Читать книгу: «Новая надежда-4 «Игры власти»»

Глава 1. Система «9747»

Новые члены Совета баронства шли по широченному главному коридору линкора «Перун» смешавшись с нашим взводом особого назначения. У всех было какое-то разгульное, непонятно почему праздничное настроение, и толпа состояла из обнявшихся парочек и даже целых групп в обнимку, хотя никто не пил, и все твёрдо могли стоять на ногах. Могли, но не хотели, поддавшись вирусу разгула и нарушений Устава. То и дело раздавались весёлые возгласы и взрывы смеха. Всем было радостно и хорошо. Ощущался какой-то близкий перелом, предчувствие долгой и напряжённой работы, перед которой нужно максимально «зарядить батарейки», отдохнуть и оттянуться, чтобы хватило надолго.

Наша группировка кораблей, прилетевшая в бывшую пиратскую систему «9747», чтобы выбить пиратов и сделать её туристическо-промышленным локомотивом местного сектора космоса, готовилась вернуться к местам дислокации, оставив часть сил для охраны территорий. Флота базировались в системах «Герим-15» (свадебный подарок Нитикс на краю Империи со стороны Земли) и «Тана-1246» (на другом краю Империи, где мы имитировали нападение «неизвестных пиратов»).

А мы готовились всласть потанцевать и расслабиться в самом большом пустующем трюме линкора. Заодно потренировать и проверить новеньких членов взвода особого назначения – как они освоили аратанские танцы? Пожарить шашлыки из натурального мяса, которое хранилось в морозильных камерах на такой случай. Понятно, что жарить мясо, пить безалкогольное пиво, танцевать, и не позвать остальной экипаж составного линкора, командование кораблей и адмиралов – было бы недопустимым кощунством. Поэтому в главный коридор, ведущий в «бальный» трюм, вытекали новые и новые группки весёлых бойцов и офицеров в белой парадной форме, и восхитительных женщин в прекрасных платьях.

Я с улыбкой понял, что после случая с Ежегодным императорским балом, брать на войну, на всякий случай, бальные платье, украшения и туфли, у наших женщин стало такой же необходимостью, как взять бластер и запас сухпайков. Хотя нет, посидеть голодной не так страшно, как оказаться на балу без платья. Так что наряды были важнее.

Новые советники баронства и одна советница (пять человек – Дарья Владимировна Носова, Стефан Браун из Баварии, Франц Шварц из Гамбурга, Генри Бэйкер из Манчестера, Семён Викторович Перемышлев) тоже пошили себе парадную белую флотскую форму. Даша же взяла с собой на линкор бальное чёрное платье и алые лаковые туфли, которые прекрасно сочетались с алой помадой на губах. А на шее красовалось платиновое ожерелье с сияющими зелёными камнями. Глаза у «новеньких» были совершенно ошалевшие и счастливые.

Когда новые советники только прилетели на линкор, первые дни, они немного дичились – всё им, земным гражданским людям, было необычно, в новинку. Будоражило и волновало, манило и пугало одновременно. Муслим Ибрагимович (новоявленный министр обороны баронства) бесповоротно покорил советников, отвезя их на тяжёлом крейсере прорыва пострелять из туннельных пушек по астероидам. Вид разлетающихся в облаке пыли и щебня гигантских каменных глыб, как будто по астероиду ударили исполинской невидимой кувалдой, привёл ребят в благоговейный трепет. После взрыва первого поражённого астероида они с широко распахнутыми глазами стояли застывшие перед обзорным экраном крейсера, и впитывали увиденное глазами, пытались объять сознанием чудовищную мощь, подвластную экипажу боевого корабля. А потом полковник устроил учебный бой между фрегатами серии «О» нашего составного линкора, где советники выполняли роли операторов наступательного вооружения и азартно палили друг по другу учебными лазерными импульсами пониженной мощности. Всполохи защитных полей при попаданиях лазеров вызывали у новеньких такой восторг и бурю эмоций, что никаких сомнений не было – эти дипломаты, юристы и экономисты теперь наши, флотские, такие же как мы, настоящие маньяки. Как говорил Маэстро из фильма «В бой идут одни старики», «Споёмся!»

Когда мы вышли из коридора в «бальный» трюм, то не поверили своим глазам. Это был не трюм боевого корабля, а настоящий бальный зал! Стены и потолок были увешаны длинными полотнами тканей розовых, персиковых и голубых оттенков. Их изгибы создавали загадочные узоры. Элегантно задрапированные в ткань абордажные дроиды устроили своими прожекторами завораживающую подсветку колышущихся полотен на стенах, а из их мощных динамиков раздавалась негромкая лёгкая музыка. Над огромными жаровнями, сварганенными из термоядерных походных обогревателей, колдовали «особо доверенные люди», жаря шашлыки, бифштексы, овощи, и целые тушки крупных птиц похожих на рождественских индеек.

Вентиляция трюма работала на полную мощность, но ничего не могла сделать с одуряющими ароматами барбекю и жареной птицы. И это было восхитительно. За длинной барной стойкой, сваренной из малых контейнеров, и раскрашенной в весёленькие цвета, стояли дроиды уборщики, обёрнутые в ткани, словно в римские тоги, ловко манипулируя своими многочисленными манипуляторами с бутылками и стаканами. И даже показывали барменские фокусы, явно подсмотренные корабельным искином в земных телепередачах. Дроиды творили безалкогольные коктейли, разливали соки, пиво, газировку и воду с кубиками льда. А кто хотел горячительных напитков, им делали чай, земной кофе на настоящем земном огромном кофейном аппарате, и настоящее какао с молоком.

Перед началом танцев меня чуть ни хором попросили сказать речь. Кто-то из инженеров линкора тут же приказал конструкционному дроиду притащить большой ящик с инструментами в качестве помоста. Я не стал «ломаться», запрыгнул на ящик и с доброй улыбкой выждал, когда стихнут громовые возгласы приветствий и аплодисменты. Поднял обе руки, тут же стихла музыка, все замолчали, и наступила тишина, в которой стали громко слышны бульканье и шелест льда в шейкере дроида за барной стойкой. Через две секунды эти звуки тоже оборвались. Я обвёл взглядом своих ребят, смотрящих на меня горящими от хорошего настроения и ожидания чего-то важного глазами, и начал говорить,

– Привет, ребята! – зал снова взорвался возгласами,

«Привет, барон!», «Здравствуй, Дима!», «Здравия желаем, товарищ адмирал флота!»

– Хочу вас поздравить, и поблагодарить, с великолепно проведённой операцией в системе 9747! Мы не только вытравили пиратское гнездо, но и спасли людей на пиратской станции от жуткого существования в адских условиях. Весь флот здорово потрудился. Станция, которая должна была развалиться с минуты на минуту, полностью восстановлена, люди сыты, дышат свежим воздухом и пьют чистую воду. Это наша общая победа! Главная победа! Потому что флот создан, прежде всего, защищать и помогать гражданским людям. Без них флот и армия теряют смысл.

Мне было очень приятно и радостно наблюдать ваше искреннее воодушевление, рвение, самоотдачу и радость, когда вы помогали этим людям на станции. Я почувствовал, наверное, вы все тоже почувствовали, настоящее единение флота и народа, ощутили, что мы выполняем свою самую важную миссию, что всё делаем по-настоящему правильно и здорово, – я замолчал, подбирая слова, чтобы не скатиться в пошлую банальщину и неловкость, а народ в зале расчувствовался, вдруг вскинул руки, и радостно, во всю глотку закричал:

«Даааа!!!», «Ураааа!!!», «Даёшь!!!»

Я понял, что всё, что хотел, я сказал, и спрыгнул с «подиума». Пошёл к своим девочкам, жёнам Брелси и Эларе, сопровождаемый радостными, одобрительными возгласами и похлопываниями по плечам. Девчонки стояли возле барной стойки и восторженно улыбались. Подбежали ко мне, обняли и поцеловали в щёку, Брелси – в правую, Элара – в левую.

– Ты так здорово сказал, Дима, – с чувством мурлыкнула мне в ухо Элара.

– Замечательная речь! У меня аж мурашки побежали по спине, – тихо сказала в другое ухо Брелси.

Я улыбнулся, немного присел, обнял своих жён за талию, выпрямился, оторвав их от пола, и закружился на месте так, что их ноги начали изображать лопасти пропеллера, а они счастливо завизжали и рассмеялись.

Бал прошёл замечательно! Скорее, это был не бал, а большое дружеское пати с бальными танцами. Расслабленное, душевное, радушное, хлебосольное. Но с элементами официоза в виде красивой одежды и безупречных манер, прошитых в базе знаний «Светский этикет» 3-го ранга, которая как-то сама собой стала обязательной к изучению для всех служащих баронства Кошкин.

Новенькие советники сдали «экзамен» по аратанским танцам на «отлично». Мужчин «проинспектировали» Брелси с Эларой, а дипломата Дарью Владимировну – Муслим Ибрагимович. Ещё чувствовалось лёгкое напряжение, что ребята пока тщательно следят за своими движениями, но они уже были уверенными и красивыми.

В общем, теперь можно было лететь на Аратан, создавать торговую и дипломатическую миссию баронства, и не ударить в грязь лицом, если получим приглашение на какое-нибудь светское мероприятие.

На «балу» произошёл интересный и важный разговор. Во время перерыва между танцами, когда мои девочки отлучились «попудрить носики», и я сидел один за столиком, пил кофе, ко мне подошёл финансовый советник баронства Стефан Браун из Баварии. Среднего роста, сухощавый, но с мускулистыми плечами, прямая осанка, как у человека, привыкшего к вниманию, темные волосы аккуратно подстрижены, Речь медленная, каждое слово взвешено.

– Можно к тебе присесть, барон? – я радушно показал рукой на свободный стул, советник сел и поставил перед собой на столик бокал со смесью яблочного сока и газированной воды.

– Мы можем обсудить важный вопрос?

– Конечно, Стефан! Но не долго. Начнётся следующий танец, и меня сразу утащат на танцпол. Да и тебя, я думаю, тоже, – немец согласно закивал,

– Пять минут, Дима! – я кивнул в ответ, мол, слушаю внимательно, начинай, – Помнишь, на втором заседании Совета баронства у нас была очень глубокая и интересная дискуссия по поводу плановой и рыночной экономики? Ты меня во многом убедил, но я хочу заострить внимание на одном вопросе, – я заинтересовано посмотрел на баварца, наклонив голову, – нужно что-то придумать в баронстве с реализацией личных инициатив. Я согласен, что рынок делает всё грубо, необдуманно, очень затратно, но зато результативно. Да – методом многих проб, ошибок и потерь, да – вслепую, бессистемно и хаотично. Но в итоге регулярно появляется нечто невероятно востребованное, удобное, полезное. Такое, до чего специально не додумается ни один институт с учёными, ни один чиновник. Примеров таким вещам миллион: от безопасной бритвы Gillette, до прозрачной клейкой ленты «Scotch Tape», и копировальной машины Xerox (Ксерокс).

Ничего бы этого не было, если бы у людей не было возможности организовать свою компанию.

А какой смысл будет людям в баронстве придумывать что-то новое, мучиться, внедрять, пробивать, если оно в их жизни ничего не изменит, не сделает богатыми? У всех итак всё нужное гарантированно есть, богатыми и влиятельными всё равно не стать, запрещено. Что в итоге? В итоге получится застой, остановка развития. А общество не может стоять на месте, оно или развивается, или деградирует.

Я согласно, глубоко задумавшись, покивал. Тяжело вздохнул, и продолжил поднятую финансистом тему,

– В этом ты очень прав, Стефан! Очень! Я интересовался этой темой, сколько изобретений было сделано в СССР, и не смогло пробить себе путь. А через какое-то время они прекрасно воплощались «за бугром» и возвращались в страну, их придумавшую, в виде «чудес враждебной техники». Видеомагнитофон, электронная почта, сверхпроводники, спутниковая связь, искусственное сердце, система позиционирования GPS, ультразвуковая диагностика (УЗИ), микроволновые печи, компьютерное зрение… всё это было придумано в Союзе, но успешно реализовано на Западе.

СССР выдвинул около 200 тысяч патентов, и лишь 1% (один процент!!!) из них, – я с горечью показал немцу указательный палец, изображая единицу, и потряс им, – перешёл в эксплуатацию внутри страны. Запад же легко и быстро внедрял наши идеи в своё производство и продажу.

Мы оба задумчиво помолчали. А потом я спросил у финансового советника,

– И как с этим быть? Как не повторить ошибки СССР и ошибки Запада?

Финансист огорчённо пожал плечами и развёл руками. Тут прибежали мои жёны, и потащили нас со Стефаном танцевать. Я ему на последок крикнул:

– Ты подумай, Стефан, над этим! Подумай! – немец согласно кивнул, увлекаемый за руку смеющейся Эларой.

В этот день мы так и не закончили разговор, и он глубоко засел у меня в голове, требуя какого-то решения, которого пока даже близко не было.

Глава 2. Изобретательская «ферма»

Все дела, требующие нашего активного участия, в системе «9747» были завершены, и мы готовы были улетать в столицу империи Аратан. Решили, что терять целую неделю на полёт на линкоре нет смысла, пусть летит в систему Герим-15 без нас. А мы за это время успеем решить все дела в столице Империи.

Перейдя на свои скоростные фрегаты серии «О», мы отстыковались от линкора и я обратился к диспетчеру движения в пространстве системы через ближнюю связь:

– Фрегаты составного линкора «Перун» – контролю пространства. Прошу разрешение на разгон в сторону столицы империи Аратан.

В эфире раздался довольный, немного скрипучий голос старого диспетчера Типиса:

– Контроль пространства – фрегатам с «Перуна». Разгон разрешаю. Спасибо, господин барон, за новую диспетчерскую! Теперь у меня вся система как на ладони, а какие роскошные кресла, душевая… Всё не нарадуюсь, каждый день бегу на работу как на праздник. Аж помолодел лет на тридцать от радости.

Все в рубке управления нашего фрегата заулыбались. Я ответил, тоже улыбаясь,

– Пользуйся на здоровье, старина Типис! Конец связи.

– Счастливой дороги, господин барон! Конец связи!

Наши фрегаты начали разворачиваться и становиться на курс разгона, который продлится два с половиной часа. Чтобы не терять время, пока есть связь между нашими фрегатами, я решил собрать голо-совещание советников баронства по последнему непонятному вопросу будущего устройства нашего герцогства.

Я встал с капитанского кресла и позвал своих девочек,

– Брелси, Элара, сажайте вместо себя замену на боевые посты, и пошли в кают-компанию на совещание Совета. Есть важный нерешённый вопрос. Мои жёны кивнули, на несколько секунд замерли, общаясь с другой сменой по нейросети. Через пять минут в рубку зашли парень с Земли и девушка аратанка, и поменяли Брелси с Эларой за пультом защитных систем и наступательного вооружения.

Когда я с жёнами зашёл в кают-компанию фрегата, там уже «тусовались» голограммы советников баронства. Мы тепло со всеми поздоровались, взяли себе из пищевого синтезатора напитки, и уселись на диванчики возле стола.

Мне очень захотелось подурачиться, и я начал наше внеплановое собрание голосом капризного избалованного дворянина:

– Уважаемые советники, – при этом я сделал очень чопорное официальное лицо, задрав подбородок, копируя высокородных пэров, никто такого от меня не ждал, все «старички» расплылись в улыбках, еле сдерживая смех, а новенькие советники напряглись и смотрели широко распахнутыми от изумления глазами, – нам с уважаемым советником Стефаном нужна ваша помощь! Интеллектуальная помощь, – я надменно всех осмотрел и медленно величественно моргнул, от чего голограммы в кают-компании совсем начало распирать от рвущегося наружу смеха. Я хотел продолжить игру, но не смог сдержаться и громко засмеялся, люди в кают-компании тут же взорвались хохотом.

«Ну, Дима! Ну, отмочил!», «Это невозможно! Вы видели эту надменность, это превосходство!», «Дима, я уже испугался, что всё, сейчас объявишь себя императором!»

Когда мы отсмеялись и вытерли выступившие слёзы, я посерьёзнел и вкратце рассказал ход наших со Стефаном Брауном размышлений о будущем устройстве герцогства и озвучил вставшую перед нами неразрешимую проблему:

– У нас есть как бы два полюса развития: с одной стороны рыночная экономика, с другой – плановая. И у той, и у другой есть серьёзные недостатки и огромные преимущества. А хотелось бы от одной системы взять преимущества, а от другой – взять ещё преимущества. И побольше, побольше! – я сделал руками жадные хватательные движения, народ снова начал хихикать, я тоже заулыбался, потом с усилием подавил улыбку, и извиняющиеся поднял обе руки,

– Простите, что-то напало на меня веселье. Наверное, от того, что началось наше новое путешествие. У меня всегда в начале пути возникает какое-то весёлое, шальное настроение. От ожидания новых приключений, открытий и побед, – советники согласно и понимающе покивали, затаив в глубине глаз смешинку, я прочистил горло и продолжил,

– Так вот! Какие имеются плюсы у рыночной экономики? Главный из них – гибкость и подвижность. Востребованные изобретения и разработки мгновенно внедряются и продаются, приносят пользу и прогресс. Но достигается эта гибкость большой ценой: стартует множество компаний и стартапов, а получают «приз», становятся востребованными и прибыльными лишь некоторые. Огромные людские, финансовые и материальные ресурсы просто «вылетают в трубу», – я взмахнул рукой, показывая, как ветер развеивает дым сгоревших богатств,

– В крупных инвестиционных компаниях считается нормой, что два стартапа из трёх прогорают, и лишь один приносит прибыль.

Этого недостатка лишена плановая экономика – при ней все проекты тщательно прорабатываются, изучаются большими коллективами специалистов, планируются, и реализуются общими усилиями. За счёт этого большинство проектов оправдывают себя. Но система становится очень неповоротливой, замедленной и маловариантной. Пробиться неожиданному интересному изобретению, разработке, становится очень сложно.

Я внимательно осмотрел всех и спросил,

– А как нам сделать так, чтобы система была гибкой, многовариантной, «лёгкой на подъём», но при этом плановой, предсказуемой, управляемой, с минимальными потерями и перекосами? Как сделать так, чтобы люди могли продвигать свои изобретения, получая от этого большие дивиденды, но не допускать появления сверхбогатых людей и частной собственности на предприятия?

Руку поднял наш советник по науке Лев Николаевич, худой, нескладный, в очках (без диоптрий), с торчащими во все стороны волосами, классический профессор. Я разрешил говорить, физик поднялся на ноги и начал излагать:

– Дима, в смысле, господин барон Дима, я предлагаю разбить эту проблему на составляющие, и решать их по отдельности. Давай начнём с конца. Как людям продвигать свои идеи, получать от этого дивиденды, но не впадать в безумие богатства?

Вы описывали следующую схему при рыночной экономике: человек придумывает что-то прорывное, что нужно людям, патентует изобретение и создаёт свою фирму, которая занимается производством и продажей, делая человека миллионером. Нам нужны прорывные идеи, зажиточные изобретатели, но нам не нужны миллиардеры. Я правильно обрисовал задачу?

Я утвердительно кивнул,

– Совершенно верно, Лев Николаевич.

Учёный довольно потёр руки, как во время интереснейшего научного эксперимента,

– Давайте сделаем что-то вроде изобретательской фермы! Что-то вроде того, что происходит у нас в научном городке на гражданской станции Земли, – все непонимающе воззрились на советника, он нетерпеливо махнул рукой, как на несообразительных студентов, – Создадим большую площадку с мощными искинами, самыми лучшими конструкционными дроидами, прекрасными условиями быта, мощнейшими полевыми принтерами, реакторами, складами, транспортом, высококлассными инженерами и учёными. Самодостаточное универсальное научно-производственное объединение (НПО), – народ начал понимать и оживлённо зашевелился,

– Представьте, какой-нибудь техник или инженер придумал какую-то идею, прибор, устройство. Пишет заявку в это НПО: «Я придумал то-то и то-то, хочу внедрить в жизнь».

Ему ответ: «Пожалуйста! Мы готовы. Откуда вас забрать, чтобы привести на наше производство для изготовления пробной партии?»

Человек приезжает, ему выделяется свободный «модуль» со всем необходимым, чтобы воплотить свою идею в металл. В прямом доступе у изобретателя инженеры, учёные, техники, задача которых – помочь воплотить идею человека в конкретное изделие, сделать партию и испытать.

Предположим, у изобретателя ничего не получилось. Идея «не выстрелила». Ничего страшного. Человеку выплачивается премия за старание, и его увозят, откуда забрали.

Баронство практически ничего не теряет. Станки, специалисты, оборудование, всё остаётся на месте, расходы только на зарплату и потраченные материалы.

Если же изобретение получилось востребованным, нужным, пробная партия разлетелась «на ура» и всем понравилась – прекрасно! Тут же силами баронства строится завод, а изобретатель назначается его директором или главным инженером, главным технологом. В зависимости от способностей и наклонностей. А не хочет оставаться на новом заводе – ради бога, или большая премия или определённые выплаты с каждого изделия. Но не больше, чем разрешено, чтобы у человека от богатства не произошёл когнитивный диссонанс, – учёный на секунду замолчал и поправился, – Простите, чтобы «не поехала крыша», – народ заулыбался, –

Ну и всё на «изобретательской ферме» будет под контролем мощного искина, который не позволят начаться бардаку и цирку, всё распланирует и состыкует.

Физик-теоретик, министр по науке вежливо поклонился и сел на своё место.

Совет баронства дружно зааплодировал идее оратора, раздались возгласы: «Прекрасное решение, Лев Николаевич!», «И овцы сыты и волки целы!», «Гибкость и скорость!», «Свобода творчества!», «Социальные лифты!», «Грандиозно!»

Руку поднял министр внутренних дел Франц Шварц, маленький, сухой и жилистый немец, бывший капитан криминальной полиции в Гамбурге. Я кивнул. Он поднялся на ноги, обвёл всех серыми глазами, поправил свою светлую интеллигентную причёску и сухим, строгим голосом заговорил,

– Идея уважаемого Льва очень перспективна, но нужно уточнить два момента! Первое – что значит «Назначить изобретателя директором завода»? Это же не просто техническая должность. Тут и работа с кадрами, и смежниками, финансами, логистика, склад. Нужен опыт, огромные знания.

Все согласно покивали, а Лев Николаевич разъяснил,

– С этим не будет особых сложностей. В Содружестве давно созданы базы знаний по управлению производствами разной направленности. Купим необходимую базу, человек её выучит за пару дней, и сможет нарабатывать практику, имея в голове огромный опыт и знания многих поколений управленцев Содружества.

Франц Шварц удовлетворённо кивнул,

– Спасибо, Лев, с этим вопросов больше нет. Отлично! Тогда второй момент: не утонет ли это начинание в бюрократии, как это часто случалось во многих странах, не только в СССР? – глава МВД разочаровано поморщился и покачал головой.

Лев Николаевич уверенно махнул рукой, отметая возражение,

– Исключено, уважаемый Франц! Искины, в отличие от людей, не страдают манией величия, усталостью и ленью. Им не нужно бороться за своё кресло, учитывать клановые интересы, искать личные выгоды, – в голосе физика проступило застарелое презрение к чиновникам от науки, – Главный искин ЭНПО – экспериментальное научно-производственное объединение, давайте так назовём нашу «ферму», будет исполнять указания руководства чётко, без сбоев, в полном объёме.

Все снова покивали, поддерживая.

А Франц Шварц аж подался вперёд,

– А кто будет заниматься этим всем, руководить?

Тут слово взял я,

– Думаю, «ферма изобретателей», ЭНПО, должно находиться в ведовстве наших учёных. Одна специфика, – я посмотрел на советника по науке, – Что скажешь, Лев Николаевич?

Физик одобрительно кивнул,

– Согласен, Дима! Думаю, для этих целей нужно построить на орбите Земли отдельную большую научную станцию, и мы туда переедем со всем научным отделом. Будет у нас, так сказать, научное ядро, и самодеятельная активная научно-техническая периферия. А руководить ЭНПО-фермой должен какой-то новый человек. У нас все заняты, заняты в проектах, испытаниях, работы по горло, – и Лев Николаевич показал ребром ладони у горла, докуда достаёт уровень работы.

Я улыбнулся,

– С этим у нас никаких проблем нет! Мозг, ты меня слышишь? – позвал я главного искина баронства.

– Да, Дима! Слушаю и повинуюсь, – кто-то прыснул смехом, кто-то просто улыбнулся, искин изволил шутить.

– Мозг, подбери нам руководителя ЭНПО, лучше пятерых, как у нас заведено. А наш Сергей Петрович, глава СБ баронства отберёт двух лучших. Я выберу из них руководителя и зама.

Через секунду искин ответил,

– Выполнено, Дима! Пять личных дел кандидатов отправлены на почту Сергею Петровичу.

Мощь кластера из 20 искинов 16-класса, конечно, поражала! За секунду Мозг поднял и прошерстил несколько миллионов личных дел, проанализировал личные качества людей, и выбрал самых лучших для этой должности. Я восхищённо произнёс,

– Спасибо, Мозг! Умеешь удивлять!

– На том стоим, Дима! – самодовольно ответил искин.

Сергей Петрович подтвердил,

– Получил личные дела. Встречусь с кандидатами, поговорю и пришлю тебе двух самых лучших.

Я кивнул и посмотрел на советника по науке,

– Лев Николаевич, с вас проект новой научной станции. Не стесняйтесь в размерах и масштабах, думаю, изобретателей и проектов будет много.

– Хорошо, Дима, сделаем, – глаза у физика загорелись, – уж не сомневайся, на себе мы экономить точно не станем, – и усмехнулся.

Я довольно потёр руки.

– Ну что, дамы и господа, этот вопрос мы решили! Есть у кого-то ещё вопросы?

Руку подняла Элара, я кивнул,

– Я предлагаю допустить к работе на нашей «ферме» любых желающих из Содружества тоже! – народ в кают-компании смущённо-непонятливо загудел, Элара с напором начала пояснять, – Там есть тоже светлые головы, энтузиасты, которых в Содружестве никто не будет даже слушать. У нас в Империи, например, если техник полезет со своим «гениальным» предложением или изобретением, на него будут смотреть как на сельского дурачка. Могут ещё и уволить за то, что лезет, куда не положено. А в Содружестве живёт 4,2 триллиона разумных! Представляете, если хотя бы один из миллиарда человек будет приносить раз в год гениальную идею?!

Зал оживился, загалдел, советники начали переглядываться между собой и обмениваться мнениями:

Лев Николаевич нахмурился и опустил голову, осознавая масштаб идеи, и пробормотал:

– Это потребует не просто станции, а целого города в космосе, – потом вскинулся, – Хотя, 4,2 тысячи предложений в год, это как бы и не много, но очень существенно! Из них пусть 100 будут гениальными – это же какой будет идти прогресс!

– Да даже если будет 4 гениальных идеи в год – всё окупится с лихвой, и принесёт огромную пользу! – улыбаясь ответил ему Сергей Петрович.

– Представьте, – подключился Стефан Браун, – обычный техник на далёкой станции придумает систему, которая сократит время ремонта кораблей вдвое. И благодаря нам он сможет это воплотить. А мы получим невероятный выигрыш, – глаза советника финансов предвкушающе засветились цифрами со многими нолями сэкономленных кредитов.

– Сделать научно-изобретательный центр Содружества – это ужасно солидно и грандиозно! Это очень сильно поднимет престиж баронства, – засияла от перспектив дипломат Дарья Владимировна.

– Нужно строить огромную, гигантскую научную станцию, чтобы рабочего места хватило как минимум десяти тысячам изобретателям одновременно! – размышлял вслух советник по промышленности Семён Викторович.

– А ещё можно очень хорошо заработать на продаже патентов на изобретения, которые будут сделаны на научной станции. Это могут быть многие триллионы кредитов в год! – довольно потирал руки финансовый советник.

– Нужно будет сделать своё патентное бюро, и разместить его там же. Мы займёмся проработкой законов баронства и регистрацией в содружестве, – солидно кивал юрист Генри Бэйкер.

Советница по вопросам транспорта Ренита азартно заметила,

– При научной станции нужно будет сделать большой транспортный хаб с фрегатами серии «О» и грузовыми фрегатами-шариками, развозить людей и грузы по всему содружеству. Это будут сотни кораблей!

Элара мечтательно улыбнулась, словно представила, как к научной станции с разных концов галактики летят корабли с гениями, сумасшедшими и чудаками.

– И всё это, – заключил я, обводя взглядом оживлённых советников, – объединит гибкость рыночной экономики с силой плановой. Как думаете?

Стефан Браун, невероятно довольный воскликнул,

– Барон, это будет именно то, о чём мы говорили! ЭНПО станет не просто фабрикой идей, а символом того, что в баронстве каждый может изменить мир, достичь вершин. Это будет настоящая свобода и гибкость при порядке, плановости и контроле! Рыночная плановость, плановый рынок!