Читать книгу: «Дьявол за моей спиной», страница 4

Глава 11

Пока мы едем, Джуд, закинув ноги на торпедо⁷, подпевает песням, подкрашивает губы блеском, снимает сторис для «Инстаграма»⁸. У нее почти сто тысяч подписчиков и столько же в «ТикТоке». Ее контент – медленные каверы на вирусные песни, где она аккомпанирует сама себе на гитаре, и рассуждения о феминизме.

Джуд называет это мягким внушением. Она верит, что можно изменить мир силой слов и убеждения. Я же считаю, что мир полон людей, которые понимают только грубую силу. Поэтому, пока Джуд училась петь, играть на гитаре и вести дебаты, я бегала, осваивала самооборону и стрельбу.

– Мы завоюем этот город! – восклицает она, сияя от предвкушения вечеринки. – Мы завоюем с тобой весь мир! Ты и я.

Улыбаюсь ее энтузиазму, в душе надеясь только на то, чтобы спокойно пережить этот вечер.

– В этом году нам нужно обязательно завести парней, – объявляет сестра. – Капитан футбольной команды подошел бы идеально, такой высокий и красивый. Эх, жаль, занят.

– Билли? – переспрашиваю я, бросая на нее быстрый взгляд. – Он для тебя не слишком взрослый?

– Зато для тебя в самый раз. – Джуд хитро улыбается. – Я видела, как ты смотрела на него, только что не облизывалась. Признайся, он тебе тоже понравился?

Я решаю не отвечать на это и паркуюсь на обочине у леса. Перед нами вереница из пяти автомобилей. Похоже, вечеринка планируется масштабная. Джуд говорит, что большая часть народа собирается ночевать в палатках.

От дороги до карьера не больше пяти минут. Он метров пятьсот в длину и сто в ширину. Мраморные скалы с бело-серыми прожилками и хвойный лес вокруг. В воде отражается голубое небо. На небольшом берегу – мягкий желтовато-белый песок. В такой местности он ощущается инородным, явно был завезен сюда энтузиастами.

Здесь уже куча парней и девчонок, почти все из нашей школы. Не меньше тридцати человек, и люди продолжают прибывать. Джуд, похоже, самая младшая в компании. Здесь только старшеклассники. Вся футбольная команда в том числе.

Сразу замечаю среди парней Лиама. Он уже в голубых купальных шортах и весь мокрый. Вода стекает по его груди и животу. Мой взгляд невольно скользит по его фигуре.

– Bay, – говорит Джуд. Похоже, она смотрит туда же. – Городок-то хорош.

Лиам тоже нас замечает, подбегает к нам, встряхивает головой, капли летят во все стороны. Ну точно «золотистый ретривер».

– Черт, вода в ухо попала.

– Неужели она настолько теплая, чтобы купаться? – недоверчиво спрашивает Джуд, вытягивая шею, чтобы рассмотреть карьер.

– Парное молоко, – заверяет Лиам. – Но, если замерзнешь, можно погреться у костра. Я как раз собирался идти за ветками. Составите компанию?

– Вы идите, а я лучше с девчонками поболтаю, – отвечает Джуд, подмигивает мне, и уносится к своим подружкам.

Закатываю глаза. Уверена, Лиам это подмигивание тоже заметил. Похоже, маленькая любительница подростковых романов уже решила нас свести. Я же думаю, что Лиам слишком симпатичен, слишком вежлив. И такой инициативный… Бабник?

Хотя интуиция подсказывает, что это не так. Он не похож на тех парней, с которыми я привыкла иметь дело.

Мы собираем ветки, отойдя всего на несколько шагов вглубь леса. Неподалеку от нас тем же занимаются еще несколько человек. Под ногами мягкий мох, мелкие шишки и еловые иголки. Лиственных деревьев немного, так что хворост приходится поискать. Сквозь верхушки деревьев видно ярко-голубое небо без единого облака. Закат должен быть особенно красивым в такой ясный день.

– Том всю дорогу выпрашивал у меня твой номер, но я отказал, – нарушает немного затянувшееся молчание Лиам. – Кажется неправильным раздавать его без разрешения.

– Спасибо, ты верно поступил. Не понимаю, зачем ему вообще мой номер.

– Чтобы пригласить на свидание. Это же очевидно. Ты ведь видела, с какой скоростью он подскочил к нам, едва увидев, что я с тобой заговорил. Он даже за мячом во время матчей так не торопится.

Лиам смотрит на меня с улыбкой, ожидая реакции. Чувствую неловкость от этого разговора. Я не знаю, как вести себя наедине с этим парнем.

С сексом все понятно и просто. Выбираю тех, кто хочет того же, что и я. Каждый раз хватает нескольких слов. Мы не знакомимся, не обсуждаем ничего личного. Получаем удовольствие и расходимся.

Но я же сама, еще до предложения Джуд, решила попробовать в этом году нормальные отношения. Нужно просто довериться инстинктам.

– Что ж, получается, я для вас что-то вроде футбольного мяча?

– О нет, ты не так поняла. Том отличный парень, добрый и все такое. – Лиам потирает затылок и выглядит по-настоящему смущенным.

– Тогда, возможно, стоит дать ему номер.

Пару минут назад я повесила на Лиама ярлык бабника и не собиралась с ним флиртовать. Но вот она я – поддразниваю его самым откровенным образом.

– Ну, не так уж он и хорош, если подумать, – бормочет Лиам, немного покраснев.

Смеюсь и заверяю его, что Том в качестве пары для свидания меня не привлекает, каким бы отличным парнем он ни был. Я почти жду, что Лиам спросит «а как насчет меня», но вместо этого он сообщает, что веток собрано достаточно, и мы возвращаемся к остальным.

Джуд стоит у воды и пробует ее ногой. Ребята, которые уже плескаются в карьере, зовут ее зайти глубже. Новый нежно-розовый купальник смотрится на ней просто отлично.

– Хочешь искупаться? – предлагает Лиам.

Я немного медлю с ответом, но все же решаюсь. Снимаю кеды, шорты, футболку и складываю все на одно из широких бревен, сложенных квадратом вокруг небольшого костра.

Краем глаза замечаю, что, когда начинаю раздеваться, Лиам отворачивается, но не уходит. Само по себе это даже мило, но я ловлю себя на мысли, что предпочла бы, чтобы его взгляд скользил по моему телу с вожделением и благоговением, как смотрел на меня тот портье. Тело моментально реагирует на воспоминание, и я чувствую тепло, разливающееся в низу живота.

Если верить «Гуглу», женщины думают о сексе в среднем десять раз в день. Так что это нормально, но нужно взять себя в руки. Сейчас не время и не место для таких мыслей. Собираю волосы в пучок на затылке. Не хочу их намочить – сохнуть будут целую вечность.

На мне, в отличие от Джуд, слитный зеленый купальник. Я не ношу вещи, сильно оголяющие спину. Не хочется объяснять, откуда ниже лопаток у меня следы сигаретных ожогов.

У сестры тоже есть шрамы, но почти все они едва заметны, кроме одного, что пересекает ее правую бровь и теряется в волосах. Джуд было всего года четыре, когда мать толкнула ее так сильно, что она пролетела полкомнаты и ударилась головой о край кухонного шкафа.

На несколько мгновений вместо залитой закатным солнцем воды карьера я вижу грязный пол нашего трейлера, Джуд, зажимающую крохотной ладошкой глаз, кровь, струящуюся по ее лицу и руке, и испытываю липкий, оглушающий ужас.

Мне приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя и осознать, что я не в трейлере, а Джуд в порядке. Мы обе в порядке. Мы за три с половиной тысячи километров от могилы родителей и от тюрьмы, где заперт наш брат.

– Если боишься воды, можно просто пройтись вдоль берега.

Голос Лиама звучит мягко и успокаивающе, видение прошлого и ощущения растворяются без остатка.

– Все в порядке, я хочу поплавать.

Мы вместе идем по берегу. Лиам разбегается и ныряет, я же захожу в воду медленно. Она действительно теплая и прозрачная настолько, что вижу дно, даже когда захожу по пояс. Дальше обрыв и сразу глубина. Я проплываю несколько метров. Теплая вода приятно ласкает кожу. Воздух пахнет уходящим летом: костром и смолой.

Лиам держится рядом со мной. Рассказывает разные факты про карьер. Он один из самых глубоких в стране. В центре – метров сорок. Мне хочется нырнуть и достать до самого дна, проверить, хватит ли дыхания. Представляю, как меня окутывают холод и тьма, затягивают все глубже и глубже, и я не слышу ничего. Ни мыслей, ни дыхания – только бесконечная пустота.

Голос Лиама отвлекает меня от этой фантазии. Переворачиваюсь на спину, расслабляюсь, едва перебирая ногами и руками, позволяю воде держать меня. Плевать на волосы, как-нибудь высушу. Закрываю глаза и наслаждаюсь лучами заходящего солнца.

Лиам спрашивает, откуда мы приехали. И я рассказываю про город, где мы жили. Сплошные многоэтажки, шум машин, не затихающий даже ночью, всюду бетон, асфальт и металл. Однокомнатная квартира в спальном районе.

Блэкмаунт мне нравится гораздо больше. Маленький, уютный, чистый – здесь так легко дышится среди всей этой зелени и подстриженных газонов. Это было бы идеальное место, если бы не одно но. Одно дурно пахнущее но, найденное мной в прошлую субботу.

Отгоняю от себя воспоминание о трупе. Этим вечером мне хочется побыть просто подростком. Девушкой из выпускного класса, хорошо проводящей время на природе.

Мы плаваем, бродим вдоль берега, чтобы обсохнуть, потом устраиваемся поближе к костру на одном из бревен. Несколько парней жарят сосиски, хлеб и маршмеллоу на костре, самые смелые прыгают с небольшого утеса в воду под овации зрителей.

Лиам все время держится рядом со мной. Иногда к нам подходят другие люди, и он болтает с ними. Я в основном слушаю и говорю, только если меня о чем-то спрашивают.

День клонится к закату. Костер ярко пылает, отбрасывая на песок тени. Все рассаживаются вокруг него кто на бревна, кто прямо на песок. Несколько парочек целуются у скал.

В какой-то момент к нам подходят Белла с Эдом. Он предлагает Лиаму бутылку пива.

– Будешь?

– Нет, завтра на работу с утра. – Лиам придвигается ближе ко мне, чтобы освободить больше места для них. Наши бедра соприкасаются, но он тут же убирает ногу.

– Ску-ко-та, – протягивает Эдвард, садясь на бревно.

Белла плюхается к нему на колени и добавляет:

– Всегда такой правильный. Когда веселиться, если не сейчас?

Лиам отшучивается и поворачивается ко мне. Он достает из огня прутик, на который нанизаны маршмеллоу Они покрылись золотисто-коричневой корочкой, их сладкий аромат смешивается с запахом хвои и воды.

– Хочешь?

Осторожно снимаю двумя пальцами маршмеллоу и кладу в рот. Слишком сладко, но, как и любая еда на свежем воздухе, вкусно. Я облизываю липкие пальцы, и Лиам отводит взгляд. Какой скромный.

По другую сторону костра сидит Билли, на его коленях Эл. Он чертит большим пальцем круги на ее обнаженном бедре, пока что-то рассказывает сидящему рядом футболисту, имя которого вылетело из моей головы сразу же, как только Лиам его назвал.

Билли поворачивает голову ко мне, словно почувствовав, что я смотрю на него, и ухмыляется. Перевожу взгляд на Лиама и беру у него еще одно маршмеллоу Я не слежу за Билли, он просто вечно попадается мне на глаза, вот и все.

Джуд выглядит умиротворенной, но оживляется, когда Том достает гитару и начинает настраивать.

– Ты будешь петь?

Он кивает, и какое-то время они обсуждают варианты, а потом происходит волшебство. Том оказывается отличным гитаристом с поставленным голосом. Джуд рядом с ним подпевает, а потом и вовсе перехватывает ведущую партию. Ее мелодичный голос разносится над карьером. Она действительно умеет петь.

После первой песни их просят исполнить что-то на бис.

Несколько девчонок снимают их на телефоны и тут же выкладывают в соцсети. Джуд сияет от удовольствия, ее волосы отливают золотом в лучах закатного солнца. В другой жизни она могла бы быть королевой.

Рядом с Лиамом хорошо, и я пытаюсь представить, каково это – быть девушкой такого парня. Спокойного, уверенного в себе, доброго. Он кажется искренним в своей симпатии.

Когда я встаю, чтобы уйти, он предлагает проводить нас до машины, чтобы мы не бродили в темноте по лесу одни.

По дороге домой, пока Джуд дремлет на пассажирском сиденье, я думаю о том, что способность притягивать к себе людей, очаровывать их, досталась ей от отца.

Глава 12. Тогда

Мой отец, Стив Дэа, был как генлисея. Растение, на первый взгляд казавшееся безобидной невысокой травкой с симпатичными желтыми цветками на невысоких стеблях. Увидишь такую – пройдешь мимо, может быть, сделаешь фото для сторис.

Но корни генлисеи под землей сплетаются в спирали, щели которых становятся ловушками. Из них невозможно выбраться. Генлисея выделяет ферменты, медленно переваривая своих жертв. Заживо.

Таким обманчиво безобидным снаружи и смертельно ядовитым внутри был мой отец. Но окружающие редко заглядывают глубоко.

В тот день, когда мать пробила Джуд голову, он был дома. Сначала он расхохотался, а потом дал пощечину матери.

– Шлюха бесполезная, из тебя ни жены нормальной не вышло, ни матери.

Она ему ничего не отвечает, но сжимается в углу дивана в страхе, что одной пощечиной дело не ограничится.

Я хватаю какую-то заношенную вонючую футболку с дивана и пытаюсь остановить кровь. Грязная ткань моментально ею пропитывается. Джуд воет не переставая, и я боюсь, что ее крики еще больше выведут родителей из себя. Прошу ее успокоиться, уговариваю, что все в порядке. Мне всего семь, я понятия не имею, что делать, но знаю, что такое количество крови – это точно не порядок.

– Папочка, помоги Джуд…

Мой голос – тихий скулеж. Я почти не верю, что получится его уговорить, но он внезапно соглашается.

– Бери сестру и пошевеливайся.

Мы садимся в машину на заднее сиденье. Не пристегиваемся, потому что нам никто и никогда не объяснял важность ремней безопасности. Отец не обращает на это внимания, ему плевать. Он смотрит на нас в зеркало заднего вида и говорит:

– Вы бегали во дворе, и Джуд споткнулась. Ясно?

Я киваю.

– Тебе ясно, я спрашиваю?! – орет он.

– Да, папа.

– Если хоть одна из вас проболтается – пеняйте на себя, – злобно бросает он, прежде чем наконец завести машину. Я не помню ни ее цвета, ни марки. Но помню, как сильно пахло в ней сигаретами и пивом, как прилипали оголенные бедра к липкой коже сиденьев. Из-за ветра, который проникал в открытое окно, в одних шортах и футболке было холодно так, что зубы стучали.

В больнице мы тогда оказались впервые. Меня поражает там абсолютно все. Белые стены без плесени. Чистые полы, без пыли и окурков. Воздух пахнет странно, но приятно. Никакой вони давно не стиранной одежды. Ничего, напоминающего наш дом.

Из-за того, что Джуд совсем маленькая и ее рана выглядит серьезно, нас пропускают без очереди. Отец выглядит обеспокоенным, он сжимает Джуд в объятиях и разговаривает с дежурной медсестрой, объясняя, что случилось.

Джуд прижимается к нему. Она даже затихла от удивления, когда он взял ее на руки, едва выйдя из машины. Это был первый и последний раз, когда отец обнял ее. Ко мне он и вовсе прикасался, только когда хотел дать пощечину или дернуть за руку.

Мы все втроем заходим в небольшой кабинет, где рану Джуд промывают и накладывают пять швов. Отец воркует над ней, успокаивает, даже шутит с врачом, вызывая у него вполне искреннюю улыбку.

Врач говорит, что нужно еще сделать МРТ, чтобы убедиться, что нет сотрясения. Просит подождать в коридоре.

Отец нервничает, но соглашается. Целует Джуд в щеку и говорит, что будет совсем рядом, за стенкой. Что она самая смелая девочка в мире, и по пути домой мы обязательно купим мороженого.

В длинном коридоре есть и другие люди: кто-то ждет своей очереди, кто-то – своих близких. Тут же стоят два автомата – в одном так много чипсов и шоколада, сколько я никогда раньше не видела. А второй автомат наливает ароматные напитки в бумажные стаканчики. Несколько посетителей, потыкав на кнопки, берут себе по порции. Я узнаю запах какао.

Однажды мама заварила нам какао. Оно было сладким, вкусным. Я обожгла язык, но выпила все до последней капли. Я не ела со вчерашнего дня, и желудок громко урчит. Отец косится на меня, но ничего не говорит. Я решаю рискнуть. Голос дрожит, я едва не заикаюсь от волнения:

– Папа, можно мне тоже какао?

На нас смотрит какая-то пожилая женщина в очках с толстой оправой, у нее на коленях маленький мальчик возится с телефоном.

Отец улыбается им и роется в кармане. Протягивает мне пару монет.

– Конечно, зайка, возьми что хочешь.

Женщина умиляется и что-то говорит отцу. Они болтают какое-то время, он смешит ее шуткой. Примерный отец семейства. И никто не замечает, какая грязная и старая одежда на мне. Я же ребенок. Бегала и испачкалась. Разве может мне быть плохо у такого веселого и добродушного человека.

Что ж, если Джуд унаследовала от него природное обаяние, то я – способность притворяться. Мои корни уходят глубоко, скручиваются в спирали, но никто об этом никогда не узнает.

Глава 13

Тетя ждет нас на диване в гостиной. Мы ужинаем все вместе и смотрим «Дневник Бриджит Джонс». В очередной раз обсуждаем, что Рене Зеллвегер в нем настоящая красотка и абсолютная дикость, что в фильме ей приписывают лишний вес, да еще и называют старой девой в тридцать лет. Но все же это один из наших любимых фильмов, который не надоедает пересматривать.

– Так как прошли вечер и первая неделя в новой школе? – спрашивает тетя, когда Джуд ставит фильм на паузу, чтобы отнести на кухню грязные приборы и упаковки из-под суши.

– Если бы не загадочное убийство, я бы поставила этому городу десять из десяти! – кричит она из кухни веселым голосом.

– А твои впечатления?

Она, наверное, заметила, что я притихла. Но мне не хочется ничего объяснять. Я вымотана, слишком много общения было в последние дни, слишком много событий. Собираю последние силы, чтобы улыбнуться и ответить:

– Нормально. Нашла неподалеку от нас дешевый тир, думаю, буду ходить раз в неделю.

Джуд возвращается к нам на диван и, натягивая плед, лукаво улыбается.

– У Брук не неделя, а американские горки. Не проведя и суток в городе, нашла труп, а под конец недели уже успела завести сразу двух поклонников! Событий больше, чем за весь прошлый год.

– Поклонников? – удивляется тетя.

– Ой, да ничего особенного, Джуд любит драматизировать и романтизировать. Просто поболтала с парнями из футбольной команды.

Тетя кивает, но никак не комментирует, и я рада, что сегодня она не повторяет свою лекцию про безопасный секс. Впервые мы прослушали ее лет пять назад. Она положила перед нами энциклопедию венерических заболеваний и презерватив. Объяснила, что бывает после незащищенного секса, чем опасен близкий контакт с малознакомыми людьми, показала даже, как использовать презерватив. Просила обращаться к ней с любыми вопросами, потому что не бывает стыдных вопросов, бывают ужасные последствия непродуманных решений и глупых поступков.

Мы были жутко смущены, но и благодарны. С тетей мы чувствовали себя в безопасности. Незнакомое ранее чувство. А она, похоже, всеми силами пыталась нас защитить, ведь свою младшую сестру ей сберечь не удалось.

Стив Дэа появился в жизни моей матери, когда ей было всего четырнадцать, а ему под тридцать, уговорил сбежать из дома, подсадил на алкоголь. Через год появился мой брат, и какое-то время все было спокойно.

Но затишье оказалось недолгим. Он начал бить ее, заставлял курить с ним и пить. Заделал второго, а потом и третьего ребенка. Мне должно быть ее жаль, Джуд ее жалеет. Но не могу найти в своем сердце ни капли сочувствия к женщине, которая меня родила. Я ненавижу ее всем сердцем. За каждый удар, за каждый крик. Все это начал отец, но боль причиняли и ее руки.

Наша мать стала его жертвой, но разве это могло оправдать ее отношение к нам?

После фильма мы расходимся по комнатам, и я пялюсь в потолок, не в силах остановить водоворот мыслей, который все глубже затягивает в темные воспоминания, где есть только страх, ненависть и острое желание причинить боль, чтобы все это закончить.

Перед глазами наш трейлер, плесень на полках холодильника, паутина на окне с жирным пауком в центре, кровь на футболке, белые больничные стены… Я вижу себя, маленькую девочку, сжимающую стакан с горячим сладким какао. Она еще верит своему отцу, она еще надеется, что если будет себя вести достаточно хорошо, то он полюбит ее.

Я хочу взять ее за руки и сказать, что этого не случится. Она никогда не станет достаточно хороша, и ей нужно потерпеть еще три года, а потом один поступок изменит ее жизнь навсегда. Мне хочется убедить ее, что она не сможет поступить иначе, что у нее не будет иного выхода. Но не могу убедить в этом даже себя взрослую.

Пытаюсь переключиться на приятные мысли, включаю свой плейлист для таких случаев. Под Like You Mean It – Steven Rodriguez переношусь на берег озера. Вода искрится под заходящим солнцем, едва заметные волны ласкают берег у ног, пахнет костром и уходящим летом.

Музыка словно мягко качает меня, унося дальше, в другое лето.