Читать книгу: «Парадоксальная Золушка», страница 5

Праздник в каждый дом

Попыхан начал рассылать приглашения в десять тридцать утра, а в десять сорок два Золушка уже услышала за парадной дверью легко узнаваемое жужжание насекомого доставки. Пчела влетела в оперативно открытую дверь и села на руку. Сообщение гласило: "Мадемуазель Золушке, мадемуазель Сегиле и мадемуазель Терсии предписывается принять участие в событии проводимым королевской семьёй по небывало торжественному случаю. Бал состоится сегодня, девятого сентября, в восемь часов вечера, в центральном дворце по адресу Верховная один. Рекомендуется прийти нарядно одетыми в обуви удобной для танцев не в ущерб внешнему виду." Девушка замерла в растерянности рассматривая череду черно-жёлтых полосок, и через пару секунд услышала ожидаемо критичное замечание второго "я":

– Интересно, как они представляют "удобной для танцев не в ущерб внешнему виду"? Лучше б предложили сменку взять.

– Да. И рюкзак для неё под цвет бального платья. Дорогая игрушка. И что-то она мне напоминает.

– Это пять лет назад она была дорогой, а теперь при массовом производстве её любой студент может себе позволить.

– Что-то странное чувствую, Злобушка. – Золушка проговорила медленно и вдумчиво. – Тут ассоциация из памяти прилетела: будто я иду по подвалу нашему, там дверь сейфовая, а за ней комната светлая, в которой таких пчёл тысячи, полки бескрайние с документами, да в середине хрустальный шар для видео связи большой, до потолка почти.

– А этаж какой?

– Цокольных окон нет – значит самый нижний.

– Ну до самого мы так просто спуститься не могли: там крыс сейчас столько, что чумой при первом вздохе заболеешь.

– Помню, чтобы добраться до второго уровня на первом надо найти проход к лестнице где-то в углу. А внизу стоит дверь, за которую папа меня никогда не пускал.

– Скорее всего сервис снов глючит, или прилетело дежавю с низкой корреляцией.

– Что-то ты не договариваешь…

– Не будь такой подозрительной. Мы о бале расскажем? Если "родственники" уедут, дом на целый вечер наш. – Слова Злобушки в голове прозвучали с нескрываемым энтузиазмом, и даже послышался шорох трущихся друг о друга ладоней.

– Скажу, конечно! И сама поеду!

В сознании быстро исчезли картинки необъяснимых воспоминаний, список домашних дел, заботы по натуральному хозяйству, беспокойство о полчищах крыс в подвале и прохудившейся крыше. А вместо повсплывали образы шумного бала с мадам и мадемуазель в красивых платьях, длинных рядов скрипок, огромного рояля, всеобщего веселья, бесконечных танцев. На душе потеплело как от глотка свежего глинтвейна, и Золушка еле слышно стала напевать приятный мотив. В этот момент на лестнице показались остальные члены семьи в полном составе.

– Она опять поёт! – Терсия возмутилась со середины лестницы, презрительно вглядываясь в шевеление губ.

– Что там жужжало, дитя?

– Здесь сообщение пришло. Нас приглашают на бал во дворце. Почти всех.

На более тактичное обращение Эмеральды девушка ответила традиционно вежливо и погладила пчёлку по спине, а та повторила приглашение с самого начала, вызвав ещё больше негодования на лице внимательной к мелочам сестры.

– А почему Золушка первая? – Терсия негодовала ещё сильней. – И маму не позвали.

– Наверное, имена по алфавиту идут и только мадемуазель. Да и прописана мадам, если мне не изменяет память, всё ещё в поместье семьи Фестарх.

– Кому "мадам", а кому "матушка". – Тоном сильно обиженного прапорщика в разговор включилась Сегила. – Будет справедливым, если ты останешься, а поедет мама: с тобой всё равно никто знакомиться не будет, а вот мама интересна всем.

– Мое имя в списке и совсем немудро ослушиваться предписания государственных органов власти. Да и в чём тут справедливость?

– В том, что на тебя никто даже не посмотрит. Ты думаешь, кого больше хочет видеть высший свет? Страшную, чумазую служанку или мать дочерей благороднейшего семейства Фестарх. Наше происхождение, между прочим, восходит к дворянскому роду с многовековой историей.

Надменно бросив фразу, Сегила выпятила грудь вперёд, упёрла правую руку в бок, а левой стала водить по пряди ухоженных волос. На оппонентку выше по лестнице Золушка посмотрела дружелюбно, без вызова, и сообразно видимым эмоциям принялась отвечать:

– Представителям благородного рода с вековой историей разумно не ослушиваться приказов короля и позволить поехать одинокой сироте на торжество. А там она как-нибудь отыщет доярок, пасечников и говнарей для общения, не обременяя своей компанией высший свет.

– Да кто ты такая, чтобы…

Агрессивный выпад Сегилы моментом остановил жест руки Эмеральды. За стремлением Золушки мачеха следила крайне внимательно ровно как и за бессилием собственных дочерей в аргументированном споре. И, очевидно, сделав определённые выводы, заговорила сама:

– Я нахожу идею ехать вместо тебя в самом деле неприемлемой. Однако тебе предстоит помыть карету, подготовить лошадей и договориться с кучером. Вы же не верхом собрались.

– Сделаю, мадам.

– Дальше. Нашей семье будет крайне неудобно, если после бала у нас случатся гости и увидят бардак.

– Бардак – это неприемлемо. Я займусь, мадам.

– Заодно постирай шторы в гостинной, протри полы, окна, подмети крыльцо…

Девушка лишь молча вертела головой, куда мачеха тыкала указательным пальцем. С каждым новым заданием приятные мысли всё меньше и меньше напоминали о себе, сдаваясь под натиском рутины, а звуки музыки в голове заглушил скрип половой тряпки и шорох веника.

– …Вычисти нижний камин и подготовь пару комнат на случай, если у нас кто-то останется на ночь.

– Хорошо, мадам.

В глазах Золушки огонёк энтузиазма к этому моменту уже не горел, а голос поник до траурного. И из всех присутствующих только собственное второе "я" нашло и озвучило слова поддержки:

– Послушай, наплюй на шторы и телегу. Давай платье мерять. Пусть командиры сами убираются.

– Странно, ты же не очень любишь сборища людей, а на развлечения и вовсе аллергия.

– Всё так, но уж я лучше дотанцуюсь до онемения копчика, чем буду слушаться эту змею.

– Однако от части она права: состояние дома оставляет желать лучшего.

Внезапно звонкий как стук града о железную крышу раздался звук с кухни. Спешно последовав туда Золушка и Злобушка обнаружили младшую двойняшку с пустым ведром в руках перед тазиком с чем-то бобовым и высокомерной ухмылкой.

– Вот! И горох от чечевицы отдели.

– Это ж семенные! – Жалобный возглас альтернативного эго получился на столько эмоциональным, что практически слышался за пределами разума девушки.

– Похоже, выбора у нас нет. Придётся решать проблемы по очереди.

Золушка высказалась так будто произошедшее никак не затронуло её самообладание, а после достала несколько сит, выбрала то, что чуть крупнее чечевицы, и под ворчание "соседки" разделила смесь ещё до того, как Терсия достигла второго этажа.

– Подлость внезапная, но не существенная.

Девушка прошептала, высыпая горох из тазика обратно в ведро, и тут же услышала вполне уравновешенный отклик второго "я":

– Как иронично: голубокровные потомки благородных дворян пакостят так же мелко как плебейские дети. Учитывая нулевую техническую смекалку, этой козе кроме происхождения гордиться нечем.

– Давай не будем опускаться до ругани и оскорблений. Откровенно говоря, это не самая сильная наша сторона.

– Не надо обобщать! Ярость, сквернословие и грубая сила – мои главные козыри и немножко смысл жизни.

– Сомневаюсь, что этим можно пользоваться в цивилизованном обществе. Представляешь как изменится отношение окружающих после рукоприкладства?

– Это только если действовать на публике. Но, используя, эти способности осторожно, точечно, против ограниченного круга лиц можно добиться куда большего, нежели одними улыбками и вежливым голосом. Сила личности – она в балансе доброты и агрессии.

– Я не верю, что можно оставаться по-настоящему хорошей, если делаешь гадости за спиной.

– Мы же не в вакууме живём. Когда окружающая действительность позволяет, ты можешь быть хорошей каждый день. Но однажды приходят трудности, которые приходится преодолевать, и не всегда это можно сделать изящно, поскольку оппоненты не против использовать самые грязные приёмы. Наш дом сейчас как львиный прайд, и ты далеко не альфа самка.

– Согласна, у родственников есть, – Золушка задумалась, посматривая на тазик, не так давно наполненный горохом и чечевицей, – некоторые недостатки, но я верю, что моя забота сделает их чуточку добрей. Я выполню все поручения мадам и спокойно отправлюсь на бал. Да и приличный экипаж нам самим пригодится.

– В тебе слишком много оптимизма.

– Пусть так. Если что, скажешь: "А я тебе говорила!"

Больше времени праздно рассуждать Золушка себе не дала и приступила к заданиями мачехи, коих оказалось достаточно, чтоб занять надолго персонал средних размеров гостиницы. В умелых руках работа закипела и вскоре перед крыльцом ждали лёгкая красная карета с парой причёсанных лошадей во главе с усатым кучером, первый этаж дома блестел чистотой и пах чем-то моющим, а на втором своих гостей ждала дюжина комнат.

Для Эмеральды в приготовлениях время тоже бежало как единорог от дракона. Мадам прилагала все возможные усилия, чтобы привести в порядок симпатичных, но распущенных двойняшек: платья сидели не идеально, речь и манеры мало отличались от повадок провинциальных баронесс, а рассуждения о потенциальных деликатесах даже заставили пару раз физически напомнить о высшем дворянском происхождении. С такими проблемами в воспитании особенно беспокоила перспектива встречи с представителями семейства Фестарх и неизбежные насмешки.

В своё время из-за влияния промышленного магната Ришмана Фестархи сравнительно легко отпустили Эмеральду с дочками, но за дальнейшей судьбой следили ревностно. После смерти Эшпа и перехода холдинга под руководство дважды вдовы нетолерантного королевства это внимание стало ощущаться ещё сильней. Эмеральда подозревала, что на большинство хорошо продуманных, но в итоге неудачных сделок, то или иное влияние оказывала семья Фестарх. А, когда они выкупили оставшиеся активы империи Ришман, подозрения только усилились. Подписывая договор, герцог Дилмес Фестарх пошутил: "Утопить лодку может каждый, но утопить кита – удел избранных," – конечно же намекая на предпринимательскую эпопею бывшей невестки. Однако с этим китом, уже к веселью совсем другой личности, не смогли справиться сами Фестархи, и, в точности с прогнозами Золушки, через год руины холдинга перешли корпорации Намшир.

Неожиданное воспоминание о последней неудаче бывшего свёкра так кстати сгладило воспоминания о неудачах собственных, и Эмеральда переключила своё внимание на мир настоящего, где падение с поста генерального директора случилось так же давно как столкновение с одной неуправляемой лошадью. С этого ракурса бал смотрелся не как испытание, а как шанс разбавить повседневный быт, обрести новые знакомства и найти городских женихов для родных дочерей. В мечтах о последнем у матери и мачехи немного поднялся пульс и хорошенько настроение, а следующая фраза, предназначенная для младшей родной дочери, хоть сказанная спокойно и строго, прозвучала совсем по-молодёжному:

– Терсия, то что ты делаешь, в простонародье зовётся "минетом зубной щётке".

– А что такое "минет". – Девушка сделала артистично большие глаза и спросила почти искренне.

– Это то, что ты делаешь очень плохо и никогда не должна делать… зубной щётке. Чисть каждый зуб внимательно.

– Мамочка, зубы уже так блестят, что я в зеркало прищурившись смотрю. А ты в день, когда папу встретила, так же зубы начищала?

– Белизной отливались, будто только вылезли. – Эмеральда ответила и провела языком по идеально выравнянным зубам, на которые в своё время Бонман не пожалел ни кальция ни усилий одного очень способного мага. – Сегила, вести себя серьезно и сдержанно! Над шутками во весь голос не смеяться!

– Да, матушка, буду слушать и приветливо улыбаться. Всё как учили. – По обыкновению задиристая до "прислуги" старшая двойняшка к родительнице обратилась контрастно учтиво. – А у вас с папой как общение началось?

– Я сразу показала себя интересной собеседницей, а он предстал как самый чуткий и внимательный месье на свете. – Эмеральда мечтательно закрыла глаза и улыбнулась, будто представила момент первой встречи с совершенно не детским продолжением, но быстро вернулась из мира грёз. – Слушайте обе. На бал идём не желудки набивать, а обретать связи. К икре даже не подходите – рыбный запах пристанет на весь вечер. Алкоголь можно, но за компанию и умеренно. С противоположным полом только светские разговоры, и, наконец, никакой близости – одни намёки.

– Скажи ка матушка, а вы с папой… – сёстры вступили хором с незаурядным любопытством в голосе.

– И руки поцеловать не дала.

Перехватив очевидный вопрос, Эмеральда вскользь пробежалась по давним воспоминаниям, где лицо Трилака начало с губ, переместилось на шею, надолго задержалось у груди, сползло до пупка, затем внутренней части левого бедра, правого и, наконец, оказалось между, хорошенько изучив окрестности и вход, но до рук так и не добралось. Другие подробности о той самой ночи, плавно перешедшей в день, в памяти остались лишь обрывками, но ощущения ни кистей ни предплечий там даже не мелькали.

На том советы, наказы, поучения ещё не закончились, но идиллию материнской заботы нарушил стук в дверь. Через несколько секунд в гардеробной появилась Золушка, за что поймала взгляды шести злобных глаз, и ожидаемо услышала циничное бурчание второго "я" в глубинах сознания:

– Они так вылупились, будто из-за нас только что сорвалась ключевая идея доказательства третьей теоремы Гернштайна-Ван-Вермемеля о деградации энтропии в замкнутых системах с дробным числом степеней свободы.

– Сама поняла, что сказала? Кажется, я вошла без разрешения… – Мелькнуло в голове девушки, и она переключилась на обстановку, в которой враждебным выглядела даже раковина в углу. Однако заминка продлилась не больше полсекунды, и Золушка отрапортовала цель вторжения, прежде чем висевшая тишина выстрелила потоком грубости. – Экипаж готов, мадам, и все поручения тоже выполнены. Разрешите собираться на бал?

– Я с ней в одной карете не поеду! – Сегила недвусмысленно направила указательный палец на растрёпанную сестру в местами мокром, местами обесцвеченном халате.

– Так хлоркой несёт, что плесень прям в воздухе дохнет. Если поедем вместе, каждая будет пахнуть как прачечная. – Более опосредованно, даже не отвернувшись от зеркала, высказалась её двойняшка.

– Девочки, – Эмеральда не спускала глаз с целеустремлёного, не смотря на усталость, взгляда падчерицы, – закон есть закон. Разве мы можем поехать веселиться на бал, не захватив с собой Золушку? Но, дитя моё, тебе следует предварительно помыться, накраситься, сделать прическу и, наконец, надеть платье, а то даже для прислуги ты выглядишь не очень. А ведь нам вместе из кареты выходить.

– Спасибо, мадам, я соберусь в мгновение.

Золушка выпорхнула из комнаты и уже преодолела дюжину ступенек по пути на третий этаж, как замедлилась в сомнениях. Наставления мачехи прозвучали слишком ласково, она не дала новое задание, не придралась к выполненным и даже не наругала за беспокойство. Лишь сейчас появилось ощущение не хитрого, но коварного замысла. Этот ход читался с самого начала, однако девушка не верила в возможность столь низкого обмана. Более того, даже предусматривая проблемы с выполнением обещаний, Золушка решительно ничего не могла противопоставить. Логика подсказывала итог этого конфликта реальности и надежд, но добрый подход к взаимоотношениям с окружающими не давал решение, позволяющее удовлетворить желание и попасть на бал. Улыбки домочадцев, запечатлённые в сознании за пару моментов до выхода из гардеробной, не предвещали ничего хорошего. Физически измотанная и морально усталая от подлостей Золушка медленно продолжила подъём вверх по лестнице. В своей комнате она скинула одежду и залезла в душ. В спешке не было никакого смысла и девушка сантиметр за сантиметром, прядь за прядью тщательно омывала тело холодной водой. Где-то сквозь шум потока различался топот копыт и скрип рессор телеги. Где-то в мечтах маячил шумный праздник с танцами и фейерверком. И где-то на чердаке в прошлом роскошного дома одинокая сирота просто желала стать чуть менее одинокой.

Закончив с душем и одев блеклое розовое платье с потёртостями на юбке в районе кистей, Золушка также медленно спустилась вниз и вышла на крыльцо. Экипаж не стоял под домом и не виднелся в далеке. А запах хлорки всё ещё контрастировал с волшебной свежестью сентябрьского вечера. Всеми покинутая она уселась на крыльцо, обняв колени руками, и закрыла глаза. Тихое уныние и беспросветная печаль материнскими объятиями окутали сироту. Долго сдерживаемые разумом, теперь они хозяйственно растекались по всему телу. Она так и осталась сидеть недвижимая до самого заката.

– Золушка. Золушка, почему я не слышу тебя? – Прошло уже полтора часа, как Злобушка начала искать оригинал и успеха не достигла. – Вернись!

Второе "я" ни секунды не сомневалась в "родственниках", однако столь эмоциональная, пусть и без театрального шума, реакция первичного эго с последующим исчезновением, её весьма удивила и, ещё больше, расстроила. Мольбы о возвращении, угрозы устроить геноцид крупному рогатому скоту и групповой секс в спальне мачехи эффекта тоже не дали. После бесчисленных попыток возобновить контакт с Золушкой отчаяние стало подбираться и к Злобушке. Но проявление его несколько отличалось: ветры безрезультатных стараний начали раскачивать и без того кипящее озеро цинизма. Злость с ментального уровня постепенно переходила на физический: с лица окончательно пропало блаженно-приветливое выражение, характерное для служанок, глаза загорелись пламенем ненависти, а кулаки сжались в попытках нащупать предел доступной силы. Агрессивная аура тотчас отогнала всех комаров на безопасный километр, а пролетавшая над домом стая птиц не решилась пересечь курс и повернула на девяносто градусов, когда девушка встала на ноги. Злобушке даже пришлось сделать с десяток успокоительных выдохов, чтобы остановить стремление местной флоры удрать подальше вместе с дёрном.

– Всё равно я поеду на бал! – Громко разнеслось по напуганным окрестностям.

Первый шаг затёкшими ступнями Злобушка сделала робко, как будто ходила первый раз, но через считанные секунды неуверенность прошла, и девушка поспешила к центральному входу в подвал. Открыв дверь, она достаточно ожидаемо обнаружила крыс. У двери их поголовье насчитывало около пары дюжен, и одна особь имела размер, сопоставимый с кошкой. Грызуны оказались не смелее насекомых и толпой двинулись в противоположную от человека сторону, в глубь помещения. А мощный пинок правой ногой, разорвавший в клочья самого нерасторопного вредителя, этот процесс обосновал и ускорил.

– Грязные твари, вы, кажется, забыли кто в доме хозяин.

Девушка закрыла дверь и отправилась внутрь просторной комнаты. Несмотря на темноту ориентировалась она будто ходила здесь каждый день. С крысами проблем также не возникло: они, с большой долей определённости, чуяли злобу и не забыли о кровавой расправе, а потому предпочли сохранять дистанцию. Не быстро, но уверенно Злобушка достигла угла, где ждала лестница вниз. Спустившись на второй уровень подвала, она наткнулась на стальную дверь с двенадцатью наборными кругами кодового замка, отделявшую практически весь этаж. Неприступный вид прохода оказался обманчивым – девушка без ошибок ввела комбинацию, и после характерного скрежета дверь отворилась. Темноту подвала залил яркий как день свет, внутри виднелись полки с документами, тянувшиеся в необозримую даль, заполняя снизу доверху немалую высоту помещения. Злобушка переступила стальной порог и устремилась вглубь. На уровне глаз замелькали прозрачные шкафы с разнокалиберными средствами связи. Выше, вдоль коридора отливались стеклом трубы локального пневмопровода с прямоугольным сечением, ответвлявшиеся индивидуально для каждого массива полок.

– Эх, Золушка, появись ты прямо сейчас, могла бы рассмотреть своё воспоминание наяву. – Второе "я" обратилось вслух и с грустью.

В самой середине этажа располагался огромный хрустальный шар. Диаметр в три с лишним метра подразумевал беспрецедентную материальную ценность, тоже самое касалось изогнутого стола с рабочей поверхностью из цельного куска золотистого хрусталя толщиной в четыре пальца. Справа в него втыкались выходившие уже из пола концы пневмопровода со стрелками в прямом и обратном направлениях. От центральной линии левее на несколько сантиметров торчал глянцево-чёрный сферический сегмент, а дальше шесть рядов полупрозрачных квадратиков с выгравированными буквами, цифрами и другими символами.

– Звони крёстной.

Дав голосовую команду, девушка немного повернулась и стала орудовать средствами манипуляции встроенными в стол. В шаре сразу появился диалог прогресса, а через секунды пара дополнительных окон. После трех сбросов соединения с вызываемой стороны на экране показался лоб и копна нерасчёсанных волос.

– Кто так настойчиво трезвонит? – Женский голос на том конце приветливостью не отличался.

– Это крестница.

– Какая именно крестница? – Собеседница встрепенулась и отвечала куда вежливей, но всё ещё с некоторым раздражением.

– Золушка Эшповна Ришман. Мы не виделись лет шесть.

– Ааа! Золушка! Ты зачем звонишь? Просто поговорить? Знаешь, я сейчас в роуминге, – Тон с возмущённого сменился на прохладный, – тариф за эфир просто космос. Давай, я через недели три вернусь, пообщаемся.

– Какого волновода, эфир в имении барона Перхата обслуживается в роуминге? – В левом верхнем углу полусферы, обращенной к девушке, светилась карта с местоположением и имя вызываемого абонента. – Ты расскажи засранцу, о противоречиях с законом о мобильной связи, которые вызовут инквизиторское разбирательство с занесением иголок под личные ногти.

Из шара послышался звук удара внушительно тяжелого предмета об пол.

– Такое ощущение, что у тебя кто-то с кровати упал. – На губах Золушки даже попыталась промелькнуть скромная улыбка, но второе "я" быстро пресекло самодеятельность лимбической системы, оставив лицо предельно серьёзным.

– Какого черта, Золушка? – Изображение сместилось: стали видны нос, челюсть, шея, и в кадр попала часть шикарной груди выше сосков, прикрытая несильно и лишь прозрачным. – Я устраиваю свою личную жизнь.

– И расстраиваешь чью-то. Тоже личную.

– Я как-нибудь обойдусь без моральных наставлений неопытной девочки.

– Я и не претендую. Но должна предупредить, что в имение барона Перхата возвращается его супруга. – На карте синяя точка с ярлыком "Хья Перхат", действительно приближалась к Н-образному особняку, на котором стояла другая синяя точка, обозначенная как "Крёстная". – Могу поспорить, что её опыта достаточно для самых смелых, даже рискованных наставлений. Ещё баронесса прекрасно фехтует, так что, оставшись, ты рискуешь получить несколько сквозных отверстий, если, конечно, ревнивица не решит с особым цинизмом использовать имеющиеся.

– Это ещё вопрос… Но, пожалуй, ты права. Не стоит засиживаться у друзей до вечера.

– И залёживаться тоже не стоит. – Злобушка поучительно тыкнула пальцем в пол. – Особенно, когда устраиваешь свою личную жизнь.

– Я поняла. Однако, для чего ты меня вызывала?

– Просто хотела, чтобы ты навестила осиротевшую крестницу, как и полагается делать крёстным родителям время от времени.

– Знаешь, пожалуй, я и в правду заеду, – женщина натянула платье на обнаженную грудь, – недели через три.

– Я надеялась обсудить одну проблему на восемь миллионов.

– Какие восемь миллионов?

– Давай не прикидываться, что не знаешь. – В противоположном от карты углу уже красовалась долговая статистика. – И, если ты не появишься сейчас, то завтра мне придётся говорить с противоположной стороной финансовой сделки.

– Хорошо. – Теперь голос из шара звучал совершенно рассеяно. – Я буду. В полночь.

– Милая крёстная, человек, мыслящий логически, догадался бы, что я звоню не для решения твоих проблем. Будь добра побыстрее телепортировать свой волшебный зад в особняк Ришман. Встретимся на крыльце через десять минут.

Девушка выключила связь, как будто ответ собеседницы её совершенно не интересовал, и, кинув расслабленный взгляд на движение точек по карте в хрустальном шаре, удовлетворённо произнесла вслух:

– Как же всё-таки хороши современные мобильные технологии. Подумать только, а они ведь нам за это ещё и деньги платят.

Злобушка ещё несколько секунд понежилась в удобном кресле и побрела в сторону выхода. Преодолев лабиринты подвала, она вновь очутилась у парадной двери и сразу открыла. По ту сторону, на середине крыльца уже ждала женщина в жёлтом платье длиной чуть ниже колен с нескромным декольте. Её в меру стройную фигуру интереснейшим образом подчёркивали шикарная грудь и толику объёмные бёдра, а в лице узнавалась известная на всю столицу не только лишь колдовством фея Мифет. За двадцать с лишним лет она не постарела ни на год, поражая подтянутой кожей и насыщенным цветом волос без единой ниточки седины. Крёстная смотрела оценивающе, поправляя оправу модных очков с абсолютно плоскими стёклами, и начала сухо, по-деловому, когда встречающая ступила навстречу через порог:

– Итак, Золушка, чем я могу помочь?

– Мне нравится начало этого разговора. Мы обе знаем, как помочь тебе, но что делать со мной предстоит ещё выяснить.

– Я думала, ты спешишь.

– Безусловно. – Злобушка кивнула и сделала паузу, набирая больше воздуха. – Я хочу попасть на бал.

– Это не проблема. – Мифет заговорила с очевидным недоумением. – Ты садишься в карету и едешь на бал. Тут и магия особо не нужна.

– Знаешь, когда я хочу, чтоб кто-то поумничал я захожу к Сегиле. Тут и крёстная особо не нужна.

– Ладно. Так в чём моя роль?

– Я хочу быстро попасть на бал. – Злобушка показала в направлении дворца. – Реализация – это уже твоя ответственность.

– Поняла. – Мифет безынициативно смотрела на ногти. – Давай вызову ямщика и поедем на все деньги.

– Крёстная, я теряю терпение. – Голос девушки слегка погрубел, а руки замком сомкнулись на груди. – Ты же фея – телепортируй, вызови единорога, короче говоря, поработай палочкой.

– …А не дырочкой…

– Что? Спрячь от меня этот юмор!

– Ты так подросла. – Мифет, наконец, перестала избегать зрительного контакта и серьёзно посмотрела в глаза.

– Такое случается с детьми за шесть лет. – Злобушка сделала вид, что задумалась, – Минус двадцать пять процентов долга ты получишь взамен.

– Это всего лишь два миллиона.

– Ты права. Слишком большие деньги. Хватит и восемнадцати с половиной.

– Подожди. Согласна на двадцать пять. – Фея протараторила быстро и отчётливо. – Но могу я дать пару советов?

– Ты б уже делом занялась. – Злобушка вскинула правую кисть подобно недовольному начальнику.

– Что я скажу, тоже важно. Для успеха на балу тебе ещё нужны причёска, макияж, платье и туфли на каблуке.

– Чтоб дефиле на крыльце устраивать?

– Давай подведём итог, – Мифет отреагировала спокойно как грамотный продажник и потёрла ладони, – я наколдую совершенно незабываемый экипаж, наряжу, обую и сделаю макияж. Мне неловко торговаться с собственной крестницей, но из-за срочности не может ли всё вместе стоить четыре миллиона?

– Спишу тридцать процентов.

– Давай сорок и я позабочусь о твоём дезинфицирующем запахе. – Платье феи оптимистично запульсировало всеми оттенками жёлтого.

– Договорились! С такой предпринимательской прытью, удивительно, как ты пролетела на восемь миллионов.

– Спроса на обувь не было два сезона подряд. – Мифет выключила спецэффекты и поникла голосом. – А Намшир – жёсткий контрактор…

– Да я из вежливости спросила. Давай уже колдуй. – Злобушка кивнула подбородком на пустующий кусок дороги перед домом.

– Я думала, у тебя характер мягче будет. – Крёстная грустно выдохнула, но ничуть не удивилась.

– Это всё переходный возраст, гормоны и нездоровая домашняя атмосфера.

Судя по затянувшемуся молчанию, продолжать разговор фея решительно не хотела и вскоре принялась за созидание. Требования заказчика подсказывали начать с кареты. Для этого Мифет выбрала огромную тыкву, возвышавшуюся над ровным огородом в полукилометре от особняка. Со скоростью молнии овощ приливитировал к крыльцу и начал оформляться как транспортное средство. Крайние части лозы и листьев трансформировались магическим светом в колеса, те, что располагались ближе к тыкве стали рессорной подвеской. Сам плод раздался до человеческого роста, пропорционально увеличив остальные размеры. Одновременно прорезались окна и дверь посередине. Мякоть превратилась в детали интерьера. Фея двигала палочкой как дирижер симфонического оркестра, периодически направляя к объекту люминесцирующие шары, сделанные левой рукой. Последние два окрасили салон в красный цвет, а экстерьер в белый глянцевый, придав вид полированного мрамора. Три оси, шесть колес, обтекаемый дизайн, панорамная кварцевая крыша, салон из кожи розового дракона и хай-энд граммофон с механическим усилителем могли произвести впечатление на самых избалованных и даже заставить завидовать.

– Крёстная, она великолепна! – Отнюдь не дикая в технологическом плане Злобушка еле подбирала слова, чтоб выразить переполняющее восхищение. – Но ты урежь карету – мне одной такого много. Или ты со мной поедешь?

– Нет. Что ты? Для меня интересного там мало. – Фея заблестела глазами, будто знала что-то действительно интересное.

– Тогда урежь карету. В половину урежь.

– Если в половину, то три колеса получится. – Мифет заулыбалась, но тут же поймала недобрый взгляд крестницы. – Скажу тебе по секрету: это курсовая с инженерного факультета. Я её ни капли не понимаю. Знаешь, есть вещи, которые можно только зазубрить.

Злобушка, конечно же, задалась вопросом, откуда у феи с медицинского курсовая с технологического, и даже подозревала, что ответ лежит где-то в области тесных людских взаимоотношений, но уточнять не стала, чтоб не тормозить процесс выколдовывания экипажа. А Мифет принялась за создание движущей силы для эпатажной тележки. К удивлению крестницы, для этого она не стала использовать имеющуюся пару лошадей, а подняла из нор огорода около сотни спящих полевых мышей. Отсортировав грызунов прямо в воздухе фея выбрала четыре крепких мужских особи, близких по размеру и облачила в прозрачные пузыри. К ним из огорода, леса, сарая, дома тотчас побежали светящиеся разными цветами ниточки. "Аминокислоты, животные жиры, кальций, магний, железо, вода…" – крёстная бормотала, тыкая волшебной палочкой в каждый из потоков. Мыши начали постепенно морфироваться в мускулистых толстоногих скакунов с одновременным изменением масштаба. Когда силуэты непарнокопытных уже совсем оформились Мифет закрыла глаза и застыла, лишь редкими движениями перебрасывая струйки элементов от головы одной особи к другой. Наконец, снова левой рукой она сконцентрировала сгустки магической энергии и окрасила разномастных коней как и карету в неестественный мраморно-белый цвет.