Я не отдам тебе детей

– Мне не нужен другой ребёнок. Мне нужен этот!

– Боюсь, здесь я бессильна. Вы можете попытаться сами найти виновных и покарать уже их, но мой совет: не связывайтесь со жрецами в ранге амматов. Он даётся не просто так. Вы можете не только не выйти победителем, но и получить сверху много неприятностей.

– Я вас услышал, – холодно сказал Вертон, поднимаясь с кресла и выходя из кабинета, громко хлопая дверью. – Проводи меня, – рявкнул он секретарю.

Настроение было ужасным. Но больше всего его беспокоила судьба собственного ребёнка. Что с ним? Здоров ли? То, что его мать амматиса, давало надежду на то, что беременность проходит хорошо, но беспокойство не желало покидать Вертона.

Хвост третий

Я не отдам тебе ребёнка!

Глава 4

Стрелой вылетев из храма, Вертон замер в растерянности. Как-то незаметно на город опустилась ночь. Белоснежные башни Миллента яркими иглами устремлялись в небо. В них скрывались маги, богатые горожане, административные конторы… тут уж как повезёт, не угадаешь.

Город шумел. На улицах выступали артисты, бродячие и не очень, играли музыканты, пели вокалисты и показывали представления труппы циркачей. А ещё на поверхности появилось подземное братство.

Вертон порадовался, что его кошелёк надёжно защищён от посягательств магией, и медленно двинулся вперёд по улице. Он чувствовал себя разбитым. Он хотел держать на руках своего ребёнка не когда-нибудь, а через шесть месяцев… А получалось, что у него украли время. То самое время, которое никто не сможет вернуть. Это горькое сожаление, которое неприятным, почти осязаемым осадком саднило во рту, вызывало желание прополоскать его. Увидев впереди винную лавку, торговец решил, что это просто знак свыше, и направился туда.

Мелодично звякнул колокольчик, сообщая хозяину, что пришли гости. Вскоре показался милый старикашка. Он довольно бодро передвигался для своего почтенного возраста.

– Добро пожаловать, кин. Желаете бутылочку? – уточнил хозяин, заходя за прилавок.

Вертон неуверенно кивнул и принялся рассматривать витрины с бутылками из тёмного стекла. Иногда Нитрийский довольно улыбался, находя в надписях что-то забавное, но в целом ему было грустно.

– Что-нибудь от несчастной любви? – предложил старик. – У меня как раз припасена парочка очень хороших вариантов.

– Нет никакой любви, – отмахнулся Вертон. – А вот от предательства пригодилось бы.

– Как скажете, – миролюбиво отозвался продавец и пошёл к одной из полок. Приложил палец к замку, и тот тихонько щёлкнул, отпуская на волю прозрачную дверцу. Старик с нежностью снял бутылку из удивительного розового стекла, протёр её, покрутил и так, и эдак, а потом с гордостью протянул Вертону.

– «Болт в сердце». Редкая штучка! Думаю, это именно то, что вы ищете, – с улыбкой прокомментировал старик.

Вертону на самом деле было глубоко наплевать на то, что именно скрыто в бутылке. Хотелось как простолюдину приложиться к горлышку и захмелеть, хотя бы немного. Плевать, что поможет лишь ненадолго. Главное, забыться здесь и сейчас, последствия можно будет разгребать позже.

Бросив на прилавок несколько монет и, убедившись по выражению лица старика, что сумма достаточная, Вертон вышел на улицу.

Гул праздной толпы снова окутал его, лишая права на одиночество. Нитрийский с удивлением уставился на бутылку в своей руке. Самое важное-то он и забыл: чем откупоривать?

– Выглядишь грустным, милок, – старческим голосом проскрипела сгорбленная фигура, появившаяся буквально из тени. Она куталась в плащ, из-под которого виднелись лишь сморщенные ладони да подбородок с парой длинных седых волосин. – А я всё вижу. Обокрали тебя, да не мы. Но я знаю, что и мы можем заработать.

– Однокрылые? – недовольно нахмурился Вертон, радуясь, что не успел приложиться к бутылке.

Местные дельцы не гнушались не только воровством, но и убийством, если сумма была значительной. Впрочем, нападать на старуху глупо. Или нет? Торговец невольно положил ладонь на рукоять кинжала и принялся прикидывать, обо что бы разбить бутылку, чтобы вторую руку занять импровизированной «розочкой». Он вовсе не был благородным в бою и считал, что нужно пользоваться любыми возможностями, когда защищаешь свою жизнь.

– Ишь, милок, как перепугался. Да тебя все знают и связываться с тобой не будут. В том смысле, о котором думаешь. На лице ж всё написано. Ты ищешь украденное. За твой кошель я расскажу, где его скрывают.

– Где?! – в ярости спросил Нитрийский и подумал: «Ну уж теперь точно не уйдёшь, рыжая оторва. Кем бы ты ни была, заставлю отдать ребёнка!»

– Сначала оплата, кин. Ты же знаешь, что информацией торгуют именно так.

Недовольно скривившись, Вертон снял с пояса кошель, не сводя при этом взгляда со старухи. Он кинул ей деньги, а бабка неожиданно ловким движением поймала их, взвесила на руке и, довольно улыбнувшись, крутанулась на месте.

Теперь перед Вертоном стояла юная рыжая девушка, неуловимо похожая на ту, что носит его ребёнка под сердцем.

– Её зовут Тимара, она амматиса в храме Эрешты в Тионте. Не главная жрица, нет, слишком юная, но именно её пророчат в преемницы.

– Благодарю, – кивнул Вертон, разворачиваясь и направляясь в сторону башни, где он оставил Хорриана.

– Я двуликая, – кинула ему вслед девушка. – Поэтому покажу и вторую сторону проблемы. Ей двадцать пять… ты ведь знаешь, что это значит для жрицы Эрешты, не так ли?

Вертон замер и медленно обернулся. Но сзади никого уже не было. И это хороший знак. Двуликие не люди. Демоническое отродье, только и способное, что прибиться ради выживания к Однокрылым. Но они знали слишком много. Слишком. И всегда видели корень проблемы.

Но Вертону было плевать на трудности маленькой жрицы. Одна страстная ночь – не повод отдавать служительнице Эрешты своего ребёнка. Даже если это сломает ей жизнь. Стоило раньше позаботиться о собственном благополучии!

Добравшись до башни, Вертон порадовался, что заплатил за постой заранее, поэтому спокойно оседлал недовольного гиппогрифа и полетел в сторону дома. Сердце недовольно ныло, заставляя вспомнить, что он в первую очередь человек, а уже потом опытный делец.

«А может, ну её, эту жрицу? Родана же обещала найти мне хорошую мать для ребёнка. Это ведь главное, не так ли?» – думал торговец, всматриваясь в бездонное ночное небо.

И он даже почти согласился с мыслью о том, что твой ребёнок будет не только любим и накормлен, но даже в некотором роде почитаем, а это уже вполне неплохо. И вполне достаточно для того, чтобы не беспокоиться о его судьбе. А положение его матери говорит о том, что Тимара, кажется так её зовут, не будет пытаться нажиться на факте отцовства.

Но эти мысли разбились о вопрос единственного гостя, ещё не покинувшего его поместье.

– Вы виделись с малышом, кин? – обеспокоенно спросил Артио. – Выглядите недовольным.

Ярость вновь захлестнула Вертона. Ему показалось, что кровь вскипела в жилах. Он ловким движением спрыгнул с гиппогрифа, отдал вожжи подбежавшему служке и внимательно посмотрел на молодого партнёра.

– Ты знал?

– Что? – непонимающе спросил Артио.

– Эта сука сбежала! С моим ребёнком! – прорычал Нитрийский, сжимая кулаки в бессильной злобе.

– Как так? И что вы будете делать? – с тревогой спросил Артио. – О, вы уже взяли вино, – Вертон посмотрел на бутылку, которую каким-то чудом не выпустил во время полёта. – Сходите, выпейте. Вам нужно прийти в себя.

– А утром я отправлюсь в погоню. Это мой ребёнок.

– Правильно, – кивнул Артио.

Хвост четвёртый

Догнать и отобрать

Глава 5

– Амматиса Тимара, вам совершенно необязательно выходить к людям, – с нежностью и заботой напомнила ей новенькая послушница.

– Я знаю, Кири, знаю. Но ведь они так долго ждали того момента, когда богиня пошлёт мне детей, что теперь ходят посмотреть как на диковинку. А это хорошо для храма.

Тимара улыбнулась и взглянула на своё отражение в зеркале. Оттуда взирала молодая привлекательная женщина в бирюзовом платье служительницы Эрешты. У неё едва заметно округлился животик. Тим положила на него ладони, словно привыкая к этим изменениям. Конечно, они происходили медленно, почти незаметно. Но если вспомнить себя четыре месяца назад и сравнить с собой сейчас, то легко увидеть отличия.

– Позвольте мне, амматиса, – предложила Кири, подходя к ней со спины с широким поясом, свитым из золотых нитей. – Вам лучше подчеркнуть своё положение, если вы хотите добиться этой цели.

Жрица кивнула и покорно замерла, пока умная не по годам, но не очень ловкая и расторопная послушница не завершила её туалет.

С одной стороны, безумно неловко от того, что она носит ребёнка под сердцем словно медаль на груди, но с другой Тим понимала, что иначе она не может поступить. Двадцать пять – это почти приговор для бездетной жрицы Эрешты. Ещё два года назад она начала слышать за спиной недовольные шепотки прихожан, обсуждавших её ухажёров и то, что она никак не забеременеет. Оправдываться перед простым народом в том, что она ещё не в тягости, потому что ей кроме телесных порывов, жажды ласки и нежности в зачатии ребёнка нужно кое-что ещё, Тимара не собиралась. На их уровне бытия это показалось бы блажью и даже инфантилизмом, а Тим дорожила своим статусом. На все вопросы предпочитала отшучиваться или загадочно улыбаться, ссылаясь на то, что на всё воля богини.

На самом деле это почти правда: ведь волшебные силы Тимара получала напрямую от Эрешты во время молитвы. Захочет богиня – будут запланированные заклинания, а не захочет… Значит не будут! А раз она посылала магию, предотвращающую зачатие, то такова её божественная воля.

По крайней мере, за этим легко и удобно прятаться. И Тимара занималась именно тем, что оправдывала себя. Хотя бы таким способом. Его проще объяснить людям, чем то, что она не видела рядом с собой человека, от которого бы хотела иметь детей.

Когда приготовления завершились, Тимара надела кожаные сандалии, покрыла голову белоснежной газовой тканью, подчёркивая статус беременной жрицы, и вышла из жилых покоев. Кири осталась наводить порядок. Тим нравилась эта понимающая девчушка, знающая, когда стоит поговорить, а когда дать побыть в одиночестве.

Тимара медленно шла вперёд, периодически останавливаясь, чтобы полюбоваться красотами розового сада. Их храм славился этим великолепием на всю страну. Шерт известен своими пустынями и полноводными реками, а Тионт – невероятными розовыми садами храма Эрешты.

Обретя внутреннее спокойствие, Тимара вышла из-за алтаря храма и предстала перед верующими. Они смотрели на неё с восхищением, кто-то даже поспешил сжать святой символ богини.

Тим улыбалась, проходя между людьми и мимоходом давая им благословение или отвечая на вопросы. Женщины старались украдкой дотронуться до её живота, и Тимара позволяла им это, помня о том, что многие прихожанки хотят ребёнка, а прикосновение к беременной жрице, по поверьям, естественно, увеличивает шанс зачатия.

Неожиданно двери храма распахнулись, громко лязгнув о каменные стены. Под своды ворвался мужчина, и Тимара поспешила скрыть лицо за вуалью. Она прекрасно узнала Вертона Нитрийского. Встречаться с отцом малыша не хотелось. Лишнее всё это.

– Где она?! – недовольно закричал мужчина, грозя в небо кулаком.

– Ави, займи его, – попросила Тим, медленно приближаясь к колоннаде и пытаясь скрыться за ней.

Бежать слишком быстро – привлекать лишнее внимание. Надо выждать.

Послушница кивнула и поспешила к незваному гостю.

– Успокойтесь, многоуважаемый кин. Вы находитесь в обители Дарующей Жизнь. Здесь не приемлют крики и ругань, – с милой улыбкой попросила девушка, сложив перед собой ладони и чуть поклонившись.

Тимара прижалась спиной к шершавой колонне. Это всё не входило в её планы. Не зря же Эрешта предупреждала устами помощницы о том, что не стоит выходить к людям. Почему же не прислушалась?! Сейчас придётся разгребать последствия… По спине пробежал холодок, и жрица не была уверена, что тому виной камень. Вовсе нет, это самый что ни на есть страх.

– Я требую аудиенции у амматисы Тимары, – властно сказал Вертон, немного успокоившись.

А как не успокоиться, когда на тебя смотрит десяток прихожан и семь служительниц богини? Тут кто угодно, если он не отъявленный наглец, сбросит пар.

– К сожалению, амматиса Тимара не принимает, – мило улыбнулась Ави, поклонившись ещё раз. – Возможно, вам сможет помочь кто-нибудь ещё?

«Молодец, всё правильно делаешь!» – похвалила послушницу Тим, прижимая ладони к животу.

– Как не принимает? У меня сегодня назначено на после обеда… – удивилась одна из прихожанок.

Вертон недовольно посмотрел на женщину, потом на послушницу.

– Кто-то из вас врёт, – уверенно заявил торговец, кладя ладонь на пояс.

– Амматиса не принимает мужчин. В её положении она общается только с женщинами, – едва заметно подрагивающим голосом попыталась выкрутиться Ави.

Тимара поняла, что ещё чуть-чуть, и кто-нибудь из прихожан скажет, что вот же она, прямо в главном зале. Мол, подойдите и задайте вопрос. Надо бежать. Резким движением Тимара перешла от одной колонны к другой и снова затаилась.

– Не бывает такого. Она служит богине и не может не принять страждущего, если у неё есть время.

– У неё оно есть. Только для женщин.

– Хватит! – недовольно рявкнул Вертон и пошёл вглубь храма. – Выходи, рыжая стерва, я знаю, что ты где-то здесь.

Сердце замерло. По храму поползли шепотки. Это она-то, Тимара, рыжая стерва? Возмущение пылало в груди, но жрица взяла себя в руки, восстановила дыхание и перебежала к следующей колонне. Оставалась ещё одна, и спасительная дверь в служительскую часть храма скрыла бы её от наглеца. Ну не будет же он её выламывать?

– Вот ты где! – выкрикнул довольный Вертон, в мгновение ока догоняя Тимару и мёртвой хваткой стискивая её локоть. – Доброго дня, амматиса. Ну что, поговорим в приватной обстановке, или вы хотите сделать достоянием общественности наш спор? И не надо делать вид, что вы меня не узнали.

Тим сглотнула. А ведь свобода была так близко!

Приосанившись, она чуть смежила веки и с прищуром посмотрела на Вертона тем самым взглядом, которым отшивала незадачливых ухажёров.

– Отпустите меня, кин, касаться жрицы без её дозволения моветон, вам ли это не знать? – с ехидным выражением спросила она и, дождавшись, когда её отпустят, отошла на шаг. – Вы находитесь в обители богини. Ведите себя благоразумно, и вам будет даровано искомое.

Последняя фраза прозвучала излишне многозначительно. Вертон уставился на едва заметно округлившийся животик, явственно показывая, что его интересует только его содержимое, и то не целиком, а новая жизнь в нём.

– Следуйте за мной, – властно велела Тимара и пошла в сторону своих покоев.

Хвост пятый

Неожиданный паломник

Глава 6

Велев встреченной по дороге послушнице принести угощение, Тим пошла вперёд. Нарочито медленно, старательно оттягивая тяжёлый разговор. Она видела, как злится мужчина. Но разве она виновата? Это её ребёнок, волею богини! Он не может претендовать на него!

К сожалению, путь до приёмных покоев короток. Распахнув двери, Тимара вошла в небольшую комнатку с полками по стенам. По центру, от входа до рабочего стола, тянулся невысокий пандус, обитый ковром, а по обе стороны от него лежало множество подушек и стояли столики на коротких кривых ножках, по одному для каждой части. Тим заняла правую сторону, кивнув гостю на левую. Это было удобно. Разделение, показывающее, кто есть кто. Никаких панибратских разговоров на расстоянии вытянутой руки.

– Думаю, пришла пора извиниться, – строго сказала она, удобно расположившись среди подушек.

В зелёных глазах плясали огоньки недовольства. Будь Вертон немного внимательнее, он понял бы, что с такой женщиной шутки плохи. Но кин слишком глубоко погряз в своих рассуждениях, чтобы отмечать подобные мелочи. Не заметил он и гневно раздувающиеся крылья маленького носа. Он пришёл забрать своё и заявил об этом предельно чётко:

– Да. Вам, – хмуро сказал Вертон. – Вы обокрали меня.

Брови Тимары удивлённо поползли вверх. Странное, в некотором роде даже нелепое обвинение. Не с этого ей хотелось начать разговор.

– Я не брала у вас ничего, кроме нескольких капель семени, дарованных мне милостью богини. Или вы про ту страстную ночь? – она ухмыльнулась, выгнув бровь. – Ну уж простите, я не могу её вам вернуть.

– Вы украли моего наследника, – охотно пояснил Вертон, жестом указывая на живот жрицы.

– Боюсь, вы ошибаетесь. По договору с обителью вы не можете претендовать на отцовство без моего согласия. А я не согласна, кин Вертон! – Тимара недовольно сверкнула глазами, как бы невзначай потянувшись к лежащей рядом белоснежной плети.

– У меня есть договор на рождение младенца с той же обителью.

– Замечательно. Но как это относится ко мне? – Тим невинно захлопала ресницами, изображая из себя прелесть какую дурочку.

– То, что вы та женщина, которая пришла в зал ритуала по договору.

– Кин, неужели вы думаете, что если вам не открыли двери в Милленте, их откроют в Тионте? Боюсь, вы ошибаетесь. Меня предупредили о сложившейся ситуации. Ваш договор недействителен. Храм Миллента готов предоставить вам другую женщину. В чём вопрос?

– Я не хочу, чтобы вы рожали этого ребёнка, – нахмурился торговец, – по крайней мере, чтобы рожали не для меня.

– Боюсь, вы тут не властны. Это моё дитя, и я не собираюсь рисковать своим здоровьем, пытаясь вытравить плод. Совсем скоро я начну чувствовать его, – Тим довольно улыбнулась. – Нет, исключено. Вы, кстати, так и не извинились. Бросаться оскорблениями в сторону жрецов любого божества не самая хорошая идея. Но в сторону жриц Эрешты… Вы ведь не хотите до конца своих дней остаться без наследников?

Вертон нахмурился. Он не любил угрозы, но Тимара и не угрожала, скорее предупреждала его, как маленького нерадивого ребёнка, предостерегала от опасности.

– Прошу простить мои резкие слова. Я думаю, вы понимаете, в какой я оказался ситуации, – примирительно сказал Вертон, не сводя взгляда с живота Тимары.

– Понимаю. В очень глупой. Но главный дурак в ней вы, кин Вертон. Вы ведь понимаете, что никогда не сможете меня запугать, а если ваши угрозы перейдут определённые рамки, вам никогда не найти помощи в наших храмах. Поэтому лучшее, что вы можете сделать – смириться. Возможно, если это будет нужно нам обоим, я позволю ребёнку встречаться с вами.

– Зачем это мне? – нахмурился Вертон.

– Не вам. Моему ребёнку. Возможно, чадо захочет узнать, кто же его отец. А вы так удачно нарушили тайну отцовства, что я не смогу отказать. Можете не признавать отцовства, это ваше право. Я никогда не буду претендовать на ваши богатства, но… – она задумчиво постучала ногтями по маленькому столику.

– Что «но»? – встревоженно уточнил торговец.

– Раз вы сами всем растрепали о том, что вы отец этого ребёнка, я имею полное право рассказать ему правду, – Тим с наслаждением погладила живот, наблюдая за тем, как это злит гостя.

Дверь в комнату тихонько открылась и на пороге появилась послушница с подносом. Она с почтением поклонилась сначала Тимаре, потом Вертону и принялась расставлять угощение на маленьких столиках. Разговор стих как-то сам собой. Но стоило двери закрыться за послушницей, как торговец недовольно глянул на жрицу.

– Только попробуйте.

– Не только попробую, я сделаю это. Лет через пять. Малыши любят спрашивать, где их папа, знаете ли. Можно рассказать красивую легенду о том, что его послала богиня, но этого не будет. Из-за вашего хамского поведения, кин. Я не могу его принять. Вы не видите берегов, деньги так часто открывали вам двери, что вы разучились стучаться к другим разумом.

– Много лишних слов, – недовольно буркнул Вертон, подцепив пальцами печенюшку.

– Увы, но нет. Жрецы не только служат своему богу. Знаете ли, мы учимся читать людей и подсказывать им верный выход. Мне не хотелось бы, чтобы вы совершили ещё больше ошибок. Деньги не делают вас лучше или хуже кого-то другого, кин. И происхождение не делает. То, кто мы есть, определяет то, что мы делаем.

– Я не просил устраивать мне нравоучительных лекций.

– Но вы ведь так хотели добиться встречи, – медленно протянула Тимара, закидывая в рот кусочек апельсина.

– Я пришёл сюда с одной-единственной целью, – процедил Вертон. – Я хочу забрать своего ребёнка!

– Вы видите здесь детей? – торговец удивлённо посмотрел на неё. – Вот и я не вижу. Вы не можете забрать то, чего нет. Уходите, кин, и никогда не возвращайтесь.

– А что, если меня не устраивает ваше предложение?

– Мы не на рынке, и не торгуемся, кин, – с улыбкой ответила Тимара, поднимаясь. – Отдохните. Ваш путь был долгим. А у меня есть ещё дела. И их так много, а малыш, – она снова демонстративно погладила себя по животу – отнимает много сил. Помните, кин, никто не вправе отбирать у матери её ребёнка, если он получает всё необходимое. Даже та женщина, которая родит вам дитя в Милленте, может отказаться его отдавать. Это великая милость богини. Милость, не позволяющая разлучать самых близких людей на свете.

Тимара свысока посмотрела на Вертона и вышла. Держать маску спокойствия и дальше было уже невыносимо. Укрывшись от неугомонного гостя в одном из уютных альковов, задёрнула занавес и обняла себя за плечи. Вертон Нитрийский не зря получил прозвище Ктарр. Эти хищные птицы – одиночки, способные охотиться даже на львов или носорогов. Они рвут своих жертв огромными когтями, клюют острым клювом, а если это не помогает, загоняют до изнеможения.

Так и он кружил над ней и так и этак, и только положение амматисы позволило прервать этот ужасный разговор. Хотелось плакать от отчаяния. Почему эта ужасная ситуация произошла именно с ней? Чем она прогневила богиню? И, конечно же, почему он не хочет её отпустить на свободу? Почему кин не желает принять догму богини о том, что мать и только мать может решать, отдать ребёнка отцу или нет?

Слёзы отчаяния катились по щекам Тимары. Всё пошло совсем не так, как должно. И это невозможно исправить. По крайней мере, она не видела выхода. Одно Тим знала точно: кин Вертон никогда не заберёт её ребёнка. Она сделает всё, что в её силах, но не отдаст ему дитя. Он жестокий человек, а если малыш унаследует хоть немного её мягкости, кин сломает его.

«Малыш… мой малыш. Или малышка. Надо сходить к источнику жизни, испить воды и узнать, кто же живёт у меня под сердцем!»

Тим решительно смахнула слёзы и украдкой выглянула из своего укрытия. Коридоры обители пусты: послушниц не видно, а единственный мужчина, которому позволили войти в святая святых, скорее всего, уже ушёл.

Прохлада и спокойствие окутали жрицу.

Чёрные воды источника пугали. Они всегда холодные. Поговаривали, что когда-то здесь горько плакала сама Эрешта, и это её боль морозит водоём. Только источник мог сказать на таком раннем сроке, кого женщина носит под сердцем. Сюда часто совершали паломничество благородные кинны в поисках ответа на этот вопрос. Каждая хотела сказать мужу о том, что у них будет сын. И некоторые жрицы считали, что воды холодны из-за ненависти этих женщин к ещё не родившимся дочерям.

Тимаре было всё равно. Она знала, что примет любого ребёнка: мальчика или девочку, это совершенно неважно. Просто не удовлетворить женское любопытство, особенно когда есть такая замечательная возможность, глупо.

Вознеся молитвы Эреште, Тимара приблизилась к каменной чаше, встала на колени и вгляделась в своё отражение. Рыжие локоны отрезали её от внешнего мира, она словно осталась наедине с собой, мерно покачивающейся водой и зелёными листьями огромных белоснежных кувшинок.

Узнавать истину страшно. Живот даже скрутило неприятной судорогой. Тим погладила его и, решившись, зачерпнула ладонью черную воду. Пригубила её и почувствовала, как по всему телу разливается жар. Упав на бортик, Тим провалилась в беспамятство, полубред.

Разумом она понимала, что всё ещё находится у источника жизни, но пошевелиться не могла. Ей казалось, что в теле находится не она, а кто-то другой. Кто-то, кто лишает её контроля над собой. Она смотрела в чёрные воды, отражающие палящее солнце, и пыталась прийти в себя.

Звук шагов позади дал ей надежду на помощь, но потом он затих. Неприятный холодок пробежал по спине. Тимара чувствовала, что кто-то стоит прямо у неё за спиной, но не могла обернуться. Она даже моргнуть не могла, словно парализованная.

Чирикнула птица, послышался тихий шелест за спиной, и Тим увидела в отражении белокурого юношу. Всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы перепугаться до смерти. В храме не должно быть мужчин!

А потом глаза сами собой закрылись, унося её в бесконечную черноту. Последней мыслью или даже не мыслью, а тихим шепотком, едва различимым на грани сознания пронеслось:

«Богиня даровала тебе двоих: сына и дочь…»

Хвост шестой

Двойная тайна