Цитаты из книги «Дочь времени. Дело о похищении Бетти Кейн (сборник)», страница 3
Скоро дороги будут так забиты машинами, что придется опять ездить поездом. И это называется цивилизацией.
— Пусть Милфорд привыкает к нам, как к занимательному зрелищу, — сухо перебила миссис Шарп. — Жить безвыходно в четырех стенах не так уж весело.
— Но…
— Ничего, скоро они привыкнут к виду таких чудовищ, как мы, и перестанут обращать на нас внимание. Если вы видите жирафа раз в год — это действительно зрелище. Но если вы видите его каждый день, он входит составной частью в пейзаж. Так вот, мы решили стать составной частью милфордского пейзажа.
— Тоунипанди, — произнес Грант голосом не вполне проснувшегося человека, — это городишко на юге Уэльса.— Я так и знал, что это что-то реальное.— Если вы будете в Уэльсе, вам расскажут, как в 1910 году правительство дало приказ войскам расстрелять валлийских шахтеров, боровшихся за свои права. Может, вам даже скажут, что во всем виноват Уинстон Черчилль. Он был тогда министром внутренних дел. В Южном Уэльсе всегда будут помнить о Тоунипанди!— А что было на самом деле? — спросил Брент с серьезным видом.— На самом деле было вот что. Группа хулиганов принялась громить магазины и вообще все, что попадало под руку. Начальник полиции попросил прислать войска для защиты людей, а если начальник полиции считает ситуацию опасной и просит военной помощи, то у министра, по сути, нет выбора. Однако Черчилль пришел в ужас при мысли о солдатах, о стрельбе по безоружным людям и вместо войск послал опытных полицейских, все вооружение которых составляли непромокаемые плащи. Войска держали в резерве, а на усмирение восставших были брошены безоружные полицейские из Лондона. Результат — несколько разбитых носов. Министр был крепко обруган в палате общин за «беспрецедентное кровопролитие». Вот вам и Тоунипанди. И стрельба, о которой всегда будут помнить в Уэльсе.
— Шахматы я всегда любил чисто эстетически.
— Эстетически?
— В них все очень красиво. Слоны, пешки… Очень изысканно.
«Громы и молнии случилось ужасное (тчк) помните о латинской хронике я говорил вам (тчк) хроника написана монахом Кройлэндского монастыря (тчк) я только что прочитал ее и нашел упоминание (тчк) упоминание смерти мальчиков (тчк) время до смерти Ричарда (тчк) мы попались особенно я потому что никогда не напишу свою замечательную книгу (тчк) можно ли иностранцам топиться в вашей реке или она только для британцев – Брент».
У него сейчас не очень ладится в школе, потому что, узнав, что шотландцы продали Карла I англичанам, он решил, что не может больше считать себя шотландцем. Насколько я понимаю, он протестует против всего шотландского, не желает учить историю, петь песни и зубрить географические названия сей достойной сожаления страны. Он объявил об этом, отправляясь вчера вечером спать. Еще он собирается просить норвежского подданства.
Три поколения незаконно занявших престол Ланкастеров правили Англией: Генрих, преемник Ричарда, – несчастливо, но довольно благоразумно; шекспировский принц Гарри, мечтая о славе, сражался при Азенкуре. И, наконец, его слабоумный сын. Неудивительно, что народ вновь захотел законной власти, наблюдая, как глупцы, посланные Генрихом VI во Францию, проигрывают там сражение за сражением, тогда как сам Генрих лелеет мысль об основании Итона и умоляет придворных дам уменьшить декольте.
Все Ланкастеры оказались фанатиками, что особенно резко бросалось в глаза после довольно либерального правления Ричарда II, защитника идеи: «Живи и давай жить другим». Три правителя сменили друг друга, но все так же горели костры, на которых сжигали еретиков. Что ж тут удивительного, что в народе возникло недовольство?
Оно усилилось с тех пор, как люди увидели герцога Йоркского, талантливого, разумного, терпимого, законного наследника Ричарда III Может, никому особо и не хотелось, чтобы Йорк сверг простоватого Генриха, но уставшему народу нужно было, чтобы Йорк взял в свои руки правление страной и покончил с неразберихой.
Йорк попытался это сделать и погиб в сражении, а его семья потом много лет провела в изгнании.
Однако, когда волнения поутихли, на троне Англии оказался его сын, который сражался вместе с ним, и потекла простая, мирная жизнь поя властью молодого, светловолосого, очень красивого и распутного, что не мешало ему быть проницательным, Эдуарда IV.
Вот и все, что Грант узнал о войне Алой и Белой розы.
Отведя утомленный взгляд от пестрой стопки, Грант подумал, что неплохо бы перекрыть книжный поток минимум лет на двадцать. Или, например, ввести мораторий на романы. Или дать задание какому-нибудь Супермену изобрести луч, который остановит всех писателей.
— Историки должны изучать психологию, прежде чем браться за книги.— Ха! Это им не поможет. Человек, которого интересуют в первую очередь люди, не будет писать исторический труд. Он станет романистом, психиатром, судьей…— Или мошенником.— Да, мошенником, предсказателем. Человек, понимающий людей, не будет заниматься историей, потому что история — это игрушечные солдатики.— Ну-ну! Это вы слишком. Историки — образованные, эрудированные…— Да я совсем не о том! Здесь как бы все время передвигаешь фигурки на доске, а это все-таки ближе к математике, если подумать.— Если к математике, то они не имеют права пользоваться кухонными сплетнями.
Проходит время, и уже ничего нельзя изменить. С легендой не поспоришь.
