Думал, разговоры про мораль – пустозвонство сплошное, выдумки ханжей и тупых выскочек. Как-то раз гаишник сказал, когда остановил за превышение скорости, мол, правила дорожного движения не просто так выдуманы, они написаны человеческой кровью. Только теперь и дошло, что заповеди тоже горем людским и страданием написаны, каждое словечко. Почему я об этом не знал?.. Тёмное и мерзкое во мне часто верх брало. Особенно когда только тело своё и чувствовал, его желаниям потакал, комфорта и удовольствий искал. А голос души не слышал, отодвигал, усыплял, чтобы не мешала она всякую дрянь творить. И не думал, не гадал, что рано или поздно ответить всё одно придётся.
Теперь я среди своих. Теперь у меня много времени – целая вечность. Могу увидеть и узнать всё, что захочу. Могу снова к фильму вернуться, посмотреть уже в одиночку, спокойно. Выбрать те моменты, которые приятно вспомнить, и прожить заново. Могу фильмы других людей посмотреть. Могу к каждому подключиться и узнать, о чём он думает. И к живому, и к умершему. Могу заглянуть в любую минуту прошлого и увидеть всё до самых мелких подробностей. Могу видеть, что сейчас происходит, где угодно, в любой точке Земли. Если сосредоточиться, картинка получается объёмная, цветная, с хорошей проработкой. Только будущее не получается увидеть так же чётко. Оно туманно, зыбко, плоско, похоже на голограмму. И всё время меняется, подвижное. Почему? А, вот оно как… Теперь понятно, почему: будущее творят сами люди. Каждый человек вплетает свои мысли, слова, поступки в общее полотно жизни. Потянешь за одну ниточку – всё полотно поменяется. Что-то больше влияет, что-то меньше, что-то совсем незаметно. Потому картинка будущего может оставаться статичной какое-то время.
Кстати, о времени. Время здесь течёт точно так же, как в мире живых. Параллельно. То есть, привязка к датам существует. И есть мгновение "сейчас", когда туманное будущее становится чётким настоящим и тут же – свершившимся прошлым, которое уже не изменить. Менять можно только в настоящем, закладывать что-то, способное изменить будущее так, как ты хочешь. Как я хочу.
Непростое дело – влиять на события в мире живых. Ещё взвесить требуется, есть ли надобность силы тратить. Силы у рода общие, в одном котле кипят. Отчерпнёшь – убудет. Если впустую растратишь – плохо, вина на тебе. Дело единое, одно у всех: вести свой род к процветанию. Теперь это и моё главное дело. Я за свою ветвь древа живого полную ответственность несу, и сил мне на то родом отмерено ровно столько, сколько требуется. Конечно, кто старше, кто за моей спиной – и они вкладываются. Но я на передовой – на острие атаки. Я ту жизнь хорошо чувствую – память свежая. Я в ней как рыба в воде, вижу и понимаю, что происходит, что людьми движет. Прижизненное знание умножилось на знание здешнее, на опыт всех предков, которые тоже много чего важного накопили. И, чует моё сердце, на лавочке отсидеться не получится.
Просмотрел первым делом линию дочки моей, Валюшки. Вот у кого всё спокойно, картинка будущего простая и ясная. Постарался я, высшее образование дочке дал – в университете выучилась на инженера-строителя. Хорошего парня встретила. Федька простой, деревенский, работает на заводе по изготовлению профиля для окон. Калымы берёт, с корешами окна ставит. Надёжное дело, стабильные деньги. Валюшка горя не знает: сыта, одета, крыша над головой родительская – у нас в квартире живут, самую большую комнату им отдали. Дочку Юленьку растят, уж четыре годика исполнилось. Валюшка беременная опять, сынка ждут, внука моего. Зять задумал дом строить в ближней деревне, хотят туда перебраться, хозяйство завести, огородик. Валюшка любит в земле копаться, в мать пошла. Спокоен я за неё.
За сына Митюху тревожусь. Будущее его туманно, серо, тёмное там клубится. Если сегодня его жизнь посмотреть, всё у него нормально. Заканчивает техникум электронных приборов, теперь колледжем называется, по моим стопам пошёл. Хорошо у него получается, легко учится и на практике всё ладится. Девушку хорошую встретил, Люсей зовут. Застенчивая, молчаливая. Чем-то на Томку в молодости смахивает. Учатся вместе, ходят за ручку. Предложение пока не делал – притираются друг к другу, присматриваются. Девчонка не избалованная, по дому ловко шустрит – к хозяйству привычная. Мы с Томкой возражать не стали, когда сын девчонку в дом привёл. Пусть живут. Может, и срастётся у них.
Очень сын на меня похож. Во всём. И внешне такой же – высокий, крепкий, жилистый, только поплотнее. И взгляд мой, с прищуром. Только я чернявый, а он в мать пошёл – русый. Девки льнут, бегают за ним, как привязанные. И он, похоже, не промах. Частенько звонят на городской и в трубку дышат. Ясно, не нам с матерью звонят, старым калошам. Да и Валюшка – не Кармен какая-то там, в девках скромница была, отучилась – и сразу замуж. Значит, ему, Митюхе названивают, больше некому. Мне бы насторожиться, ведь девушку в дом привёл – считай, женился – а звонить и молчать не перестали. Всё посмеивался, дурак, гордился, мол, сын в меня пошёл – ходок по бабам. Только теперь не до смеха мне.
Решил я будущее сына рассмотреть в подробностях. Когда натренируешься, получается. Заглянул. Лучше бы не заглядывал. Если будет сын продолжать от Люси своей налево поглядывать, встретится ему красотка, Яной зовут. Потеряет голову парень, втрескается по уши, а она станет из него верёвки вить. Так-то он не пьёт почти, только по праздникам опрокинет рюмочку-другую под хорошую закуску. На рогах, как батя родной, домой не приползал. Если с Янкой этой свяжется, быть беде: она, шалава, водку, как воду лакает, и Митюха с ней втянется. Люся долго будет терпеть, уговаривать на пару с Томкой. Только не поможет ничего: однажды он в угаре пьяном Янку в дом притащит и Люсю выгонит. Дальше что? Дальше чужая грязная хата, пьяная драка, какой-то гопник исподтишка ножом его пырнёт, и всё – кровью истечёт мой сын. Янка, гадина, бросит его умирать…
Вижу, ветка древа живого ссыхается, чернеет и рассыпается прахом. Нет у неё будущего, и род наш оскудеет, осиротеет… Ужас в том, что сын идёт за мной, след в след. Я ему эту дорожку проторил. Если бы я свою жизнь на водку и шалав не спустил, у него был бы шанс. Папа родной всему научил, пример подал. Теперь он с меня копию снимает и дальше по своей веточке тащит. Недолго осталось тащить, его тупик раньше моего, намного раньше. Детей он не вырастит, даже зачать не успеет.
***
Что делать? Что я могу? Как достучаться до сына, предостеречь, уберечь? Далеко ходить не надо, все подсказки дали. Я должен прорваться в мир живых и всё исправить. Должен, потому что отвечаю за сына, за его жизнь и будущее. Я и сам хочу этого так сильно, как ничего при жизни не хотел. Желание растёт с каждым мгновением, сознание полностью захвачено им. Я думаю только об этом. О деле всей моей… смерти.
Первый год долбился к сыну напрямую. Тужился, пыжился, пытался барьер пробить – присниться ему во сне или днём привидеться. Есть они, привидения. То есть – мы. Самые сильные из нас, самые мощные. В мир живых белым днём проникнуть – это как космической ракетой гвоздь забить, КПД получается очень низкий. Присниться проще. А тем, кто сны не видит, им только так, когда бодрствуют, привидеться можно. Пробиваются те, кому очень надо, у кого вопрос жизни и смерти. Тогда никаких сил не жалко.
Тут ведь ещё вторая сторона нужна: в мире живых тебя должны увидеть. Не всякий человек это может. Не всякий готов твою волну в эфире поймать и настроиться, чтобы канал чистый получился. Люди не знают, что мы к ним пробиваемся. А когда пробьёмся во сне, или днём привидимся – в церковь бегут свечки за упокой ставить, или к бабкам каким – покойника отвадить. Бабки некоторые, считай, наши связные на Земле, могут посредниками работать. Иногда передают наши послания, аккуратно, чтобы не напугать до полусмерти. Ещё эти, экстрасенсы – настоящие, не шарлатаны, тоже могут – они нас видят и слышат. Только их – единицы, на всех не хватает. Вот и колотимся сами.
Не сразу с этим разобрался, хоть и подсказки были. Стучусь к сыну, как одержимый, ни на минуту не перестаю. Крышу срывает от отчаяния: времечко тикает, неумолимо приближая миг, от которого отворотить надо сына, перенаправить на развилке в другую сторону. Вроде рыбы в аквариуме: рот разеваю, а снаружи крика моего не слышит никто, не понимает.
Сын по девкам по-прежнему шастает, дома Люська от окна к окну скачет, дождаться не может. Чувствует всё, только верить не хочет, гонит от себя мысли, которые ей свои нашёптывают – выводят мужа-гуляку на чистую воду. Им совсем не в радость, что мой сынок с женой по-свински поступает. Они ведь тоже в будущее заглядывают. Им лучше, чтобы Люська всё раньше узнала, не ломала себе жизнь в самом начале, сама бы от Митюхи ушла. Только, похоже, и у них не выходит ничего.
Перебрал всех своих, родню, кто живые. К каждому долбился без устали, каждого донимал. Никто не слышит. Так прошло ещё три года. Сказать легко, а когда каждую секунду напрягаешься, всё своё существо превращаешь в острый клинок и пытаешься пробить брешь между мирами, твои усилия длятся вечность. Вечность, сжатую во времени. Годы тикают неумолимо, приближают роковую минуту, но ничего не происходит, ничего у меня не получается.
Стал бить наугад, устраивать "ковровую бомбардировку", хотел хоть чьё-то внимание захватить. После многих и многих попыток случилось то, чего я так жаждал: молодая девушка шла по улице и вдруг остановилась, подняла глаза и посмотрела прямо на меня. Хорошенькая, кареглазая. Карина. Ошибки быть не может: она услышала. Стал потихоньку тянуть её внимание на себя, закреплять канал связи. Вроде, получается. Надо внушить ей, чтобы встретилась с сыном. Надо, чтобы она ему сказала.
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: