Читать книгу: «Чёрная жатва», страница 3

Глаза Хадида расширились от изумления.

– По всем известным законам физики это невозможно. Ничто, даже свет, не может вырваться изнутри черной дыры.

– По всем известным законам, – подчеркнула Ясмина. – Но то, что находится внутри… оно не подчиняется нашей физике.

Она активировала голограмму снова, но на этот раз показала только малую часть данных – визуализацию внешней среды в момент возвращения корабля за пределы горизонта.

– Это не пустота, – сказала она. – Внутри черной дыры находится… структура. Искусственное сооружение колоссальных размеров. Как гигантский промышленный комплекс.

Хадид выглядел ошеломлённым.

– Моя теория… она была верна? – прошептал он. – Сверхразвитая цивилизация использует черные дыры для сбора энергии?

– Я не знаю, для чего именно служит эта структура, – ответила Ясмина. – Но я видела, как она… перерабатывает материю. Всё, что попадает в черную дыру, становится ресурсом.

Она замолчала, не желая рассказывать о самом ужасном – о том, как механизм начал разбирать её корабль и её саму, прежде чем внезапно "отбраковать" и выбросить назад.

Хадид молчал несколько секунд, переваривая информацию.

– Почему вы скрыли это? – спросил он наконец. – Это открытие могло изменить всю нашу науку, наше понимание вселенной!

– Вы бы поверили? – горько усмехнулась Ясмина. – Одинокий пилот, утверждающий, что видел невозможное? Меня бы объявили сумасшедшей, списали с полётов, и все доказательства были бы похоронены. Компания не заинтересована в правде – она заинтересована в прибыли от туристических экспедиций к черной дыре.

– Но теперь у вас есть я, – сказал Хадид с энтузиазмом. – Мои теоретические выкладки подтверждают ваш опыт. Вместе мы могли бы…

– Нет, – резко оборвала его Ясмина. – Никто не должен знать. По крайней мере, пока. Мы не понимаем, с чем имеем дело. Если эта… Фабрика, как я её называю… обнаружит, что мы знаем о её существовании, кто знает, что она предпримет?

– Фабрика? – переспросил Хадид.

– Так я её называю, – пояснила Ясмина. – Потому что она напоминает гигантский перерабатывающий завод.

Хадид задумался.

– Но если вы знаете об опасности, зачем согласились на этот полёт? Почему рискуете не только своей жизнью, но и жизнями всех на борту?

Это был справедливый вопрос. Ясмина подошла к иллюминатору, глядя на далёкую черную дыру.

– Потому что я должна узнать больше, – тихо сказала она. – Понять, что это за Фабрика, кто её создал и зачем. И потому что… мне кажется, Виктор Рейн что-то замышляет. Что-то, связанное с черной дырой и его дочерью.

Хадид кивнул:

– Я заметил его необычный интерес к релятивистским эффектам. Он задавал очень специфические вопросы о временных искажениях вблизи горизонта событий.

– Вы ужинали с ним вчера, – вспомнила Ясмина. – О чём вы говорили?

– В основном о моих теориях, – ответил Самир. – Он проявлял удивительные познания в теоретической физике для бизнесмена. Особенно его интересовала возможность использования гравитационных полей для манипуляции пространством-временем.

Ясмина нахмурилась:

– Это связано с болезнью его дочери, не так ли?

– Возможно, – кивнул Хадид. – Лила упоминала, что в её состоянии критичен фактор времени. Митохондриальная дегенерация прогрессирует с определённой скоростью, и традиционная медицина не успевает разработать лекарство.

– А если время течёт иначе… – начала Ясмина.

– Точно, – подхватил Хадид. – В сильном гравитационном поле время замедляется относительно внешнего наблюдателя. Теоретически, если поместить человека достаточно близко к горизонту событий, для него пройдут минуты, в то время как во внешнем мире – годы. За это время можно было бы разработать лекарство.

– Или наоборот, – предположила Ясмина, – ускорить внутренние процессы относительно внешнего времени, чтобы лекарство воздействовало быстрее. Но это безумие! Никакие гравитационные щиты не позволят подойти настолько близко к горизонту событий безопасно.

– Если только Рейн не разработал что-то новое, – задумчиво произнёс Хадид. – Его компания обладает передовыми технологиями в области квантовой механики.

Тревога Ясмины усилилась. Если Рейн действительно планировал использовать релятивистские эффекты для лечения дочери, он мог попытаться направить "Харон" ближе к горизонту, чем предусматривал протокол безопасности. А там их ждала Фабрика.

Внезапно корабельный интерком ожил:

– Капитан Аль-Фахри, – раздался голос Кая Ньемана, – вы нужны на мостике. У нас… ситуация.

Тон Кая заставил Ясмину насторожиться.

– Продолжай, – сказала она.

– Лучше обсудить лично, – ответил Кай, явно выбирая слова. – Это касается систем щитов.

Ясмина бросила тревожный взгляд на Хадида:

– Я должна идти. Помните, наш разговор остаётся между нами.

Хадид кивнул:

– Конечно. Но капитан… будьте осторожны. Если Рейн действительно что-то замышляет, он не остановится ни перед чем, чтобы спасти дочь.

Ситуация на мостике оказалась именно такой тревожной, как Ясмина и опасалась. Кай ждал её с напряжённым выражением лица, рядом с ним стоял Алекс Мартинес, лицо которого не выражало ничего.

– Что произошло? – спросила Ясмина, едва войдя.

– Обнаружены несанкционированные доступы к системам гравитационных щитов, – сообщил Кай, указывая на диагностический монитор. – Кто-то изучал конфигурации, тестировал пределы мощности.

– Когда? – резко спросила Ясмина.

– В течение последних шести часов, – ответил Кай. – Начиная примерно через час после старта.

Ясмина перевела взгляд на Мартинеса:

– Служба безопасности засекла что-нибудь?

Мартинес покачал головой:

– Доступ осуществлялся с помощью авторизованных кодов. Но не с обычных терминалов, а через медицинскую систему в VIP-отсеке.

– Рейн, – прошептала Ясмина. – Он использовал медицинское оборудование, чтобы замаскировать свою активность.

– Это только предположение, капитан, – сказал Мартинес ровным голосом. – У нас нет доказательств. Кроме того, он и его дочь всё время были под наблюдением медицинского персонала.

– Но не лично, – возразил Кай. – Они контролировали состояние девочки через медицинскую систему. А Рейн мог использовать это время для доступа к кораблю.

Ясмина быстро оценивала ситуацию:

– Какие именно параметры изучались?

Кай вывел на экран детализированный отчёт:

– В основном протоколы аварийного отключения и перенаправления энергии. А ещё – максимальные теоретические мощности щитов при экстремальных гравитационных нагрузках.

– Он ищет способ выжить глубже в гравитационной воронке, – сказала Ясмина. – Готовит почву для какой-то модификации систем.

– Или просто изучает их из научного интереса, – предложил Мартинес. – Рейн финансировал значительную часть этой экспедиции, у него могут быть легитимные причины интересоваться техническими деталями.

Ясмина посмотрела на него с подозрением. Почему офицер безопасности защищает Рейна?

– В любом случае, – продолжила она, – я хочу изменить все коды доступа к критическим системам. И установить дополнительный мониторинг на медицинские терминалы.

– Это может быть воспринято как недоверие к VIP-клиенту, – предупредил Мартинес.

– Безопасность корабля важнее чьих-то чувств, – отрезала Ясмина. – Кай, займись этим немедленно.

Когда Кай отошёл выполнять распоряжение, Ясмина понизила голос, обращаясь к Мартинесу:

– Вы, кажется, слишком обеспокоены комфортом Рейна, офицер.

Мартинес посмотрел на неё своими непроницаемыми глазами:

– Я обеспокоен балансом между безопасностью и выполнением миссии, капитан. Виктор Рейн – не просто пассажир, а ключевой инвестор этой экспедиции и человек с огромным влиянием. Если мы начнём относиться к нему как к потенциальной угрозе без достаточных доказательств, это может иметь… последствия.

– Для кого? – спросила Ясмина. – Для корабля? Или для "ЭвентХорайзон"?

Мартинес слегка улыбнулся:

– Для всех участников, капитан. Включая вас.

В его словах Ясмине послышалось скрытое предупреждение.

– Я запрошу встречу с Рейном, – сказала она. – Официально – чтобы обсудить предстоящий "Танец Харона". Неофициально – чтобы лучше понять его намерения.

– Разумное решение, – кивнул Мартинес. – Но я бы рекомендовал быть осторожнее с прямыми обвинениями.

Ясмина не ответила. Вместо этого она подошла к главному обзорному экрану, где виднелась приближающаяся черная дыра. Лебедь X-1 уже казалась не просто тёмной точкой, а заметным диском, искажающим звёздный свет вокруг себя.

Где-то там, за невидимой границей горизонта событий, ждала Фабрика. А на её собственном корабле зрел заговор, природу которого она только начинала понимать.

Ужин в VIP-столовой "Харона" был устроен с роскошью, достойной стоимости билетов. Настоящая пища вместо синтетической, вино из земных виноградников, антикварная посуда и столовые приборы. Капитан за одним столом с пассажирами – традиция, восходящая к морскому прошлому человечества.

Ясмина сидела во главе стола, Виктор Рейн – по правую руку от неё, Эмилия Ван – по левую. Дальше размещались Лила Рейн, Самир Хадид и Чжао Вэнь. Алекс Мартинес стоял у стены, наблюдая за происходящим с бесстрастным выражением лица.

Разговор плавно перетекал от одной темы к другой – последние научные открытия, политическая ситуация в колониях Юпитера, инвестиционные возможности в терраформировании Марса. Обычная светская беседа ультрабогатых и образованных.

Ясмина наблюдала за Виктором Рейном, пытаясь понять, что скрывается за его безупречной маской успешного бизнесмена. Он был внимателен к дочери, время от времени проверяя показатели на миниатюрном мониторе, встроенном в его наручный браслет – очевидно, медицинские данные Лилы.

– Капитан Аль-Фахри, – обратился к ней Рейн, – расскажите нам больше о вашем знаменитом "Танце Харона". Что именно делает его таким особенным?

Ясмина отпила глоток воды, собираясь с мыслями:

– Классическое приближение к черной дыре всегда было компромиссом между безопасностью и эффективностью. "Танец Харона" использует гравитационное поле самой черной дыры для создания оптимальной спиральной траектории, максимизирующей защиту щитов.

– И позволяющей подойти ближе к горизонту событий, – добавил Рейн.

– В пределах безопасности, – подчеркнула Ясмина.

– А что определяет эти пределы? – спросил Рейн, его глаза блеснули. – Технические возможности корабля? Или наше ограниченное понимание физики черных дыр?

Этот вопрос был слишком точным, чтобы быть случайным.

– И то, и другое, – осторожно ответила Ясмина. – Гравитационные щиты имеют физические пределы эффективности. А наши модели поведения материи вблизи горизонта событий основаны на теоретических расчётах, а не практическом опыте.

– За исключением вашего инцидента, конечно, – мягко заметил Рейн. – Вы ведь были ближе всех к горизонту, не так ли?

Ясмина почувствовала, как напряглись все мышцы. Он явно пытался выудить информацию.

– В результате технической неисправности, – сухо ответила она. – Не опыт, который я бы хотела повторить.

– Разумеется, – кивнул Рейн. – Но не могли бы вы, чисто гипотетически, описать, что происходит с течением времени на таком близком расстоянии? Релятивистские эффекты должны быть… весьма заметными.

Прежде чем Ясмина успела ответить, вмешалась Эмилия Ван:

– Если позволите, теоретически, наблюдатель, находящийся вблизи горизонта событий, будет воспринимать время нормально для себя, но с его точки зрения события во внешней вселенной будут происходить с ускорением. Час вблизи горизонта может соответствовать дням или даже годам во внешнем мире, в зависимости от расстояния.

– Именно так, – подхватил Самир Хадид. – Это классический пример замедления времени, предсказанный общей теорией относительности. Но на практике…

– На практике, – перебила его Ясмина, – ни один человек не испытывал этого эффекта в полной мере, потому что приблизиться к горизонту настолько, чтобы он стал значительным, означало бы верную смерть. Гравитационные приливы разорвали бы корабль и всех на борту.

– Если только, – задумчиво произнёс Рейн, – не существует способа усилить защиту. Теоретически.

– Теоретически всё возможно, мистер Рейн, – холодно сказала Ясмина. – Но я капитан этого корабля, и моя обязанность – обеспечивать безопасность всех на борту. Мы не будем экспериментировать с гравитацией черной дыры.

Рейн улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз:

– Конечно, капитан. Я полностью доверяю вашему опыту.

Лила, сидевшая рядом с отцом, выглядела бледнее обычного. Она тихо кашлянула, и Рейн немедленно проверил её показатели.

– Тебе нужно отдохнуть, дорогая, – сказал он с нежностью, которая, казалось, была единственной искренней эмоцией в его репертуаре. – Завтра будет напряжённый день.

– Я в порядке, папа, – слабо улыбнулась Лила. – Мне интересно.

– Позвольте поинтересоваться, мисс Рейн, – обратился к ней Самир, – что именно привлекает вас в этой экспедиции? Не часто встретишь молодую девушку, интересующуюся черными дырами.

Лила оживилась:

– Чёрные дыры – это квинтэссенция тайны, доктор Хадид. Места, где известные законы физики перестают работать. Где время и пространство искривляются до неузнаваемости. Разве не захватывающе думать, что за горизонтом событий могут существовать реальности, которые мы не можем даже представить?

Её глаза горели искренним энтузиазмом, несмотря на болезненный вид.

– У моей дочери поэтический взгляд на вселенную, – с гордостью сказал Рейн. – Она унаследовала его от матери.

– Вашей покойной жены? – спросил Чжао Вэнь с бестактностью, характерной для людей, привыкших к вседозволенности. – Я слышал, она умерла от той же болезни?

Виктор Рейн замер, его лицо на мгновение исказилось от боли, прежде чем вернуться к обычной маске спокойствия.

– Да, – коротко ответил он. – Десять лет назад. Но медицина не стоит на месте.

Последние слова прозвучали почти как угроза.

Эмилия Ван, почувствовав напряжение, поспешила сменить тему:

– Завтра мы подойдем достаточно близко к Лебедь X-1, чтобы наблюдать искривление света звёзд вокруг неё. Это будет потрясающее зрелище.

Разговор перешёл к более безопасным темам, но Ясмина продолжала наблюдать за Рейном. Его вопросы о релятивистских эффектах были слишком конкретными, слишком целенаправленными. Он явно готовил что-то, связанное с черной дырой и её воздействием на время.

Когда ужин завершился, и гости начали расходиться, Ясмина задержала Рейна:

– Мистер Рейн, я хотела бы обсудить с вами некоторые технические детали завтрашней демонстрации. Если у вас есть время.

Виктор Рейн кивнул:

– Конечно, капитан.

Он обернулся к дочери:

– Лила, ты можешь добраться до каюты сама?

– Конечно, папа, – девушка закатила глаза. – Я больна, а не беспомощна.

Когда все ушли, и они остались наедине, Ясмина решила не тратить время на любезности:

– Кто-то изучал системы гравитационных щитов через медицинский терминал в вашей каюте, мистер Рейн. Вы не знаете, кто это мог быть?

Рейн даже не попытался изобразить удивление:

– Прямолинейность. Это качество, которое я уважаю, капитан.

– А я уважаю честность, – парировала Ясмина. – Что вы задумали?

Рейн несколько секунд изучал её лицо, словно принимая решение.

– Вы знаете, что моя дочь умирает, – наконец сказал он. – То, что у неё диагностировали митохондриальную дегенерацию третьей стадии, означает, что ей осталось меньше года.

– Мне жаль, – искренне сказала Ясмина. – Но что это имеет общего с системами корабля?

– Всё, – просто ответил Рейн. – Время, капитан. Вот чего не хватает Лиле. Лучшие умы в моих лабораториях уже десять лет работают над лекарством. Они близки к прорыву, но нужны ещё годы исследований.

– А у вашей дочери их нет, – закончила за него Ясмина, начиная понимать.

– Именно, – кивнул Рейн. – Но что, если мы могли бы изменить течение времени? Что, если бы Лила могла прожить субъективно долгую и полноценную жизнь, в то время как во внешнем мире прошли бы годы, необходимые для создания лекарства?

Ясмина уставилась на него:

– Вы собираетесь использовать релятивистские эффекты черной дыры? Это безумие, Рейн! Никакие щиты не защитят корабль на таком расстоянии от горизонта, где временные искажения станут значимыми.

– А если я скажу вам, что у меня есть технология, способная усилить эффективность щитов в десять раз? – тихо спросил Рейн. – Экспериментальная квантовая система, над которой мои инженеры работали годами?

Ясмина покачала головой:

– Даже если такая технология существует, использовать её без тестирования – чистое безумие. Вы рискуете не только жизнью вашей дочери, но и всеми на этом корабле.

– Я не прошу рисковать всеми, – сказал Рейн. – Только предоставить мне возможность использовать спасательный шаттл. С модифицированными щитами он сможет продержаться достаточно долго вблизи горизонта.

Ясмина не верила своим ушам:

– Вы хотите, чтобы я позволила вам и вашей дочери отправиться на верную смерть?

– На долгую жизнь, – поправил её Рейн. – В субъективном времени Лилы. А когда лекарство будет готово, мои люди придут за нами.

– Это невозможно, – Ясмина покачала головой. – Никто не сможет извлечь вас из такого близкого расстояния к горизонту.

Рейн улыбнулся загадочно:

– У меня есть основания полагать, что это не так. Существуют… теоретические возможности.

Ясмина вспомнила Фабрику – нечто за горизонтом, что каким-то образом "выбросило" её обратно. Неужели Рейн знал об этом? Или подозревал?

– Моё решение – нет, – твёрдо сказала она. – Я не позволю использовать этот корабль или любой его компонент для самоубийственной миссии.

– Я надеялся на ваше понимание, – вздохнул Рейн. – Особенно учитывая ваш собственный опыт с черной дырой.

Ясмина напряглась:

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что официальный отчёт о вашем инциденте содержит… пробелы, – сказал Рейн. – И я достаточно влиятелен, чтобы получить доступ к настоящим данным. Вы пересекли горизонт событий, капитан. И вернулись. Вопрос – как?

Кровь отхлынула от лица Ясмины. Он знал. Или догадывался.

– Инцидент был результатом сбоя систем, – сказала она автоматически. – Официальная версия…

– Давайте не будем тратить время на ложь, – перебил её Рейн. – Мы оба знаем, что за горизонтом что-то есть. Что-то, что вернуло вас. И я верю, что это же "что-то" может спасти мою дочь.

Ясмина смотрела на него, не в силах поверить в услышанное. Рейн не просто хотел использовать релятивистские эффекты – он намеревался попасть внутрь горизонта, к Фабрике.

– Вы не знаете, о чём говорите, – тихо сказала она. – То, что находится за горизонтом… это не спасение. Это нечто, превосходящее наше понимание, и оно не заботится о человеческой жизни.

– А разве природа когда-либо заботилась о нас? – улыбнулся Рейн. – И всё же мы научились использовать её силы. Молнии, ядерную энергию, гравитацию. Почему бы не использовать то, что скрывается в черной дыре?

Ясмина осознала, что перед ней стоял не просто отчаявшийся отец, а человек, одержимый идеей, готовый рискнуть всем ради своей цели.

– Моё решение остаётся неизменным, – сказала она. – И я приму все меры, чтобы предотвратить любые попытки саботажа систем корабля.

Рейн продолжал улыбаться, но его глаза стали холодными:

– Жаль, что мы не смогли договориться, капитан. Но я уважаю вашу позицию.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился у двери:

– Знаете, что самое ироничное? То, что выбросило вас из черной дыры – какой бы ни была его природа – дало вам второй шанс. А вы отказываете в таком же шансе моей дочери.

С этими словами он вышел, оставив Ясмину наедине с тревожными мыслями. Виктор Рейн знал или подозревал о существовании Фабрики. И он был готов рискнуть всем, чтобы использовать её для спасения дочери.

Что ещё хуже – у него, возможно, были средства осуществить свой план, несмотря на её запрет.

Глава 4: Искривление времени

"Харон" вошёл в гравитационную зону влияния Лебедь X-1 на тридцатый час полёта. Даже на расстоянии миллионов километров от горизонта событий влияние черной дыры ощущалось по лёгкой вибрации корабля, когда его системы компенсировали нарастающее притяжение.

Ясмина не покидала мостик с момента разговора с Виктором Рейном. Она лично контролировала все ключевые системы, особенно гравитационные щиты и навигацию. Кай Ньеман находился рядом, регулярно проводя диагностику на предмет несанкционированных модификаций.

– Приближаемся к первой демонстрационной точке, – объявила Ясмина через корабельную связь. – Всем пассажирам рекомендуется собраться в обзорной галерее для наблюдения за эффектом гравитационной линзы.

Она активировала внутреннюю систему наблюдения – все VIP-пассажиры направлялись к обзорной галерее на верхней палубе. Все, кроме Лилы Рейн, которая, согласно данным, находилась в медицинском отсеке с двумя врачами из команды её отца.

– Кай, – тихо обратилась Ясмина к бортинженеру, – держи под наблюдением медицинский отсек. Меня беспокоит, что Рейн может использовать состояние дочери как прикрытие для доступа к системам.

– Уже настроил дополнительные сенсоры, – кивнул Кай. – Если он попытается что-то сделать с корабельными системами оттуда, мы узнаем.

Ясмина переключила своё внимание на навигацию. Сейчас "Харон" находился на расчётной орбите в полутора миллионах километров от черной дыры – достаточно близко, чтобы наблюдать искривление света звёзд, но достаточно далеко, чтобы не подвергаться опасным гравитационным эффектам.

Она активировала интерфейс с обзорной галереей:

– Дамы и господа, то, что вы сейчас увидите, – один из самых красивых и наглядных примеров общей теории относительности Эйнштейна. Гравитационное поле черной дыры настолько сильно, что буквально искривляет пространство вокруг себя, заставляя свет от звёзд, находящихся за ней, огибать её по дуге.

На огромном панорамном окне обзорной галереи появились вспомогательные графические элементы, выделяющие звёзды, чей свет искривлялся чёрной дырой.

– Это похоже на оптическую иллюзию, – раздался голос Самира Хадида из галереи. – Словно смотришь через увеличительное стекло.

– Именно так, – согласилась Ясмина. – Чёрная дыра действует как гигантская линза. В некоторых случаях, при идеальном выравнивании, мы можем видеть одну и ту же звезду сразу в нескольких местах – её свет идёт к нам разными путями вокруг черной дыры.

Виктор Рейн стоял у самого окна, его лицо выражало странную смесь благоговения и расчётливого интереса:

– А на каком расстоянии начинают проявляться временные искажения? – спросил он. – Те самые, о которых мы говорили вчера.

Ясмина напряглась, но ответила профессионально:

– Значительные временные искажения начинаются гораздо ближе к горизонту событий – примерно в ста тысячах километров, в зависимости от массы черной дыры. Но даже здесь время течёт немного медленнее, чем на Земле – примерно на несколько миллисекунд в день.

– А ваш знаменитый "Танец Харона" приблизит нас ещё ближе, верно? – продолжил Рейн, не отрывая глаз от черной дыры. – На какое расстояние?

– Минимальная безопасная дистанция для "Харона" с пассажирами на борту – пятьсот тысяч километров от горизонта, – ответила Ясмина. – На этом расстоянии временное искажение составит примерно одну секунду на земной час.

Чжао Вэнь рассмеялся:

– Одна секунда за час? И ради этого мы заплатили такие деньги?

– Вы платили за уникальный опыт и безопасность, господин Чжао, – сухо ответила Ясмина. – Если бы вы предпочли более экстремальные ощущения с меньшими шансами вернуться живым, цена была бы значительно ниже.

По галерее пробежал нервный смешок. Эмилия Ван поспешила сгладить момент:

– Даже такое небольшое искажение – это невероятно редкий опыт для человека. Подумайте – вы будете буквально ощущать, как гравитация влияет на ход времени!

В этот момент Ясмина заметила, что Алекс Мартинес незаметно покинул обзорную галерею. Куда он направлялся? Краем глаза она заметила, что один из мониторов системы безопасности показывал, что офицер направлялся в сторону медицинского отсека.

– Кай, – тихо сказала она в личный канал связи, – Мартинес идёт в медотсек. Следи за ним.

– Понял, – отозвался Кай. – Уже подключаюсь к камерам там.

Ясмина продолжала объяснять пассажирам особенности гравитационных эффектов, но часть её внимания была сосредоточена на мониторе, показывавшем медицинский отсек. Там находились Лила Рейн, лежащая в специальной капсуле, окружённая медицинским оборудованием, и двое врачей, контролировавших её состояние.

Алекс Мартинес вошёл в медотсек и обменялся несколькими словами с одним из врачей. Затем он подошёл к Лиле и что-то сказал ей. Девушка кивнула, выглядя удивлённой, но не испуганной.

– Что он там делает? – пробормотала Ясмина.

– Не могу разобрать разговор, – отозвался Кай. – Аудиосистемы в медотсеке отключены для конфиденциальности пациентов.

– Подними уровень доступа. Это вопрос безопасности корабля.

Через несколько секунд Кай снова заговорил:

– Готово. Звук появится через…

В этот момент в корабельной системе раздался сигнал тревоги. Экраны замигали красным.

– Что происходит? – резко спросила Ясмина.

– Аномалия в гравитационных показателях, – ответил второй пилот, Марко Чен, быстро проверяя системы. – Внешние сенсоры фиксируют внезапное усиление гравитационного поля!

Ясмина мгновенно переключилась в режим кризисного управления:

– Всем пристегнуться! – объявила она через общекорабельную связь. – Зафиксирована гравитационная аномалия. Увеличиваю мощность щитов.

Её пальцы летали над консолью, перенаправляя энергию к гравитационным щитам. Через нейроинтерфейс она чувствовала, как корабль сопротивляется усилившемуся притяжению.

– Данные не имеют смысла, – говорил Кай, анализируя показания. – Словно гравитационное поле черной дыры внезапно усилилось на двадцать процентов. Это невозможно!

– Проверь системы сенсоров, – приказала Ясмина. – Возможно, это сбой в измерениях.

Но даже когда она произносила эти слова, она чувствовала, что корабль действительно испытывает усиленное притяжение. "Харон" слегка дрожал, компенсаторы работали на пределе возможностей.

– Сенсоры в норме, – доложил Кай через несколько секунд. – Это реальный эффект!

Ясмина активировала дополнительные двигатели, пытаясь удержать корабль на стабильной орбите.

– Что-то влияет на гравитационное поле, – сказала она. – Начинаю маневр отдаления.

Внезапно гравитационное воздействие исчезло так же неожиданно, как и появилось. Системы корабля вернулись к нормальным показателям.

– Аномалия прекратилась, – сообщил Марко. – Все системы стабилизируются.

Ясмина не расслаблялась:

– Кай, полное сканирование всех систем. Это не могло быть естественным явлением.

Она переключилась на общекорабельную связь:

– Дамы и господа, приношу извинения за неудобства. Мы зафиксировали кратковременную гравитационную аномалию, но сейчас ситуация стабилизировалась. В целях безопасности прошу всех вернуться в свои каюты до выяснения причин произошедшего.

На мониторе медицинского отсека она видела, что Лила Рейн всё ещё находилась в своей капсуле, но Алекс Мартинес уже покинул помещение. Где он был во время аномалии?

– Кай, найди Мартинеса.

– Он в коридоре Б, направляется к инженерному отсеку, – ответил Кай, проверяя камеры безопасности.

– Перехвати его. Я хочу знать, что он делал в медицинском отсеке.

– Понял.

Ясмина обратила внимание на показания с внешних сенсоров. Что-то не давало ей покоя. Гравитационная аномалия была слишком внезапной и слишком сфокусированной, словно направленный луч, а не естественное явление.

Внезапно она вспомнила слова Самира Хадида о странных периодических изменениях в спектре излучения черной дыры, которые он интерпретировал как признаки искусственной структуры.

– Компьютер, – скомандовала она, – проанализируй спектр излучения черной дыры в момент гравитационной аномалии.

Система обработала запрос, и на экране появился график с явным всплеском на определённой частоте – именно в момент аномалии.

– Увеличь этот сегмент.

График увеличился, показывая чёткую периодичность в излучении – слишком регулярную для естественного явления.

– Чёрт возьми, – прошептала Ясмина. – Это модулированный сигнал.

Фабрика. Она была активна. И, казалось, реагировала на их присутствие.

В этот момент вернулся Кай, его лицо выражало тревогу:

– Я не нашёл Мартинеса. Он должен был быть в инженерном отсеке, но там его нет. И что ещё хуже – я обнаружил несанкционированный доступ к протоколам щитов во время аномалии.

– Откуда? – резко спросила Ясмина.

– Вот в том-то и дело. Терминал в медицинском отсеке.

Ясмина чувствовала, как кусочки головоломки начинают складываться. Алекс Мартинес, таинственный офицер безопасности, появившийся незадолго до экспедиции. Его странная защита интересов Рейна. Его появление в медотсеке непосредственно перед аномалией.

– Он работает на Рейна, – сказала она. – Они что-то тестируют. Возможно, те самые улучшенные щиты, о которых говорил Рейн.

– Или технологию для манипуляции гравитацией, – предположил Кай. – Но зачем рисковать так далеко от черной дыры?

– Потому что это был только тест, – ответила Ясмина. – Проверка систем перед настоящей попыткой. Они хотят знать, выдержат ли их улучшенные щиты усиленное гравитационное поле.

Кай выглядел встревоженным:

– Что нам делать?

Ясмина задумалась. Прямая конфронтация с Рейном могла привести к непредсказуемым последствиям. Он был слишком влиятелен, и если Мартинес действительно работал на него, ситуация усложнялась.

– Мы продолжаем по плану, – решила она. – Но я хочу, чтобы ты тайно отключил систему управления спасательными шаттлами от основной сети. Если Рейн планирует использовать шаттл для своего безумного плана, он не должен иметь к нему доступа.

– А если он уже взломал системы?

– Тогда мы будем действовать по ситуации, – ответила Ясмина. – И ещё – настрой системы на постоянное сканирование спектра излучения чёрной дыры. Если появятся аналогичные модуляции, я хочу знать немедленно.

Кай кивнул и отправился выполнять распоряжения. Ясмина осталась на мостике, глядя на приближающуюся черную дыру.

То, что она только что обнаружила, подтверждало худшие опасения. Черная дыра Лебедь X-1 не была пассивным космическим объектом. Внутри неё действительно скрывалась структура, контролируемая неизвестным разумом. И эта структура – Фабрика – активно реагировала на их приближение.

Если Рейн каким-то образом узнал об этом и планировал использовать Фабрику для своих целей, последствия могли быть катастрофическими.

Два часа спустя "Харон" продолжал своё приближение к черной дыре. После гравитационной аномалии Ясмина приказала снизить скорость и увеличить частоту проверок всех систем. Пассажиры были проинформированы, что аномалия была "естественным, хотя и редким явлением", и экспедиция продолжится по плану, но с дополнительными мерами предосторожности.