Читать книгу: «Пережить сегодня», страница 5

– Аргрыхрах! – рычание раздается где-то над моей головой.

Слишком близко! Два сердобольных мертвых товарища решают выяснить не сильно ли я ушибся во время происшествия. А я все еще барахтаюсь на капоте автомобиля и никак не могу освободить себя из стеклянной ловушки.

Глава 16. Катя

Нож с трудом режет кожу, тонкий слой жира и мышцы. Похоже что лезвие изрядно затупилось и края разрезов получаются неровными и рваными. Моя рука плотнее сжимает рукоять и следующий надрез выходит почти идеальным.

Сколько же сил приходится вкладывать в готовку с таким тупым ножом! Я перевожу взгляд от разделочный доски передо мной на ту, что лежит перед мамой.

Она сидит в расслабленной и даже слегка отстраненной позе и только ее правая рука равномерно опускает и поднимает кухонный нож. Я вижу как под сухой кожей тонкие жгуты мышц напрягаются в такт движениям «кухонного комбайна» в который превратилось мамино предплечье.

Ровные куски свинины на ее разделочной доске лежат в трех равных холмиках, тогда как мои «надорвыши» едва сбились в одну невысокую кучу. А что это у мамы с глазами?

– Мам, ты не заболела? – обеспокоенно спрашиваю я – У тебя все капилляры в глазах полопались.

Мама вытирает глаза тыльной стороной ладони, отчего они начинают выглядеть еще хуже. У самых их уголков в свете утреннего солнца блестят слезы. Кажется это больно. Я инстинктивно скривилась и боль притихшая за ночь в моей голове, снова возвращается.

– Да нет, что ты дочка – все хорошо! – улыбается мама в ответ – Ой, боже ж ты мой! Ты только посмотри на себя. У тебя же глаза вон тоже какие!

Что и у меня белки все красные? Я устало поднимаюсь со стула и осторожно подхожу к зеркалу над старым рукомойником.

Щеки на моем и раньше худощавом лице совсем впали и оно кажется еще более вытянутым. Прямые волосы до плеч в юности были русыми, однако недавно бухгалтерша с моей работы обозвала этот цвет мышиным. Лучше бы за собой сама больше следила, может тогда научилась бы свои пергидрольные патлы качественнее прокрашивать.

Я пристально смотрю в свои глаза. Белки чистые, не считая крошечных красных ниточек в уголках. Ничего удивительного – такие наверное есть у каждого представителя офисного планктона. Может только мешки под глазами стали немного темнее.

Ничего удивительного, учитывая что еще вчера солнце для меня вставало по другую сторону Уральских гор. Или это от того, что мне так и не удалось поспать этой ночью?

– И вовсе не такие же! Посмотри внимательнее… мам. Мам, стой – не три больше глаза! – сердито добавляю я.

Я пытаюсь удержать ее руку и встречаю довольно серьезное сопротивление. Не уверена сколько именно длится это беззвучное противостояние, но когда мама понимает, что я больше не дам ей чесать глаза ее рука внезапно останавливается.

В узкой полоске света утреннего солнца, которое едва успело пробиться в зазор между дверью и дверным косяком, показываются два раскрасневшихся глаза. В них полыхает ярость.

Мама моргает и мои веки автоматически повторяют за ней движение вниз. Однако когда веки поднимаются обратно глаза мамы вновь спокойные… только белки покрыты узкими длинными красными пятнами. Она уже опустила руку и возвращается к нарезке мяса.

– Ты… ты как, мам? Давай я какие-нибудь глазные капли из аптечки принесу, – спрашиваю я и встаю.

– Не надо дочка! Честно, все в порядке. Лучше помоги мне с мясом, а то мне одной не успеть. Ну давай садись. Не то сейчас уже все проснутся, а у нас с тобой ничего не готово, – просит меня мама и улыбается.

Я медленно опускаюсь на стул и внимательно смотрю на маму. Она вновь улыбается мне в ответ и я возвращаюсь к нарезке мяса. Может мне просто показался тот огонек ярости, вспыхнувший в ее глазах? Я еще раз украдкой смотрю на маму.

Куски мяса на ее доске больше не выглядят идеально ровными. Теперь они очень напоминают рваные ломти на моей тарелке.

Глава 17. Азамат

Дежурный за окошком машет на меня рукой и молча уходит куда-то. Металлическая дверь открывается и мимо меня проносится полицейский в форме.

– Скажите, пожалуйста? – он пробегает без ответа.

– Кто у вас здесь? – не успеваю я спросить и следующего.

Я вхожу внутрь, а дверь за мной остается нараспашку.

– А извините, мне надо, – пытаюсь я спросить другого, но тот отмахивается.

– Простите пожалуйста, у меня…

– Это не ко мне! – отрезает полицейский и удаляется.

– Могу! Я! С вами! Поговорить? Это! Очень важно! – я сталкиваюсь в коридоре с дежурным и тот нехотя останавливается.

– Вы что не видите, что происходит? Знает сколько сейчас таких заявлений? Все сейчас потеряли или детей или родителей, а вам кажется, что вы один тут такой? – ворчит дежурный и внезапно останавливает кого-то – Сержант! Ты что, все еще не уехал за моими? Я сколько раз тебе сказал уже? Если из-за тебя мои дети не успеют на эвакуацию, ты на своем горбу их потащишь из города! Ты понял? Пошел!

– Мне нужно найти моего сына, понимаете? Я ученый. Я и мои коллеги создаем вакцину от этого вируса. Есть такая компания Медитэк! – вклиниваюсь я.

– Как вы сказали, Медитэк? Ну тогда конечно, пойдемте! – останавливает меня тяжелым взглядом дежурными и зовет за собой – Расскажите поподробее, очень интересно.

– Понимаете, этот вирус изобрели не мы. Но мы знали о его существовании и уже проводили тесты на опытных образцах, – объясняю я.

– Да-да, – кивает дежурный и уводит меня вглубь коридора.

– Лично мне уже удалось получить первые перспективными реакции, но материала было не достаточно, – дежурный прерывает меня жетстом.

– Телефон сюда давайте, – приказывает капитан.

Я отдаю и полицейский не глядя кладет его в ящик стола в дежурной части. Он кивком указывает куда-то мне за спину. Я поворачиваюсь и перехожу к самой сути.

– Так вот, мой сын болен. У него ВИЧ, а это тоже вирусное заболевание. Так вот в нужной концентрации, этот вирус оказывает… – продолжаю я.

– Угу-угу. Заходите, – дежурный заводит меня в какую-то комнату с решетками.

– Да, спасибо. Так вот, Медитэк обещали вывезти моего сына в укрепленный исследовательский центр, но в больнице сказали, что его увез кто-то из персонала! Понимаете? Его увезли не в исследовательский центр, а в какую-то из общих зон резерваций. Там же не будет надлежащего ухода и условий… А что вы делаете? – недоуменно оглядываюсь я.

– Вот только сумасшедших мне сейчас не хватало! – возмущается дежурный и запирает дверь камеры.

– Подождите, капитан! Это что? Дежурный? Товарищь капитан, что вы… подожите! – я наконец осознаю произошедшее.

Он оборачивается и всучает всю связку ключей случайному полицейскому.

– Этих не отпирать! Откроешь их завтра утром, меньше мародерить по улицам будут, – командует дежурный и выходит обратно в коридор.

Этот полицейский куда крупнее капитана, но, судя по погонам, служит в звании сержанта.

– Ну так же нельзя! Откройте меня, я вам все объясню, – пытаюсь достучаться до полицейского я.

– И меня! И меня откройте! Я тоже не приделах, начальник! – раздается из соседней камеры и дверь рядом с моей заходила ходуном.

– Не положенно! – отрезает сержант и садится на кресло спиной к нам.

Я бессильно опускаюсь на скамью с облупившейся краской и приваливаюсь к ледяной стене. Арестант из второй камеры продолжает ругать трехэтажными матами полицеского. Однако сержант лишь глубже откидывается на спинку и кресло жалобно скрипит под его весом.

Совсем как обычный человек, я углубляюсь в темные мысли о судьбе своего сына. От такой апатии и в депрессию путь недалекий. Мой сосед затих и я прикрываю глаза. Чувствую себя воздушным шариком из которого выпустили весь воздух. Я словно провалился…

– Азамат Тахирович Хайруллин здесь находится? – грубый мужской голос вырывает меня из размышлений.

Я смотрю на часы. Бог ты мой! Я проспал почти два часа.

– Не положено! – отвечает сержант и кресло под ним снова отчайнно скрипит.

– Я здесь! Здесь! – вскакиваю я со своего места и машу рукой силуэту за стеклом.

Кажется там двое мужчин. Они исчезают из поля зрения и сержант пытается встать с кресла. Может он остался здесь совсем один? Только бы они не стали убивать этого немногословного дурня.

– Не полож… – встречает сержант моих спасителей, но обрывается на полуслове.

– Это вам! Гена, объясни все человеку, – предлагает мужской голос за пределами моего обзора.

– Так точно! – подтверждает обладатель того грубого голоса и выходит вперед.

На середину комнаты выходит поистине исполинских размером мужчина. Где только нашелся черный костюм для его габаритов? Он резко поднимает руку вперед и открывает… чемодан.

– Друзья мои, вам просто несказанно повезло! Здавствуйте Азамат Тахирович, – приветственно кивает мне очень ухоженный и элегантно одетый мужчина – Не беспокойтесь, ваш сын у нас и он в полной безопасности.

– О, спасибо! Слава Богу! Но как… как вы меня нашли? – спрашиваю я.

– Ну это совсем просто. Ваш телефон все еще находится в этом здании, возможно даже в этой комнате. Но это не важно. Друзья мои! Да-да, я обращаюсь и к вам, – мужчина кивает сержанту, а затем оборачивается к уголовнику – и к вам, конечно. Здесь деньги –  и деньги, отнюдь, не маленькие. Но это не главное. Медитэк готов предоставить вам уникальное предожение!

– Сношаться с тобой за такие бабки? С этим разве что к ментяре, я сразу пас! – выпалил уголовник.

– Да вы хоть отдаете себе отчёт?

– Нет, никогда и ни перед кем не отчитывался, даже перед собой! – гордо отвечает арестант.

– Позвольте мне закончить? Так вот, мы разделим между вами содержимое этого чемодана в обмен на ваши услуги. Ничего интимного, попрошу заметить. Дело в том, что мы сейчас, как никогда, нуждаемся в людях. Вы еще толком не видели ужасов, которые ждут вас снаружи, но могу вас заверить, что мы нуждаемся в вас не меньше, чем вы нуждаетесь в нас, – ухоженный мужчина разводит руки в стороны, словно фокусник ожидающий оваций.

– Не положено! – категорически заявляет сержант и отступает к столу, на котором стоит рация.

– Согласен с мусором! Иди ты знаешь куда? – уголовник переходит на отборный мат, но закончить свою тираду не успевает.

– Гена, займись, – приказывает элегантный мужчина.

Я ожидал грядущей бойни, но вместо этого громила достал странного вида пистолет и дважды выстрелил. Сержант и уголовник грузно валятся на пол.

– Не волнуйтесь, доктор. Это всего лишь транквилизатор. Как я и говорил, мы не можем разбрасываться ценными ресурсами. И мы об с вами знаем, что сейчас нет ничего ценнее человеческих жизней. Даже таких как эти, – добавляет мужчина и жеманно пожимает плечами.

Глава 18. Андрей

Ссутулив плечи ко мне ковыляют насквозь прогнившие ожившие мертвецы. Двое мужчин неопределенного возраста – они больше других напоминают зомби из какого-нибудь кино.

Этим товарищам по несчастью воскрешение однозначно далось нелегко. Пробужденные от вечного сна какой-то чудовищной силой они были вынуждены ломать крышки гробов и буквально выкапывать себя на белый свет.

Превозмогая боль я скатываюсь с капота автомобиля. Оказываюсь на ногах и нащупываю рукой топор притороченный к рюкзаку. Пытаюсь взяться за рукоятку двумя руками…

– Аау-у-у! – вскрикиваю я.

Стоит мне поднять левую руку и резкая боль в ребрах заставляет меня согнуться. Я плотно прижимаю левый локоть к телу. Придется пока пользоваться только правой. К этому мгновению зомби оказываются возле капота автомобиля.

Я поднимаю топор и бью наотмашь по бижайшему. Оружие ищет своим лезвием его гнилую шею однако я поднял его недостаточно высоко. Удар приходится в правую руку зомби. Лезвие топора перерубает плоть и кость на предплечье твари.

– Рархгрхр! – негодующе рычит оживший мертвец.

Он поднимает ко мне свои руки. Однако правая перерубленная мной конечность остается висеть плетью. Плечо зомби все равно поворачивается в суставе.

Вся правая рука повисает на уцелевшем куске кожи подмышкой. Конечность слишком тяжелая для тонкой гнилой полоски. Лоскут плоти растягивается, рвется и отсеченная рука с мерзким шлепком падает на асфальт.

Трупы приближаются. Тот что позади тоже протягивает ко мне руки. Я замахиваюсь топором еще раз. На этот раз удар получается идеальным. Быстрое вращение лезвия по дуге проходит через шею и легко отделиляет голову тела.

Прогнивший череп взлетает по невысокой параболе и оставляя за собой в воздухе прерывистый грязно-черный след приземляется на капот соседней машины. Кляксы из кашеобразной жижи растекаются по металлической поверхности словно граффити безумного художника.

На мое счастье обезглавленное тело сразу как подкошенное падает на асфальт бесформенной кучей. Однако скрюченные пальцы второго ожившего старика дотягиваются до меня. Словно сработавший стальной капкан, зомби повис на моем правом плече. Я отшатываюсь, но труп не выпускает меня и продолжает напирать.

Я не выдерживаю и валюсь на спину. Зомби не ослабляет хватки и следует за мной. Его клацающая пасть практически перед моими глазами. Я выпускаю топор и выставляю перед собой правую руку.

Упираюсь ладонью в гнилую шею трупа и пока удерживаю зомби. Я пытаюсь сбросить его вправо, затем влево, но мертвец не поддается. Его лицо неумолимо приближается к моему.

– Рааааааарх! – зомби яростно рычит и раскрывает пасть, обнажая свои почерневшие зубы.

Силы понемногу покидают меня и лицо кровожадной твари опускается. Лоскуты затвердевшей мумифицированной кожи вздувшейся на нем едва не косаются кончика моего носа.

– Да пошел ты! – злость захлестывает меня.

Не для того я столько сегодня пережил, чтобы все вот так закончилось. Меня переполняет всепоглощающая ярость! Она волной разливается по телу вместе с адреналином. Я отталкиваю зомби и подбрасываю его вверх на какой-то десяток сантиметров. Однако этого оказывается достаточно.

Я сгибаю ногу в колене и голенью упираюсь в грудь старика… и отпускаю его шею! Кровожадный монстр чувствует, что я поддаюсь его напору и с удвоенной силой тянет ко мне лицо.

Прогнившие челюсти клацают в паре сантиметров перед моими глазами. Моя правая рукой скользит к кобуре на поясе. С непривычки открыть ее не глядя с первого раза не получается. Наконец застежка поддается и я выхватываю пистолет.

Патрон я заблаговременно дослал в патронник, но вот курок взвести совершенно забыл. Приставляю дуло пистолета к подбородку зомби.

– Сдохни тва-а-а-арь! – кричу я и изо всех сил выжимаю спусковой крючок.

Пистолет Макарова превозмогает сопротивление курка в попытке выстрелить самовзводом. Я жду выстрела, кажется целую вечность. Это длится настолько долго и мысль о том, что это не случится вовсе, успевает закрасться ко мне в голову.

Палец едва справляется и я уже тянусь чтобы помочь второй рукой… однако в это мгновение оглушительный грохот разрывает стоявшую вокруг тишину!

Пуля вырывается из дула пистолета и прошивает подбородок. Затылок зомби взрывается тысячей осколков черепа и ошметков плоти. Больше я не слышу ничего кроме свиста, заполнившего мои несчастные барабанные перепонки.

Звук выстрела безжалостно оглушает меня. К этому я категорически не готов. В кино даже выстрел из гаубицы, не говоря уже о пистолетах, не мог так дезориентировать актеров. Учту это на будущее.

Я кладу пистолет на асфальт рядом. Мысли путаются и не задерживаются в моей голове вытесняемые назойливым гулом в ушах. Я сбрасываю обмякшее тело зомби в сторону.

– Ну что, получил?! – собственный голос кажется чужим и доносится до меня издалека.

Мою голову словно обернули толстым пуховым одеялом. Я аккуратно и неспешно поднимаюсь. Боль отпускает ребра с левой стороны. Это точно ненадолго! Пока в моем теле еще хозяйничает адреналин, я могу быть немного подвижнее. Но скоро боль вернется и ударит по мне с удвоенной силой.

Поднимаю с асфальта пистолет и топор. Детище Макарова я возвращаю на место в кобуру и внимательно осматриваю топор. Топорище опять разболталось, но на рукояти пока держится. Починю его как будет время.

Время! Я оборачиваюсь к солнцу. Небесное светило уже на треть скрылось за крышами домов. Нужно поторапливаться. Я возвращаюсь к велосипеду.

– Черт, – тихо ругаюсь я.

Переднее колесо моего железного коня прогнулось к середине и стало карикатурой на пакмана. Велосипед мне больше не помощник. Выбора нет, да и ждать мне здесь нечего. Наверняка на звук выстрела сюда уже медленно, но неотвратимо ковыляет с десяток зомби. Не дам им зажать меня в кольцо Я собрался с силами и продолжил путь пешком.

К тому времени как я добираюсь к оставленному мной джипу, солнце окончательно скрывается за горизонтом. Слух уже возвращается и наполняет мою голову звуками окружающего мира. Лишь легкий «комариный» писк надолго поселился в ушах, однако он прибывает не один.

Вместе со слухом в левый бок уверенными шагами, цокая острыми каблуками приходит боль. Адреналин схлынул и ребра снова начинают ныть. Вокруг меня сгущаются сумерки.

Я быстро нахожу ключ от машины и вставляю его в замок зажигания. Первые попытки завести автомобиль успехом не увенчались. Двигатель обиженно булькает и включаться категорически отказывается.

– Кар-кар, кар-кар-кар! – доносится с ветки ближайшего к дороге кустарника.

Этот звук сильно напоминает очень ехидный смех. Еще издевается гадина! Я оглядываю ветви ближайших деревьев и вижу крупную черную как смоль ворону на массивном клене. Расстояние большое, но я могу поклясться, что она смотрит именно на меня. Хотя вероятнее всего у меня просто воображение разыгралось.

– Да хоть засмотрись на меня! – возмущаюсь я и продолжаю раз за разом поворачивать ключ в замке зажигания.

По звуку двигателя кажется, что ему не хватает совсем чуть-чуть чтобы удержать обороты. И я в помощь к повороту ключа выжимаю педаль газа. Мотор ревет словано раненный зверь и наконец заводится. Как я своими действиями не заливаю свечи не представляю. Но обороты снова начинают падать, норовя сорваться обратно в мир не работающих изобретений человечества.

– Нет, нет, нет, нет! – умоляю я.

Я еще пару раз плавно нажимаю на педаль. Неровное «дыхание» двигателя-астматика восстанавливается.

– Выкуси, вонючий комок перьев! – кричу я в направлении черного силуэта вороны на ветке.

Быстро разворачиваю джип и на максимально возможной скорости еду по направлению к городу. Темнота вокруг становится практически осязаемой. Еще пара минут и я смогу нарезать ее ножом. Приходится включить свет фар. Совсем скоро, через сеть трещин в лобовом стекле, я вижу первые хрущевки.

До моей квартиры ехать слишком долго. Поэтому я сворачиваю к ближайшему дому и останавливаюсь перед первым подъездом, так что справа оказывается стена, а слева меня надежно укрывает раскидистое дерево.

Дверь в подъезд очень старая. Деревянные доски отсырели и зеленая краска, некогда покрывавшая их, облупилась. Двери остальных трех подъездов металлические и возможно даже оборудованы домофонами. Так что мой выбор очевиден.

Я тяну за ручку и деревянная дверь со скрипом открывается. По старой советской традиции, на окнах квартир расположенных на первом этаже установлены решетки. Металл на них изрядно проржавел, но они все равно выглядят крепкими и надежными. Поэтому я выбираю угловую квартиру на первом этаже. На лестничной клетке к моему глубокому облегчению, никого нет.

Нужная мне дверь располагается слева. Выезжая по работе на вызовы я часто видел такие в квартирах у пенсионеров. Деревянное дверное полотно обито черной клеенкой и маленькие гвоздики образовывают узор из ромбов. Работа… Словно это было так давно, почти в прошлой жизни.

Если внезапно завтра весь этот кошмар закончится, то меня точно посадят. Обвинят сначала в убийстве, потом в угоне и мародерстве. А теперь еще и взлом с проникновением в квартиру припаяют. Хотя может ломать дверь и не придется.

Я аккуратно стучу костяшками пальцев по дверному косяку. Из-за двери все так же не доносится ни звука. Может не слышат просто? Надо в звонок позвонить. Ага, позвонил уже! Вместо дверного звонка из оштукатуренной стены рядом с дверью торчат два провода в белой обмотке.

Я пробую соединить оголенные медные усы. Однако результат тот же – похоже звонок все-таки не работает. Хозяева, даю вам последний шанс. Я стучу ботинком в дверь. Таким грохотом можно и слона разбудить. Дверь ходит ходуном под моими ударами.

– Ну, все, сим-сим откройся! – говорю я и прикладываюсь плечом к двери.

Ребра слева сразу пронзает резкая боль. Неужели все-таки сломал парочку? Придется действовать деликатнее. Я достаю топор и поправляю металлическое навершие. После чего, миллиметр за миллиметром, втискиваю лезвие в щель между дверным полотном и косяком. Я нажимаю на топор то влево, то вправо.

Медленно, но верно дверь расшатывается и зазор увеличивается. Когда я уже начинаю выбиваться из сил то решаю, что пора немного ускорить процесс. Я всем весом наваливаюсь на рукоять топора используя ее как рычаг. Ну же еще совсем чуть-чуть.

– Да, чтоб тебя!.. – выдохаю я и бью по двери коленом.

И она наконец, поддается. Ригель замка выскакивает из паза. Напоследок «язык» замка упирается краем в болт на дверной коробке. Однако пара ударов ногой довершают начатое. После второго пинка ригель замка соскакивает с зацепа. Дверь настежь распахивается внутрь квартиры.

В прихожей кромешная тьма. Делать нечего, свет с улицы льющийся через дверной проем в подъезд сюда не попадает. Я вхожу внутрь квартиры. Внезапно из темноты прямо мне в лицо летит что-то невероятно быстрое.

Восставший из мертвых живший здесь пенсионер? Кажется в непроглядной тьме, я каким-то чудом рассматриваю голову зомби. Владельцу не нравится такой бесцеремонный постоялец, как я.

От неожиданности я отшатываюсь и как-то совсем неуклюже плюхаюсь на задницу. Но голова зомби также быстро как появиляется, абсолютно бесшумно опускается до уровня пола. Какого?..

Из квартиры на свет выбегает серая кошка. Она прошмыгнула мимо меня и унеслась к выходу из подъезда.

– Фу-у-ух! Чуть не обделался с тобой! – кричу я вдогонку кошке.

Я поднимаюсь на ноги и достаю телефон. Снимаю блокировку с экрана смартфона и включаю на нем встроенный фонарик. Темноту квартиры разрезает тусклый луч света.

В прихожей квартиры справа сразу обнаруживается трюмо с которого, судя по всему, и спикировала на меня кошка-«убийца». Я вхожу в квартиру и прикрываю за собой входную дверь.

Из комнат все также не доносится ни звука. Хотя теперь это факт не сильно обнадеживает. Я обхожу всю квартиру. Прихожая, ванная, совмещенная с туалетом, просторная комната и крохотная кухонька – вот и вся география скромного жилища.

На внешних стенах квартиры два широких окна. Те самые, которые снаружи закрыты решетками. Под окнами все также стоит мой изрядно потрепанный джип. А главное, вокруг нет ни одного зомби.

Так, где-то здесь при обходе я видел старое раскладывающееся кресло. Ага, вот оно!

Скрипя колесами по паркетному полу я откатываю кресло в прихожую и подпираю его спинкой входную дверь. Теперь любому, кто попытается ее открыть, придется попотеть. Вдобавок, я раскладываю кресло – получается что-то вроде софы.

Я сбрасываю рюкзак на пол и ложусь на жесткое продавленное кресло-софу. Однако после суток проведенных на ногах, оно кажется мне мягкой периной.

Глаза сразу слипаюся – сказывается усталость и нервные потрясения минувшего дня. Я едва успеваю выключить фонарик на телефоне и уже минуту спустя безнадежно проваливаюсь в царство Морфея.