Запретный ангел

Глава 1

Почему я не чувствую боли? Мои легкие адски горят от количества выкуренных сигарет, но они совсем не помогают заглушить агонию в моем опустевшем сердце. Я достать из кармана еще одну сигарету, надеясь, что она окончательно выпотрошит мои легкие. К сожалению, я так и не успеваю поднести зажигалку к губам, поскольку кто-то настойчиво стучит в окно моей машины и мне приходиться опустить стекло. Знакомый кашель тут же оглушает меня, заставляя повернуть голову в ее сторону. Белокурые волосы немного отдаляются, пока женская рука машет из стороны в сторону, словно пытаясь спастись от сумасшедшего потока дыма, вывалившегося из окна моей машины. Я сжимаю челюсть вмести с сигаретой, зажатой между моих губ и костяшки пальцев на правой руке резко бледнеют. С силой сдавливаю руль, глядя на лицо этой мерзкой сучки.

– Боже правый. Дейтон, ты что, решил там задохнуться? – все еще кашляя смотрит на меня так словно мы старые приятели.

Она как всегда ведет себя как ни в чем не бывало. Будто не замечает мою ненависть. Какого хрена она возомнила, что может просто так взять и заговорить со мной?

– Так дальше не может продолжаться. Ты не можешь вечно отсиживаться в машине, игнорируя мои занятия! – ее голос становиться обеспокоенным, но мне начхать, потому что мы оба знаем, какой хороший лгуньей она умеет быть.

Молча подношу зажигалку к губам и, сделав глубокую затяжку, выпускаю кольца дыма прямо ей в лицо, вызывая у нее новый приступ кашля. Девушка тут же отступает назад еще на два шага и бросает на меня гневный взгляд. Несмотря на ноющие легкие, волна удовлетворения протекает по моему телу, когда я замечаю ее раскрасневшиеся щеки от неконтролируемого приступа кашля.

– Прекрати вести себя как ребенок…

Я завожу двигатель и резко жму на газ, не позволив ей закончить очередную лекцию. Каждый раз, когда я не являюсь на ее занятие, то есть всегда, она пытается убедить меня передумать, будто ее заботят мои пропуски. Все, что ее интересует – это деньги моего отца. И я прекрасно знаю, что все эти попытки быть со мной милой – это лишь маска. Но какого черта она сейчас пытается добиться? Всякий раз, когда отец оказывался рядом, она стремилась со мной подружиться, чтобы отхватить кусок пожирнее в виде безлимитной карты или тонны золотых побрякушек которыми отец наверняка и так ее постоянно засыпал. Меркантильная тварь! Выезжая из-за ворот колледжа, я гнал по трассе так быстро, как только мог. Адреналин разгонял кровь по венам с бешеной скоростью, пока я снова и снова прокручивал в голове нашу первую с ней встречу.

Это был теплый весенний день. Я возвращался из колледжа. На кожаном сиденье лежала коробка с книгами и пакет с фруктами, которые я едва ли не полчаса выбирал, надеясь достать только самые свежие. Я помнил, что моя мама любила свежие авокадо и груши. Сегодня я снова хотел порадовать ее новой порцией витамин. Я надеялся, что вчерашние фрукты она съела сама, а не отдала медсестрам, как всегда. В последнее время ее аппетит начал резко ухудшатся, и я старался ежедневно привозить ей что-то вкусное. Помню, как впервые она потеряла сознание прямо на кухне, когда готовила нам с отцом завтрак. В то утро я еще спал, а отец был в душе. Пока она лежала на холодном кафеле, блинчики на сковороде уже начинали подгорать. Я первым унюхал запах дыма и спросонья едва мог соображать, но все же мигом поднялся с постели и чуть не убился, пока ноги несли меня вниз по лестнице. Когда я влетел на кухню, сковорода уже загорелась, но я рванул не к ней, а к лежащему телу матери. Вслед за мной прибежал и отец. Он потушил огонь и открыл окна, пока я поднимал маму на руки и нес на улицу, думая, что она всего лишь сильно надышалась дымом и сейчас ей станет лучше. Но ее глаза по-прежнему не открывались, и я запаниковал. Затем отец приказал одному из своих водителей подогнать машину, и мы поехали в больницу. Я был босиком и в одних спортивных штанах. Времени на то, чтобы одеться не было. Тогда я впервые в жизни по-настоящему испугался. Потом, когда маму увезли, я ждал под дверью палаты. Отца со мной уже не было. Он уехал на работу, даже не дождавшись, что скажет доктор. В тот момент я ненавидел его больше, чем когда либо. Он всегда пренебрегал мамой, и этот раз не был исключением. Долбаные контракты для него всегда были важнее семьи! Пока я ждал, когда выйдет доктор глухой стук моего сердца эхом отдавало в ушах. Я сидел прямо на полу, уставившись в одну точку на стене. А потом передо мной появилась пара белых женских босоножек.

– Сэр, наденьте, пожалуйста, это, иначе вы заболеете, пока будете здесь сидеть, – приятный женский голос, будто вернул меня в реальность, заставляя поднять взгляд выше.

Она была похожа на ангела. Белокурые волосы, собранные на затылке в хаотичном порядке свисали по шеи, несколькими прядями падая на ее прекрасное лицо. Сквозь непослушные локоны на меня смотрели два огромных зеленых изумруда. Ее светлые глаза запомнились мне больше всего. Тогда они показались мне теплыми и успокаивающими. А еще с лева над ее верхней губой была маленькая родинка, на которой я, похоже, залип. Кажется, будто прошла целая вечность, прежде чем она успела смущенно отвести взгляд и опустить что-то на мои колени. Белокурый ангел исчез также быстро, как и появился. И лишь опустив взгляд, я заметил лежащую на моих ногах белую больничную футболку и пару простых сланцев. Я даже не успел поблагодарить ее.

Время шло, а доктор так и не выходил. С каждой секундой я нервничал все больше. А потом в конце коридора снова мелькнул силуэт с белой копной волос. В этот раз я смог получше ее разглядеть. Невысокая и чертовски привлекательная. Незнакомка в белом халате быстро шагала в мою сторону, перебирая в руках несколько затемненных листов, похожих на результаты рентгена. Только на этот раз она даже не обратила на меня внимание, когда проходила мимо. В эти несколько секунд, пока соседняя дверь распахнулась, я быстро поднялся на ноги, пытаясь разглядеть лицо мамы, но увидел лишь спину доктора. Я все ждал, когда дверь снова откроется, ожидая увидеть, наконец, доктора, но спустя пару минут оттуда опять вышел белокурый ангел. Ее потускневшие изумруды больше не светились, когда она посмотрела на меня. Обычно таким взглядом встречают хозяина, когда хотят сообщить, что его любимый щенок умер. И тогда мой желудок скрутился в тугой узел от неприятного предчувствия. Быстро опустив взгляд, незнакомка попыталась обойти меня, но я успел задержать ее, поймав за локоть.

– Эй, мне кто-нибудь скажет, что происходит? Как моя мама? – мой голос прозвучал слишком резко из-за нервов.

– Скоро доктор вам все сообщит, ожидайте, – все также не поднимая взгляда, ответила девушка, и моя ладонь тут же разжалась, освобождая ее.

Наверное, мой грубый тон напугал ее, и прежде чем я открыл пересохшие губы, чтобы извиниться, ангел снова упорхнул из-под моего носа. А потом дверь за моей спиной, наконец, распахнулась, и я увидел седоватого мужчину с бородкой и точно таким же мрачным взглядом, как и у белокурой незнакомки. Сердце внутри сжалось, пока я ждал когда он заговорит.

– Думаю, вам лучше присесть, мистер Саверс, – вздыхает мужчина, кивая на кожаный стул позади.

Быстро мотаю головой, давая понять, чтобы он продолжал.

– Судя по анализам и только что сделанному рентгену, у вашей матери… саркома головного мозга.

Мое дыхание заглушает весь шум вокруг, и я чувствую, что проваливаюсь в бездну под ногами, камнем улетая вниз. Сжав кулак, стараюсь, наконец, взять себя в руки.

– Это ведь лечиться, так ведь, док? Наверняка есть куча способов избавиться от этой болезни, – шепчу пересохшими губами, с надеждой глядя на него.

– К сожалению, в начале четвертой стадии вылечиться невозможно.

– Как это? Какая еще четвертая стадия? Нет-нет, вы наверняка что путаете. У нее и раньше бывали головные боли, но ничем подобным они никогда не болела.

Я начинал злиться, потому что этот мужчина явно нес какую-то чушь.

– Мистер Саверс, мы, разумеется, проведем дополнительное обследование, но я говорю вам это для того чтобы вы были заранее готовы. Я понимаю, это тяжело слышать, но…

– Подождите, так вы хотите сказать, что это дерьмо не лечиться?

– Мне очень жаль.

– Но с этим ведь можно жить, так ведь?

– Некоторое время, да.

– Что значит «некоторое время»? И сколько у нее этого времени?

– Без полного обследования сложно сказать. Обычно люди с таким диагнозом живут не дольше года.

С этого самого момента и начался ад. Отец так и не приезжал в больницу. Я ненавидел его за то, что ему было все равно, и за то, что мне постоянно приходилось врать матери, когда она спрашивала, почему он не приезжал. Лишь спустя неделю он, наконец, соизволил навестить ее и договориться об отдельной палате. Он приезжал к ней только раз в неделю, а иногда отправлял своего водителя, чтобы тот передал ей жалкий букет цветов. Я почти каждый вечер ссорился с ним по этому поводу, надеясь, что он все же хоть раз поступит по-мужски и отнесется с уважением к маме. Но его визиты по-прежнему были слишком короткими и довольно редкими. А потом в какой-то момент все вдруг резко изменилось. Отец стал приезжать в больницу каждый день, словно любящий муж, и мне казалось, что после этого маме становилось немного лучше. Но тогда я еще не знал истинную причину столь переменчивого настроения своего отца. Оказывается, эта причина имела имя. И звали ее Джалия мать ее Холбери. Иранская беженка, падкая на слишком толстые мужские кошельки.

Лучше бы в то утро я не прогуливал занятия. Лучше бы мои глаза не видели этого. Потому что я возненавидел сразу двух человек с той самой минуты, как я вошел в темную ординаторскую и увидел один испуганно выглядывающий зеленый изумруд из-за затылка своего отца, пока его губы соединялись с губами моего уже испорченного ангела. Его руки лежали на ее заднице под задранным халатом, пока он продолжал прижимать ее к стене, даже не заметив, что кто-то вошел. Пока она смотрела на меня, я хотел лишь одного – убить их обоих. В ту же секунду я вылетел оттуда так быстро, как только мог и кажется, мой отец услышал, хлопок двери, потому что уже через секунду я услышал, как он зовет меня, пока я иду к выходу. А когда он попытался меня остановить, схватив за плечо, я ударил его. Позже за его спиной в дверях появился мой падший ангел в помятом халате и раскрасневшимися губами и я взбесился еще больше. Клянусь Богом, я думал что не сдержусь и что-нибудь таки устрою, но через две двери отсюда лежала моя мать, и это было единственной причиной, по которой я смог взять себя в руки.

Мама была уже слишком слаба, и я из-за всех сил старался уберечь ее и вел себя так, будто ничего не произошло. После того, что я там увидел, мы не общались с отцом пару недель, и лишь когда маме стало намного хуже, мы договорились, что он до последнего будет навещать ее, притворяясь любящим мужем, как он это делал раньше.

Однажды после вечернего визита, когда я выходил из маминой палаты я увидел своего черного ангела. Джалия неспешно шла к лифту, неся в руках кучу белых полотенец, и я зачем-то пошел следом. Не смог сдержаться. А когда дверцы лифта распахнулись, я резко толкнул ее вперед, заваливались внутрь вмести с ней. К невероятному счастью, внутри были лишь мы, и тогда мне сорвало крышу. Помню, как схватил ее за горло, вдавливая в стенку, как наслаждался ее хриплым мычанием и покрасневшими от нехватки воздуха щеками. Ее перепуганный взгляд был точно таким же, как и в тот раз, когда я застал ее со своим отцом. И если бы двери лифта не щелкнули, открывая вид на холл первого этажа, я, наверное бы точно придушил ее. Быстро разжимая пальцы и оставляя ее задыхаться в диком приступе кашля, я слышал, как она свалилась на пол, не в силах устоять на ногах от резкого потока воздуха. Тогда впервые за долгое время на моих губах появилась довольная улыбка. Мне нравилось пугать ее, причинять боль, заставлять чувствовать себя ничтожеством. Я хотел сломать ее, наказать за то, как подло она поступила с моей матерю, зная, в каком та была состоянии.

Вскоре мои визиты в больницу прекратились. Ее не стало. Это было настоящим ударом для меня. Как долго она сумела продержаться? Кажется, не больше пяти месяцев. Я глупо надеялся, что это случиться не так скоро, но Вселенная жестоко отобрала у меня самого любимого человека. Еще и в тот момент, когда я этого совершенно не ожидал. Я даже купил для мамы рождественский подарок, надеясь вручить его ей через четыре месяца. Но в тот день я даже не успел с ней попрощаться, потому что все случилось утром. В то утро на дежурстве был мой ангел с прогнившей душой, хотя я и запретил ей приближаться к моей матери, она все равно это сделала. А еще она первая обнаружила ее бездыханное тело, и мне нужно было выяснить, было ли это случайностью и что за демон прятался под маской ангела. И я выяснил это самым доступным для меня путем. Сперва напугал ее до чертиков, а потом едва ли не вытряс всю душу, пока вдавливал кусок разбитого стекла в ее бедро, снова и снова задавая один и тот же вопрос: «Приложила ли она руку к смерти моей матери?». А когда, она, заикаясь, в тысячный раз повторила, что не виновата, то потеряла сознание от страха, и я позволил ее обмякшему телу сползти по стене той самой ординаторской. Было досадно, что девчонка так быстро отключилась. Но мне все же пришлось уйти, так и не испачкав сжатый осколок в ее крови.

Выходит, пока я был в колледже, мама лежала в пустой палате, умирая в одиночестве. И я ненавидел себя за то, что не успел сказать ей, как сильно я ее люблю. С того дня мое сердце сгорело, оставив горький осадок внутри. Вот только я даже не успел толком испытать боль от потери близкого мне человека, потому что спустя два дня после похорон отец совершил один из самых низких поступков, которые он мог вообще совершить. Он привел в дом другую женщину! Как они успели пожениться так быстро? Ох, совсем забыл. У них же до этого длилась интрижка целых полтора месяца. Разумеется, эта иранская беженка довольно долго выжидала, чтобы, наконец, вцепиться в моего глупого отца. И теперь, когда у нее появилась такая возможность, она с радостью захлопнула акулью пасть, надеясь проглотить кусок пожирнее. Вот только в этот раз я был готов испачкать руки в ее крови. Клянусь Богом, этот лживый ангел еще получит свое. Уж я об этом позабочусь.

Глава 2

Интересно, знала ли Холбери, кто мой отец, когда впервые заговорила со мной и коридоре больницы? Возможно, она нарочно это сделала, решив использовать меня, чтобы подобраться к нему ближе или, вернее его деньгам. Как же чертовки натурально она играла, изображая смущение, когда на следующий день после нашего первого знакомства я решил заехать в больницу, чтобы отблагодарить своего ангела чашкой кофе и коробкой шоколадных пончиков, которые мы в итоге съели вмести сидя на лавочке в ее обеденный перерыв. Тогда она казалась такой искренней и настоящей. Мы говорили и говорили, и мне чертовски нравилось слушать ее нежный голос. А потом, наверное, на нашей третей встрече я вдруг осознал, что до сих пор так и не узнал ее имени. Оно сразу показалось мне необычным. Позже она рассказала мне о том, как какие-то люди преследовали их семью, из-за чего ей пришлось сбежать из Ирана. А еще она была старше меня на сеть лет, и эта новость меня поразила потому что я был уверен, что ей не больше двадцати, как и мне. Так я и узнавал о ней понемногу. После колледжа я каждый день стал наведываться к маме, а потом находил в коридоре своего белокурого ангела, чтобы угостить ее кофе и пончиками. Эта становилось уже традицией, и через пару недель Джалия буквально поселилась в моей голове. Мне казалось, что эта девушка – лучшее, что со мной когда либо случалось. Но тогда я еще не знал, что под маской ангела скрывается самый настоящий демон. В один миг образ идеальной девушки лопнул как мыльный пузырь. Теперь, когда она обнажила передо мной свой истинный облик, я хотел выдрать ее темную душу с мясом, заставив корчиться от боли.

* * *

Очередное дерьмовое утро застало меня врасплох, когда я в сотый раз за неделю повздорил с отцом из-за чертовой иранской беженки. Ее и так было слишком много в моей жизни, а теперь, когда отец устроил ее преподавать психологию в моем колледже, я взбесился окончательно. Мало того, что она раздражает меня своим присутствием дома, так теперь еще и парни из моей команды все время подшучивают за моей спиной на тренировке. Даже сейчас, сидя в столовой, замечаю, как загораются глаза моих друзей, а потом эти двое как ненормальные начинают толкать друг друга с набитыми ртами, глядя куда-то позади меня. И это значит лишь одно. Она тоже здесь. Кто-то за соседним столиком даже присвистывает, и я слышу, как бурно эти придурки начинают обсуждать задницу моей мачехи. Похоже, мое утро становиться еще дерьмовее. Я и так стараюсь избегать ее, но мой темный ангел упорно продолжает свои жалкие попытки заставить меня посетить ее дурацкие занятия. Я ни за что стану ходить на них, и мне плевать на угрозы учебного декана. Если бы они хотели исключить лучшего игрока и по совместительству капитана команды по американскому футболу, то давно бы это сделали. К тому же они не посмеют отстранить меня от занятий из-за каких-то несчастных прогулов по психологии, поскольку мой отец является одним из немаловажных спонсоров этого колледжа. И если уж говорить начистоту, то деньги моего отца всегда решали любые вопросы, и до нее еще ни один преподаватель не осмелился пойти против меня. В этой битве у нее явно нет шансов. Я прекрасно знаю, что это всего лишь очередная манипуляция с ее стороны или, скорее, месть за то, что дома я делаю ее жизнь невыносимой. Но раз уж она затеяла эту игру, что же, я с удовольствием понаблюдаю за ее очередным проигрышем.

– Вы видите тоже, что и я? – все еще с набитым ртом бормочем Кид, снова толкнув локтем Мэдисона.

Я не сразу понимаю, о чем он говорит и лишь проследив за их взглядами, мне приходиться обернуться. Это шутка? Быть такого не может! Тренер, который всегда сидит вдалеке от остального преподавательского состава, поглощает свой обед, причем за столиком теперь он был не один! Но странно было не это. Он, черт возьми, смеялся! Клянусь Богом, за четыре года тренировок я еще ни разу не видел на его лице и намека на улыбку. Да что там, он вообще не проявлял никаких эмоций, и мы с парнями даже прозвали его киборгом. А сейчас его смех заполнял едва ли не все помещение. Мой желудок сжался от нехорошего предчувствия. Она явно что-то замыслила.

– Черт, кажется, я влюбляюсь в миссис Саверс еще больше, – Кид наиграно прикалывает ладонь к груди и тут же убирает руку, получив от меня убийственный взгляд.

– Поверить не могу, что ей удалось рассмешить нашего киборга! – подхватывает Мэдисон.

Так и не доев свой обед, я хлопаю ладонью по карману, убеждаясь, что сигареты при мне, и направляюсь выходу, буркнув парням, чтобы не ждали меня на следующем занятии. Мои легкие так отчаянно нуждаются в очередной затяжке, что, едва оказавшись на улице, я закуриваю последнюю сигарету, не заботясь о том, что тренер в любой момент может меня здесь увидеть. Интересно, чтобы он сделал, если бы узнал, что я травлю легкие уже целый месяц? Возможно, так же вышнырнул из команды, как сделал это с Ландерсом, одним из бывших нападающих игроков. Бедняга до сих пор бегает за тренером, умоляя принять его обратно.

Мне не хотелось снова торчать в машине целый час, но и на психологию я тоже не собирался идти. Потушив сигарету, я решаю провести время прогула с пользой, и для этого отлично подойдет какая-нибудь девчонка-первокурсница. Мне даже и делать ничего не нужно было. Девчонки сами вешались ко мне на шею, и это был еще одним плюсом быть капитаном футбольной команды. Заприметив симпатичную блондинку с отличной задницей у шкафчиков, я мигом направился к ней. Едва я успел заговорить с ней, облокотившись на дверцы ее шкафчика, как девушка тут же смущенно опустила глаза, облизывая пересохшие губы. Еще пара комплиментов, и она явно проглотит наживку. Пока мы болтаем, замечаю у арки, ведущей в столовую, пепельные волосы, мелющие перед высоким силуэтом киборга. Джалия все еще о чем-то говорила с тренером, и мне это не нравилось. В какой-то момент зеленые изумруды сталкиваться с моим взглядом, и ее едва заметная улыбка буквально предупреждает меня о чем-то нехорошем. А когда ее рука вдруг указывает на меня, заставляя тренера обернуться, я понимаю, что влип. Я уже не обращаю никакого внимание на свою добычу, потому что, похоже, эта блондинка теперь мне не понадобиться. Зеленые изумруды исчезают слишком быстро, и теперь, когда тренер машет мне, подзывая к себе, я начинаю паниковать, поскольку если подойду к нему сейчас, он наверняка учует запах дыма на моей одежде. Проклятье! Нужно срочно что-то придумать.

– Детка, сделай для меня сейчас кое-что. Обещаю, в долгу я не останусь.

– Эмм… Ладно, – неуверенно кивает блондинка.

Я шепчу ей на ухо, чтобы она притворилась, будто теряет сознание, и в следующий миг хватаю ее на руки, унося ее в глубь коридора, кивком сообщая тренеру что подойду позже. Но, разумеется, возвращаться я не намерен, и лишь перед самым началом тренировки киборг сообщает мне прямо на поле, что если с завтрашнего дня я не начну посещать занятия Джалии, тогда на тренировку я больше могу не приходить. Это, пожалуй, было последней каплей. Сначала она закрутила роман с мои отцом, когда мама была еще жива, потом она заставила его жениться на себе, чтобы заграбастать все его деньги, затем вторглась в мой дом, обживаясь в комнате моей матери, и даже сумела пробраться именно в мой колледж, с первого дня став центром внимания. Но ей и этого мало. Теперь она хочет отнять у меня единственное любимое занятие. Ну уж нет! Я не упокоюсь, пока не уничтожу ее.

Тренировка прошла хуже, чем когда либо. Я был настолько рассержен из-за слов тренера, что едва ли не подрался с парнями прямо на поле, из-за чего киборг заставил меня занять скамейку запасных, даже не позволив мне доиграть. Психанув, я швырнул свой шлем в сторону, слыша, как треснули передние щитки от удара об землю. К черту все! Разумеется, я не стал занимать скамейку для неудачников и сразу пошел в раздевалку. Но даже холодный душ не привел меня в чувство. Я все еще хотел расправиться с этой маленькой иранкой гадюкой. Забросив сумку с формой на заднее сиденье, я сразу нажал на газ. Должно быть, отца еще не было дома, а значит, у меня было полно времени, чтобы придушить своего темного ангела. Я даже машину не стал загонять в гараж. Это подождет сначала мне нужно утопить кое-кого в бассейне. Ворвавшись в прихожую, я услышал приглушенную музыку и тут же двинулся дальше. Мои ноги внезапно замерли в темном дверном проеме. На кухне горела лишь одна лампа, но даже при тусклом свете я мог разглядеть, как поблескивали ее зеленые глаза пока девушка кружилась на кухне. На ней было как обычно, светлое длинное платье, прикрывающее колени, а руки едва ли не по самые локти испачканы в муке. Из динамика ее телефона тихо играла одна из песен моей любимой рок группы Evanescence. Пока я наблюдал за тем, как ловко Джалия орудует на кухне, как всегда готовя какую-то выпечку, внутренний ураган начинал утихать, и мне это не нравилось, поскольку я не планировал спускать ей с рук сегодняшнюю выходку.

– Значит, решила через тренера заставить меня посещать свои занятия? – внезапно вхожу, застав ее врасплох.

Девушка едва ли не вскрикивает от неожиданности, роняя лоток с яйцами. Бросив на меня грозный взгляд, она проходит мимо, доставая из шкафчика позади салфетки, и возвращается обратно к столешнице, чтобы убирает скорлупу в мусорной мешок.

– Ты вынудил меня это сделать. Я предупреждала тебя не раз, – деловито заявляет, глядя мне в глаза.

– Что же, я тоже тебя предупреждал, – лениво протягиваю, медленно надвигаясь на девушку.

По пути достаю самый большой нож с огромным лезвием, нарочно скребя им по столешнице, пока приближаюсь все ближе. Ее глаза тут же расширяются, и она инстинктивно делает шаг назад. А когда ее задница упирается в уголок стола, я делаю резкий выпад, заставляя ее вскрикнуть от неожиданности. Ее ладони вмиг оказываться на лице, прикрывая глаза, словно от этого что-то измениться. В мгновение ока я оказался рядом, почти вплотную прижавшись к ее подрагивающему телу. Мне приходиться смотреть на нее свысока, потому что в домашних тапочках она кажется ничтожно мелкой по сравнению со мной. Несколько ее белокурых прядей скользят по щекам, прикрывая вслед за ладонями ее бесстыжие глаза. Мне до одури хочется заставить ее сейчас взглянуть на меня. Вместо этого я поднимаю сжатую в кулак ладонь вмести с ножом и с грохотом опускаю лезвие прямо в коробку с хлопьями за ее спиной. Девушка тут же вздрагивает от громкого хлопка лопнувшей упаковки, задевая локтями мою грудь. Пока она так и стоит, дрожа передо мной, я достаю пару хлопьев из разрезанной коробки и, закинув их в рот, наблюдаю, как медленно начинают опускать ее ладони. Кажется, будто проходит целая вечность, прежде чем она поднимает на меня свои нефритовые глаза. Мне нравиться видеть ее пугливый взгляд, потому что – страх единственное чувство, которое она должна испытывать в моем присутствии. Схватив ладонью за ее скулы, я чуть наклоняюсь. Ее перепачканное в муке лицо на секунду кажется мне таким же настоящим, как в нашу с ней первую встречу. Тогда, когда она еще не носила лживых масок. Глаза тут же цепляются за маленькую родинку над ее верхней губой, которая когда-то так сильно мне нравилась. Внезапно из коридора послышалось, как хлопает входная дверь, и внутри все обрывается от досады. Отец пришел слишком рано, и я даже не успел как следует ее проучить.

– Больше не смей лезть в мои дела, иначе в следующий раз я не промахнусь, – рычу ей в лицо, прежде чем за спиной слышаться приближающиеся шаги, и мои пальцы тут же разжимаются.

Быстро разворачиваюсь и сметаю все ее старания со столешницы. А когда, наконец, отец входит на кухню, я молча прохожу мимо, даже не поздоровавшись с ним.

– Что здесь случилось? – шокировано спрашивает отец, бросая на меня удивленный взгляд.

– У своей иранской подстилки спроси, – бурчу, даже не оборачиваясь.

– Дейтон!

Я не реагирую на тон отца, поскольку когда речь заходит о его пассии он всегда ведет себя так будто она является центром земли. С мамой он вел себя по-другому. С приходом этого лживого ангела в наш дом все стало другим, и наши с отцом отношения в том числе.