Читать книгу: «Слабым здесь не место. Охота», страница 11

Шрифт:

Свист металла, рассекающего воздух, глухой чавкающий удар – и мужик падает в снег, так и не поняв, откуда пришла смерть.

Постовой не успел издать ни малейшего звука.

Зато в десяти шагах от того места, где упало тело, раздался внезапный крик:

– На нас напали! Охотник!

Бандит, которого Тархельгас не заметил. Упустил из виду. Однако что он менял, если Тибурон и без того сам себя выдал?

На ходу выхватывая меч, Тархельгас столкнулся с противником, решившим пойти против него в одиночку.

Первый резкий удар он принял на щит, затем атаковал коротким замахом в голову, но натолкнулся на меч бандита. Пришлось отступить назад. Сначала вынужденно, потом намеренно – четко по старым следам.

Бандит пошел в атаку по наитию, но тот явно провел не так много боев в снегу в отличие от стража. Противник потерял скорость при наступлении и нанес выпад снизу, который также врезался в щит.

Тархельгас оказался куда опытнее и, блокировав предсказуемую атаку, отточенным косым ударом снес треть головы. Быстрая смерть, которую стражник не успел осмыслить.

Из избы вывалились шестеро бандитов, включая и Одноглазого, но Тархельгас не различал их лиц. Они были безлики для него. Он оценивал противника согласно оружию, с которым тот пойдет в атаку. Так, как делал это в крепости.

Пара мечей, топоров, копье и лук.

Он укрылся за щитом, тут же получив стрелу, что со звоном отлетела прочь.

– Взять его!

Тархельгас рванул прочь, прячась за могучими стволами. Идти против шестерых в открытую было глупо. Даже голоса согласились с этим.

Рядом просвистела вторая стрела, растворившись в снежном лесу. Стражник уходил все дальше.

– Идите по следам! – приказы Одноглазого разносились по округе. – Обходите его!

Бандиты собирались зажать охотника. Загнать, как зверя, и прикончить без лишней суеты.

Или все же хотели заставить его страдать?

Спустя некоторое время Тархельгас перестал слышать их крики и потерял погоню из виду. Лес вновь погрузился в тишину алого мрака. Успокоилось даже его сердце, однако он сам расслабиться не мог. Знал, чем это чревато.

И, как выяснилось, не зря.

Огибая одно из деревьев, выставленный в защите щит принял тяжелый удар топора, что отбросло Тархельгаса назад. Он было хотел пойти в наступление, когда заметил второго нападавшего.

Его меч ушел в оборону и парировал замах, в то время как щит держал на расстоянии первого противника.

– Он здесь! Сюда!

Стремительный размен ударами прошел на первый взгляд впустую. На деле же страж знал, что без прикрытого тыла, в одиночку биться с опытными бойцами будет сложно. А этих двоих можно было ими назвать.

Пришлось принять оба удара, почти перекинув оружие противника через себя, чтобы за спиной оказалось дерево. Это позволило Тархельгасу самому провести пару опасных выпадов после успешного блока.

И в следующий раз он не выставил щит, а увернулся. Топор прошел мимо, лишь врезавшись в дерево. Он до последнего считал, что оружие застряло, поэтому атаковал второго, увидев брешь в обороне.

Рана, вспоровшая левый бок бандита, оказалась тяжелой. Скорее всего, смертельной, однако тот был все еще жив. И хуже всего то, что сам Тибурон слишком поздно переключился на мужика с топором. Страж лишь отчасти парировал выпад, и ногу обожгло холодным лезвием металла.

Теплоту крови он почувствовал уже позже.

Тархельгасу пришлось переключиться на него, не добив раненого бандита, который, даже умирая, мог прихватить его с собой. И тогда к привычной тишине алого леса, разбавленной звуками схватки, добавился еще один посторонний шум.

Сначала был приглушенный рык, идущий больше из груди, нежели из пасти. Затем рывок – и смертельно раненый мужик исчез, истошно вопя, поглощенный черным пятном с оскалившимися клыками.

В бою не стоит отвлекаться от своего противника, как и забывать смотреть по сторонам, особенно если сражаешься в гуще боя. Благодаря службе в крепости Тархельгас прекрасно усвоил это.

Он воспользовался заминкой бандита и вогнал меч точно в горло, одним рывком едва не отрубив голову, оставив ту болтаться на хрящах, и уже после приготовился к схватке с новым врагом, чрезвычайно опасным, особенно в это время луна.

То, что Тархельгаса обдало кровью, он не заметил. Вид волколака в своей истинной форме, рвущего добычу на части, полностью поглотил его. Приковал к себе.

Страж видел, как под темно-каштановой шерстью напрягались мышцы существа, содрогаясь в такт каждому движению. В этом было свое изящество, если это слово вообще приемлемо в данной ситуации.

Особь оказалась меньше, чем те, с кем до этого сталкивался Тархельгас, отчего и выглядела та по-особенному. Стройные лапы, точеное, словно оживший камень, вытянутое тело, таз в меру узкий, грудина четко пропорциональна размерам самого существа, ключица ей под стать. Возможно, вне луна этот волк скрывался под ликом женщины.

Однако насколько третья форма наофалгеа опасна вне зависимости от пола и прочих различий, страж, служивший в Воющем Ущелье, знал на личном опыте. Если с волколаком, обращенным в привычный лун, можно было сладить, а в редких случаях и договориться, то с этим полутораметровым волком ему не справиться.

Выйдя из оцепенения, Тархельгас стал пятиться назад, когда существо обернулось, оскалив окровавленную пасть, тут же прижав заостренные уши.

Рык, мышцы, натянутые подобно струне, и последовавший бросок всего тела.

Страж увернулся каким-то чудом. Волчица пролетела мимо, зарывшись в снег.

Петляя меж деревьев, Тархельгас старался не поддаваться страху, но как такое возможно, когда одно из самых опасных существ котла гонится за тобой?

Внезапный удар в грудь отбросил стражника в сторону, спиной врезав в дерево.

Это оказался всего лишь бандит, неудачно приложивший его клинком. Будь мужик проворнее и встань удача на его сторону – одного замаха хватило бы, чтобы разрубить Тархельгаса. А так – распоротая куртка, жуткая боль и синяк, если он выживет.

Тибурон даже не собирался отвечать на удар.

Спасти сейчас могло только бегство.

Бандит же этого не понимал. Казалось, он вообще не видел волколака, за что и поплатился мгновеньем позже.

Челюсть зверя сомкнулась от ключицы до груди, оторвав человека от земли. Истошно и пронзительно закричав, тот стал размахивать посеребренным клинком и по чистой случайности полоснул им по лапе зверя.

Даже ослепленная яростью волчица испытала нестерпимую боль и, резко мотнув мордой, отбросила бандита прочь. Встреченное им дерево едва не переломило того надвое. Хруст костей стоял омерзительный, такой, что сводило скулы, однако именно это не дало Тархельгасу опять впасть в оцепенение.

Волколак, вконец обезумев, кинулся на стражника, врезавшись в так вовремя выставленный щит.

Тибурон не устоял на ногах, рухнув в снег, чтобы в следующее мгновенье наофалгеа налетела на него. Пасть зверя сомкнулась на щите. Клыки заскрежетали о металл, силясь вырвать надоедливый кусок стали, но, не преуспев в этом, нетерпеливая особь тут же рывком морды отбросила стража прочь.

Даже если зверь не разорвет его на части, он просто размажет Тибурона после пары таких стычек. А стоит волколаку укусить – смерть будет неминуемой и мучительной. Никакого обращения, никакого проклятья. Лишь безумие и забвение, что придет после.

Стражи крепости видели, как происходит подобное, и Тибурон не собирался испытывать на себе власть кровавого луна.

Ему пришлось подняться и уйти в сторону под укрытие поваленного ствола, что позволило плашмя приложить волколака по морде щитом и затем нанести колющий выпад. Клинок раскроил череп, начиная от носа, двигаясь между глаз до самой макушки. Плоть поддалась, но кость больше напоминала камень. К тому же оружие без примесей серебра не могло причинить волколаку достаточно вреда.

Зверь даже не замешкался, перейдя в атаку.

Раны затягивались едва ли не на глазах.

Замахом мощной лапы волколак выбил стража из-под укрытия дерева, угодив точно в щит, что и спасло ему жизнь. Однако, теперь на открытой местности, у него не оставалось шансов выжить.

Тархельгас стал пятиться назад, когда в зверя угодила первая стрела с серебряным наконечником, почти следом – вторая, а после на особь с боевым кличем налетел бандит, вонзивший копье между ребер и поваливший волчицу в снег. Не теряя преимущества, мужик стал наносить удар за ударом, разрывая бок, спину и живот.

Копье врезалось в волчицу по меньшей мере раза три или четыре, когда вмешался Тархельгас. Тыльной стороной щита перебил плечевую кость бандита и уже следом загнал меч точно ему в сердце.

Пусть мужик и спас его, но в котлах это ничего не значило. Во всяком случае, не для Тархельгаса. Не сейчас и никогда после.

Теперь нужно прикончить лучника, которого прежде предстояло отыскать. И тот сам облегчил задачу, выдав себя.

Стрела попала в руку Тибурона. Пальцы выпустили меч, не в состоянии больше держать кусок заточенного металла.

Тархельгас даже и не подумал потянуться за клинком. Прикрываясь щитом, он, забыв про вспоротую ногу, бежал на лучника. Стрелы то попадали в обшивку, то зарывались глубоко в снег.

Не добежав полдесятка шагов до своего противника, который уже потянулся за мечом, Тархельгас высвободил левую руку из расхлябанных ремней и плашмя бросил щит в него.

Лучник не увернулся. Щит просто врезался в грудь, не позволив тому выхватить клинок. Страж налетел следом, ударив ногой в живот, отчего мужика отбросило в снег. Однако и Тархельгас не смог удержаться на ногах.

От падения древко стрелы надломилось, наконечник остался внутри. Времени вытаскивать его не было.

Лучник, не поднимаясь из снега, накинулся на Тибурона сверху, прижав всем телом. Он лупил кулаками, разбивая лицо, пинался. Страж защищался по мере сил, пока здоровая рука, которая все еще слушалась его, не нашарила рукоять кинжала и ударила куда-то в тело.

Клинок рассек плоть в районе бедра, двигаясь все выше. Лучник завопил что есть сил. Кровь хлынула по руке стража, заливая того. Он отчетливо слышал, как сталь скрежетала по кости. Этот мерзкий звук не перекрывал криков противника, а скорее существовал обособленно.

Возможно, потом мужик слез с него, или же Тархельгас скинул того сам. Сложно вспомнить точно. Но вот то, что страж накинулся следом и первым ударом пробил горло, оторвав куски плоти, а вторым – грудь, оставив клинок в теле, – это ему запомнилось.

В надежде отдышаться, ничего не чувствуя, Тархельгас перевернулся на спину. Ни леденящего снега, ни боли, ни привкуса крови во рту. Лишь легкое неудобство от раны, оставленной наконечником стрелы, так, будто это была заноза. Тибурон вытащил ее без каких-то проблем, продолжая находиться в полном отрешении. Манящее спокойствие завладевало им. Царило умиротворение.

И все потому, что голоса были довольны. Они получили свою жертву и упивались моментом. Не такая уж и большая плата за тишину в собственном разуме.

Каких-то семь жалких жизней.

«Восемь, глупец! Их было восемь!» – прокричали голоса, предупреждая об опасности.

Произошло это как раз вовремя. Темно-алый мрак леса высвободил из своих объятий последнего бандита. Тархельгас различил повязку поперек одного глаза и в следующее мгновение переключил внимание на топор, рассекающий воздух.

Страж перекатился вбок, и лезвие зарылось в снег ровно в том самом месте, где он был еще секунду назад.

Подняться у Тархельгаса не вышло. Только ползти. А вот Одноглазый почти без проблем вытащил двуручный топор, преследуя стражника так быстро, насколько позволял снег. Он не кричал, не сыпал проклятьями, не угрожал. Собирался убить, как делал это десятки, сотни раз.

Одноглазый быстро добрался до Тибурона. На ходу занес топор высоко над головой и обрушил на отползающего стражника.

Тархельгас не просто остановился, но что было сил толкнул себя в обратном направлении и сапогом ударил в колено Одноглазого. Бандит стал заваливаться. Топор неумолимо падал.

Лишь только потому, что Тибурон замер, сталь не раскроила ему череп, а рухнула рядом, чуть выше ключицы и зарылась в снегу, потеряв скорость. Топор просто ударил, но даже не разрубил плаща.

Одноглазый завалился следом. Тархельгас атаковал единственным, что у него осталось. Наконечником стрелы с переломанным древком, который все это время сжимал в руке. Он ударил в бок, вогнав его под самые ребра, но бандит словно не заметил этого.

Не уступая стражу в росте и превосходя в силе, он обрушивал на того удар за ударом. Схватил за голову обеими руками, впечатав в снег. Тархельгас потерялся, а вот его навыки и голоса – нет. Они направили кулак, который при ударе вогнал стрелу еще глубже.

Одноглазый впервые за бой издал звук, похожий на рык боли.

Это позволило стражу сбросить бандита и уже самому накинуться с кулаками.

Бил он только левой.

Прямой в челюсть, потом в ухо, затем обрушил кулак словно молот.

Следующий удар был нацелен в нос, но противник блокировал и перехватил руку так, что спустя пару мгновений оказался сверху.

Теперь он душил Тархельгаса.

Страж попытался вырваться. Избавиться жилистые пальцы от горла, но левая рука не справлялась. Одноглазый брал верх.

И вновь его спасли голоса.

«Один глаз, – говорили они почти размеренно, будто заранее знали, кто выйдет живым из боя, – какая роскошь. Цена за то, что он сделал, куда выше».

Тархельгас потянулся к горлу главаря. Вот пальцы поползли по скуле. Тот мотнул головой и тем самым ослабил хватку. Стражник вдохнул и вцепился ногтями в щеку, разрывая ее в мясо. Одноглазый в ответ надавил еще сильнее, но и Тархельгас, подобный волколаку, не отпускал жертву.

Кричал ли бандит – неизвестно. Страж лишь чувствовал кровавые куски плоти в своей руке. А после средний палец подобрался к веку.

Еще одно усилие.

Ноготь резко погрузился во впадину, выдавливая глазное яблоко.

Уже Безглазый заорал, выпустив Тархельгаса. Страж же в последнем рывке, словно зверь, дернул рукой на себя и вниз, отрывая ошметки кожи с лица главаря.

Если котлы безликих и существуют на самом деле, то люди, которых варят там, кричат именно так.

Пока главарь метался по снегу, не в силах подняться, Тархельгас, едва ощутив воздух в легких, встал и что было сил пнул его.

Затем еще раз. И еще. В то самое место, куда вогнал стрелу. Это успокоило мужика. Он перевернулся на спину, уже не крича. Отхаркивал кровь. Умирал.

Медленная смерть – то, что Одноглазый заслужил, но голоса хотели, чтобы последний вздох забрал именно Тибурон.

Тархельгас не имел ничего против.

Взяв топор в левую руку, он различил предсмертное бормотание главаря:

– Слово… дал слово… не посылать за… охотниками.

Стражник взмахнул топором, всадив металл точно в грудь, оборвав невнятные всхлипы бандита. Он уже и так понял, что к чему.

Или ему все подсказали голоса?

Пламя схватки начинало угасать. Тархельгас приходил в себя. Чувствовал боль, растекающуюся по телу, приходящую следом слабость и кровь, что медленно сочилась из ран.

Однако все это казалось каким-то далеким. Даже неважным. Ведь впервые за четыре луна Тархельгас смог удовлетворить голоса и заставить их замолчать. Он знал, что они довольны. Вот только как долго продлится их насыщение? Голод обязательно вернется вновь.

Именно подобные мысли все же заставили его вспомнить о кровоточащих ранах, которые следовало как можно скорее перевязать, если выживание еще входило в его планы.

И вот, высвободив один из ремней и перетянув им ногу, а вторым – предплечье, Тархельгас осознал, что забыл про волчицу.

В этих лесах волколаки живучи, как никто другой, поэтому не стоило списывать ее со счетов.

По своим же следам Тибурон стал возвращаться обратно, туда, где зверь его чуть не прикончил. Он прошел весь свой путь, отыскал тела убитых, но в свете луна все казалось таким странным. Темно-алая кровь в эту ночь была почти неразличима на снегу. Можно почувствовать ее запах, вкус во рту, то, как она пропитала одежду, но не увидеть глазами.

Так он дошел до места, и его предположение оказалось верным. Волчица была все еще жива. С копьем в правом боку она из последних сил поднималась на лапы, делала несколько шагов и падала. От былого гнева не осталось и следа. Лишь инстинктивное желание выжить.

Отыскав свой меч без особого труда, Тархельгас шел за волчицей, держась на расстоянии, пока та окончательно не рухнула в снег. Спрятав металл в ножны, страж выждал еще какое-то время и только после подошел ближе.

Она тяжело и хрипло дышала. Грудь то поднималась, то опускалась. Из ран медленно сочилась кровь. Шерсть невообразимого оттенка при каждом вздохе переливалась в свете луна какими-то неописуемыми мрачными тонами, отдававшими то блеклым огнем, то темной медью. Тархельгас во второй раз отметил, что еще не встречал волколаков, подобных ей.

Однако его поразил далеко не темный каштан шерсти волчицы, а цвет ее глаз. Серые, как утренние сумерки котлов, с голубым отливом неба в те моменты, когда рассеиваются тучи.

Тархельгасу показалось, что она смотрит на него с каким-то пониманием. Была в этом взгляде частичка чего-то разумного. Присущего человеку – не зверю. И кто, как не страж Воющего Ущелья, знал, что наофалгеа в кровавый лун себе не принадлежит.

Останься Три К в живых – ему бы это не понравилось. Не убийство обезумевшего волка (подобное они и сами делали по необходимости), а то, что зверя бросили мертвым без всяких почестей, не отдав тело сородичам. Ведь если взглянуть на волчицу с другой стороны – она все еще человек, хоть и скрыта шкурой зверя.

Тархельгас решил почтить память капитана Кофмана и успокоить волколака согласно обычаю котлов.

Стражник вытащил копье, собираясь добить раненого зверя, когда тот подскочил из последних сил и резко поднялся, чуть не снеся зазевавшегося Тибурона.

Волчица замерла напротив Тархельгаса, широко расставив передние лапы для устойчивости. Ее едва заметно шатало.

И вот они стояли друг напротив друга. Оба истекающие кровью, и каждый готовый защищать свою жизнь до последнего. Он сжимал серебряное копье, она готовилась к нападению.

Однако волчица не скалила пасть, не рычала. А Тархельгас не менял позиции для атаки. Казалось, прошла вечность, прежде чем с волчицы спало оцепенение. Она, уже скорее скуля от боли, мотнула головой из стороны в сторону. Ее взгляд будто бы прояснялся.

Время кровавого луна не вечно, и эта ночь, какой бы длинной ни была, подходила к концу, ослабляя власть над зверем.

Волчица сделала свой первый неуверенный шаг назад, в ответ на что Тархельгас опустил, пусть и не полностью, свое копье.

Волколак отходил во мрак меж деревьев, не сводя взгляда со стража, пока тьма полностью не поглотила его. Последнее, что увидел Тибурон, – отблеск серых глаз с голубым отливом.

Спустя пару мгновений за деревьями раздался шорох. Тархельгас напрягся, поднимая копье, но зверь рванул в противоположную сторону и больше не появился.

Сперва он подумал, что Три К был бы доволен. Волколак выжил. А уже следом в голову пришел план, который бы действительно почтил память капитана. Голоса против не были. Скорее наоборот: видели в этом некий долг перед павшими в крепости.

Нужно помочь волчице выжить. Едва настанет утро, за ней пустятся в погоню и найдут, когда она уже обратится в человека. Ее прикончат только за то, кем она была даже не по своей воле. За убийства, которые совершила под властью кровавого луна. И если зверству людей Тархельгас никогда не видел оправдания, считая, что все определяет выбор, то желания волчицы определяло проклятье.

О присутствии особи никто не должен был догадаться.

Наспех занявшись своими ранами, страж не без помощи лошадей притащил все восемь тел вместе с оружием к избе. Свалил в кучу. Достал у расчищенной завалинки пень, на котором кололи дрова, и отрубил голову каждому, как доказательство, что они больше не потревожат живых.

Странно, что голосам и это пришлось по душе. Они упивались процессом. Каждым моментом.

Страж покидал головы в мешок. Затащил тела в избу и поджег ее, прежде оттащив сани с награбленным, которые после должны будут забрать местные. Лошадей он распустил, не считая той, что оставил себе. В поселение Тархельгас вернулся только к утру, кинув мешок с головами к ногам старейшин.

Он смотрел на заказчика, и тот знал, что стражник все понял. В мешке не хватало еще одной головы, которую Тархельгас собирался заполучить.

9

1367 з. н.н. Изрытый котел

Тархельгас помнил ту ночь, словно она произошла вчера, но Балесу рассказал лишь историю с бандитами и оборотнем, упустив момент о гибели семьи и найденном способе, который глушил голоса.

Охотник не искал понимания и не раскрывал душу. Лишь хотел показать, как сильно ошибался Балес на его счет. Что истории и рыцаре Воющего Ущелья и слухи об Отрубателе Голов далеки от истины.

– Я бросил восемь голов к их ногам, однако благодарности не получил, – Тибурон заканчивал рассказ так же спокойно, как и начал его. – Старейшины обвинили меня в самосуде и прочих грехах. Хотели подвести под черту закона того, кто сделал всю работу. Но их треп не доходил до меня. Я смотрел на заказчика, который с самого начала был заодно с бандой Одноглазого. Видя это, он вмешался. Соврал, что я охотник. Недавно прибывший, которого не признал. А дабы не быть голословным, обещал к вечеру предоставить все бумаги, что должны были привезти те три охотника, за которыми посылали еще вчера.

Рассказ был долгим, но Балес не заметил пролетевшего времени. Уже давно рассвело и, можно сказать, потеплело. Падал редкий снег.

– Вы не убили его? – короткий вопрос, лишь бы не прервать историю.

– Дабы выжить, – Тархельгас не раскрыл правду о том, что расправиться с заказчиком не позволили голоса, так как видели в нем помощь и спасение, – я промолчал. Уже в конторе он сам оформил на меня нужные бумаги. Охотники, что не удивительно, так и не явились. Затем выдал печать, листы предписания, и я стал тем, кем являюсь. Тогда он остался жить.

– Тогда?

– Спустя две кровавые пары я нагнал банду, в которой бывший заказчик из Северных Гаос был за главного. В итоге, хоть и многим позже той ночи, его голова все же оказалась у меня в мешке.

На этом его рассказ закончился.

Тибурон ничего не доказывал, не объяснял. Позволил Балесу самому решать. Парень в свою очередь не задавал глупых вопросов и события в таверне не обсуждал. Скорее пытался осознать все, что знал о Тархельгасе по рассказам, и то, что увидел своими глазами.

То, как вещи обстояли на самом деле, могло сильно повлиять на его миссию.

Но к чему бы ни пришел Джувенил, он понимал, что сейчас нельзя было просто отмолчаться. Следовало разорвать эту тишину и хотя бы сделать вид, будто он встал на сторону охотника.

– Получается, теперь мы идем к следующей деревне?

– Хватит, – ответил охотник. – Мне надоело бесцельно бродить от поселения к поселению. Настала пора взыскать старый долг.

Бесплатный фрагмент закончился.

Бесплатно
299 ₽
Возрастное ограничение:
16+
Дата выхода на Литрес:
14 февраля 2022
Дата написания:
2022
Объем:
831 стр. 2 иллюстрации
Правообладатель:
Автор
Формат скачивания:

С этой книгой читают