Читать книгу: «История одного сражения», страница 12

Шрифт:

– Чем… Чем я могу служить тебе, госпожа? – справившись с болезненно охрипшим голосом, покорно спросил он.

Кифи не отвечала; и глаза ее – огромные, прекрасные, широко и беззащитно распахнутые – глядели на него с каким-то странным, ни разу доселе не виданным выражением. Маду и сам не понимал, что именно видит в них: не то тревогу, не от боль, не то решимость – не яркую и чистую отвагу воина, но иную, испытанную им лишь единожды под стенами Кадеша готовность грудью броситься навсречу собственному страху – и что-то внутри него откликалось мучительно на эти чувства. Ни разу прежде он не думал, что между ним, грубым и глупым, и этой нежной девушкой может быть нечто общее; но именно так ему и казалось теперь.

– Ты так скоро уходишь, господин? – шепнула наконец Кифи робко; протянутая ладонь ее снова легла на плечо Маду, и тот вздрогнул, не решась отстраниться. – Так нельзя; ты ведь гость моего отца, ты друг его… Разве друзья не должны вместе встречать и беды, и радость?

– Должны, – подтвердил Маду растерянно: он снова чувствовал себя полнейшим болваном и с трудом понимал слова девушки, хотя и сознавал, что долго в таком положении не продержится. – Вот только иначе никак нельзя, госпожа! Мне нужно уйти сейчас… не то выйдет хуже для всех.

– Откуда ты знаешь? – тотчас живо спросила Кифи; темные глаза ее сверкнули ласковым участием. – Разве боги дали тебе видеть грядущее, чтобы ты мог судить: вот так выйдет хорошо, а так – нет?

Юноша промолчал; он вовсе не желал продолжать этот разговор, но последние слова вдруг неприятным напоминанием кольнули его сердце.

– Боги… – повторил он и поднял на девушку недоумевающий взгляд: – Госпожа, а ты – разве ты не должна быть сейчас в твоем храме? Кажется, в тот раз в это время тоже шла служба… то есть, я не уверен, но…

– И сейчас идет, – подтвердила Кифи. Голос ее странно заворожил Маду, но вместе с тем он уловил в нем какую-то новую ноту – ту, что звучала всегда в ласковых интонациях госпожи Танафрити, и матери самого юноши, и даже сестры его. Но то были женщины, согревавшие своей лаской самых близких; настоящая же служительница богини, как он полагал, имела обязанность освещать своей чистотой весь мир – и не принадлежать в ней одновременно никому.

Быть может, это и была его ошибка? В конце-то концов – что мог он, грубый и малообразованный, всегда считавший чтение священных текстов на редкость скучным занятием и признававший в тонкой науке «божественной речи» лишь возможность записать количество купленных и проданных товаров, знать о помыслах великих нечеров и нечерет? Мог ли у них быть какой-то план даже на такого, как он – как и на всякого человека, жившего ли в Та-Кемет или далеко за ее пределами?..

– Не уезжай, господин, – попросила его Кифи – тихим голосом, как и прежде, но с никогда раньше не бывшей в нем горячностью. – Не сегодня, не сейчас! Войди, прошу тебя: если не хочешь быть гостем моего отца – то стань моим, прошу тебя…

– Я пойду, госпожа, – наконец ответил Маду: прежнее смятение чувств оставило его, и он едва мог поверить в то, каково оказалось истинное положение дел, не искаженное его слепотой. – Пойду, если ты так желаешь: я сделаю все, что будет угодно тебе. Но, прости, я должен спросить… даже не знаю, как сказать – и прости, если выйдет не очень-то ладно: ты уверена, что хочешь… хочешь, чтобы я был сегодня на этом празднике?

Кифи вздрогнула, но не отвела взгляд своих чудесных темных глаз при этом вопросе; должно быть, она уловила то, что так и не решился произнести своим неловким, грубым языком юноша.

– Я поступила так глупо, – сказала она задумчиво после долгого молчания, будто тоже не сразу подобрав нужные слова. – Великий Ра рассылает свои лучи людям каждый день, и прекраснее их сияния лишь тепло, которое они дарят; но звезды, сияющие в ночи почти столь же ярко, всегда остаются холодны! Такие крошечные песчинки света… если бы они собрались воедино, то ночью было бы так же тепло и хорошо, как и днем! Но они всегда остаются в своем гордом одиночестве: каждая прекрасна по отдельности и столь же холодна, совершенна и бесполезна…

– Госпожа, – растерянно пробормотал Маду. В волнении он позволил себе невероятную дерзость – кончиками пальцев осторожно коснулся ее плеча, желая поддержать; и девушка вдруг улыбнулась ему, улыбнулась несмело, неуверенно, но тепло – будто солнце и впрямь вдруг выглянуло из-за туч и осветило весь мир через ее глаза:

– Останься сегодня, добрый господин. Останься, я действительно хочу этого… если и ты не будешь против!

– Да, да, конечно! – с жаром заверил ее Маду. Он хотел сказать куда больше, рассказать, как сильно ждал все эти долгие месяцы возможности хоть мельком увидеть ее; как отчаянно боялся умереть и как решил выжить во что бы то ни стало, чтобы возвратиться в Уасет; как много повидал на чужбине и как мало это значило по сравнению со всего несколькими минутами этого разговора… Входя в трапезную, он мельком заглянул в лицо Кифи – и понял, что она все и так уже узнала.

Ему налили пива и дорогого виноградного вина – ирпа; чересчур крепкий шедех командир Табит в своем доме не хранил даже для подобных праздненств. Хозяин дома во всеуслышание – захмелев, он сделался несколько разговорчивее – поведал о том, при каких обстоятельствах был спасен храбрым юношей, чью доблесть отметил даже его величество Усермаатра – да будет он жив, невредим и здоров! Упомянутый им знакомый, насколько Маду успел понять, оказавшийся его собственным будущим начальником из столичного гарнизона, одобрительно кивал в продолжение рассказа; цепкий взгляд его не упускал юношу из виду ни на мгновение.

Пользуясь этим обстоятельством, Маду решился на небольшую дерзость: Суди и Панебу, тоже оказавшиеся среди гостей, сидели совсем близко, и он, обняв старого друга за плечи, шепнул во время первой смены пищи:

– Пойдем со мной: я совсем не знаю, что говорить этому важному господину…

– Сам придумаешь что-нибудь, – отмахнулся от него успевший, по всей видимости, несколько опьянеть Суди; Панебу, обо всем догадавшийся куда быстрее, плеснул ему в пустую чашу чистой воды из кувшина и велел строго:

– Ну-ка пей! – и, пока брат разбавлял в своей крови терпкий ирп и уже более ясными глазами оглядывал свой столик в поисках закуски, шепнул Маду: – Спасибо, друг мой!

– Поздравляю, юноша, – приветствовал его уважаемый гость господина Табита, очевидно, удовлетворенный, что расхваленный герой, тем не менее, почтительно подошел к нему сам. Маду поклонился, от души молясь богам, чтобы не сказать какую-нибудь глупость; Кифи, видевшая напротив, с беспокойством смотрела на него, и ее взгляд придал ему решительности:

– Благодарю, господин! Милость его величества, да будет он жив, невредим и здоров, безгранична: он не только отметил мои заслуги, сколь бы малы они ни были, но и позволил мне вступить в столичный гарнизон самым удобным образом.

– Неужели? – поднял тот брови с небрежной усмешкой. Маду крепче стиснул плечи Суди и бодро кивнул:

– Да, господин! Столь мудрому человеку должно быть известно, что никакая храбрость не заменит необходимый опыт, – он снова поклонился; уважаемый гость промолчал, но новая усмешка, шире и довольнее, мелькнула на его губах. – К несчастью, я, в отличие от моего друга Суди, им не обладаю: ему уже доводилось по воле его величества набирать отряд и командовать им, в то время как я…

– Всего один раз, – сухим, неверным голосом вымолвил Суди; его гордость, болезненная и вросшая в его суть прочнейшим стержнем, не позволила ему стерпеть происходящее молча даже для осуществления самой заветной его мечты. Уважаемый гость, очевидно, понял это, равно как и лукавство Маду; однако вместо гнева в глазах его внезапно появилось новое, более уважительное выражение:

– И одного раза бывает достаточно, юноша, чтобы вся жизнь человека переменилась. Что ж, отряд наш, судя по спискам, которые мне предоставили, выйдет раза в полтора больше обычного; учитывая то, что едва ли от вас обоих на первых порах будет много пользы – два помощника вместо одного мне очень даже пригодятся…

– Эге, парень, ты чего такой бледный? – спросил кузнец Джесеби, когда друзья вернулись на прежнее место; и Маду даже не сразу понял, что слова эти оказались обращены не к нему, а к Суди – тот сел наугад, глядя перед собой остекленевшими, неживыми будто глазами, в которых застыло какое-то страшное выражение. Панебу с тревогой перегнулся через свой столик; играла музыка, так что спрашивать ему пришлось в полный голос:

– Что он сказал?

– Согласился, – пожал плечами Маду; у него самого точно камень рухнул с души, но выражение лица друга остро пугало его. – Эй, Суди, все хорошо ведь? Я бы без тебя точно туда не сунулся: меня же на второй день вышвырнут на улицу, когда мои люди общий подъем из-за меня проспят…

– За болтовню твою тебя вышвырнут, остолоп, помяни мое слово! – сердито возразил кузнец Джесеби, толкая его в сторону так, чтобы примоститься рядом с Суди и заглянуть ему в лицо: – Эй, парень, мне этот паршивец много рассказывал, как ты его выручал раньше – думается мне, и еще выручишь не раз – и это неприятно, конечно, что сегодня тебе пришлось от него помощь принимать… А как иначе-то? Саму великую Исет с сыном, говорят, после смерти мужа ее мудрый Джехути оберегал, а могущественного Ра по ночам от змея отбивает красный Сетх; раз даже им приходится просить помощи, ты-то чего стыдишься? А если уж ты о чем-то другом думаешь… Нет, парень, не тревожься! – расхохотался он громко, заметив мгновенно ставший трезвым и настороженным взгляд молодого воина. – Этот поганец как в рот воды набрал, когда я спросил, что же и тебя не повысили с ним заодно… Видать, и у тебя свои тайны есть. Ну, у кого их нет, а? Знаешь, – голос его вдруг стал тише и спокойнее, будто сквозь хмель в грубом кузнеце проступила вдруг никогда прежде не показываемая никому мудрость, – ко мне как-то один иноземец приходил – заказывал обод новый для колесницы, как сейчас помню – и вот он говорил, что у них на родине есть одна поговорка, очень меткая: кто старое помянет, тому…

– Да, господин. Все так и есть, – откликнулся наконец Суди; он глубоко вздохнул, перевел взгляд на сидевшего рядом брата, затем ощупью нашел руку Маду и крепко стиснул ее: – Могу пообещать тебе одно: я никогда не забуду того, что ты для меня сделал.

– Да ладно тебе, – ответил тот неохотно, смутившись столь непривычными от гордого друга словами. – Ты на моем месте поступил бы точно так же, я уверен.

– … и обрушилась вражеская рать на лагерь армии Амон тогда же, – напевно раздавался из-за столика напротив приятный юношеский голос: обладатель его, незнакомый Маду молодой человек с удивительно светлой кожей и мягкими чертами лица, зачитывал со свитка какой-то текст, любовно и с редким воодушевлением произнося каждое слово. – И смутились воины, не зная: откуда пришел враг и куда им идти! Разбежались прочь высокородные сановники; некому стало комановать войском! Не осталось в войске Амон ни храбреца, удержавшего в руках копье, ни смельчака, выступившего против врага! И его величество, блистая ярче солнца в гневе своем, обрушился сам на своей коленице на войско презренных; воистину, будто сам Сетх вошел в тело его…

– Ну, парень, ты ври, да не завирайся-то! – оборвал его кузнец Джесеби своим громовым голосом. – Его величество, да будет он жив, невредим и здоров, в твоих выдумках не нуждается! Ты бы хоть поспрашивал этих славных людей: они-то в отличие от тебя, в этом походе были, знали, как дело было…

– Уважаемый господин, так я с их слов и пишу, – возразил молодой создатель текста. Маду усмехнулся дружелюбно:

– Ты кто будешь-то, приятель? Тоже хотел пойти с нами в поход?

– Хотел, – вмешался господин Табит, покровительственно кладя руку на плечо спрашиваемого, – да только не получится у него. Ты, почтенный Джесеби, не сердись на парнишку: это сын моих старых друзей, он в детстве попал в зубы молодому месеху, еле выжил – хромотой только отделался, но, сам понимаешь, служить никогда не сможет. Зато писать у него – настоящий талант: что ни скажешь ему, выйдет такая ладная история, что хоть детям и внукам рассказывай…

– Говорит он красиво, я не спорю, – хмуро признал старый кузнец. – Только я не об этом говорил же! Выходит у него, что его величество, да будет он жив, невредим и здоров, будто только и ждал, пока все разбегутся из лагеря… Раз он один все войско хатти проклятых перебить мог – зачем ему армии-то эти нужны были? Хоть он и бог, но все же живой, из плоти и крови, как мы, – рассудительно прибавил он. – А люди все-таки должны хоть чуть-чуть бояться смерти, разве не так, командир?

– Должны, – нахмурился господин Табит, забыв даже указать собеседнику на неверность такого к нему обращения; он был верным и честным слугой своему правителю, но все же не любил откровенной лжи и лести. – Думаю, его величество, да будет он жив, невредим и здоров, поступил вопреки своим чувствам. Это требует большого мужества – действовать так, чтобы никто не заметил, каково тебе на самом деле…

– А по-моему, почтенный Джесеби прав, – вмешался Панебу. – В том, чтобы бояться, нет ничего постыдного, ибо страх охраняет нас от необдуманных поступков: неправильно было вовсе вычеркивать его из текста…

– Ты не понимаешь, – вместо господина Табита ответил ему Суди. – Его величество не может описываться, подобно обычным людям. Разве можно изображать бога дрожащим в страхе или от слабости духа?..

Спор вспыхнул мгновенно, тем более что оказался куда интереснее привычных музыки и кушаний; каждый считал своим долгом выразить собственное мнение, причем так, как никто еще не сделал до него. Молодой автор сперва пробовал возражать на особенно задевавшие его фразы; затем, поникнув головой, он аккуратно сложил свой свиток и убрал в заботливо припасенную глинянную трубку. Взгляд его, все такой же ясный и чистый, хотя и подернувшийся пеленой сомнения, остановился на лице Маду.

– А ты что скажешь, господин? – перегибаясь через столик, негромко спросил он. – Дядюшка Табит говорил, ты был в лагере армии Амон, когда началось побоище… Скажи, у меня и правда скверно получилось?

Маду перевел взгляд на Кифи; та чуть заметно кивнула и улыбнулась уголками губ – почти незаметно, однако зато без обычного стеснения.

– Как тебя зовут, приятель? – спросил он, протягивая юноше руку. Тот охотно пожал ее, вспыхнув от удовольствия:

– Пентаур, господин! Пентаур из Уасета.

– Вот что, Пентаур, – уверенно заявил Маду, – вот что я тебе скажу: чудесная у тебя история получилась. Просто замечательная! Обязательно допиши ее.

– Но я боюсь, – робко начал тот, – что все эти люди правы насчет описаний! У меня и впрямь получается порой слишком высокопарно…

Маду улыбнулся:

– И думать об этом забудь! Очень хорошая история получилась, красивая и правильная. Я был в тот день в лагере, видел все своими глазами: как ты пишешь – именно так все и было.

Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.

Участвовать в бонусной программе
Возрастное ограничение:
16+
Дата выхода на Литрес:
24 июля 2024
Дата написания:
2024
Объем:
220 стр. 1 иллюстрация
Правообладатель:
Автор
Формат скачивания:
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 3 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,9 на основе 12 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,5 на основе 140 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,4 на основе 12 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,6 на основе 357 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 17 оценок
По подписке
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,6 на основе 189 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 3,6 на основе 27 оценок
Текст, доступен аудиоформат
Средний рейтинг 4,3 на основе 99 оценок
Текст
Средний рейтинг 3,9 на основе 29 оценок
По подписке
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 38 оценок
Текст
Средний рейтинг 4,7 на основе 14 оценок
Текст
Средний рейтинг 5 на основе 1 оценок