Читать книгу: «Грустный щенок хаунда», страница 2

Я поняла! – Сестрёнка заулыбалась своей милой детской наивной улыбкой, что из тех, в которых читается, что дети умнее, чем взрослые о них думают.: Надеюсь. Но и ты уже выростишь и…. Ты же вырастишь не рядом со мной?

Можно было уйти от вопроса. Можно было уйти в непонимание смысла слов девочки или перевести тему на что-то, что всегда было интересно малышке и из-за чего она бы забыла, о чём спрашивала.

Возможно.

– Она тебя заберёт?

– Возможно.

– А меня?

– Не знаю. Я даже не знаю, зачем я ей нужен.

– О ней много говорят на моём этаже… Прости, на твоём. Там говорят, что она бывает очень суровой. Например, в свой последний визит она ужинала с плетью в руках, чтобы наказывать того, кто принесёт ей еду, в которой будет что-то что ей не нравится. При этом от, кто несёт еду и тот, кто её готовит обязательно должны быть разными людьми.

– Всем хочется чтобы их приказы исполнялись.

– А ещё она застрелила оленя из арбалета, но он не умер сразу и она просто стояла и смотрела пока он мучился до смерти. Ты бы сделал так, Йорв?! Это же ужасно!

Йорв услышал как его сестра всхлипнула, повышая голос на последних двух предложениях.

Он молчал, закрывая глаза и пряча в карман пустую склянку. Интересно, она бы подумала о том как сейчас внизу, может и не слишком сильно, но мучается семейка крыс, если бы знала, как Йорв узнал, что яд действует?

Внезапно парень опомнился и вложил в ладонь сестре склянку.

– Храни его. Если крыс больше не будет, покажешь его толстому мальчику, которого ты видела, когда я сюда ушёл. Если появятся, найди их и вылей это в их логово. Ты меня хорошо поняла?– он взял её ручку снизу в свои руки, поглаживая пальцами тонкий рукав и чувствуя мелкую дрож, которая из под него била: Хей! Мы оба со всем справимся. Не знаю ещё как, но я стану тем солдатом о котором говорил и поселю свою сестрёнку в комнате на много лучшей чем та, в которой ты была.

– Обещаешь?

–Конечно.

–Всё ты уже знаешь. Только, может быть не до конца понимаешь.

– Тогда мне нужно стать смышлённее. Только и всего.– Он попробовал посмеяться, родив неловкий смешок и отвёл взгляд, почёсывая затылок. : Мне пора… Дела. Но я очень люблю тебя, малышка.

– Я тебя тоже.– прошептала она, на приблизившееся во время прощальных объятий в ухо. : так они и расстались.

Мейт пошла к лестнице впереди брата, который смотрел ей в спину и думал о том, сколько ещё раз сможет её увидеть.

« А что если это не конец?– проносилось у него в голове: Что если действительно есть шанс сбежать к своему желанному будущему нам обоим? А несколько дней адаптации к новой жизни пытались и пытаются до сих пор вырвать с корнем мысли о чём-то новом. Надо быть внимательнее. Искать следы как на охоте. Или самому быть как дичь»

Когда он в голове всё это прокручивал, его ноги уже привели его к кухне. Дрознящие ароматы и знакомые улыбающиеся лица заставили его войти.

Кухарочками были молодые длинноволосые девушки с миловидными, чарующими взгляд молодого человека, формами. Местные правители во все времена старались держать молодых красавиц там, где это в принципе возможно. Говорили, что это связано не только с простым утешением мужских и воинских глаз видом девичьих достоинств, но и желанием высокородных мужей иметь запасной план по продолжению своего рода или моральной мести своим неверным жёнам. Как когда старший соловей ответил на отказ жены пытаться родить наследника проведением пары ночей с одной из кухарок в своей крепости. С тех пор красота и аппетитность служанок в этих стенах сохранять готовность верных жён исполнять свой долг перед мужьями.

– Хэй, Йорв!– подозвала его к себе старшая из местных работяг: Ты же не думал, что до своего ухода от нас мы дадим тебе балду пинать?

И вот, уже через минуту он стоял частично покрытый мукой, летящей из под рук девушек и помогал с обработкой пищи. Добывал мякоть из ягод и фруктов, которая далее должна была отправиться в глубины готовящихся пирогов. Пальцы быстро покрылись тонкими слоями светлой почти прозрачной субстанции. Ему взгляд на собственные руки напоминал о всех моментах, когда на месте содержимого ягод была кровь. Ссадины на маленьких худеньких ручках от камней на дороге после догонялок с сверстниками в раннем детстве. Кровоточащие от ударов по ним пальцы ученика, решившего испытать на грозность нового учителя и начавшего петь на родном языке при изучении языка прошлого. И конечно день осады.

Он пришёл в себя когда бой ещё продолжался. Заплывшие грязью глаза молили о том чтобы мальчик перевернулся на спину и посмотрел на хоть немного светлое небо. Но слабость и подступающая тошнота отговаривали его. Ляжешь на спину, вырвешь и захлебнёшься собственной рвотой не в силах и голову повернуть. Он перевернулся на правый бок. Рот рефлекторно выплюнул из себя оторвавшийся зуб вместе с несколькими каплями крови. Цепляя своё сознание желанием найти сестру, Йорв медленно провёл рукой по губам. Разбитым, кровоточащим. Кровь была вязкой и почему-то слегка сладковатой. Бой вокруг постепенно двигался к своему логичному, но печальному для парня финалу. Шатры горели и рушились под весом тонких полотен. Или это было от, падающих рядом с ними, снарядов катапульт обороняющихся в замке?

Мальчик быстро встал на ноги. Ослабший и только пробудившийся организм ответил на это небывалым головокружением. Он медленно зашагал в сторону, куда, как он надеялся, убежала его сестра. В лагере мечники, которые недавно радостно готовились к подъёму на стены во время осады, бросали клинки пытались найти копья чтобы скидывать вражеских всадников с коней. На глазах у Йорва юный копейщик вонзил копьё в основание шеи лошади и с смесью радости и ярости подбежал к сброшенному на землю врагу. Он четыре раза вонзил копьё в пространство между латами, полностью поглощённый процессом. Словно весь мир исчез и у него было полно времени чтобы делать это. Но, когда он занёс над бездыханным телом оружие в пятый раз, за его спинной пролетел другой всадник на облачённом в броню коне. Йорв не видел удара или влетающих вперёд морды животного капель крови. Но когда рыцарь скрылся за очередным шатром, парень увидел как солдат уже без копья в руках падал на землю. Вся левая часть затылка и лица была вдавлена в череп словно на гнилое яблоко надавили пальцем. Будь это обычный день, от подобного зрелища тошнота и головокружение только усилились бы. Но посреди сражения вид своего убитого воина стал чем-то отрезвляющим. Словно только сейчас Йорв осознал опасность, которая угрожала ему, а главное, его сестре.

Он бежал. Ветер гнал дым, пепел и крохотные капли крови к его лицу. Так что только чудо, слух и интуиция не дали Йорву наткнуться на меч или копыта одной из воюющих сторон. В памяти эти моменты всплывали как отдельные строчки из какой-нибудь саги.

Один раз мальчик заставил себя открыть глаза от чудовищного человеческого крика за секунду до того как его голова оказалась бы разрублена чьим-то двуручным мечом. Чуть не упав, Йорв пригнулся и лезвие пролетело у него над головой, срезая кончики молодых волос. Судя по звуку распоротой кольчуги и лопающейся кожи, оппоненту мечника повезло не так сильно.

Йорв чувствовал как у самого его лица плясали языки пламени, словно радуюсь творившемуся хаусу. Он так и не понял, было ли это из-за подожжённого шатра, через который он пробежал или из-за факела в руках у всадника, скакавшего совсем рядом с мальчиком.

– Внизу ! Осторожнее! – услышал Йорв, выбежав из шатра.

Ядро от дружественной катапульты ударилось в воздухе о снаряд вражеского орудия и на парня катился обычный каменный шар в паре с горящим. Продолжая бег, Йорв перепрыгнул через заваленную траншею и наконец оказался на самом защищённом месте лагеря. Один за другим рыцари и простые солдаты вскакивали на лошадей и исчезали вдали. Пока самоотверженные арбалетчики стояли полукругом, не давая ни одному вражескому всаднику пробиться.

Йор наконец увидел сестру, которая вся в слезах стояла перед рядом стрелков, переминаясь с ноги на ногу желая и боясь попросить их её пропустить. А коней оставалось всё меньше.

– Мейт! – Йорв подебажал к сестре, опустился на колено и обнял её.

Так он хотел её одновременно успокоить и незаметно для неё одними руками проверить, не поранилась ли она.

– Пропустите нас !– выпрямившись потребовал Йорв.

Полукруг арбалетчиков расступился и один из стрелков даже отвлёкся от оружия и повернулся к девочке лицом, улыбнувшись и пытаясь ещё сильнее её приободрить.

Брат с сестрой подбежали к одному из двух оставшихся коней. Как раз в тот момент, когда на него начал взбираться испуганный солдат, года на три старше Йорва. Из отверстий на месте двух его пальцев шла кровь. Не смотря на возраст и мольбы детей, он, быстро отвернувшись от глаз маленькой девочки, отпихнул ногой мальчика так сильно, что Йорв упал на спину, посыпая уезжающего воина и само небо словами, которые Мейт ещё никогда не слышала.

– Пойдём! – позвала она, потягивая брата за кончики пальцев помогая встать: У нас есть ещё две лошади! Ты же умеешь ездить! Ты уме…

Шесть стрел просвистели в воздухе. И лишь две утонули наконечниками в земле. С пронзёнными спинами и шеями несчастные скакуны упали.

– Бегите!– крикнул улыбавшийся до этого арбалетчик: Это гвардия!

Последний раз щёлкнули крючки дружественных Йорву оружий. Но плотную чешуйчатую броню элиты старого Соловья не пробил ни один болт. Лишь одна лошадь заржала и рухнула на землю. Её всадник едва успел спрыгнуть на землю, немного замедлив союзника. Не помня о чём думал и как управлял своим телом, Йорв схватил Мейт за плечо и , упав на землю, стянул с одной из убитых лошадей красную ткань. Темнота, в которой проглатывался алый цвет, была для брата и сестры символом умершей надежды и неведомого будущего. А треск ломающихся под копытами щитов, крики, взявшихся за мечи арбалетчиков и гвардейская поступь- их гимном.

– Мы поедем за сбежавшими? – слышался грубый голос командира стражи замка.

– Оставим. – презрительный и удивительно хорошо поставленный голос молодого Соловья заставлял Йорва думать, что у наследника крепости изо рта исходит ледяной буран: Мы показали цену их планов и войска. Обыскать всё! Хочу чтобы повозки со всех их оружием и припасами стояли до движения солнца под стенами. И не убивайте выживших! Мой отец хочет с ними поговорить.

Поднимающийся и опускающийся на примятую траву носок сапога Соловья был перед самым лицом Йорва. А его владелец смотрел в сторону, в которую в страхе сбежали его враги.

Наконец работа Йорва была закончена. Пироги готовились к окончанию приготовления в печи. Парочка гнилых яблок отправилась в отведённую для них бочку. А сам парень сел на табурет в углу и вырезал из моркови . Постепенно всё больше кухарок освобождалось от работы или пыталось от неё отлынивать и держались поближе к мальчику. Кто-то ожидал музыки, кто-то наблюдал за самим процессом создания. Он делал это за свою жизнь раз шесть. Из которыми полностью удачными он мог назвать лишь два. Он помнил, как первый раз занялся этим на кухне и из-за неудачи погрузился в омут женского смеха. Тогда это были удивительные чувства. Он был расстроен, разбит и расстроен своим пленением и неудачей. Однако при этом он был рад, что они смеялись. Они были так добры к нему, так рады его видеть и просто быть рядом. Самые взрослые из них уже забыли о том, какого это наблюдать за ребёнком, а самые молодые- давно мечтали о материнстве или о банальной короткой заботе за маленьким человеком.

Сейчас же он был непревзойдённым даже для себя на свободе. Он проводил ножом по овощу . В одну секунду он погружал его кончик в оранжевую броню сказочного червя. Затем этот же кончик отправлялся в сторону лица Йорва и там сбрасывал на угол приоткрытого рта мельчайшие кусочки моркови. Кухарки замечали только то как их подопечный проглатывал «стружку» своей будущей флейты и слегка умилялись. Но они вмиг посерьёзнили вместе с своими улыбками, когда инструмент был доделан. Йорв положил по три пальца каждой руки на отведённые для них отверстия сверху и зажал почти незаметный круг снизу. И пустил по пахучей, дразнящей весь рот трубке. Звук получался необычным для слуха практически музыканта. Более жёсткий и менее объёмный нежели обычно. Словно морской ёж, если бы он был похож на свою среду обитания. Но девушкам нравилось. Для них было интересно и непривычно смотреть на тонкие но уже познавшие тяжесть труда пальцы. А само зрелище, хоть и было умилительным для глаз как котёнок играющий с нитью. Но за счёт звука преображалось в нечто трагичное, глубокое, но в десятки раз более спокойное чем последние несколько дней, проведённых в этом замке.

Песня предполагала голосовое сопровождение и Йорв даже пару раз приподнял глаза чтобы посмотреть на слушательниц, ожидая знакомого высокого певучего голоса. Но быстро их опустил, продолжая играть. Удивительно. Ещё пару секунд назад он видел в ломающихся сердцевинах овощей дробящиеся кости солдат. Кипящие жидкости были аллегорией крови. А огонь в печах, жар которого ощущался на несколько метров и за миллиметры заслонки был своим собратом, охватившим лагерь и снаряды катапульт. Но в этот момент, на глазах у девушек и женщин, играя на флейте и закрывая глаза когда захочет, Йорв чувствовал всё иначе. Еда вновь становилась едой. Бульоны манили своим запахом и вызывали детское желание улыбнуться, когда особо полные пузырьки на их поверхности лопались. И даже бушующее под тестом пламя было не предвестником страданий и чей-то боли. А просто приятным извещением о том, что уж скоро можно будет отведать свежей выпечки.

Он играл ещё какое-то время, после того как вся женская часть работы на этом этапе готовки была закончена. Он выступал для всех находившихся на кухне. И в шутку даже пытался строить некоторым дамам глазки как барды в тавернах, которые посещал вместе с дядей. Одна от этого чуть покраснела и отвела взгляд. Возможно с иронией. Другая- издала в меру протяжный рык и сделала жест рукой, делая вид, что её узенькая ладошка белая от муки как кошачьи подушечки- когтистая лапка.

Вдруг, хотя и вполне предсказуемо, на кухню вошли мужчина. Троица поварят, по совместительству разносчиков готовых блюд. То были детишки разных высокопоставленных вельмож, державших несколько близлежащих деревень или вторые и третьи солдатские сыновья из многодетных семей. А за ними вышагивала тройка поваров. Двое из которых играли роль мясников. А последний- самый полный и высокий мужчина лысину которому прикрывала старая белая шапочка выступал как заправский надзиратель за преступниками представляющими опасность на совершенно разных уровнях. Он одинаково сурово смотрел на еду и на всех работников. Особенно на юношей. Особенно- на Йорва. Казалось что троица мужчин ревновали своих красавиц к заморскому юнцу или же просто презирали из-за причины его пребывания в замке. Он знал, что не успевает доиграть до того момента, который всегда наступает. Он точно знал, что произойдёт если он не прекратит играть. Но всё же продолжил. И от всех дам и добрых женщин перевёл взгляд на вошедших. Уж этому взгляду его учить не нужно было. Опущенная голова. Чтобы человек перед тобой не видел глаз, но видел лоб и заметные брови. А Йорв ловил глазами всё, на что ему нужно было бы в любой момент отреагировать.

И вот он медленно дошёл до кульминации мелодии. Её самой быстрой и важной для общего впечатления слушателей части. Пальцы зашевелились быстро словно лапки какого-то насекомого или ящерицы на болоте. Мужики выстроились вдоль стола словно арбалетчики, готовящиеся к залпу. Половина отрезка была преодолена. Мальчик приготовился вставать, бережно следя за своим дыханием. И тут началось. В его сторону полетел качан капусты. Колени сработали как пружины упругого дорогого ложа. В флейту устремилось максимальное количество воздуха, на которое только были способны молодые лёгкие. В сторону откуда был произведён бросок устремился ответ от линии, обороняющих Йорва, девушек. В виде нецензурного обзывательства. Но в мальчика уже летела тонкая чугунная сковордка. Не в голову, а в тело. Однако и этого попадания Йорв постарался избежать. Он, отклонился в сторону, чуть присаживаясь и пропуская утварь над собой. Она с глухим стуком упала на пол. Парень, не решаясь выпрямлять спину, делая длинные шаги и уходя за широкую спину главной кухарки. И там, вставая в полный рост, он доиграл свою песню до конца. При этом продлив последнюю порцию воздуха до трети минуты. Девушки и женщины зааплодировали. Йорв не слишком низко поклонился, улыбаясь и осторожно показался на глазах у разгневанных мужчин.

Старший повар нервно ударил ножом по столу, так что тот вошёл остриём в дерево. И грубо окрикнул мальчика:

– Молодец! Наигрался!? Теперь бочку в руки и пшёл вот, чтобы я тебя сегодня не видел!

Йорв лёгким шагом добрался до бочки с отходами готовки и объедками оставшимися со вчерашнего дня и попытавшись издавать максимально естественные звуки, сохраняя на лице улыбку, поднял её. Он покинул кухню и, переступив небольшой порожек, тяжело выдохнул. Ему приходилось спускаться по ступеням и проходить мимо патрулирующих стражников. Они морщились и кривили лицо, лишь только вдохнув воздух рядом с бочонком. Йорву придавало сил понимание собственной небольшой власти над ними. Ведь стоило ему оступиться или ослабить хватку и половина этажа доверенного каждому из стражников окажется погребена в помоях. А там уже кто знает, до кого доберутся раньше. Разгневанные солдаты до Йорва. Или капитан стражи до них.

Выйдя во двор, Йорв наткнулся на нечто неожиданное, но очень приятное его сердцу.

За поворотом из крепости шла сестрёнка Йорва. Он прошёл до рва, в котором обычно сжигали весь мусор. И с удовольствием отметил, что девочка шагаем в такт с ним в том же направлении, но пока сохраняя с братом некоторое расстояние.

Пока мусор потихоньку отправлялся в соответствующее ему место, Йорв медленно обводил глазами всё пространство вокруг.

Благо никто не изъявлял желание встретить закат и начало ночи в столь чудном с точки зрения вида на небо и на отдалённый мост. Наконец бочка опустела. Мейт встала к краю ямы, поглядела вниз, а потом , закрыв ручкой носик, отстранилось. Йорв хмыкнул и улыбнулся, отходя в сторону и поднимая с одного из ящиков пару камней. Он встал на то же место, с которого поспешила отбежать сестрёнка и начал усиленно бить камнем о камень. Один из них был светло серым, а второй- чёрным словно смола. Их соприкосновение вызывало моментальное возникновение искр, устремляющихся вниз к горе мусора. Дно ямы, которое всегда было немного приоткрыто и покрыто толстым слоем тёмной жидкости, выходящей словно из самой земли. И когда лишь пара искр достигла этого слоя, возгорелось пламя. Оно быстро перекидывалось на объедки и сломанные вещи и вскоре языки огня стали вытягиваться и доходили до верхушки ямы. Йорв вернул камни на место и улёгся рядом с ящиком под углом на пригорке, чтобы опускающееся и уже немного потускневшее солнце была прямо перед его лицом. Мальчик, улыбнувшись, повернул голову в сторону Мейт и кивнул. Она, всё поняв, обрадовалась и, добравшись до брата вприпрыжку, присела рядом с ним. Какое-то время оба родственника были погружены в молчание. Но неловкости в нём было столько же, сколько свежести в запахах, поднимающихся со дна мусорной ямы. И столько добра и теплоты, сколько было тепла и кисловатой вони в них же.

– Тебе понравилось в твоей комнате?– спросил Йорв сестру, поправляя прядь её волос прикрывающую её глаз с его стороны.

– Да. Очень. – щёки девочки покраснели, но она продолжала выглядеть по настоящему счастливой: И тебе понравится. Я уверена. Пожалуйста, каждый раз, вставая, подходи к окну. Из него такой потрясающий вид на восходящее солнце открывается. Кажется, что ты давно знаешь, что находится там где оно встаёт. И что вместе с этим солнцам встаёт всё хорошее.

– Даже не смотря на то, что ты смотришь в сторону страны врагов?

Девочка смутилась и отвернулась.

– Прости… – сказал Йорв, сделав тоже самое.

– Может быть это и не правильно – начала было Мейт: Но я не считаю всех кто там живёт. Как и тех, кто живёт здесь врагами.

– Мейт…

– Я знаю, что возможно каждый день вижу убийцу дяди. Знаю, что нам здесь не дом. И никто не пытается сделать его здесь для нас. Но даже не смотря на то что мы их обманули, они не причиняют нам зла. Девушки, меняющие мне бельё и добавляющие бутылки вина – очень милые и мы с ними о многом говорим.

– Тебе меняют бельё!?– Йорв как будто только сейчас понял, что почти ничего не знает о жизни, которая у него якобы всё это время была.

– Да. Только один раз в день. Под его конец. Девушек зовут Мейва и Гриха. Хотя мы именами уже не пользуемся. – Мейт чуточку захихикала: Просто «привет», «пока». Без имён. Мейва работает с бельём, пока Гриха ставит вино в шкафчик рядом с кроватью. Но места там вроде уже не осталось.

Йорв вместе с сестрой отвернулись друг от друга и снова смотрели на солнце, которое уже било прямыми лучами им в грудь. У мальчика в голове было много мыслей. Девочка говорила совсем по взрослому. Она точно знала, что должна дать своему брату инструкции и делала это в привычной для них обоих форме. И конечно же у него возник закономерный вопрос к девочке.

– Мейт. – Йорв привлёк к себе внимание сестры, которая чуть округлила свои яркие от толики счастья глаза: Ты пила?

– Пробовала. – девочка пожала плечами : Мне не понравилась. И чего только взрослые находят в этой кислятине? Открыла одну бутылку, сделала глоток, да и на место поставила. Нет, ну честно, Йорв, зачем пить что-то такое противное от чего во рту немного щипет?

Девочка продолжала быть крайне серьёзной, так что её брад приложил все усилия чтобы не посмеяться от наивности и милого незнания в этих словах. А новая информация была очень полезна для того чтобы сохранить их рокировку в секрете для его новой хоязяйки. Скажет, что не стал пить напитка убийц его родственником и что он показался ему мерзким. Только более эмоциональным и красивым языком. Вдруг это введёт дворянку в ярость и она откажется от своих планов на него. Тогда точно можно было бы остаться здесь с Мейт. И может быть планировать побег или дожидаться повторного похода их настоящего короля.

– Что ж, Мейт. – Йорв продолжал держать на себе внимание сестры, которой было очень приятно слышать как уста брата произносят её имя: Тогда через пару лет, когда станешь взрослой, принесу тебе пару бочек с сидром. Он вкусный. И сладкий. Горчит немного, но только потом и делает это аккуратнее.

– Ловлю тебя на слове, братик. – Мейт придвинулась поближе к мальчику и чуть приобняла его, положив голову ему на грудь.

Последние лучи уходящего солнца аккуратно ложились на стопы брата и сестры.

Йорв знал что уже пора вставать и занимать свои места в своих комнатах в последний раз. Но ему очень хотелось сказать ещё раз сестре что-то светлое и доброе на прощание чтобы она как и он после её слов поверил в то, что они ещё долго смогут быть вместе и что лучшие времена ещё настанут. Но тут краем глаза он увидел на дороге, ведущей от моста к воротам замка, огромную процессию из кареты, дюжины всадников и примерно полутора десятка пеших воинов. Над их головами развивалось два флага с одинаковым рисунком. Светлая зелёная змея, поднимающая голову над грядой тёмных камышей к падающей звезде.

Это был её герб. Йорв ощутил как весь его мир начал дрожать как при сходе камней с вершины горы. Только вместо грохота крупных и уже распавшихся валунов он услыхал звучную музыка длинных покрытых позолотой труб, высунувшихся из окон замка. Весьма эффектный способ поприветствовать приближающихся гостей и созвать всех слуг до единого в главном зале крепости как можно быстрее. Но ведь брату и сестре нужно было немного больше времени.

Ничего не объясняя, а лишь выкрикивая настоятельные просьбы вставать и бежать, Йорв поднял сестру на ноги и побежал вместе с ней к ней в комнату. Это оказалось ещё волнительнее и страшнее чем бежать через пылающий атакованный лагерь. Десятки людей на каждом этаже шли спокойным размеренным шагом, но на их лицах почти нельзя было разглядеть спокойствия. Все задавались вопросами и пытались шепнуть их на ухо каждому кто проходил мимо.

« Почему сейчас?»

« Она разве не должна была прибыть раньше?»

« Как думаете, за грязные волосы она с слугами ничего не делает?»

« Кто-нибудь хоть раз видел её?»

« Кто приехал-то?»

« Старший Соловей же сможет поставить её на место?»

В моменты, когда приходилось бежать по ступеням, сердце Йорв словно бы останавливалось. Он с трудом сдерживался чтобы не провожать Мейт взглядом постоянно. Чтобы та не подвернулся ногу, не споткнулась или не была пожрана очередной группой людей, спускающихся вниз или наоборот поднимающихся. Все пытались оказаться на месте как можно скорее и поэтому старались исхитриться обогнать других. Стражники немного улюлюкали, видя бегущего пленника с своей сестрой и наверняка хотели бы перегородить путь. Но не делали этого из-за экономии времени и из-за «слишком большой чести».

Наконец Йорв и Мейт были в комнате девочки. Там последняя спрятала в своё время одежду предназначенную для её брата изначально. Надев непривычный облегающий чёрный бархат с белыми заклёпками и жёлтыми полосами от плеч до концов рукавов, парень ощутил как заноза, которую он не замечал и которой его судя по всему наградила старая бочка.

– Не обращай внимания! – крикнул Йорв на свою сестру, откидывая крошечную деревянную стрелу на пол.

Через минуту на его ногах уже были длинные светлые красные туфли с прямыми носками и чёрные штаны похожие на верх по внешнему виду. А его сестрёнка была одета в более бедную версию своей одежды. Их прежние одеяния отправились под кровать, откуда их потом хотел достать Йорв чтобы избавиться.

Сдерживая эмоции, брат с сестрой кивнули друг другу и пошли в сторону главного зала. Каждый шаг был словно попыткой спастись от затопления в болотистой трясине. И не известно, было ли это из-за неудобного непривычного одеяния или из-за груза на душе. Похожего на огромный сосуд с водой оставленный на улице под проливным дождём.

Брат с сестрой приблизились к входу в главный зал замка. Их везению позавидовали бы одни и посочувствовали бы другие.

Слишком уж поспешивший добраться до места, Йорв чуть было не уткнулся лбом и носом в богато украшенный наряд старшего соловья. Позолоченные пуговицы с тёмным коричневым обрамлением соединяли две половины плотного, но весьма тонкого кафтана. По своему цвету одежда была очень похожа на перья птицы, имя которой дало мужской половине его рода прозвище, не отпускающее десятилетиями. Светлые коричневые полосы, постепенно переходящие в цвет тёмной стали. Одна линия переходила в другую и все они устремлялись от от пышного воротника вниз к ровному низу пальто, который всё же обретал по одному острому, смотрящему в пол, углу. И уже эти углы на одной прямой с мощным, выдвинутым слегка вперёд, подбородком выглядели словно кончики перьев. Только куда более жёсткими.

– Смотри куда идёшь! Щенок! – Голос гвардейца прорезал все остальные звуки витающие в воздухе.

Молодой Соловей встал между стражником и Йорвом. Мальчик знал наизусть от чьих шагов в замке какой звук возникает, если речь шла о важных для замка личностях. И также он знал, что не смеет поднять взгляда на лицо и даже на его торс. Только красные сапоги из кожи столь плотной, что к пальцам на ногах вряд-ли попадал воздух. Зато мускулистые линии под плотью, созданные часами танцев с мечом, танцев с служанками и прогулками, на ногах были всегда видны отчётливо. Если конечно Соловей не был облачён в свои доспехи. Как те, что мог увидеть Йорв в конце сражения.

– Мальчик знает манеры, солдат. Просто поспешил.– сказал старший Соловей, не наградив тему разговора даже мимолётным взглядом: Не трать на него время.

Солдат послушно зашёл в зал вслед за своим господином. Младший соловей хмыкнул и пошёл за своим отцом. Тот же, сделав пару шагов, остановился.

– Мальчик. – старший соловей обратился к Йорву, лишь слегка повернув голову в его сторону: Встань в первом ряду по отношению к нашей гостье.

– Да, господин. – ответил мальчик, не скрывая своего удивления.

Вместе с утвердительным ответом удивление производит впечатление искреннего уважения к собеседнику. Йорв знал это с детства, из-за чего не смотря на редкие выходки оставался просто милым и воспитанным лучше многих его сверстников ребёнком.

Парень с сестрой скользнули в зал. Он попросил её встать в третьем ряду как можно дальше от мест , куда обычно садятся хозяева замка. Девочка дёрнулась в сторону чтобы выполнить просьбу брата, остановилась, провела ладонью по костяшкам и пальцам Йорва и, медленно отстраняясь, пошла на, выбранное ей, свободное место.

Мальчик встал в первом ряду между прялкой и главным поваром, который успел только накинуть чистенькую накидку чтобы не красоваться, наверняка уже испачканной, одеждой, в которой его видел Йорв. Начальник стражи стоял ближе всех к креслу старшего Соловья. Оно же в свою очередь находилось на высоте трёх небольших ступеней. А внизу, на одном уровне с собравшимися слугами, стоял длинный дубовый тёмный стол с такими же приставленными к нему стульями. На столе всегда стояла бутылка вина. Причём её содержимое было столь же неизменным как факт нахождения сосуда на столе. Также здесь же находилось место для жаркого, в роли которой не редко выступала дичь, редкая для этих мест зелень и блюдо с мелкими лесными ягодами и холмом из яблок.

За этим столом сидел молодой Соловей. Здесь Йорв мог спокойно смотреть на него и на его отца. И, как он понимал, гости в этом зале, вплоть до самого короля, также не подвергались наделению привелегий касательно чужих взглядов.

И вот звуки труб вернулись. В зал быстрой, но уверенной и грациозной походкой вошла женщина. Звук её шага разносился по всему помещению. Одновременно из-за высокого каблука её чёрных туфель, из-за скорости с которой она подходила к столу и из-за странной силы, чувствующейся в её поступи. Последнего Йорв как и многие другие мужчины в зале не понимал. Выше обуви был низ строгого тёмно фиолетового платья с бордовыми полосами и зубцами, слегка закруглёнными и удерживаемые слоями более плотной ткани. Любой, кто помнил флаг, который реял над её каретой, сразу бы узнал в подобной детали передние клыки ядовитых змей. Тело было подобно песочным часам. Гордая, сильная и чуть приоткрытая грудь переходила в стесняемый корсетом живот. Который в свою очередь изливался в слегка выдвинутые бёдра. Её плечи были шире чем у многих знакомых Йорву женщин и девушек. Однако они оставались столь же изящными как и всё тело. Они тактично приподнимались от походки и тихих, но сильных вдохов. Длинная шея держала на себе голову с вытянутым, строгим и в выражении и в своей форме, лицом, бриллиантовыми прозрачными серьгами, немного свисающими с ушей. Казалось, будто бы в драгоценных камнях переливалось нечто тягучее и текущее. Губы женщины ещё до того как их коснулась хна были весьма плотными и крупными, а сейчас Йорв видел красные поля, касающиеся друг друга. Словно закатное солнце пряталось за кроваво красным морем. Зелёные глаза были сверху защищены длинными закруглёнными ресницами. А тёмные волосы, доходившие кончиками до концов лопаток обращались в волны, когда, приблизившись к столу, леди ускорилась. Противоречия, которые рождали внешность, походка, телосложение и выражение лица приковывали к её персоне внимание всех находившихся в зале. Низшие слои обслуги пугались, не понимая, как им придётся прислуживть столь необычной персоне. Те же, кто имели большее влияние в замке резко выпрямились, не убирая взглядов с женщины. При этом их лица не имели на себе практически никаких эмоций. Единственным по кому действительно можно было определить не малую степень взволнованности и раздосадованности был старший повар. Выпрямившись, он в очередной раз ощутил неудобства вызванные его большим, вываливающимся как мешок с сгнившими яблоками, животом, который ничуть не уменьшался даже от усиленного втягивания.