Читать книгу: «Путь Триады», страница 6

***12***

– Ну так что же Вы решили… фата Изабель? – спросил Радомир Станиславович.

Изабель, как и неделю назад, отрицательно качнула головой.

– Может, тогда скажете, почему Вы не хотите рассказать о том, что привело к тому взрыву?

– Я, – начала Изабель, но голос ее подвел и она прокашлялась. – Я не знаю ничего. Я всего лишь встречала посетителей и перепоручала их кураторам проектов, на полигоны которых они направлялись. У меня был бирюзовый воротничок. Почти что голубой. Я, – голос ее вновь подвел и она поспешила поднести к губам стакан с водой. – Я из персонала, обслуживающего посетителей. Я настолько же далека от коричневых, красных, оранжевых, желтых, и уж тем более от золотых воротничков, как… как эта корпорация ото всех прочих.

– Вы же уже занимаетесь в Учебном центре?

– Что?

От резкой смены темы Изабель выпрямилась и наконец-то взглянула пожилому мужчине в глаза.

– Учебный центр, – с преувеличенной артикуляцией повторил Радомир Станиславович. – Вас перевели из Кризисного центра в Учебный? По срокам вроде должны бы…

– А, да, – поспешила ответить Изабель, когда сообразила, о чем разговор. – Я занимаюсь там с п… с понедельника. Мне еще не совсем удобно с вашей семидневной неделей. Никак не могу взять в толк, зачем вы придумали дням недели специальные названия? Ведь куда проще называть их по счету. Да и десять дней, это же удобнее!

– Ну, когда живешь с этим всю жизнь, это не кажется сложным или неправильным, – пожевав губами, ответил Радомир Станиславович и откинулся на спинку мягкого стула.

На этот раз они были не в серой комнате, лишенной всякого декора и освещенной одной единственной лампой, нацеленной на интервьюируемого, а в обычной кабинете. В обычном для этой странной корпорации. У себя дома Изабель такого убранства даже в кабинетах руководителей не встречала. Радомир Станиславович сидел в мягком кресле за массивным столом, весьма вероятно сделанном из натурального дерева, в сравнении с которым дерево, используемое в декоре престижных интерьеров и экстерьеров Пикхета, жалкая имитация, склеенная из кусочков, или воссозданная на принтере. А Изабель по другую сторону стола сидела на стуле попроще, но тоже с обивкой из красочной ткани. И панели, закрывающие стены до середины, скорее всего тоже деревянные. А картины на стенах быть может нарисованы людьми, а не распечатаны на принтере. Рамы на них деревянные и золоченые, а не из пластика. Даже может быть рамы в окнах деревянные. А за окнами сад. Здесь, в Триаде, почти из всех окон, откуда Изабель выглядывала, был виден сад.

– И что же Вы решили изучать? – спросил Радомир Станиславович.

Изабель вздрогнула, выныривая из водоворота мыслей, в который погрузилась незаметно для себя.

– Я пока не определилась. Посещаю разные семинары. Каждый день экскурсии разные.

– Не знаешь, чем бы тебе хотелось заниматься? – понимающе проговорил Радомир Станиславович. – Проще, наверное, было бы заняться тем же, чем ты занималась прежде?

Изабель покачала головой.

– Не хочется? Но раз тебя назначили на подобную работу, значит, она тебе подходит. Ну, или ты для нее. У тебя хорошая память? Ведь чтобы клиентам было комфортно, нужно столько всего помнить о них. Да хотя бы имена. Нужно предугадывать их желания. Запоминать все, что они говорят.

– Для этого у меня стоит имплант.

Спохватившись, что сказала лишнее, Изабель замолчала.

– То есть быть может эта работа тебе вовсе не подходила? Но с другой стороны имплант, это очень даже хорошо. С его помощью ты можешь вспомнить то, что слышала краем уха, даже не осознавая этого. Как думаешь, тебя из-за этого хотели устранить?

От осознания того, что все могло быть именно так, Изабель почувствовала тошноту. Сердце застучало где-то в животе, а в ушах зашумело.

– Ох, что-то Вы так побледнели, – проговорил Радомир Станиславович, приподнимаясь. – Вам плохо?

– Все в порядке, – прошептала Изабель и, схватив стакан с водой, выпила едва ли не половину. – Это не могло быть из-за того, что я могу что-то не то помнить. Я много думала об этом. Не осталось никого, кто знал бы, что я могу что-то знать. Ну, то есть. Никто теперь не знает, чем Эбонитовая ветвь занималась в Центре исследований. А если бы знали, то скорее всего они хотели бы заполучить меня живой, а не избавляться.

– А там есть, ради чего?

Изабель пожала плечами.

– Все то, что я там видела, меркнет, в сравнении с тем, что я видела здесь.

– Знания никогда не бывают лишними. Вот, к примеру… – он вздохнул, – тот взрыв. Вы же и об этом думали? Что там могло взорваться? Я уверен, вы знаете.

– Вы думаете, там разрабатывали оружие массового поражения? Нет, не скажу.

– Да бросьте, милочка, неужели Вы думаете, что сейчас человечеству нечем уничтожить нашу планетку несколько раз подряд?

Изабель вновь пожала плечами.

– Но все же да. Думаю, оружие там разрабатывали, – вздохнул Радомир Станиславович.

Изабель отвернулась.

– Все разрабатывают, – добавил Радомир Станиславович. Взгляд его стал туманным, будто бы он о чем-то задумался, – даже первобытный человек, заимев большую дубинку, задумывался над тем, а нет ли у его соседа примерно такой же, и тут же принимался мастерить дубинку еще побольше. Мы с тех пор ничуть не изменились. Только у нас теперь дубинки уж очень большие.

– Вы хотите уничтожить какую-то корпорацию? – предположила Изабель.

– Зачем? – искренне удивился Радомир Станиславович.

Изабель пожала плечами.

– Ну, – протянула она, – чтобы забрать себе то, что есть у них.

– У нас и так всего полно.

– Но сколько бы человек ни имел, ему хочется больше! – воскликнула Изабель.

– Да, и мы все это можем сделать сами. А ресурсов у нас достаточно. Так что это бессмысленно. Даже тот же первобытный человек шел убивать соседа, только если была нужда.

– Ну а чтобы отомстить? Пикхет уничтожил ваш поезд.

– Да, и они компенсировали нам его стоимость в десятикратном размере. При том, что был уничтожен только локомотив. Прочие же вагоны были доставлены в Триаду практически невредимыми. Кстати, руководство Пикхета думает, что люди, находившиеся в нем, погибли.

– То есть я… они все же именно меня…

– Думаю да.

Изабель заплакала, хоть и не понимала, от чего именно.

– А кто там сейчас у власти? – спросила она, вытирая слезы.

– Белая ветвь. А еще они закрылись на карантин. И кажется даже название хотят поменять.

Изабель заплакала еще сильнее. Радомир Станиславович все же поднялся со своего места, налил из кувшина в опустошенный ранее стакан еще воды, и вручил девушке платок.

– Вытрите слезы, милочка, – сказал он, возвращаясь на свое место. – Время сгладит Вашу боль. Надеюсь, Вы не хотите им мстить?

– Но что я могу? – всхлипывая, спросила Изабель.

– А есть за что мстить?

Изабель покачала головой.

– Только если за себя. Когда мне нужна была помощь, меня пытались убить.

– А тот взрыв?

Изабель вновь покачала головой.

– В том взрыве никто не виноват, кроме алчных исследователей.

– Расскажите, – попросил Радомир Станиславович.

Изабель вновь покачала головой.

– Почему?

– Я не хочу, чтобы это повторилось. Исследователи. Сумасшедшие ученые. Они везде одинаковые. Они никогда не знают, когда надо остановиться. Мне непонятно это стремление что-нибудь изобрести, невзирая на цену.

– Вот оно что, – протянул Радомир Станиславович. – Понимаю Вас. Думаю, становиться изобретателем и делать разные научные открытия Вы не хотите? Ну что ж, знание того, чем заниматься не хочешь, тоже неплохо. А Вы знаете, почему наша… корпорация, называется Триада Синергия?

Изабель в который уже раз покачала головой.

– Вот, курс истории Вы себе точно можете взять. Лишним в любом случае не будет. Так вот, не буду сейчас вдаваться в подробности, и погружать вас вглубь тысячелетней истории Триады. Скажу лишь, почему Триада. И почему Синергия. Надеюсь, смысл этих двух слов Вам объяснять не надо? Так вот, наша… корпорация, никогда не любил этого слова, – проворчал он, – может, стоит предложить на собрании Примирения подобрать более подходящее определение? Так вот, настоящее название нашей… пока еще корпорации: “Заслон, Согласие и Примирение”. Встречалось оно Вам?

– Н-нет, – прошептала Изабель.

– Ну, в Учебном центре еще встретится. Да и в документации разной. Так вот. Заслон. Так называлась бы наша корпорация, если бы у нас дело обстояло так же, как у всех. И если бы люди принадлежали корпорации. Если бы корпорация управляла ими. А она пыталась на заре этой странной Эры. Теперь же Заслон это то, что создает наш быт, защищает нас. Все, что есть вокруг нас, – Радомир Станиславович всплеснул руками, словно показывая, что именно он имеет в виду, – создано Заслоном. Согласие, – продолжал он, – это то, что Заслону не принадлежит, и то, чему Заслон служит. Согласие – это люди, все мы. И если здание Учебного центра, и все оборудование создано Заслоном, то образовательные программы создавались Согласием. Все люди, даже те, кто работает на заводах Заслона, работают на Согласие. А Примирение, – он вновь всплеснул руками. – Мы сейчас находимся в главном здании Примирения. Отсюда осуществляется управление. То есть задача тех немногих, кто работает в Примирении, состоит в том, чтобы Заслон и Согласие работали друг на друга без сбоев. Ну и наказывают за те самые сбои тоже здесь.

– Примирение это правительство? – уточнила Изабель.

– И правительство. И суд. И полицейский. И много еще чего. Заслон, Согласие и Примирение работают в симбиозе. Потому и Триада Синергия.

– Зачем Вы хотите знать, что это был за взрыв?

– Чтобы избежать подобного, – без раздумий ответил Радомир Станиславович. – Поверьте, от того, что Вы опишете то, что видели, или расскажете, что слышали, мы вряд ли сможем воссоздать то, над чем там работали. Но вот если мы работаем над чем-то похожим, то… то свернем все работы в этом направлении. Возможно навсегда.

Изабель села ровнее на стуле.

– Разработки того, что, как мне кажется, стало причиной взрыва, велись последние пять лет. Так что рассказывать я буду долго. Очень долго. Будет производиться какая-либо запись? Кто и как будет производить анализ моих слов?

– Запись ведется постоянно с самой первой нашей встречи. Анализировать будет два десятка независимых друг от друга искусственных интеллектов. Ну и я. И любой научный сотрудник, который пожелает послушать записи Вашего рассказа.

– Хорошо, – Изабель кивнула. – Как я уже сказала, практические разработки того проекта велись последние пять лет…

Она вдруг замолчала.

– Что-то не так? Вы передумали?

– Нет. Я… – Изабель замялась. – Можно передать Александру, чтобы не ждал меня.

– Он что, опять там за дверью? – удивился Радомир Станиславович.

Изабель кивнула. Лукаво улыбаясь, седоволосый мужчина нажал кнопку на странном аппарате на столе.

– Александр Сергеевич? Зайдите, пожалуйста, сюда. Раз уж Вы намерены дожидаться… фату Изабель, то заодно и послушаете.

– Хорошо, – послышалось из аппарата.

Несколькими мгновениями позже за дверью послышались быстрые шаги. Когда еще мгновение спустя Александр открыл дверь, его настороженный взгляд устремился на Изабель.

– Садитесь, Александр Сергеевич, на диван. Хорошо образованные уши лишними не бывают в подобном вопросе. Вдруг я что упущу, все же годы у меня уже не те. А интеллекты эти все еще не доказали мне, что умеют понимать чувства человека. Ну, милочка, начинайте свой рассказ.

Оторвав взгляд от прошедшего к дивану Александра, Изабель глубоко вздохнула.

– Тот проект называется… назывался “Стеклянная Комната”. Это название появилось еще до начала практических разработок…

19 мая 2024 года