Читать книгу: «Русская самодержица Елизавета», страница 3

верцев среди ее подданных. Костомаров обращал внимание на то,

что строительство православных церквей «везде и всячески» по-

ощрялось, подвергались гонению не православные христианские

церкви и мечети в местах совместного проживания православных

и «магометан»; православные же монастыри пользовались особым

уважением самодержицы. Также историк акцентировал: «За мона-

стырями признавалась правоспособность исправлять нравствен-

ность несовершеннолетних, впавших в преступление. Уголовного

преступника, не достигшего семнадцатилетнего возраста, по нака-

занию батогами или плетьми отдавали на исправление в монастырь

на 15 лет»₂₈.

Подводя итоги исследований о царствовании русской Елизаветы I,

Н.И. Костомаров отмечал важность распространения образования. Он

писал: «Просвещение мало-помалу переставало быть тогда исключи-

тельной привилегией духовного класса и становилось из церковного

светским. Это было важнейшим явлением русской жизни царствования

Елизаветы Петровны, и этого нельзя приписывать ни деятельности

тех или других лиц, ни тем или иным мероприятиям правительства,

2

8

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деяте-

лей: в 3-х томах. Т. 3. С. 642.

–

32 —

а главное – духу времени»₂₉. Большое значение, по мнению историка,

для распространения просвещения играло учреждение университета

в Москве и гимназий. В дополнение к этому историк утверждал, что

уничтожение внутренних таможен в стране значительно облегчило

«русскую» торговлю. Учреждение университета и отмена внутренних

таможен являлись новаторскими проектами для того времени. Эти но-

ваторские проекты устраивались «представлениями» и трудами бра-

тьев Шуваловых, считал бытописатель Н.И. Костомаров.

В довершение, он ставил под сомнение некоторое смягчение

в законодательстве относительно пыток, т.к. в рассматриваемую

эпоху осталось битье кнутом, рванье ноздрей, урезание языка. «На-

родные массы не наслаждались довольством, спокойствием и без-

опасностью: несомненным свидетельством этому служат разбойни-

чьи шайки, препятствовавшие не только торговле и промыслам, но

даже мирному состоянию обывателей, а крестьянские возмущения,

постоянно требовавшие укрощения воинскими командами, разра-

зившимися народными волнениями в близкое этому царствованию

время императрицы Екатерины Второй»₃₀.

Н.И. Костомаров был, пожалуй, первым отечественным истори-

ком в ХΙХ веке, который к обвинениям в лени и беспорядочности само-

державицы Елизаветы, прибавил обвинение в усилении крепостного

права в эпоху ее царствования. Кроме того, он указывал на чрезмерное

развитие бандитизма и разбоев в стране из-за разорения народа, а так-

же на бездарное командование и жестокость войск в Пруссии в Семи-

летней войне. Но все же, историк отмечал при этом, покровительство

императрицы науке, искусству, малороссам, также покровительство

православной религии. «Самым благочестивым подвигом импера-

трицы было печатное издание Библии, которое стоило многолетних

трудов ученым духовным и поступило в продажу по пяти рублей за

экземпляр»₃₁ – подчеркивал известный российский историк.

Надо отметить, используя, одни и те же источники С.М. Соловьев

и Н.И. Костомаров приходили в своих исследованиях к разным выво-

2

3

3

9

0

1

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деяте-

лей. М.: Эксмо, 2008. С. 999.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деяте-

лей: в 3-х томах. Т. 3. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. С. 669.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деяте-

лей. М.: Эксмо, 2008. С. 997.

–

33 —

дам; различие выводов отечественных историков обусловлено раз-

личными подходами к первоисточникам. Для Соловьева важными

вопросами исследования были государственная деятельность пра-

вителя (Елизаветы Романовой), освоение новых территорий, зако-

нодательная деятельность царствующей особы и ее окружения. Ко-

стомарову были важны: жизнь обычного народа отдельных областей,

в частности, в широком смысле юга Российской Империи, традиции

и обычаи народа; как правитель взаимодействовал с этими тради-

циями, как российская Елизавета I, в нашем случае, их знала. Какие

изменения и улучшения самодержица вносила в жизнь населения

своими указами, как она относилась к народным традициям. Есте-

ственно, при таком подходе, для Костомарова самобытность обла-

стей – благо, а имперский унитаризм, подавляющий самобытность

областей со славянским населением – вред. За критику имперских

властей и критику действий военных в Пруссии этнограф, бытописа-

тель получал запреты на издание своего труда. Справедливости ради,

надо отметить, что Н.И. Костомаров считал самодержавицу Елизавету

последним монархом Российской Империи, отлично знавшей русские

традиции. Естественно, принципиально разным был подход у этих вы-

дающихся историков к политике самодержицы Елизаветы на окраинах

государства. Малороссия, Оренбуржье и Сибирь в XVIII веке считались

окраинами Российского государства и назывались «украйнами». Если

для Н.И. Костомарова унификация страны не допустима, то С.М. Соло-

вьев считал унифицирование жизни народа центральной части страны

и окраин (особенно Сибири) величайшим достижением царствующей

особы государственного деятеля Елизаветы Романовой.

Отечественные историки этого периода отмечали покрови-

тельство Всероссийской самодержицы Елизаветы образованию, ис-

кусству, православной религии. Н.И. Костомаров называл это покро-

вительство единственно достойным памяти Елизаветы Петровны,

С.М. Соловьев считал, что славных дел было значительно больше, о

них написано в соответствующей части настоящей главы.

Таким образом, в ХΙХ веке в трудах, посвященных российской Ели-

завете I и ее царствованию, отмеченных в данной главе, преобладала

позитивистская школа, за исключением А.И. Вейдемейера, сформиро-

валась основная источниковедческая база, сложились научные пред-

ставления о елизаветинской эпохе, историки, представленные в дан-

ной главе, при создании своих трудов следовали принципу историзма.

–

34 —

Глава 2

САМОДЕРЖИЦА ЕЛИЗАВЕТА

И ЕЕ ЭПОХА

В ТРУДАХ ИСТОРИКОВ

НАЧАЛА XX ВЕКА

П

родолжая историографические исследования

эпохи царствования Елизаветы Романовой,

переходим к началу XX века. Этот период в на-

стоящей работе представлен тремя трудами. Думается, что начать

нужно с исследований ученика С.М. Соловьева, репрезентанта пози-

тивистской школы В.О. Ключевского (1841–1911 гг.), написавшего

о елизаветинской эпохе очень коротко. Впервые опубликованная

в 1909 году четвертая часть труда «Курса русской истории» В.О. Клю-

чевского, посвященная ХVIII веку, считается исследованием отече-

ственной истории позитивистской направленности. Автор данной

работы считает: утверждение Василий Осипович Ключевский —

историк-позитивист весьма субъективным, он скорее пытался со-

единить позитивизм с релятивизмом. Иными словами, Ключевский

изложение исторических событий на основе выявленных фактов

пытался соединить с относительностью познания этих же собы-

тий. В «Курсе русской истории» он использовал источниковедче-

скую базу своего учителя, создав психологический портрет русской

самодержицы Елизаветы. Историк-государственник Ключевский

считал Елизавету Романову натурой противоречивой, стремился

проанализировать, что стало причиной этих противоречий; к ее де-

ятельности относился гораздо сдержаннее, чем Соловьев. Изучив

множество источников и исследований, российский историк писал

в начале XX века, что царствование самодержицы Елизаветы было

«

не без славы» и также «не без пользы». Он отмечал, что ее моло-

дость прошла «не назидательно». «Ни строгих правил, ни приятных

воспоминаний не могла царевна вынести из беспризорной второй

семьи Петра,.... Подрастая, Елизавета казалась барышней, получив-

шей воспитание в девичьей. Всю жизнь она не хотела знать, когда

нужно вставать, одеваться, обедать, ложиться спать.... В общении

она была то чересчур проста и ласкова, то из пустяков выходила из

себя и бранилась, кто бы не попадался, лакей или царедворец, самы-

ми неудачными словами.»₃₂ – утверждал В.О. Ключевский.

Профессор Московского университета считал, что противо-

речивость дочери Петра I отчасти объяснялась тем, что она жила

между встречными культурными течениями, воспитывалась среди

новых «европейских веяний» и старинных отечественных благоче-

3

2

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. ІV. М.: Мысль, 1989. С. 313.

–

36 —

стивых традиций. По мнению российского историка, оба эти влия-

ния оставили в ее характере свой отпечаток: «она умела совместить

в себе понятие и вкусы обоих: от вечерни она шла на бал, а с бала

поспевала к заутрене, благоговейно чтила святыни и обряды рус-

ской церкви, выписывала из Парижа описания придворных вер-

сальских банкетов и фестивалей, до страсти любила французские

спектакли и до тонкости знала все гастрономические секреты рус-

ской кухни»₃₃. Реальностью воспитательных влияний объяснялись

и неожиданные, и приятные «противоречия в характере» и «образе

жизни» государыни Елизаветы. Историк писал: «Живая и веселая,

но не спускавшая глаз с самой себя, при этом крупная и стройная,

с красивым круглым и вечно цветущим лицом, она любила произво-

дить впечатление…»₃₄.

В.О. Ключевский отмечал, что российская Елизавета I самая за-

конная из всех преемников и преемниц Петра Первого, но «восшед-

шая на престол» с помощью мятежных гвардейских штыков, унасле-

довала энергию великого отца. Историк утверждал, что она строила

дворцы и церкви, за сорок восемь часов проезжала путь от Москвы

до С-Петербурга, при этом исправно платила «за каждую» «загнан-

ную лошадь». По его мнению, «беззаботная и мирная», самодер-

жица Елизавета почти половину эпохи своего царствования была

вынуждена воевать: брала Берлин, побеждала «первого стратега»

того времени Фридриха II, «уложила» огромное количество солдат

на «полях Цорндорфа и Кунерсдорфа». Одновременно Ключевский

признавал, что со времен правления царевны Софьи «на Руси» «не

жилось так легко»; и до 1762 года ни одно царствование не оста-

вило таких приятных воспоминаний о себе. Он подчеркивал: «При

двух больших коалиционных войнах, изнурявших Западную Евро-

пу, казалось, Елизавета со своей 300-тысячной армией могла стать

вершительницей европейских судеб; карта Европы лежала перед

ней в ее распоряжении, но она так редко на нее заглядывала, что до

конца жизни была уверена в возможности проехать в Англию сухим

путем, – и она же основала первый настоящий университет в Рос-

сии – Московский»₃₅.

3

3

3

3

4

5

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. ІV. С. 313.

Там же. С. 314.

Там же. С. 314.

–

37 —

Историк, работавший на стыке XIX и XX столетий, считал, что

капризная и ленивая», пугавшаяся любой серьезной мысли, испы-

«

тывавшая отвращение «ко всякому» «деловому занятию», всевласт-

ная правительница Российской Империи Елизавета не могла понять

сложные международные отношения в тогдашней Европе и разо-

браться в «дипломатических хитросплетениях» канцлера А.П. Бес-

тужева-Рюмина. «Смолоду Елизавета была мечтательна…. Вступив

на престол, она хотела осуществить свои девические мечты в вол-

шебную действительность; нескончаемой вереницей потянулись

спектакли, увеселительные поездки, куртаги, балы, маскарады,

поражавшие ослепительным блеском и роскошью до тошноты»₃₆.

Известный историк писал: «Елизавета жила и царствовала в золо-

ченой нищете; она оставила после себя в гардеробе слишком 15 ты-

сяч платьев, два сундука шелковых чулок, кучу неоплаченных сче-

тов и недостроенный громадный Зимний дворец, уже поглотивший

с 1755 по 1761 гг. более 10 миллионов рублей на наши деньги»₃₇.

Отечественный мыслитель был уверен, что в самодержице

Елизавете, где-то глубоко под слоем предрассудков и дурных при-

вычек жил человек, порой прорывавшийся наружу: в обете перед

захватом престола «никого не казнить смертью» и осуществившим

это обещание в указе 17 мая 1744 г., по сути отменившем смертную

казнь в Российской Империи, или в не утверждении «свирепой уго-

ловной» части «Уложения» с изощренными видами смертной казни,

составленной комиссией 1754 г. и одобренной Сенатом. Она не до-

пустила, по утверждению историка, ходатайств Синода о необходи-

мости отказаться от данного ей обета и плакала от несправедливого

решения, «вырванного происками» Синода. Ключевский отмечал:

«

Елизавета была умная и добрая, но беспорядочная и своенравная

русская барыня XVIII в., которую по русскому обычаю многие брани-

ли при жизни и тоже по русскому обычаю все оплакали по смерти»₃₈.

Основным недостатком царствования Елизаветы Романовой

В.О. Ключевский считал не полное возвращение к делам Петра Ι.

«

Случилось так, что именно Елизаветой, так часто заявлявшей о свя-

щенных заветах отца, подготовлены были обстоятельства, содей-

3

3

3

6

7

8

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. ІV. С. 315.

Там же. С. 315.

Там же. С. 316.

–

38 —

ствовавшие тому, что в сословии, бывшем доселе привычным оруди-

ем правительства в управлении обществом, зародилось стремление

самому править обществом посредством правительства»₃₉ – писал

историк. О самой императрице, как о человеке переходной эпо-

хи, В.О. Ключевский сообщал, что в целом положительных качеств

у Елизаветы было больше, чем отрицательных, ее беспорядочность

сочеталась с умом и добротой. В довершении ко всему вышесказан-

ному, он считал, что правительница Российской Империи Елизавета

знала высокую цену своей подписи.

По мнению автора данного исследования, В.О. Ключевский

в своих сочинениях в основном уделил внимание личности Все-

российской самодержицы Елизаветы, что касается ее правления,

то о нем речь шла лишь тогда, когда он рассуждал о судьбе петров-

ских преобразований. Все написанное отечественным историком о

дочери Петра I, по мнению историка Е.В. Анисимова, изложено с «по-

разительной меткостью», удивляло «метафоричностью» и «глуби-

ной». Но, автор этой работы уверен, все же это был не реальный об-

раз исторической личности, а «портрет», созданный мыслителем,

не всегда углублявшимся в источниковедение документов послепе-

тровской эпохи, т.е. по существу написанный на основе умозаключе-

ний автора лекций по русской истории. В.О. Ключевский, которого

С.М. Соловьев учил, что факты, прежде всего, в случае с Елизаветой

Романовой выступал как собиратель слухов, сплетен и анекдотов;

из нового – у него только создание психологического портрета

Елизаветы.

Следуя системному подходу в историографических исследо-

ваниях, безусловно, необходимо выделить труд С.Ф. Платонова

(1860–1933 гг.), одного из крупнейших отечественных историков

начала ХХ столетия. В «Лекциях по русской истории» в разделах,

посвященных российской Елизавете I, Платонов ссылался на мно-

гие исследования, в том числе, на знаменитый труд С.М. Соловьева

«

История России с древнейших времен». Кроме этого, «Лекции по

русской истории», написанные в начале XX века С.Ф. Платоновым,

примечательны тем, что являлись одной из первых попыток про-

анализировать историографию елизаветинской эпохи. Историк дал

высокую оценку выдающимся исследованиям С.М. Соловьева. Исто-

3

9

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. ІV. С. 312.

–

39 —

рик-государственник, историк-монархист Сергей Федорович Пла-

тонов, в основе историко-философских воззрений которого лежала

скрупулезная проверка первоисточников, утверждал, что значение

времени русской самодержицы Елизаветы оценивалось и «до сих

пор» «оценивается различно». У одних она пользовалась «большой

популярностью», но были современники, которые с осуждением

вспоминали время и порядки императрицы Елизаветы, таковыми

были, например, Екатерина II и Н.И. Панин. Платонов подчеркивал,

что смотреть на эпоху дочери Петра I со снисходительной улыбкой

было модно во второй половине XVIII века, естественно, тон этому

задавала Екатерина II. В качестве доказательства историк-государ-

ственник цитировал С.В. Ешевского: «С тех пор (с Петра Великого)

до самой Екатерины Великой русская история сводится к истории

частных лиц, отважных или хитрых временщиков, и истории борьбы

известных партий, придворных интриг и трагических катастроф»₄₀.

Эта оценка была не справедлива, утверждал Платонов, поскольку не

признавала за царствованием российской самодержицы Елизаветы

никакого значения. В противовес он приводил мнение С.М. Соловье-

ва, отмечал, что классик отечественной исторической науки глубо-

ко изучил эту эпоху, и писал о ней с уважением. С.Ф. Платонов счи-

тал точку зрения выдающегося историка более справедливой, чем

враждебные самодержице всероссийской Елизавете взгляды, и со-

глашался с мнением Соловьева, что ее царствование подготовило

русское общество к переменам екатерининского времени. «Но, при-

знавая такое историческое значение за временем Елизаветы, мы,

однако, не должны преувеличивать его. Мы увидим, что при Елиза-

вете, как и раньше, много значили «припадочные люди», т.е. фаво-

риты: делами управляла «сила персон», к порядкам Петра Великого

вернулись далеко не вполне; в управлении государством не было

определенной программы, а программа Петра Великого не всег-

да соблюдалась и не развивалась. Идеи Елизаветы (национальные

и гуманные) вообще выше ее деятельности (несистематической

и малосодержательной), и историческое значение времени Елиза-

веты основывается именно на этих идеях. Причины всех особенно-

стей правления Елизаветы заключались, во-первых, в той обстанов-

ке, какую Елизавета получила от своих предшественников, вступая

на престол (эту обстановку мы уже знаем), а во-вторых, в свойствах

4

0

Цитата по Платонов С.Ф. Курс русской истории. М.: Вече, 2006. С. 468.

–

40 —

самой Елизаветы и ее сотрудников»₄₁ – писал ученый, сторонник

строгой законности.

Кроме того С.Ф. Платонов, как и некоторые вышеупомянутые

отечественные историки, отмечал неподготовленность Елизаветы

Петровны к делам управления страной. А медлительность, с кото-

рой она осуществляла дела, объяснял сдержанностью и осторож-

ностью, благодаря которым государыня отыскивала наилучшее

решение при «разноречивых» советах и всевозможных «влияниях».

Однако, историк признавал, что когда решение созревало, самодер-

жица Елизавета не ленилась его осуществить. Он утверждал: «Во

всяком случае, в государственных делах императрица, давая общий

тон правительству, не вмешивалась деятельно в частности управ-

ления и предоставляла их своим сотрудникам. В частном быту Ели-

завета была чисто русским человеком, любила повеселиться, хоро-

шо покушать и распустила придворных настолько, что хроника ее

дворца была не беднее анекдотами, интригами и сплетнями, чем

предыдущее время, несмотря на большую крутость Елизаветы, спо-

собной сильно вспыхнуть и строго взыскать»₄₂.

В дополнение ко всему, классик отечественной истории начала

XX-го столетия отмечал значительную роль в замечательных и не

очень делах той эпохи людей, окружавших самодержавицу Елизаве-

ту I. Платонов писал: «Бестужев был образованный практик, Иван

Иванович Шувалов – образованный теоретик, Петр Иванович Шу-

валов – малообразованный и себялюбивый корыстный делец, Алек-

сей Разумовский – необразованный бескорыстный человек. Нет ни

одной внутренней черты, которая бы позволила характеризовать

их всех одинаково с какой бы то ни было стороны»₄₃. То есть он при-

знавал, что жили они очень «не согласно», поэтому при государыне

Елизавете было много интриг. Кроме личных характеристик историк

отмечал деловые качества деятелей времени Елизаветы Романовой:

А.Г. Разумовский был замечательным человеком, а в истории госу-

дарства – совсем «незаметным деятелем»; П.И. Шувалов считался

человеком без принципов, без морали, он представлял собой «темное

лицо» царствования самодержицы Елизаветы. Совершенной проти-

воположностью ему, по мнению известного российского историка,

4

4

4

1

2

3

Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М.: Высшая школа, 1993. С. 576-577.

Там же. С. 577.

Там же. С. 582.

–

41 —

был И.И. Шувалов, заметная личность в истории «русской образо-

ванности». С.Ф. Платонов акцентировал: «Лаской и гневом она уме-

ла тушить ссоры и устранять столкновения, но объединить не могла

никого, несмотря на то, что не была лишена ума и хорошо понимала

людей. Она могла иногда подгонять лиц, ее окружавших, но управ-

лять ими не могла. Не было объединителя и среди ее помощников.

Понятно, что такая среда не могла внести в управление государством

руководящей программы и единства действий; не могла подняться

выше, быть может, прекрасных, но, по существу, частных государ-

ственных мер. Так и было. Историк может отметить при Елизавете

только национальность общего направления и гуманность прави-

тельственных мер (черты, внесенные самой Елизаветой), а затем ему

приходится изучать любопытные, но отдельные факты»₄₄.

Главным фактором в управлении и политике эпохи Елизаветы

Петровны С.Ф. Платонов считал перемены в положении сословий

дворянства и крестьянства. Самодержица всероссийская закрепила

указом 1758 года право дворян иметь крепостных крестьян и «не-

движимые имения». Это право превратилось в сословную привиле-

гию, и резко отделило дворян от низших классов, то есть, дворян-

ство получало статус привилегированного сословия в Российской

империи и наследовало эти привилегии. Историк-позитивист под-

черкивал, что возвышение дворянства было связано с ухудшением

быта и уменьшением прав крестьянства. Передача крестьян «исклю-

чительно» в дворянское владение крепче привязывала их к опре-

деленному кругу владельцев, закон увеличивал власть помещика

над крестьянами. Платонов писал: «Право передачи крестьян было

расширено: в 1760 г. помещику дано было право ссылать неисправ-

ных крестьян в Сибирь, причем правительство считало каждого со-

сланного как бы за рекрута, данного помещиком в казну; наконец,

крестьяне были лишены права входить в денежные обязательства

без позволения своих владельцев»₄₅. Иными словами, по утверж-

дению историка, правительство передавало дворянам часть своих

функций и власти над крестьянами, и это создавало условия для

дальнейшего усиления крепостного права. Справедливости ради,

надо признать, что во времена царствования Елизаветы Романовой,

ссылаемые «неисправные» крестьяне обустраивались в местах вы-

4

4

4

5

Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. С. 582-583.

Там же. С. 586.

–

42 —

сылки на поселение за счет государственной казны. При Екатери-

не II «неисправных» крестьян, высылаемых в Сибирь, приравняли

к ссылаемым на каторгу.

Известный отечественный историк, работавший на рубеже двух

веков XIX и XX, также отмечал, что в елизаветинскую эпоху дворян-

ство по-прежнему стремилось избегать государственной службы.

Но, как и раньше «службу с дворян» «спрашивали строго»: за неявку

на службу на них налагались «суровые кары». Правительство Ели-

заветы не решалось снять с дворян обязанность службы или облег-

чить ее, оно опасалось «остаться без людей».

Об управлении во времена дочери Петра I С.Ф. Платонов писал:

«Хотя Елизавета не во всем была верна духу своего отца, хотя ее

царствование не внесло полного благоустройства в жизнь народа

(сама Елизавета в конце царствования сознавалась, что зло, с кото-

рым она боролась, «пресечения не имеет»), однако народ оценил и гу-

манность, и национальность ее правления. Отдохнувшее под властью

русских людей, в течение мирных лет, народное чувство понимало,

кому оно обязано долгим спокойствием, и Елизавета царствовала спо-

койно и стала весьма популярной государыней; можно сказать, что

славой и популярностью своей в народе, она обязана много своему

Сенату. В этом оправдание правивших в Сенате «случайных людей»

Елизаветы, о которых так незаслуженно зло отозвалась Екатерина»₄₆.

Иными словами, если коротко характеризовать отношение

Платонова к эпохе царствования самодержицы Елизаветы, то для

него это была эпоха «немногих славных дел» и отсутствия «систе-

мы». Саму Елизавету Романову он считал энергичным правителем,

которая при этом не всегда могла управлять своими «сотрудника-

ми». Историк-монархист осуждал невозвращение к начинаниям Пе-

тра Первого в отличие от Соловьева, который считал, что движение

вперед в елизаветинскую эпоху было гораздо дальше, чем в петров-

скую. Академик С.Ф. Платонов уделял большое внимание усилению

в Российской Империи крепостного права в 40–50-е годы XVIII века,

считал, что сословие дворян во времена правления самодержицы

Елизаветы начало превращаться в класс общества, стремившийся

освободиться от государственной службы. Платонов отмечал, что

правление Елизаветы Петровны встречало в трудах историков раз-

личные оценки, но сам он все же признавал, что, несмотря на неко-

4

6

Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. С. 591.

–

43 —

торые промахи, было много дел, которые могли охарактеризовать

эпоху российской Елизаветы I благоприятной для подданных.

Подводя итоги вышесказанному, нужно подчеркнуть, что исто-

рик-государственник постарался дать объективные оценки самой

Елизавете Романовой, экономике, внешней политике и межсослов-

ным отношениям ее эпохи. Одним словом, Платонов придержи-

вался позитивистского направления в изучении елизаветинского

царствования, кроме того расширил источниковедческую базу ис-

следуемого периода. С.Ф. Платонов был убежден, что елизаветинская

эпоха была самобытной; самодержицу Елизавету называл крупным

законодателем, заложившей базу для последующих реформ в раз-

личных областях русской жизни. Автор этих строк считает, это ут-

верждение историка-позитивиста, безусловно, характеризует цар-

ствующую Елизавету Романову как государственного деятеля.

В начале ХХ века, кроме упомянутых выше В.О. Ключевско-

го и С.Ф. Платонова о русской Елизавете и ее царствовании, писал

К. Валишевский (1849–1935 гг.). Книга француза польского проис-

хождения «Дочь Петра Великого» вышла в 1909 году, одновремен-

но с «Сочинениями» В.О. Ключевского, посвященными елизаветин-

ской эпохе. Для создания труда Казимир Валишевский использовал

источниковедческую базу, созданную С.М. Соловьевым и личную

переписку современников самодержицы Елизаветы. Также источ-

никоведческая база его исследования была расширена архивами

французского министерства иностранных дел и мемуарами ино-

странцев современников российской императрицы Елизаветы. Аб-

солютное доверие историка к последним, несколько снижает сте-

пень объективизма исследования К. Валишевского. В книге «Дочь

Петра Великого» автор составил неоднозначный портрет всерос-

сийской самодержицы Елизаветы и ее эпохи. Используя для созда-

ния книги воспоминания ее современников, он пытался порой ана-

лизировать эти источники, но чаще верил им безоговорочно.

Исследуя царствование самодержавицы Елизаветы, Валишев-

ский не мог не остановиться на ее характере. Он подчеркивал: «Ели-

завета ни своим нравом, от природы безпечным и причудливым, ни

небрежным воспитанием, полученным ею, не была подготовлена

к занятию престола. Но в качестве дочери Полтавского героя, ей все

же удалось вознести славу русскаго оружия, впервые боровшагося

в сердце Западной Европы с грознейшим из противников, на высоту

–

44 —

едвали превзойденную им с той поры»₄₇. Француз, польского проис-

хождения, отмечал невоспитанность и неопытность самодержицы,

отсутствие у Елизаветы знаний и умений компенсировалось более

мягким, в сравнении с Петром I, нравом, что способствовало смяг-

чению правил поведения в российском обществе середины ХVIII

века. Он считал, что кроме стремления смягчить нравы подданных,

она старалась привить придворным художественный вкус. Впрочем,

по мнению писателя Валишевского, осознание собственного величия

и важности дел не переходило у российской Елизаветы I в стремле-

ние усердно трудиться и ответственно выполнять свои обязанности.

К. Валишевский указывал на необразованность Елизаветы

Петровны: несмотря на знание французского и немецкого языков

и умение одеваться, она умерла убежденная, что до Британии мож-

но добраться, «не переезжая» моря. Впрочем, одновременно, он от-

мечал остроумие государыни Елизаветы, ее веселость и изящество.

«

Если прибавить ко всему этому основательное знакомство с фран-

цузскими модами – с этой стороны она была безупречной, – она

могла бы сойти за образованную женщину и не в одной России, со-

храняя, однако, при этом и специфически русския черты. Хотя она

и ценила беседы с маркизом Шетарди, наслаждаясь в них тонкостью

французского ума, она все же предпочитала им болтовню старых

сплетниц, окружавших ее, и более любила шутки своего истопника,

чем мадригалы молодого дипломата. Была ли она умна? Да, до из-

вестной степени»₄₈ – писал историк.

Автор книги «Дочь Петра Великого» порой слишком доверял

негативным оценкам современников-дипломатов, в частности,

прусского посла Акселя фон Мардефельда и французских диплома-

тов. Но при этом Валишевский отмечал гуманные наклонности им-

ператрицы, ее доброту, любовь к народу и то, что она считала «благо

народа» «своим собственным». По его мнению, государыня Елизаве-

та и ее соратники любили свою Родину до «фанатизма» и обладали

«

бешенной» энергией, что компенсировало некомпетентность, мо-

товство и подчас проявления жестокости, которые были свойствен-

ны всему народу и самодержице в том числе. Историк утверждал,

что императрица Елизавета знала свой народ и любила его. «До фа-

4

4

7

8

Валишевский К .Ф. Дочь Петра Великого. М.: ИКПА, Минск: Полымя, 1990.

С. ХІХ.

Там же. С. 79.

–

45 —

натизма!… В этом слове я вижу источник энергии и силы сопротив-

ления, которая, невзирая на видимый безпорядок, безтолочь, и ту

бездну, куда, под управлением подобной государыни должна была

бы провалиться страна и разстроиться все органы управления, не

только сохранила нетронутым организм, пересозданный Петром

Великим, и обезпечила его развитие, но и увеличила его мощь на

столько, что сделала его способным наносить удары, колебавшие

Европу.»₄₉ – подчеркивал историк. По мнению автора данной рабо-

ты, эти действия, несомненно, характеризуют Елизавету Романову,

как великого государственного деятеля.

К. Валишевский писал о противоречивом характере российской

Елизаветы I, в которой сочетались милосердие и жестокость, евро-

пейские и национальные вкусы. Она была, по его мнению, популяр-

на в народе, имела тонкий вкус, много женского ума, была хитра, по-

дозрительна и скрытна, до «фанатизма» любила свой народ, имела

самое высокое мнение о своей персоне, так как считала себя пред-

ставителем своего народа, который ценила «более всего». Писатель

отмечал, что она стремилась смягчить нравы, но это смягчение про-