Цитаты из книги «Колодец и бабочка», страница 2

карандаш. Бабкину следовало вернуться к работе, но он, как завороженный, следил

Бабкин напрягся и сообразил: – Кровь еврейских младенцев заменили кровью еврейского кота. Несколько секунд Илюшин озадаченно смотрел на него. – А с христианскими что? – спросил он наконец. – С христианскими кем? – Младенцами!

раздувшуюся мочалку-утопленницу. – Шик-блеск, писк сезона! – Оригинальная вещь, – согласилась

вставали остро заточенные буквы из справки. Глиобластома – это смертный приговор. Никакого долга перед Стасом у нее не было. Но если всего лишь небольшая сумма отделяет его от возможности участия в экспериментальной программе, о чем тут думать? Рухлядь четырехколесная – против жизни человека. И не чужого, а отца ее детей… Снова почему-то вспомнился Илья. Как он вдохновенно излагал ей свою историю о работнике аэропорта… Без всякой связи с убитым Габри

сделал пометку: проверить клинику. – Когда в последний раз у нее

место. Наташа непроизвольно взглянула на часы: до начала

ную тачку: не дай бог ведь в аварию попадет, надо, чтобы машина была качественная! Тут она, кстати, оказалась права. Машину он бил каждые полгода. Потом ремонтировал за счет родителей. Недавно звонит мне: дай денег! Я спрашиваю: на что? Илья такой: хочу машину поменять, этой уже три года. Я ему

шин. – Кстати, ваш номер у Габричевского в телефонной книжке. Когда вы с ним виделись в последний

чувствую себя так, будто кожу мне раздирают

разнообразные безумства. Бабкин мысленно взял обратно все критические замечания в адрес