Читать книгу: «Тысяча причин сказать «нет»»

ГЛАВА 1. Златовласка

– Асфальт, мокрый как твои глаза…

Я напеваю замыленную донельзя рэп–балладу, бесшумно спускаясь по лестнице. Пританцовывая, захожу в кухню, открываю холодильник и достаю банку колы. В беспроводных наушниках повторяется ритмичный припев, и я выписываю бедрами восьмерку. Шлепок по заднице отрезвляет меня моментально. Я резко оборачиваюсь и вижу перед собой высоченного парня с взъерошенными темными волосами. Он пялится на меня с нахальной улыбочкой и через секунду клацает зубами перед моим носом.

Банка газировки летит на пол, взрывается и обрызгивает мои щиколотки ледяным фонтаном. Я подпрыгиваю, а он захлопывает холодильник, толкает меня в плечи, и я ударяюсь спиной о хромированную дверцу. Черт, как больно…

Его полные губы шевелятся с издевкой, но в моих ушах звучит голос Егора Крида. Выученный наизусть трек, следующий в моем плейлисте после нашумевшего хита. И я ни фига не понимаю… Кто этот парень? Что ему нужно? Деньги? Драгоценности? Отцовские раритетные тачки?

Просто замираю намертво и даже не моргаю.

Родители прилетают из отпуска только завтра. Кроме меня и домработницы никого нет. Мне даже на помощь позвать некого. Блин…я столько раз просила отца нанять охрану, а он твердил: у нас самая крутая сигнализация во всем загородном поселке. Вот тебе и самая. Какой–то упырь пробрался, пощупал мой зад и теперь таращится на меня в упор то ли с желанием поцеловать, то ли оглушить чем–нибудь тяжёлым.

– Ни звука, Златовласка, – выковыривает один наушник из моего уха и тот отскакивает куда–то, – или тебе пизда.

– Грабить будешь? – заикаюсь на каждой букве, запоминая его глубокие карие глаза, длинный нос и татуировку на шее. Рисунок странный. Похож на какой–то древний манускрипт.

– На хера мне вас грабить? Ты сейчас сама всё отдашь. По доброй воле.

Проводит пальцем по моей выпирающей ключице и получает хлесткий удар по руке. Гортанно смеется над моим жалким противостоянием.

Меня это дико выводит из себя.

И почему-то я перестаю трястись от страха. Первая реакция да, испуг, а теперь…хочется врезать ему в челюсть или по яйцам и вызвать полицию. В глубине души, я уже представляю себя красивую с грамотой за поимку опасного преступника в местных новостях.

– Пошел ты, – вздергиваю острый подбородок, который подрагивает слегка.

– Смелая? – нагибается и я вдыхаю аромат ванильной булочки. Свежеиспеченной. – В морду дать мне хочешь? Или может сюда.

Бедрами вперед качает. Я морщусь брезгливо.

Придурок этот снова смеется. Более низко и более дерзко. Со двора доносятся ржачные шепотки. Собаки соседские лают. Особенно шпиц из дома напротив. Мерзкий пес, визгливый.

– Скоро здесь будут менты. Если не хочешь загреметь в кутузку, сваливай немедленно.

– Оуч, – еще ближе ко мне придвигается. Обе руки в холодильник упирает, хвастается бицепсами, – пока не найду то, что ищу, никуда не свалю. Так что, захлопни свой сладкий ротик, Златовласка и не буди старушку Шапокляк, что прислуживает тебе и твоим предкам.

От животной наглости и терпкого запаха, и бурлящих эмоций у меня горло перехватывает. Дышать нечем. Подлец отступает и принимается рыться в шкафах. Буквально в каждом. Переворачивает верх дном всю посуду и валит на бок кофемашину. Я потихоньку переползаю к арке, ведущей в коридор и замечаю тупой взгляд бесцеремонного вора. Всего мгновение и по его широченной ухмылке, я понимаю, мне крышка.

Как говорится «беру ноги в руки» и несусь в гостиную. Пытаюсь вырубить плеер и дозвониться до полиции. Гудок, второй и мой новенький Айфон летит в стену. Парень зажимает мне рот шершавой ладонью и перетаскивает к раздвижным панорамным дверям. Легко отодвигает одну створку и выводит меня во двор. Август на исходе. Земля холодная. Еще и мокрая после дневного дождя. На мне шелковая пижама со Снупи и больше ничего. Привыкла натягивать ее на голое тело.

Засранец встряхивает меня и несмотря на мои удары по его ногам и животу, заваливает на газон. Садится сверху, зажав запястья над головой.

– Реально Златовласка, – сплевывает влево, – долго такую гриву растила?

– Отвали!!! На помощь! На помощь!!!

В гостевом домике загорается свет. И я, и он улавливаем яркую вспышку. Только минуту спустя, снова воцаряется тьма. Блин! Сучу ногами, норовя скинуть его с себя, а ему хоть бы хны. Смотрит пристально, время от времени сужает чертовы нахальные глаза.

– Тебе не жить, козел! Остаток своих дней проведешь на зоне!

– Вай–вай, – опускается вплотную. Чувствую нехилую эрекцию, – какая грубая принцесска мне попалась. Разве можно так с будущей любовью всей своей жизни разговаривать, м?

– Чего? Ты чокнутый?

Локтями дергаю. Бесполезно.

– После всего того, что между нами было, я определенно готов посмотреть на то, как ты будешь сохнуть по мне, как будешь мастурбировать в ванне, вспоминая мою физиономию. О, да, Златовласка, ты кончишь от фантазий про меня.

Лижет мою горячую щеку и добавляет на ухо:

– Постарайся не двигаться пару минуток, окей?

Его «окей» выбешивает в край. Я нарочно ёрзаю по влажной траве, а он достает из кармана джинсовой куртки с черным капюшоном складной нож и одним нажатием выпускает лезвие наружу. Мой инстинкт самосохранения тотчас срабатывает. Я становлюсь неподвижной. Только разные голоса на бессознательном уровне впитываю. Похоже в моем доме целая толпа людей. Тот, кто прямо сейчас восседает на мне приводит с собой дружков. Они громят дом. Родителей хватит инсульт…Мама столько сил вложила в дизайн. А папа потратил на ее хотелки больше, чем на свой последний Мустанг, привезенный из штатов.

– Итак, Златовласка, чтобы ты навсегда запомнила своего будущего парня, оставлю кое–что на память, – задирает мою рубашку и возбужденно скалится. Острием ножа обводит пупок.

– Я никогда с тобой не буду! Ты сядешь!

– Прежде чем пиздеть всякую чушь подумай о мамочке и папочке. Они же такие уважаемые личности. Мамочка – крутая тёлка в сфере благотворительности, папочка – уважаемый чел, с миллиардами на счету и со связями в политике. Разве ты хочешь их огорчить, испортив годами создаваемую репутацию?

Вдавливает ножик мне в кожу под ребрами. Я закусываю боль, до крови продырявив клыком щеку.

Шум и звон битого стекла не дают мне усомниться в том, что в доме чужаки. Вскоре их дебильный смех уже нельзя игнорировать. Молюсь о соседской сознательности. Пусть вызовут полицию. Пусть хоть что–то сделают!

– Откуда ты знаешь о моей семье?

– Я много чего знаю, – рывком метит меня и ловко вскакивает на ноги. Я сворачиваюсь калачиком, зажав рану ладонью. Всеми силами пытаюсь не разреветься.

– Бро, уматываем! – в дверях показывается белобрысый парень с хвостиком на макушке.

– Рад был познакомиться, Златовласка, – обтирает нож о джинсы и сует его в рукав.

Ничего не могу ответить. В горле истошный крик удерживаю.

Белобрысый и этот шизик обмениваются «пятюней» и исчезают в темноте моего дома.

Вдалеке звучат полицейские сирены и абсолютны все псины в поселке устраивают позднюю перекличку…

ГЛАВА 2. Златовласка

Полиция полночи допрашивает меня в разгромленной кухне, где я впервые столкнулась с бешеным мерзавцем, ранившим мое ребро.

Я уже валюсь с ног от усталости и от стресса, а они продолжают задавать бесконечные вопросы, желая собрать больше информации. Говорят, что подобные взломы уже случались и раньше. В разных уголках нашего города. И за его пределами.

Меня мало волнуют прошлые ситуации. Лучше пусть сейчас работают исправно и арестуют этого подонка с манией величия. Надо же ляпнуть про любовь и мастурбацию…такое даже в кошмаре не приснилась. А я их обожаю.

Ужасы в смысле.

Я закрываю лицо ладонями, воображаю скорый приезд родителей. Они меня убьют. Их отпуск явно должен был закончиться не таким сюрпризом.

Не таким…

Папа кое-как вырывается из своего плотного графика на недельку. У них с мамой нечто вроде реабилитации брака. Решают зажечь былой огонек.

А тут я. И хаос. И кучка долбанутых идиотов, возомнивших себя героями боевиков.

Ох…

Еще час сотрудники в форме мучают меня всякими уточнениями, а потом я подписываю необходимые бумажки, и они уезжают.

Домработница, которая проспала весь кошмар не хуже сурка, со вздохом оценивает масштаб бедствия. Она чувствует себя виноватой и поэтому я раз сто слышу ее слезные извинения.

Хочется испариться ненадолго.

Но не могу.

Я предлагаю помощь пожилой женщине, но она отказывается. Тогда я, не предупреждая, вызываю клининг и к пяти утра, дом выглядит более–менее сносно. Однако, как только родители переступают порог, я понимаю, они в курсе всех событий. Ещё бы. Мимо отца даже комар незаметно не пролетит.

– Даша! – кричит мама, бросив коричневую кожаную сумку на диван в прихожей.

Я уже привожу себя в порядок и не выгляжу растрёпанной куклой, извалявшейся в грязи.

– Привет, мамуль, – подхожу и целую ее, как делаю всякий раз, когда бываю дома.

– Привет, мамуль? – передёргивает меня. Зелёными глазами мечет молнии. Руки в бока, взгляд насквозь.

Следом залетает папа и от него тоже отражается сплошное недовольство вкупе с беспокойством.

– Я больше не оставлю тебя дома одну! – рявкает он, захлопывая дверь. Раздражённо приглаживает уложенные назад пшеничные волосы.

– Пап, мам, я уже через два дня уезжаю на учебу. Лето кончилось.

– Так, никуда ты не поедешь, пока я не разберусь со всем этим дерьмом!

У папы совсем башню сносит.

– Миш, выбирай выражения, – губы мамы плотно поджимаются.

Я закатываю глаза, уходя в кухню, в которой все напоминает о недавнем происшествии, невзирая на чистоту. Смотрю на холодильник и вижу ЕГО. Перевожу взгляд в сторону двора и снова вижу ЕГО. Тут даже шлейф его сладенького парфюма сохранился. А я проветривала всё. Видать плохо.

– Что за отношение, Дарья?

Когда папа включает отца, всегда называет меня полным именем. Мне смешно, ему не очень. Он в последнее время весь на иголках. И это типа ограбление его до белой ручки доводит.

– Нормальное отношение, пап. Я не могу пропускать лекции и практические занятия. Потом просто не догоню материал. Со мной все хорошо, с домом тоже. Ничего не украдено. В чем проблема?

– В чем проблема? Ты глянь на нее, Лана? Она издевается надо мной.

Взмахивает двумя руками, хлобыщет дверцей верхнего шкафчика, в котором у него припрятана бутылка коньяка. Следом достает пузатый бокал. У мамы морщина на лбу проступает. Сейчас что–то будет…

– А ну поставь на место, – становится его тенью, – тебе нельзя пить. Забыл, что врач сказал? Минимум полгода без алкоголя. Минимум!

– Да Дашка быстрее спирта меня в могилу уложит, – сдирает зубами дубовую пробку и наливает до половины. Мама вырывает у него бокал и бутылку, и быстренько отходит.

Я просто наблюдаю за ними, делая ставки кто победит. На данный момент лидирует мама. Она как хитрая лиса завлекает папу томным взглядом, уводя его мысли от главного. Притупляет бдительность.

– Послушайте, – мама на безопасном расстоянии, – мы все сейчас на взводе. Тяжелый перелет, поездка, это ужасное проникновение в наше гнёздышко. Нам надо позавтракать всем вместе и немного отдохнуть. Я думаю, нет, я уверена, наши доблестные сотрудники правопорядка во всем разберутся и отыщут этого мальчишку с его бандой–домушников. Вы согласны со мной?

Папа косится на меня. Я на него. Невидимые сообщения отправлены друг другу, и мы выдыхаем.

– Ты у меня очень храбрая девочка, – вдруг произносит он, устало опуская плечи.

Тороплюсь к нему и крепко обнимаю.

– Папуль, у меня есть идеальный пример.

– Малышка, – целует меня в макушку. Мама умилённо вздыхает, глядя на нас и прячет коньяк обратно в шкаф. Бокал тоже.

– Так что насчет завтрака?

Слышим с папой немного печальный тон мамы и улыбаемся дружно. В тоже мгновение с улицы летят отголоски знакомой мелодии. Той самой, которую я слушала вчера перед появлением подонка с карими глазами.

Сердце тревожно ускоряется.

Я отлепляюсь от папы и под предлогом небольшой прогулки перед едой, выхожу на воздух. В нашем поселке ни у кого нет заборов. Все на западный манер оформлено, и потому я за считанные секунды приближаюсь к дороге.

В конце улицы гудит черная спортивная тачка. Акустическая система – бомба. Я отчетливо слышу каждое слово читаемое Кридом. Скрутив волосы в толстый жгут, кладу на одно плечо и чего–то жду. По–хорошему, мне бы вернуться и сообщить родителям о возвращении незваного ночного гостя, но заклеенная пластырем рана ноет необъяснимо. Словно предчувствие что ли.

Глажу порез под тонкой трикотажной блузкой и мимо меня на скорости проносится старенький Додж Дарт. Мои волосы взмывают ввысь, и парочка сигналов клаксона будто бы благодарят за это фееричное шоу.

Конечно же, я не запоминаю номера и особые приметы водителя. Машина теряется в легком утреннем тумане, не оставив мне никаких шансов передать полиции какие-либо детали. Но я верю в силу бумеранга. Она не раз помогала мне и моим подругам по колледжу наказывать бывших, или обходить по учебе девчонок из модельного сообщества, которое раз в три месяца устраивает грандиозные вечеринки в клубе «Портал».

Вселенная обязательно поквитается с моим обидчиком. Не сегодня, так завтра.

– Дашуль, может ты уже вернешься и проведешь последние деньки вместе с родителями? Мы скучали по тебе!

Выкрикивает мама, встав в проеме открытой двери. Да, проведу. Даю себе мысленное обещание и сдерживаю его.

Все выходные мы посвящаем семье.

Папа официально займется делами только в понедельник. А мама отвезет меня в универ с кучей новых шмоток, приобретенных в брендовых бутиках в течении всего лета. Я не особо люблю шопинг, но, если добираюсь до него – меня не остановить.

С любовью к фильмам ужасов также. Даже веду что–то вроде дневника, где делюсь впечатлениями о просмотренных шедеврах. Лет так с четырнадцати. Возможно поэтому, так стойко переношу набег кареглазого маньяка. Ведь ужасы это… чистый дофамин – гормон удовольствия и неразбавленный адреналин. И того, и другого мне порой сильно не хватает. Моя жизнь скучная и однообразная. Никаких всплесков. Никаких до прошлой ночи.

Блин, говорю, будто сумасшедшая. Меня чуть не убили!

И виновный должен ответить по всей строгости закона! Да!

Ударяю рукой по матрасу и открытый ноутбук на коленках пошатывается. Я уже битый час после возвращения из города, пытаюсь заполнить занудную анкету для куратора о том, чем я занималась на каникулах, какие новые впечатления, достижения, умения приобрела. А я нолик по всем пунктам. Ни один скилл не прокачала. Ни один.

Откидываюсь на подушки и прикрываю глаза. Завтра меня ждет сумасбродный день.

Двухчасовая поездка, заселение в квартиру с двумя соседками и долгие разговоры о парнях, с которыми мои подруги успели переспать за три прошедших месяца.

Словно почувствовав мои мысли, на экране ноута всплывает входящий вызов по Скайпу от лучшей подруги Николь. Жму принять и натягиваю радостную улыбку.

– Хай, киса, – Николь красотка. Темные локоны, прямая челка, пронзительные серые глаза, – как делишки? Готова начать новый учебный год?

– Нет, но деваться некуда.

Покусываю нижнюю губу.

– Чего так грустно? Ты сексуальная богатенькая чика, как и я, – вовремя подмечает, – нам вообще, пофиг что вокруг. Наша жизнь – улёт!

Моя жизнь была бы улет, если бы я писала сценарии для хоррора. И помогала его снимать. Или хотя бы принимать участие в создании какой-нибудь сцены. А так…обычные серые будни.

– Да, супер! – наигранно повышаю голос.

– Все с тобой ясно, – Николь укладывается на живот, – буду говорить я тогда. Короче, у нашей мисс–большие–искусственные–сиськи Лавровой новый парень. И я слышала, он просто чума! Настоящий отморозок! Правда, нищеброд. Заработал на обучение в нашем универе, гоняя на тачке по ночам с какими–то опасными типами…

Лаврова звезда универа. Предводительница тупоголовых моделек. И если у этой фифы появляется новый бойфренд, о нем обязательно узнают все и будет следить за их отношениями, словно они Ким Кардашьян и Канье Уэст.

– Но самое главное, – подруга чуть ли не носом в монитор впечатывается, – этот плохой мальчик трахается, как бог. Или как дьявол. Я уже наслышана о нем. Завтра с ним познакомимся. Лаврова анонсировала незабываемый приезд. Так что будут салюты и оркестр…

ГЛАВА 3. Златовласка

Но помпезного знакомства не происходит…По дороге в универ, Николь пишет мне сообщение: сучка боится потерять своего кобелька (грустный смайлик). Подарим ей пакетик арахиса? Пусть задохнется от ревности.

Все в курсе аллергии Лавровой на обыкновенный арахис. Она трезвонит о ней каждый свой приход в кафетерий. Типа кому–то интересно от чего плющит ее лёгкие.

Дура.

Мама высаживает меня возле многоквартирного здания, помогает закатить чемоданы в фойе и долго–долго мнется, ожидая прощального поцелуя. Я чмокаю ее, тут же стирая след плампера со щеки.

– Будь умницей, Дашуль. Ладно?

Намекает на взлом, на прошлогодние конфликты с одним из преподавателей, который попросту занижает мне баллы за проекты по своей какой–то глупой логике.

– Обещаю, мам. Все будет норм.

Она шумно выдыхает, раз сто приглаживает прядку волос у моего лица и улыбнувшись грустно, покидает территорию элитных апартаментов. Я с горем пополам вынимаю ключи из кармана узких джинсов, корячусь к лестнице, и вся в поту, вваливаюсь в свою роскошную квартирку с видом на художественный корпус. Я сама так захотела. Мне нравится близость театральной сцены, а также аудитории для лепки, живописи, занятий танцами. Я от и до творческая личность. И как уже говорила, мечтаю создавать ужасы. Быть частью огромной хоррор Вселенной.

Мечты–мечты…

Моим родителям, особенно отцу плевать на них.

Потому я и учусь на экономическом факультете, не имея никакого интереса к экономике и ко всему, что с ним связано.

– Привет, малышка!

Из угловой комнаты несется Катюха. Она та еще стерва. Но я ее обожаю. На крики из норки высовывается Лилька. Другая моя безбашенная соседка, переспавшая с половиной местной футбольной команды. Одно время даже ходили слухи, будто одним нетронутым членом остался голкипер – Клим Путов. Он прям стойко переносит ее агрессивное соблазнение. Мы предположили, что у него есть подружка. Некто с курса помладше.

– Как же я по вам соскучилась! – обхватываю их за шеи и крепко обнимаю. От одной пахнет Боттега Венета, а от другой арбузом. Странное сочетание. Но мне кайфово.

– И мы, – Лилька щиплет меня за плечо, – могла бы хотя бы разок меня навестить. Сгоняли бы в клуб.

– Ты же знаешь, я два месяца стажировалась в скучной конторке, друга моего отца.

– И даже минутки на подружек не нашлось?

Корчит наигранную обиду Катюха и скрещивает руки на груди.

– Сорри, девчонки, – я сталкиваю брови домиком, – я виновата и потому, привезла вам подарочки из бутика…

Они не дослушивают. Тащат меня вместе с чемоданами в мою комнату и буквально пищат от радости, видя какие крутые тряпки я им подогнала.

– Надену это завтра, – Лиля, прикладывая топ и юбку к телу, глядя в напольное зеркало в толстой серебристой раме, – Климушка сдастся мне с потрохами.

– Ты все еще не теряешь надежды?

Я бросаю сумку на кровать и снимаю укороченную джинсовую куртку. Катюха ржет ехидно.

– В отличии от тебя, госпожа Целомудрие, я хочу наслаждаться жизнью и длинными, толстыми, горячими…

– Рыбными палочками! – заканчиваем с Катюхой в голос. Я заваливаюсь на бельевой комод от смеха, а она падает звездочкой на матрас и смеется, задрав ноги вверх.

– Да идите на хрен!

Лиля бросает в нас обеих декоративные подушечки, составляющие комплект пушистому покрывалу и виляя задницей уходит. Я подкатываю чемоданы к окну, кладу их на пузо и принимаюсь распаковывать. Вечером хочу прогуляться по кампусу, посмотреть, что новенького появилось. И просто подышать пряным осенним воздухом.

– Ну? Приколы приколами, а у тебя кто–то появился?

Засранка укладывается на живот и буравит меня неуступчивым взглядом.

– Нет, – дергаю плечом и почему–то вспоминаю кареглазого мерзавца, – как я уже сказала, моя жизнь до тошноты скучна и однообразна.

– Блин, Дашка, надо с этим что–то делать. Впереди Хеллоуин. Может там, наконец, оторвешься?

– До Хеллоуина еще почти два месяца. Дай сначала пережить начало семестра и встречу с Олегом Викторовичем.

Пометка: Олег Викторович тот самый строптивый препод, обожающий ставить неут за полноценную качественную работу.

– О, май гад, – тянет Лиля и машет ножками в воздухе, хвастаясь красным педикюром, – хорошо, что я не в его группе.

– Завидую по–черному, – выдергиваю из аккуратной стопки футболок ту, на которой красуется Фредди Крюгер с поднятыми пальцами–лезвиями и переодеваюсь. Любимая мамина блузка с рюшами летит в дальний угол встроенного шкафа. Я снова становлюсь собой. Как приятно.

– Ничего. Все переживем. Мы же счастливая троица!

Ага, говорю мысленно и перевожу разговор в сторону новых предметов. В качестве отдушины, я выбираю допом «Основы кинематографии». Это что–то вроде внеурочного кружка. Буду смотреть фильмы, изучать режиссерские фишки, узнавать о подноготной самых кассовых фильмов и тех, которые провалились в прокате. В общем, у меня появляется «собственное облачко» (Цитата снеговика Олафа из мультфильма «Холодное сердце»). Я безумно рада!

Спустя пару часов, я, Лиля и Катюха подбираем Николь на парковке и едем в клубе «Портал». Там сегодня небольшой отрыв для первокурсников. Мы каждый ход заявляемся туда, пьем за счет богатеньких новичков, ради прикола и сваливаем. Такая вот устоявшаяся традиция.

Но как только проходим фейс–контроль, Лилька тут же летит к парням из футбольного «братства», а мы с Катюхой и Николь примагничиваемся к барной стойке и заказываем по коктейлю. Я безалкогольный, а они на основе текилы и апельсинового сока. В шумной толпе замечаю ЕГО.

Он неторопливо рассекает между студентами, изредка, ударяясь бутылкой пива то с тем, то с другим. Так посмотреть, то прям самопровозглашенный король несуществующего королевства. Едва он сверкает карими глазами в моем направлении, я отворачиваюсь. Прячу лицо за распущенными волосами и потягиваю освежающий напиток через тонкую голубую трубочку.

– Что с тобой? – толкается Катюха и я впечатываюсь в задумавшуюся Николь.

– Эй! – вопит Ники и тоже меня толкает.

– Хорош, – шиплю я, но девчонкам пофиг. По очереди пихают меня плечами, вынуждая отойти назад, а через минуту и вовсе свинтить куда подальше.

– Возвращайся, а то нас некому будет отвезти в кроватки!

Я показываю им обеим средний палец, шагая по более–менее свободному краю у стены. Ни с того, ни с сего начинает играть песня Егора Крида. Это мне послание…

По залу прокатывается: фу, отключи это дерьмо!

Кто–то даже матом горланит и просит засунуть в задницу сладкого мальчика из Пензы.

Я шмыгаю за диванчики, занятые влюбленными парочками, и врезаюсь в пьяного здоровяка в толстовке с логотипом научного общества. Из–за него роняю стакан и даже не получаю элементарного извинения. Только потребительское: а жопа у тебя ниче такая.

Послав его на три буквы, присаживаюсь и подцепляю пальцами стакан. Он цел. Даже ни царапинки.

– Капец…

Бубню под нос, проливая на себя остатки приторной жижи.

– У кого–то руки–крюки.

Беззвучно охаю, услышав знакомый тембр. Оборачиваюсь и прилепляюсь к нему…аж груди больно.

Он озирает мое лицо, особенно задержавшись на плотно сомкнутых губах и ведет глазами вниз. На мои сиськи. Обе аппетитно выглядывают из V–образного выреза обтягивающей кофточки.

– Теперь я точно вызову ментов, если не исчезнешь!

– Теперь? – крепко обхватывает за талию, и мы скрываемся за металлической опорой. Совершив ловкий трюк, этот «броук» прижимает меня спиной к железу и нависает, как тогда у меня дома. Память рисует дебильные картинки с темнотой, холодильником и приправляет ароматом ванильной булочки.

– Ты совсем охренел? – хочу просунуть руки, между нами, но он слишком сильный и чертовски напористый.

– Ты совсем меня не знаешь, Златовласка. Даже на ноль целых, ноль–ноль–ноль тысячных процента.

– И не собираюсь узнавать. – Фырчу гневно, пытаюсь ударить его кулаком в бок, а он сковывает мои запястья и прибивает к опоре. Изображая психически нездоровую улыбку Джокера, трется об меня. Медленно. С легким нажимом.

– Помнишь, что я тебе сказал? Ты влюбишься в меня и захочешь стать моей. Навечно.

«Навечно», шепчет ровненько у моих губ. Для этого чуть приседает.

– В какой–нибудь сотой жизни, придурок.

При ответе наши губы соприкасаются. От него несет водкой и табаком. Причем не дешевыми. Тоже «обул» парочку маленьких корзиночек? Ведь по нему не скажешь, что он из местного общества «безлимитных пластиковых карт и отдыха на Мальдивах».

– В этой, принцесса. В этой.

Отпускает одну мою руку, чтобы забраться своей граблей мне под кофточку и проверить свое художество, спрятанное под лейкопластырем. Глядя мне в глаза своими карими перископами, сдирает пластырь и прежде, чем я неосознанно матерюсь, опускается на корточки и проводит по ране языком.

Твою мать…

– Твоя «голубая» кровь на вкус, словно мёд.

Пялится на меня с похабной улыбкой. Я краснею. От ярости. От невозможной невероятной ярости!

И на секунду подавив в себе пацифиста, врезаю ему коленом в подбородок. Идеальное попадание!

– Первая из тысячи причин, почему я никогда с тобой не буду – у тебя воняет изо рта. Мне придется поставить прививку от столбняка, чтобы ничем эдаким не заразиться!

Включаю нитро–скорость и рвусь в толпу. Ущербный подонок, догоняет меня и…