Виола.

Я быстро развернула вязаное полотно.

– Шарф!

– Круто! – почти искренне восхитился Павел. – Сама, наверное, вязала?

– Ну типа того, – пробормотала я, передавая шарф Виоле.

– Ты умеешь вязать? – Она даже вскочила. – А меня научишь? Я бы хотела связать папе свитер или жилет.

Внутри у меня все обмерло. На самом деле, я отродясь не держала в руках спицы. Хотя, стоп, Лида, без паники. Как-нибудь вырулим.

Я снова сунула руку в рюкзак. В этот раз ладонь скользнула по чему-то гладкому и большому. Кажется, это какой-то сосуд. Я схватилась за него обеими руками и потянула наружу.

Непонятный сосуд оказался стеклянной банкой литра на полтора. Банка была доверху заполнена чем-то желтым и довольно густым.

– А что внутри? – полюбопытствовал Павел.

– Открой и узнаешь, – огрызнулась я и сунула банку ему.

Он неторопливо снял пластмассовую крышку и внимательно обнюхал содержимое банки.