Читать книгу: «Посмотри на меня», страница 4

Лина: «Что… что случилось?»

Врач: «Они попали в аварию, травмы очень серьезные… Когда вы сможете подъехать?»

Из моих глаз ручьем потекли неконтролируемые слезы, голова начала кружиться, и я попыталась ухватиться за рядом стоящий стул. Нет, нет, нет… Я не могла в это поверить…

Врач: «Алло, Алина Сергеевна, вы тут?»

Лина: «Да-да… Я сейч-час в Америке… Я… Я… Приеду в больницу, если успею, к завтрашнему утру».

Врач: «Хорошо, если что-то изменится, я вам обязательно позвоню».

Последовали короткие гудки, а после них наступила неконтролируемая дрожь и паника.

***

Я судорожно собирала все свои вещи. Пока я пребывала в измененном состоянии сознания, которое чаще всего называют шоковым, Софи нашла мне билет на сегодняшний рейс. Окатив лицо холодной водой, я попыталась взять себя в руки.

− Готова? – дрожащим голосом спросила Софи.

− Да… − в ту же секунду ответила я и поспешила к выходу. – Поехали быстрее.

***

− Держись, дорогая… − с искренним сочувствием говорила подруга, нежно обнимая меня около дверей аэропорта. – Все будет в порядке… Мы всегда будем рядом…

− Спасибо… − всхлипывая, я прижалась к Софи еще на несколько секунд, а потом резко отпрянула. – Пообещай мне… что ни ты, ни Джон ничего не скажете Стивену… Позже я сама с ним поговорю…

− Он будет волноваться, Лина… Ты так внезапно уехала… Как нам надо будет это объяснить?

− Скажи, что срочные семейные дела… Пообещай, что скоро приеду… − еле выдавливая из себя, медленно удаляясь, я продолжала настаивать на своем. – Ему не нужно знать всего… По крайней мере, пока что…

***

Мы думаем, что ситуация нерешаема. Что она неподвижна, с какой бы стороны ее не толкать. Мы считаем, что эта ситуация может разрушить жизнь. Мы отчаянно хватаемся за эту глобальную, по-нашему мнению, проблему. Пока не случается настоящая трагедия. Пик нашей беспомощности.

***

Звезды, падающие с небес

Долгий и мучительный перелет был неизбежен. Я не спала около пятнадцати часов и не ела столько же. Мой разум был затуманен; я не понимала, что происходит вокруг меня. Мысли запутались в клубок, который не имеет конца и не имеет начала. Помимо всего прочего, на моих глазах была бесконечная пелена, слезы лились нескончаемым ручьем, что придавало мне более жалкий вид, чем он мог быть.

Мне было страшно, неизвестность сводила меня с ума. Минуты тянулись, как хвойная смола, обволакивая мой разум и вызывая приступы рвоты. Когда человеку плохо, он желает лишь одного − выздоровления, но в данный момент мне было жизненно необходимо только одно − чтобы этот чертов самолет уже приземлился.

***

Маленький северный городок встретил меня ярким солнцем, но оно не радовало, не придавало мне сил, оно меня раздражало. Я мчалась к родителям, игнорируя протесты прохожих и работников аэропорта. Мое сердце будто выпрыгивало из грудной клетки… Мне, словно глоток кислорода, нужно было увидеть своих родителей. Тогда меня не волновало ничего вокруг: ни родные края, в которых я так давно не бывала, ни люди, которые окружали меня, ни солнце, ни сон, ни еда… Мне просто-напросто нужно было знать, что с ними все в порядке.

Преодолев все препятствия по пути к больнице, через полчаса я оказалась у доктора.

− З-здравствуйте, д-доктор, я-д-дочь Р-романовых. Я п-прилетела к-как с-смогла, – выдавила я, вся трясясь и еле сдерживая слезы.

− Здравствуйте, Алина. Ваши родители еще не приходили в себя.

Я, пребывая в шоке, вытаращилась на врача и ждала от него ответов, а в лучшем случае еще и положительных прогнозов.

− Они в коме. Не хочу вас обнадеживать, радужных прогнозов не ждите, − с полным безразличием сказал врач и незамедлительно зашагал вдоль коридора.

В глазах начало темнеть, и я ухватилась за ближайшую опору. Посидев несколько минут, ну, или не несколько, я, опасаясь, зашла в палату к родителям и, не отрываясь, смотрела на них, но так и не решилась подойти.

В моем кармане начал вибрировать телефон, оповещая меня о сообщениях. Я посмотрела на экран и увидела несколько уведомлений.

Стивен: «Лина, ответь!»

Стивен: «Что случилось?»

Стивен: «Где ты, Лина?»

Стивен: «Нам нужно поговорить…»

Стивен: «Ответь, как сможешь, пожалуйста…»

Стивен: «Я ничего не понимаю…»

Мельком прочитав все сообщения, я убрала телефон обратно в карман, подумав, что разберусь с этим позже.

Нервно расхаживая по палате, я пребывала в потерянном состоянии. В моей голове всплывала куча вопросов, требующих ответов. Когда они очнутся? Сколько ждать? И что я могу в этой ситуации сделать? Я нерешительно ступила к койкам родителей, надеясь найти ответ хотя бы на один из вопросов. На протяжении всей ночи я говорила с ними, держала их за руку и просто находилась рядом в надежде, что скоро они очнутся, но тщетно. Чуть ли не падая от усталости, я решила присесть на кресло, которое находилось в палате. Удобно устроившись, я находилась в нем постоянно некоторое время. Схватив свой личный дневник, я вновь начала записывать туда свои мысли и чувства.

Запись в дневнике.

Я уже не различаю день и ночь. Не помню, чем занималась эти несколько недель. Помню литры кофе, звук приборов и молчание родителей. Помню кипу сообщений, которые остались без ответа. Помню грустный взгляд врача, который я видела, мне кажется, тысячу раз. Я медленно схожу с ума от неизвестности. Мне так нужны ответы… Мне нужно услышать их голос. Тогда мне станет легче.

Как же много зависит от наших действий. Каждая мелочь, каждое слово имеет последствия. Или… существует только судьба? Может, все предначертано, и неважно, как мы поступим?

Ведение дневника меня немного стабилизировало, я вливала в него все свои тревоги и чувства, которыми я не могла ни с кем поделиться. На данном этапе своей жизни я закрылась абсолютно ото всех, и теперь навеки − это мой единственный друг.

Покинув предмет своего обожания, я подошла к родителям и начала с ними говорить, как и делала, собственно, каждый день.

− Мне снятся сны о вас… О том, как мы проводили время вместе. Вы даже не представляете, как я хочу это повторить, как хочу услышать ваш голос, заглянуть в ваши прекрасные глаза… Мама… Папа… Как же я хочу, чтобы вы посмотрели на меня! Прошу, откройте глаза! – подавляя приступ истерики, я сползла на пол и бесшумно заплакала, уже не знаю в который раз.

***

Я зашла домой и обессиленно упала на пол. Мой телефон снова и снова издавал неприятный гудок. Я снова сбрасывала, на автомате смотря на экран, и видела множество звонков и сообщений, которые вот уже несколько недель остаются без ответа. Меня раздражали эти назойливые уведомления. Я швырнула телефон в непонятном направлении и вновь захлебывалась слезами. Во мне не осталось никаких чувств, кроме ненависти. Я ненавижу абсолютно все: себя, друзей, родных, утреннее солнце, свою любимую песню.

Когда я не слышала уже несколько минут отвратительного гудка, я поднялась с пола и яростно зашагала в сторону кухонного стола. Я судорожно начала скидывать с него всю посуду и все столовые принадлежности. В ушах застыл звон разбившейся посуды.

− Все разрушено, даже кухня…

Как бы нелепо это ни звучало, но в этот момент мне стало чуточку легче, совсем чуточку.

***

Спустя еще одну адскую неделю я потихоньку начала приходить в себя. Что-то уже стало довольно обыденным, например, молчание родителей. Все так же меня преследовали терзающие и неконтролируемые состояния: тревога, отчаяние, злость, ненависть и самобичевание. Сейчас я могу похвалиться своими успехами − сон более трех часов в сутки, иногда нормальные обеды и намного меньше литров кофе.

В этот же день с полной уверенностью я решила разобраться со своими нескончаемыми сообщениями, которые поступают чуть ли не каждую минуту.

Рин: «Лина, давай мы приедем?»

Лина: «Не стоит… У вас много своих дел, а я могу справиться и сама».

Ева: «Что говорят врачи?»

Лина: «Ничего хорошего… Ребят, спасибо за заботу… Но, если честно, сейчас я не хочу никого видеть… Извините…»

Рин: «Как скажешь…»

Лина: «Только попробуй приехать!»

Ева: «Хорошо, Лина, я понимаю… Только скажи, и через два часа мы у тебя…»

Лина: «Люблю вас».

Рин: «И мы тебя… а что со Стивеном?»

Ева: «Он уже нам писал и спрашивал о тебе… Что ему говорить?»

Лина: «Я напишу ему сама… Но если я скажу правду, он примчится, бросив все свои дела…»

Рин: «Ну, я думаю, что сказать правду правильнее…»

Лина: «Я не хочу из-за своих проблем переворачивать его жизнь с ног на голову…»

Лежа в своем излюбленном кресле, я отложила телефон и посмотрела на родителей. Сердце сжалось, а очертания слез уже появлялись на глазах, дабы избежать нескончаемого потока, я закрыла глаза и начала думать о хорошем. Мысли сами привели меня к Стивену, и я начала думать о правильности своих поступков. Осознав, что я избегаю серьезных разговоров, я решила больше не мучить одного из самых дорогих мне людей.

Лина: «Привет… Прости, что пропала так надолго…»

Стивен: «Неужели, Лина! Что случилось?!»

Лина: «Все хорошо…»

Стивен: «Хорошо?!»

Лина: «Знаешь, Стиви…»

Надеюсь, что я все делаю правильно…

Лина: «Прости, что так, через СМС…»

Он позвонил мне по видеосвязи, но я отклонила и продолжила писать через силу.

Лина: «Мне будет трудно говорить по телефону… Скажу, как есть… Я не люблю тебя… Я не вернусь».

Я заблокировала его номер, кинула телефон на тумбочку и вновь, как все эти три недели, захлебывалась слезами.

Прости меня, Стивен… Так будет лучше… Лучше для нас обоих.

***

На следующий день никто не мог оставить меня в покое. Телефон издавал очередной неприятный звук, оповещающий о звонке. Джон…

− Привет, как ты? – обеспокоенным голосом спросил друг.

− Все так же…

− Они не пришли в себя?

− Нет…

− Ох, Лина…Я понимаю, ты эмоционально неустойчива, но зачем отталкивать от себя дорогих людей?

− Джон…

− Просто ответь… Мы же друзья, да? Ты же знаешь, что можешь мне все рассказать…

− Я не хочу, чтобы из-за моих проблем каждый из вас менял свои планы и нянчился со мной… Я же взрослый человек, могу справиться самостоятельно…

− Но зачем было расставаться? – очень печальным голосом произнес он.

− Так будет лучше…

− Лина, ты настоящая дурочка…

− Я знаю, Джон… Будь с ним рядом, хорошо?

− Конечно, по-другому быть и не может…

− Спасибо… И еще… Мы же друзья, Джон?

− Ну конечно…

− Тогда пообещай мне…

− Что угодно…

− Обещаешь?

− Обещаю!

− Никогда и ни при каких обстоятельствах не говори Стивену правду…

− Но…

− Никаких «но», Джон… Ты обещал!

***

Каждый день я приносила родителям цветы и фрукты, ожидая, что сегодня они проснутся. Я так хочу спать, но я ждала до последнего, думая, что пропущу их пробуждение.

В унисон моим движениям пикали больничные приборы. Для меня это уже привычный звук. Я подошла к маме и погладила ее по волосам:

− Проснись, мама… Пожалуйста… − надрывным шепотом произнесла я.

Слезы никак не могли иссякнуть, и я снова плакала над постелью матери.

Я подошла к отцу и взяла его за руку:

− Не оставляйте меня… Ты так мне нужен, папа… Вы нужны мне оба… Пожалуйста… Нам через многое еще предстоит пройти… Простите, что меня не было рядом… Я так скучаю… − с большими паузами дрожащим голосом я обращалась к отцу.

***

Я задремала в палате родителей под привычный убаюкивающий звук приборов. Сквозь неглубокий сон я услышала непонятные звуки и резко открыла глаза. Посмотрев на показатели родителей, я впала в ступор.

− Доктор! – во весь голос закричала я и обхватила себя руками.

Все происходило будто в замедленной съемке: несколько врачей и куча медицинских работников копошились около больничных коек. Захлебываясь слезами, я кричала и отталкивала людей, которые загораживали мне проход. Я не осознавала, что происходило, не слышала, что мне говорят. В моих ушах застыл только этот отвратительный звук… Только этот звук… Звук смерти…

***

Запись в дневнике.

День восемнадцатый.

Идут недели, сливаясь в один бесконечный день. Уже прошли похороны, но мне в это совсем не верится… Будто это случилось не со мной… Будто я приду домой, а они будут сидеть за столом и обсуждать курс доллара… Будто все будет по-старому… Никак не могу свыкнуться с мыслью, что по-старому уже не будет…

День двадцать второй.

Я закрылась ото всех. После похорон я не общалась со своими друзьями и родными, как и, собственно, до этого. Каждый день мне на телефон приходят сообщения, каждый день в мою дверь кто-то стучится, но я еще ни разу не посмотрела в глазок. Я сама себе друг, сама себе поддержка и опора. Ну, это я так наивно думаю. Думаю, что справляюсь, но каждый день приезжаю на тот перекресток.

День двадцать пятый.

И снова я приехала на злополучный перекресток. И что ты думаешь? Я опять простояла свой зеленый сигал светофора и опять проехала на красный! И что же со мной случилось? Правильно, НИ-ЧЕ-ГО! НИЧЕГО! Какая тут действует закономерность? Почему я уже столько раз проезжаю на красный− и ничего?! Почему им стоило один раз проехать на запрещающий сигнал светофора… И все… Кома и… смерть… До сих пор не могу поверить! Их нет… понимаешь! Их нет…

День двадцать восьмой.

Ездить на перекресток не имеет смысла. Сегодня я решила воспользоваться своим напрочь заброшенным телефоном. Там множество звонков и сообщений, но нет тех звонков, которых я жду больше всего… Звонков от моих родителей и… от Стивена.

День тридцать первый.

Я потихоньку схожу с ума и не думаю, что уже кто-то сможет мне помочь. Мне каждый день снится один и тот же сон… Звук приборов, сплошная полоса на мониторе, суета врачей, паника и слезы… Каждый день я просыпаюсь с влажными щеками… Как пережить это? Я не знаю… а ты знаешь? Психологи говорят, что с горем каждый справляется сам, но рядом должен быть кто-то… Тот, кто выслушает, кто поможет… Кто просто будет держать за руку… Жаль, что к этому я еще не готова…

День тридцать третий.

Сегодня я первый раз пришла на кладбище после похорон. Около получаса я не могла подойти к ним… Мне было страшно. Было страшно от того, что я могу полностью осознать то, что случилось. Все, что мне помогает держаться на плаву − надежда… Но если и надежды не останется, то я не знаю, как мне быть дальше. Я так и не смогла подойти и посмотреть на имена, которые высечены на надгробьях. На имена, которые останутся здесь навсегда… Имена моих любимых людей…

День тридцать седьмой.

Сегодня я опять пришла на кладбище и, собрав всю волю в кулак, поплелась к могилам. Сначала я мимолетно взглянула на имена. Некоторое время я стояла и смотрела на землю. Этот момент длился вечность. Пришло осознание того, что их нет… Я просто рухнула на колени перед родителями и начала плакать навзрыд, не сдерживая себя… Слезы нескончаемым ручьем капали на могильную землю… Будто вся боль, все отчаяние и горе выходили наружу. И мне стало чуточку легче… Совсем чуточку…

День сороковой.

«Три дня в доме, до девяти дней во дворе, до сорока дней − на земле». Сегодня последний день, когда они рядом. Они… Они, надеюсь, сегодня будут рядом со мной. Я так скучаю по маме и папе… Они не хотели бы видеть меня такой… Я должна быть рядом с людьми, которые знали их. Это не только моя потеря… Но я… веду себя, как эгоистка. Жаль, что я поняла это слишком поздно… Простите меня, любимые… Я стану лучше, правда… лучше ради вас.

В тот день я пригласила родных и друзей. Он стал для нас прощальным… Мы должны были быть все вместе.

− Я горжусь тобой… − ободряюще произнесла Ева. – Ты была сильной… Поддержала всех и держалась сама. У тебя есть мы, Лина… Мы поможем тебе… Только дай нам это сделать, пожалуйста… Обещаю, тебе станет легче.

− Ты всегда можешь рассчитывать на нас… − обнимая меня за плечи, произнес Рин.

− Мне так нужна ваша помощь… Мне кажется, я схожу с ума… Спасибо, что вы есть у меня… Не оставляйте меня, пожалуйста…

Только в этот момент я поняла, что единственный способ спасти себя − принять помощь.

***

Запись в дневнике.

Время лечит, ну, все так говорят… Я не думаю, что это так. Лечат люди, которые находятся рядом, но точно не время… Рин и Ева всегда рядом со мной, Джон и Софи тоже активно поддерживают со мной связь. Я счастлива, что меня окружают такие замечательные люди.

Я сидела в одиночестве и пересматривала фотографии и видео с родителями. Наши совместные снимки на Новый год, видео с вручения диплома бакалавра, все дни рождения. Невольно я вспомнила о наших ссорах и обидах… Знала бы я, что потеряю их так рано, никогда бы не обижалась по мелочам.

Мы не ценим то, что имеем − чистая правда. Я не ценила родителей, друзей, Стивена… И теперь я только с некоторыми могу наладить контакт… с теми, кто еще жив…

***

В очередной день, как и всегда, Рин приехал меня навестить. Мы сидели за кухонным столом и беседовали на отстраненные темы, пока он не решил поговорить о серьезных вещах.

− Скоро начнется турне… − с огорчением произнес друг. – Как ты без меня? Думаешь, справишься?

− Справлюсь… Ваня приедет погостить, так что не переживай, мне не будет одиноко.

− Надеюсь…

− С Евой так и не помирились?

− Нет…

− Рин, ваши ссоры − сплошные мелочи. Вам нужно просто поговорить…

− Я не знаю, Лина, нужно ли мне это…

− За последнее время я поняла одно… Время скоротечно, и есть вещи, которые нужно сделать незамедлительно. Время − это все, что полностью в нашей власти… Не теряй его.

Я несла Рину чай, но кружка выскользнула из рук и разбилась о пол. Звук разбившегося стекла затуманил мое сознание: в памяти всплыли яркие картинки, их будто вырвали из забвения и швырнули в мое сознание.

***

После похорон я прихожу домой разбитая и озлобленная. Озираясь по сторонам, я заметила, что в моем доме уже не осталось чистой посуды. А какая разница? Я все рано уже давно нормально не ем: покупаю еду на вынос и ем по дороге домой. Я сажусь за кухонный стол и упираюсь в него локтями. Я запустила пальцы в волосы и обессиленно заплакала, сама того не замечая. На телефон каждую минуту приходили сообщения с неизвестных номеров:

СМС: «Приносим соболезнования».

СМС: «Сочувствуем вашей утрате».

И многое другое, что сейчас совсем не уместно. К черту ваши соболезнования! Я срываю кухонную скатерть, и все опять летит на пол. Мне точно пора лечиться… Оглядывая весь этот ужас, я замечаю осколки своей любимой кружки. На ней была изображена наша семья. Свалившись на пол, около осколков, я начала судорожно собирать то, что осталось от памятной кружки. Я не чувствовала боль, чувствовала только злость… злость на саму себя. Сама… Сама все разбила! Я продолжала сгребать осколки в кучу. Наконец белая пелена перед глазами спала, и я увидела кровь. Сжимая нужные части кружки в руках, я пошла в ванную и принялась их отмывать. Кровь из ранок капала на пол, на ванну, на холодный кафель. Поняв, что я не в силах ничего сделать, я забилась в угол и закричала, не замечая, что вся дрожу. Я кричала некоторое время, не выпуская из рук нужных осколков.

***

Из моих воспоминаний меня вырвал голос Рина.

− Все нормально, – я тихонько ответила, еще полностью не осознавая, где реальность, а где воспоминания.

А может, я и не ответила, я не понимала…

− Я рядом… я здесь… − шептал на ушко он, пока я плакала и дрожала в его объятиях.

Вечность спустя я перестала плакать и трястись в руках друга.

− Рин… можно телефон? – охрипшим голосом произнесла я, высвобождаясь из его объятий.

− Конечно… но зачем?

− Пойду… позвоню маме… − пустым взглядом я смотрела на него, а он в недоумении и с испугом поглядывал на меня.

− Но, Лина…

− Дай телефон…

− Давай сейчас успокоимся…

Примерно через час, придя в норму, я чувствовала себя намного лучше.

− Родная, тебе нужно чем-то заняться… а то единственное твое хобби сейчас – самобичевание…

− Ну, чем же?

− Психологией? Я думал, что это твоя панацея.

− Я хочу помогать людям, но мне самой явно нужна помощь… Да и ты же знаешь, как сейчас тяжело с работой.

− А для чего тебе я? – он протянул мне визитку одной солидной психологической клиники.

Я, хлопая ресницами, не решалась взять карточку. В моей голове подобно Гражданской войне, мысли делили меня между собой. Что делать: работать или лечиться?

− Они в общих чертах знают, что у тебя случилось и какое у тебя эмоциональное состояние…

− И они решили взять меня на работу?

− Как и все, ты будешь на испытательном сроке. Ты, кстати, сможешь ходить там же на сеансы психотерапии, – друг говорил мягко и аккуратно, не желая меня спугнуть. – У них такое практикуется, ну, между сотрудниками.

− Спасибо… Спасибо большое… Мне действительно это нужно.

***

Холодный воздух обжигал морозцем мои щеки. На улице было темно, только теплый желтый свет исходил от уличных фонарей. Там было спокойно, но не на душе. Мне хотелось с кем-то поделиться своими новыми возможностями. Присев на скамейку, я достала телефон и набрала номер, но, как и всегда, услышала лишь долгие и мучительные гудки.

Автоответчик: «Вас приветствует автоответчик. Оставьте сообщение после звукового сигнала».

Лина: «Мама, привет… Я скучаю по вам…»

Лина: «Рин помог мне с работой, так что не буду бездельничать, папа ведь этого не любит».

На секунду взглянув на ночное небо, я заметила падающие звезды, которые подобно маленьким вспышкам стремительно направлялись на землю.

Лина: «Мама… Папа… Когда будут падать звезды, я буду загадывать только одно желание… чтобы вы были спокойны и счастливы, бо’льшее, увы, мне неподвластно».

Еще несколько минут понаблюдав за звездным небом, я завершила звонок и, не разбирая дороги, шла домой, пока ветер морозил мои влажные щеки.

***

Время скоротечно. Жаль, что ты осознаешь это, только когда оно устремилось к звездам. Только когда оно неподвластно − истинно ценно. Только когда понимаешь, что прекрасные воспоминания хранишь ты и звезды.

***