Абсолютное зло

Глава 19

Жутковатого вида кирин, не мигая, смотрел на нас сквозь лобовое стекло. Непонятно, чего он ждал, не атакуя. Только если его главная задача, как у гончей, не загнать добычу и не дать уйти до появления охотников – харпов.

– Что дальше? – прошептала Идиру, сидела неподвижно.

Он тоже замер, наблюдая за кирином. Тот в устрашении резким движением прижался мордой к стеклу, заставив меня вздрогнуть.

– Когда дам сигнал – пригнись, – наконец заговорил Идир. – А лучше спрячься внизу, – и бросил взгляд на приборную панель.

Я оценила размеры ниши и свое телосложение – чтобы поместиться туда, нужно постараться. Но если хочешь жить, сделаешь невозможное.

– Сейчас! – громко выкрикнул Идир и кубарем выкатился наружу.

Кирин шарахнулся в сторону, но затем оскалило ряд острых зубов и бросился в салон, разбивая головой уже дышавшее на ладан лобовое стекло. Под градом стекла я сползла вниз, прикрывая голову от летящих осколков.

Я осталась один на один с кровожадным монстром, который острыми когтями рвал салон. С ужасом думала о том, что скоро он доберется и до меня.

Покончив с сидениями, кровожадный кирин повернул морду ко мне. С шумом втянул воздух и, оскалившись, издал звук похожий на рычание. Я оказалась загнанной в угол, и Идира куда-то запропастился. Не хотела верить, что он бросил меня на растерзание кирина, только бы спастись самому.

Кирин напрягся всем телом, готовясь к атаке, но скованный неожиданной судорогой взвыл и кинулся прочь из машины. В искаженном проеме, где раньше была дверь, показался Идир:

– Цела? – протягивая мне руки.

Я забыла, как говорить. В страхе, что кирин вернется, бросилась к Идиру, карабкаясь веред.

Упираясь локтями, ползла по усыпанному осколками салону. Острые края впивались в кожу, ладони скользили по остаткам обивки, затрудняя движение. Но нельзя было останавливаться. Секунда промедления стоит жизни: за киринами всегда следовали харпы – безжалостные убийцы, от которых нет спасения.

Идир сделал последний рывок – и я упала на холодную землю. Схватил меня за плечо и рывком поднял. Я не сопротивлялась, пока он тянул меня за собой в сторону видневшейся впереди лесополосы. Идир – сейчас моя единственная надежда, без него я не переживу встречу с харпами.

– Развяжи! – я дергала скованными запястьями в безуспешной попытке ослабить веревку.

– Нет времени, – Идир то и дело оборачивался, проверяя, нет ли за нами погони.

– Я не смогу так защищаться, – убеждала, следуя за ним заплетающимся ногами.

Идир резко остановился и посмотрел прямо мне в лицо. Он выглядел напряженным, но в глазах я не видела паники и ужаса. Многое повидав в жизни, он, кажется, перестал бояться. А иногда не знают страха те, кому нечего терять. Идир – одиночка. Я – нет.

– Ты должна беспрекословно выполнять мои приказы, – выдвинул требование и потянулся к лодыжке. Когда выпрямился, в его руке блеснуло нож: – Иначе это будет стоить тебе жизни.

Я кивнула и лезвие с легкостью рассекло крепкие веревки.

– Туда, – указал Идир и подтолкнул меня в сторону леса. – Там наши шансы выжить чуть возрастут, – и снова едва уловимым движением спрятал нож в высоком шнурованном ботике, – на открытой местности мы как на ладони.

Мы петляли среди деревьев, под ногами трещали сухие ветки. Я оступалась и проваливалась в глубокие запорошенные снегом рытвины и ямы. Идир подхватывал меня и не позволял медлить ни одной лишней секунды.

Преодолели приличное расстояние, но лес всё не заканчивался, и вдалеке даже не маячил какой-либо просвет между кустистых зарослей. В боку болезненно кололо, а легкие разрывались от холодного воздуха. Я думала просить о передышке, но неожиданно Идир припустил еще быстрее. Каждый новый шаг стоил мне неимоверных усилий и казался тем последним, после которого я упаду в изнеможении.

– Я больше не могу! – задыхаясь, прокричала в спину Идира, значительно отставая от него.

– Только не сейчас, – перехватил мою руку и упорно потянул за собой. Его дыхание, в отличие от моего, было ровным, словно он ничуть не запыхался от безумного забега.

– Почему? – Я огляделась по сторонам и никого не заметила: – Мы ведь оторвались.

Неожиданно Идир остановился и рывком прижал к себе. Приложил палец к губам, требуя тишины.

Я почти не дышала, прислушиваясь к звукам леса. Шелест высохшей листвы, завывание ветра, редкие вскрики птиц…

И скрип снега, и треск веток под чьими-то шагами. В ночной темноте, как вспышки, появлялись и исчезали пары красных глаз. Напавший на нас кирин был не единственным, что шел по нашему следу.

Рычащие и скребущие мерзлую землю кирины окружили нас, собравшись в целую стаю. Полагала, Идир вполне справится с тремя-четырьмя, но не с десятком. В одиночку не выстоять перед хищниками.

– Я могу попробовать усмирить их, – предложила пустить в ход способности Влием.

Если харпы смогли выдрессировать этих тварей, чтобы выслеживать перебежчиков из Кариара, значит, существует и способ подчинить их. Тем более Влием.

Я шагнула навстречу к ближайшему кирину, что рыл землю и скулил, но удержал меня за плечо:

– Слишком опасно. Чтобы натаскать кирина, его берут еще совсем маленьким, потом с ним справиться просто невозможно – слишком агрессивен.

Сама до дрожи в руках боялась этих тварей. Боялась, что сила Влием не откликнется и я обреку себя и Идира на верную смерть.

– У нас нет выбора, – в противном нас разорвут, не успеем мы и шага сделать.

Идир перевел взгляд на шарящих по лесу киринов, и все же пошел на риск.

– Не подходи к ним близко, – тяжело выдохнув, разжал пальцы. – И на всякий случай возьми это, – и в руке возник нож. Я приняла его, но надеялась, что мне не придется им воспользоваться.

Я медленно двигалась к кирину. К тому, что выделялся на фоне отсталых и размерами, и повадками: будет достаточно усмирить вожака, стая последует за ним.

Он кружил и скалился, из огромной пасти капала слюна. Стоило ему клацнуть зубами, я остановилась, не рискуя напрасно. Всматривалась в уродливую морду: поднимала с глубин своей сущности имирт, пробуждала темную часть себя. Вопреки словам Идира о том, что Влием чуть ли не божество, я ощущала в себе нечто темное и разрушительное. Стоило признать это, как сила заструилась по телу, окутывая неосязаемой мрачной аурой.

Пробраться в сознание животного оказалось легче, чем человека. В отличие от последнего, оно не возводило защитные стены, не сопротивлялось – руководствовалось лишь инстинктами.

Когда я почувствовала, что кирин в полной моей власти, уверенно подошла и положила руку на его массивную голову. Лишенная шерсти шкура оказалась приятной на ощупь. Я словно касалась бархата. Ласково провела по спине создания, и тот, прикрыв глаза, издал ни на что не похожий гортанный звук.

– Шакр! – пораженно выпалил Идир, наблюдая за моей игрой с кровожадным чудовищем.

– Хороший мальчик, – я продолжала поглаживать животное. – А теперь защищать, – внушила ему безудержную преданность. Вожак протяжно взвыл и бросился в свою стаю, уводя ее прочь от нас. Обернулась к Идиру: – Надеюсь, они ненадолго задержат харпов.

Но я жестоко ошиблась. Воздух рассек пронзительный свист и Идир пошатнулся, хватаясь за плечо.

– Пригнись! – скомандовал и повалил меня на землю.

Я рухнула животом на колкий снег. Болезненный удар на мгновение дезориентировал, но я быстро вскинула голову, оглядываться по сторонам. Между стволов деревьев мелькали человеческие силуэты, стремительно наступая. Нас загнали в ловушку.

Идира лежал на спине, по его плечу сочилась кровь, багровыми потеками испачкав кисть руки.

– Ты ранен, – обеспокоено потянулась к нему, готовая сделать всё, что потребуется, чтобы помочь.

– Царапина, – кривясь от боли, он ухватился за выглядывающее из плоти острие и рывком вырвал его. В руке оказалось странной формы металлическая пластина. Не всматриваясь в нее, отбросила в сторону. Перекатился на бок и посмотрел на меня в упор: – Найди укромное место. – Взял мою ладонь и вложил в нее гладкую рукоятку. – Борись за свою жизнь до конца, – прошептал, сжимая моими безвольными пальцами оружие. – И не держи зла, – будто прощал со мной, не надеясь встретиться вновь.

Он принял самоубийственное решение вступить в бой. В одиночку.

Харпы всё ближе, и неизвестно сколько их. Уйти сейчас означало оставить Идира умирать. Это слишком высокая плата за мою жизнь.

В голове проносились обещания и уверения, что никак не складывались в слова, не поддаваясь словно онемевшим языку и губам: мы выберемся вместе, и у него еще будет возможность искупить свою вину. В оцепенении я молча глазела на Идира, не желая принимать его жертву.

– Ну же! – крикнул он, выводя меня из ступора. – Влием не должна сдохнуть в лесу от рук харпов! Ты должна спасти Кариар! Спасти Дана!

Один лишь звук его имени заставил меня пробудиться. Одним движением руки я спрятала кинжал, вплетая его в нити, и вскочила на ноги.

Поскальзывалось на снегу, цеплялась за ветки, и все равно бежала прочь. Как можно дальше от гула голосов и звона стали.

Я не оглядывалась, смотрела лишь вперед – искала укрытие. Простирающиеся передо мной снежные прогалины давали ложное ощущение уверенности под ногами и обманчиво вели за собой. Но доверившись одним лишь глазам, я угодила в прибрежную ими ловушку: в какой-то момент казавшееся бесконечным белый простор оборвался, и я соскользнула по пригорку вниз.

Ребра заныли от удара, а щека – от хлесткой ветки. Лицо исказилось в немом крике – не позволяла себе скулить и реветь. С черного неба на меня смотрели яркие звезды. Словно наяву видела Идира принял боевую стойку, подняв вверх клинок. Успешно справился с тремя харпами и активно атаковал еще двух. Но он заметно выдохся: все чаще пропускал удары, не успевая уворачиваться от разящих клинков. Грудь и спину пересекали короткие и длинные порезы. Ему оставалось недолго.

Если я сейчас сдамся, жертва Идира будет напрасной.

Слезы брызнули из глаз от боли, когда я перекатилась на бок. Приподнялась, готовая идти дальше, и снова оказалась прижатой к земле: неизвестный навалился со спины и широкой ладонью зажал рот. Меня сковал ледяной ужас.

Замешательство длилось недолго: я дернулась под харпом, впиваясь зубами в его руку. Когда это не помогло, призвала имирт. Снежный вихрь прокатился по земле, пугая харпа. Он напрягся всем телом и рывком перевернул меня на спину.

– Тихо, Ри-ри, – Дан почти касаясь губами моей кожи.

Я замерла. Боялась даже моргнуть. Казалось, стоит прикрыть глаза и образ Дана растает как мираж. Хотелось прикоснуться – убедиться, что он реальный.

Шевельнула рукой в железной хватке Дана, и он незамедлительно выпустил ее. Дрожащими пальцами я потянулась к нему, неуверенно дотронулась до лица. Ветер тут же улегся, имирт пришел в равновесие – я ощутила безмерный покой.

Так много хотелось сказать, во многом признаться, а в чем-то покаяться. И еще о большем помолчать. Просто держать Дана в своих объятиях.

– Всё позади, – продолжал успокаивать он, принимая мое безмолвие за испуг.

Он повел головой в сторону и коснулся губами саднящей кожи моей ладони. Наверное, боль отразилась на моем лице, поскольку он нахмурился. Взгляд, блуждая по моим ссадинам и ушибам, становился все мрачнее.

– Где Идир? – не скрывая гнева, сухо спросил.

– Помоги ему, – призывала вместо ответа. Надеялась, что еще не поздно.

Сдерживая ярость, Дан стиснул челюсти и произнес сквозь зубы:

– Только если помочь отправиться на тот свет.

Он поднялся, увлекая меня за собой. С радостью и облегчением я увидела за его спиной Энтала, Алу и невредимого Рема. Не было времени спрашивать о его самочувствии или о том, как они отыскали меня. Для начала нужно выбраться из этого жуткого места. Всем.

Собиралась убедить Дану не оставлять Идира на растерзание харпам, но тот уже раздавал приказы, не считаясь ни с чьим мнением. В его глазах я видела безотчетную ярость, что питала его одержимость.

– Энтал! Отвечаешь за нее головой! – грозно бросил Дан.

За долю секунды он вскарабкался по склону и рванул в глубь леса. Туда, где кипело сражение. И Дан отнюдь не собирался помогать Идиру. Наоборот, намерен завершить то, что не удалось на мирг таон.

– Дан! – ужасная догадка толкнула меня следом за ним.

– Рия, стой! Куда ты? Это опасно! – слышалось позади, но я упорно взбиралась на вершину.

Ноги срывались, скользя по заледенелой земле, я хватался за ветки кустов. Перевалила через край и вернулась на лесную опушку. Здесь царила тишина. Скорбная.

Серую землю устилали бездыханные тела харпов. Окровавленные, изрубленные, с отсеченными головами. Ритуальные устрашающие маски скрывали их лица, но от этого опустошающее ощущение смерти не становилось меньше.

– Мертвы, – до дрожи напугал циничный тон Энтала.

Я и сама ощущала это: тела представляли пустые сосуды, лишенные имирта. Все пространство вокруг точно мрачная безжизненная пустыня. Ни всполоха имирта.

Перешагивала через изувеченные тела, страшась, что в любой момент один из них оживет: схватит бледной рукой за лодыжку и опрокинет на землю, нанося разящий удар прямо в сердце.

– Лучше вернуться, – Рем взял меня за локоть, утягивая обратно на безопасное расстояние.

– Не лучше, – упиралась, освобождая руку. – Отпусти, – настойчиво попросила, не повышая голоса.

– Нет, – остановился, возвышаясь надо мной. – Никогда не отпущу, – в ночном сумраке его глаза вспыхнули яростным блеском.

Раз за разом я ранила Рема: давала надежду, а потом отвергала его. Настало время прекратить эту порочную игру.

– Прости, – виновато покачала головой, – но я всегда буду идти за ним.

Его взгляд остекленел, а давление пальцев на моем локте ослабло. Я высвободила руку и упрямо двинулась вглубь леса. На звуки сражения.

На вытоптанной поляне из грязи вперемешку с багряным снегом кружили двое. Дан яростно атаковал Идира клинком, не гнушаясь при возможности бить и голыми руками.

– Назови хотя бы одну причину не убивать тебя! – сделал подсечку, укладывая Идира на лопатки.

Тот попытался подняться, но был слишком изможден сражением с харпами.

– Я могу быть полезен, – хрипя и задыхаясь, сплевывал на снег кровь. – Не раз доказывал это.

– От такой пользы один вред, – склонился Дан, и взяв за грудки, ударил его в лицо. – Ты эгоистичен, корыстен и просто глуп! – добавлял при каждом ударе. – Ты знал, что она значит для меня! Знал, что я не оставлю тебя в живых! – толкнул его обратно в грязь. Занес клинок, готовясь к последнему удару.

– Дан! Не делай этого! – ринулась к ним, увязнув во взрытой земле.

Это будет бессмысленным убийством. Проступок Идира не столь ужасен, чтобы платить за него жизнью. И не важно, какой он человек и что совершил: я благодарна ему за спасительную дружбу с Даном в Шакрине. Он был рядом в то время, когда я не могла.

– Оставь его, – положила ладонь Дану на плечо. Его тело оставалось каменным от напряжения: хищник внутри него требовал крови.

– Он должен заплатить за то, что сделал, – цедил сквозь зубы, не сводя глаз с Идира. Тот в защитном жесте держал перед собой подрагивающую от слабости руку.

– Посмотри на него, – мягко внушала, призывая имирт, – он уже заплатил.

Дан без сопротивления впустил меня в свое сознание. Позволил поселить теплым светом в душе умиротворение, разлить сладкой негой по телу покой. Постепенно он расслаблялся, буря внутри утихала. Он опустил руку, продолжая крепко сжимать рукоять клинка. Идир облегченно выдохнул и откинулся на землю.

Затишье длилось недолго: как испуганная птица, я встрепенулась от леденящего предчувствия, и завертела головой.

В гуще леса среди деревьев я уловила движение.

– Еще харпы, – с усилием поднялся Идир. – Что-то их много, – вглядываясь в темноту. – Слишком.

– Думаешь, наемники Хорта? – предположил Дан, обдумав его слова.

Идир стряхнул с руки талый снег, которым утирал окровавленное лицо, и отрицательно качнул головой. Харпы стремительно приближались, разнося по лесу тревожные вскрики птиц. Их численность неумолимо росла.

– Перебьем всех, – вынес Дан смертный приговор. – До единого.

Идир перехватил клинок, уверенно держась на ногах. Я предчувствовала кровавую резню, точно такую же, последствия которой совсем недавно видела на окраине леса.

– Энтал! – оглушая крикнул Дан, подзывая верного солдата. – Если переживешь этот день, – размеренным тоном пояснил, – я выбью из тебя дух за то, что ослушался приказа и оставил Рию. – Энтал покорно склонил голову, готовый принять любое наказание. – Алу! – чуть мягче, но также по-военному строго. – Уходите. Обе.

Алу не устраивало такое распределение обязанностей, она сердито цедила:

– Я достаточно натренирована и …

– Это не обсуждается, – перебивал, не давая закачивать фразы.

– Могу сражаться наравне со всеми…

– Нет, – очередной скупой отказ.

– Почему?! – не выдержала Алу. – Только из-за того, что я женщина?

– Потому что ты моя сестра! – выпалил на одном дыхании Дан.

Алу побелела, ее губы задрожали, а в глазах блеснули слезы. Теперь жесткие наставления брата звучали совсем по-другому: как признание в братской любви.

Она шагнула к нему, обвивая руками шею:

– Можешь положиться на меня, – пообещала ему. – Я сберегу ее.

Дан не шелохнулся, не зная, как вести себя с такой сестрой: мягкой и сговорчивой. Они привыкли воевать, и не представляли, как пребывать в мире, без борьбы.

– Идите, – Дан тронул ее за плечи, чуть отстраняя. Взглянул на меня.

В отличие от Алу, я не нуждалась в уговорах и объяснениях: прекрасно видела его цели и мотивы, слабые и сильные позиции. Я – его слабость. Теперь поняла, что он имел в виду. Но это не отменяло горечи и печали, что переполняли меня. Словно я заведомо проиграла, покидая его. Хотела остаться, но я буду только путаться под ногами, превратившись в единственную объект защиты.

Я приблизилась к Дану, поймала его руку, сплетая наши пальцы, и посмотрела прямо в глаза. Я видела в них больше, чем могли бы выразить слова всех языков мира.

Прижалась губами к его, на миг возвращаясь в тот день, где ярко светило солнце, опаляя кожу жаром, и ветер играл с моими волосами, а я задыхалась от счастья и восторга, впервые поцеловав Дана. В тот день я окончательно убедилась, что мы будем вместе. Вопреки запретам.

– Они уже близко, – подгонял Идир, разрушая короткую иллюзию.

Я выпустила теплые пальцы, оставила за спиной гвалт разгорающегося боя и всех тех, кем дорожила, надеясь скоро увидеться вновь. Не оборачиваясь, последовала за спешащей во мрак ночи Алу.

Мы плутали в полной темноте. Держались вместе, пробираясь сквозь колючие заросли и непроходимые топи. Прислушивались к каждому шороху, в любую секунды ожидая обнаружить за спиной погоню.

Наконец мы выбрались из леса и вышли на открытую местность.

– Рискованно идти здесь, – рассуждала Алу, глядя на заснеженное поле, – но там дорога, – махнула рукой в сторону городских огней.

– Тогда рискнем, – без колебаний вступила в безупречно белый снег. Те, кого мы оставили, подвергали себя большей опасности. – До дома совсем немного, – я обернулась к Алу, подбадривающе улыбаясь. Выражение ее лица на секунду стало по-детски ясным и открытым. Но лишь на короткое мгновение. Словно грозовая туча, на него легла тень ужаса.

– Рия! – успела я услышать перед ошеломительным ударом.

Сбивая с ног, он пришелся в бок. В ушах зазвенело и мир потонул в гуле крове, несущейся по венам. Дышать стало тяжело, тело точно онемело. Чувствительность вместе с болью нарастали постепенно.

Сквозь красную пелену я пыталась разглядеть Алу, но она казалась так далеко, что представлялась мне крошечной. Она бежала ко мне, стремительно пересекая разделяющий нас снежный рубеж. Порывалась пойти ей навстречу, но не могла даже пошевелиться.

Рывком меня опрокинуло на спину, и каждую клеточку тела пронзила острая боль. Мой крик разрушил окружающий меня вакуум, возвращая миру прежнее звучание: вой ветра, надрывный зов Алу, шум чужого глубокого дыхания.

Перед глазами на фоне звездного неба возникла маска харпа. Линии витиеватого рисунка подрагивали и переплетались, выстраиваясь в неизведанные символы. Их танец завораживал и утягивал в беспробудный сон. Лишь блеск клинка в руке харпа держал сознание на плаву, не позволяя окончательно потерять связь с реальностью. Я следила за игрой лунного света на лезвии, когда тот взмыл вверх. Один меткий удар отделял меня от смерти.

Я призвала имирт, чтобы он придал сил подняться, но удалось лишь пошевелить руками и ногами. Харп перехватил клинок и приготовился нанести решающий удар. Я едва подняла ладонь, в последней попытке защититься.

Свист стали, рассекающей воздух, и звон скрестившихся клинков: Алу напала на харпа, заставляя его уворачиваться от ее молниеносных атак. Она обращалась с мечом не хуже любого воина, а ее техника не ступала харпу. Удар, подсечка – и Алу на земле. Мгновение – она снова на ногах, и наступает, рассекая харпу плечо.

Схваткой с харпом Алу дала мне немного времени прийти в себя. Титанических усилий мне стоило подняться с земли. Упираясь руками в снег, я едва держалась на коленях. Беспомощная, не способная выстоять перед противником. Я нуждалась в помощи – в силе Влием.

Обращаясь к имирту, разгоняла настоящую бурю внутри себя. Заставляла имирт, словно вода в переполненном чане, выплескиваться через край. Он струился по телу, оплетая энергией как коконом. Боль и слабость ушли.

Мир предстал совсем иным: четким, ясным, сотканным из мерцающих нитей бытия. Видела, как они окружают Алу, как неотрывно следуют за каждым ее движением. Как с надрывным стоном рвутся точно натянутые струны, когда клинок харпа пронзает ее тело. Как они рассыпаются пеплом и растворяются в небытие, когда Алу оседает и падает навзничь на снег. Нетронутая белизна с жадностью окунается в алое марево.

Крик застрял в горле, я лишь ловила ртом воздух. Меня парализовало ужасом и отчаяньем. Алу не двигалась. Я встала и, пошатываясь, медленно ступала к ней. Она обещала сберечь меня, а я позволила ей…

– Алу?

Надеялась, она вот-вот повернет ко мне голову, поднимется и снова отважно ринется в бой на харпа. Я заметила его, только когда он перегородил путь, скрывая своей широкой спиной крошечную Алу.

Я замерла: думала лишь о том, что он мешает мне, не дает прохода. Рвалась к Алу. Хотела взять ее маленькую ладонь, сжать тонкие пальцы: утешить, пообещать, что с ней всё будет хорошо, что она не умрет. Не сегодня, не сейчас. Ее время настанет через много долгих счастливых лет. Смерть придет за ней в глубокой старости.

– Алу! – захлебываясь скорбью, снова позвала я.

Не зная жалости и сострадания, харп ринулся на меня. Занес клинок, целясь прямо в грудь. Лавируя на грани истерики, я собрала в один узел нити, что исходили от харпа, и рванула на себя. Клинок выбило из рук, полностью обезоруживая соперника. Всего лишь на секунду он замешкался, и снова атаковал – набросился с голыми руками. Я с небывалой легкостью ускользала, предугадывая каждое его движение. Он словно ловил призрак.

Харпа нельзя оставлять в живых – он не остановится, пока не убьет меня. Выбор очевиден. Один из нас должен умереть. В глубине души я желал смерти, жаждала отомстить за Алу.

Плавное движение кистью – и в мою ладонь легла рукоять ножа. Того самого, что дал мне Идир, наставляя во что бы то ни стало спастись, бороться до последнего.

Никакого страха и сомнения, лишь твердая решимость. Не существовало больше наивной и романтичной Маши, даже потерянная и заблудшая Мир-Рия отступила в тень. Вокруг харпа, готовясь отнять его жизнь, медленно кружила Влием. Уголок губ подернула горькая усмешка: меня питал не имирт, не хваленая сила Влием, а сам хаос – абсолютное зло.

Я позволила харпу приблизиться. На достаточное расстояние для того, чтобы занести руку и вонзить лезвие в его шею. Он стоял каменным изваянием – не успел понять, что произошло. Я не видела его лица, но знала, что мука не исказила его. Харп не ощущал боли, не испытывал страха смерти. Он никогда не жил, не чувствовал. Он просто сосуд для имирта с одной лишь целью поддерживать баланс между мирами.

Крепче обхватив рукоять, я резким движением вытащила лезвие из шеи. Кровь темным потоком хлынула на руки. Харп некоторое время еще стоял, а затем рухнул на колени и завалился на бок. Эта сцена не вызвала у меня ни облегчения, ни удовлетворения: Алу все равно не вернуть, и не унять рвущую в клочья боль.

Я выпустила нож и шагнула к Алу. Она казалась такой одинокой и покинутой, распростертая в бескрайнем поле.

Я опустилась в снег и положила руку ей на плечо. Потянула, переворачивая на спину. Ее голова упала мне на колени: Алу словно прилегла отдохнуть, уютно устроившись у меня на руках. Только потухший, устремленный в небо, взгляд разрушал иллюзию.

– Я всё исправлю, – убрала мокрые волосы, налипшие вместе со снегом на ее бледное лицо. – Исправлю.

Дан не раз исцелял свои и чужие раны; спас меня, когда я находилась на грани смерти. Точно так же я собиралась вернуть Алу.

Я положила руку на ее грудь, прямо на запекшуюся кровью рану. Усердно выуживала остатки нитей, подтягивала оборванный концы. Их надо было соединить, сплести между собой, но пальцы дрожали, нити ускользали и все рассыпалось. Слезы капали на руки, мешали ясно видеть, но я не сдавалась.

– Ри-ри? – я вздрогнула от голоса Дана. Застыла, а потом прижала безжизненную Алу к себе, скрывая от посторонних глаз.

Скрип снега под подошвами ботинок заставлял меня сжиматься всё сильнее: Дан не должен видеть сестру такой.

Он остановился у ног Алу. Я боялась поднять голову, посмотреть на него: то, что случилось с ней, моя вина, только моя.

Дан присел, коснулся раскрытой ладони Алу. Пальцы вздрогнули, будто их обожгло пламенем, и сжались в кулак.

– Помоги ей, – взмолилась я, устремляя взгляд на Дана. Он леденящей душу отрешенностью смотрел на лицо сестры. – Ее можно спасти.

Ее имирт еще окончательно не угас. Алу держалась за жизнь. Выкарабкивалась из объятий смерти. Я обязана протянуть ей руку и вызволить из кромешной тьмы, в которой она тонула.

– Дай взглянуть, – невозмутимо попросил, перехватывая Алу за плечи.

Коснулся ее щеки, приложил пальцы к шее. Прикрыл на миг глаза, собираясь с силами. Долгим поцелуем прижался губами к ее лбу, а потом хладнокровно провел ладонью по лицу, прикрывая глаза. Теперь Алу выглядела совсем как спящая.

– Она мертва, – Дан решил отпустить ее.

Я же не могла смириться.

– Ты можешь исцелить ее, – потянулась к Алу, собираясь продемонстрировать одно незначительное ранение на груди. Такая малость, Дан справится.

Но он дернулся, не желая отдавать сестру:

– Думаешь, я не спас бы сестру, если бы мог!? – с ненавистью и презрением к самому себе прокричала прямо мне в лицо. – Я не способен вернуть угасшую жизнь!

Это немного отрезвило меня.

– А Влием? – задала внезапный вопрос.

Он подтолкнул меня к пониманию, что делала неверно, что именно не получалось исцелить Алу. Часть нитей ее безвозвратно утрачена, но я могла заменить их: попытаться соткать новый уникальный узор.

Я встала, поднимая голову к небу. Присматривалась к нитям, искала подходящую. Та, что мерцала точно, как у Алу. Протянула руку, слабым движением пальцев поманила к себе. Вращая кистью, словно накручивая ее на кулак. Мне предстояло пошатнуть устои мироздания – мне необходима вся моя сила, весь мой хаос. Испепеляющей волной он поднялся из самых глубин.

Я сильнее сжала кулак и потянула на себя. Нить уже затянулась вокруг ладони, до крови впиваясь в кожу. Из меня словно тянули жилы, выкачивая весь имирт.

– Это невозможно, Ри-ри, – рядом оказался Дан. – Ни у кого, даже у Влием, не хватит имирта.

– У меня хватит, – наплевав на боль, я усилила натяжение. – Алу защищала меня, – сорвался мой голос. – Она еще совсем ребенок… не должна погибнуть…

Он обвил одной рукой мою талию, крепко держа, второй – дрожащее от напряжения запястье:

– Обменяв одну жизнь на другую, ты ничего не выиграешь, – с каждым словом я ощущала все больший прилив сил: имирт Дана перетекал в меня.

Не могла позволить ему опустошить себя. С отчаянья я рванула на себя нить. По небу раскатом грома прокатилась молния, и нас мощным ударом отбросило назад. Через мгновение всё стихло, а в моей ладони, словно пойманная змея, извивалась нить.

– Тебе удалось, – ошеломленно произнес Дан, не веря в случившееся.

Я добралась до Алу, ее имирт слабел с каждой секундой. Пропуская между пальцев нить, я связала ее с концами разорванных. Будто ведомые чужой волей, пальцы чертили в воздухе неведомые символы. Поначалу они казались бессмысленным набором линий, но скоро складывались в целые фразы: я переписывала жизнь Алу заново. Заполняла пустые страницы книги. С каждой новой строкой все труднее становилось. Я слабела и с усилием выводила последние знаки. Я пошатнулась, наваливаясь на Алу, но Дан удержал меня.

– Всё! Хватит! Отступи! – он сжимал мои запястья, заставил остановиться. – Я не могу потерять и тебя, – его голос слабел, я почти не различала слов. Погружалась в блаженный мрак. Он не пугал меня, а обещал успокоение. И я с покорностью упала в его черные объятия.