Читать книгу: «Мент. СССР», страница 3

Глава 5

– Заходи, – сказал я, направляя на неё ствол.

Варвара вздохнула, завидев револьвер, но ничего в ответ не произнесла – знала кошка, чьё мясо съела – и послушно переступила через порог.

Я быстро высунулся за дверь, проверяя, не ждёт ли меня ещё какой-нибудь сюрприз из серии не самых приятных. Больше сюрпризов не было.

– Подними руки, – потребовал я, когда женщина оказалась в коридоре.

Подруга Стряпчего бросила на меня удивлённый взгляд. Видимо, совсем иначе представляла себе наш разговор.

– Зачем? – спросила она слабым голосом.

– Я сказал – руки подними! – угрожающе произнёс я.

– Как скажете, Георгий Олегович.

Она послушно выполнила мою команду и подняла руки, а я приступил к обыску. После истории с покушением я предпочитал дуть на воду, чем обжигаться на молоке.

– Как-то вы слишком бесцеремонны по отношению к даме, – попыталась уесть меня Варвара, на что я спокойным тоном ответил:

– Не вижу здесь ни одной дамы.

Визитёрша поморщилась, мои слова вряд ли приятно согрели её душу, но мне было плевать, какие эмоции она испытывала в данный момент. Её кореш планировал сунуть мне перо под бок, миндальничать с его подругой я не собирался.

При обыске нашёл удостоверение личности, которое сразу развернул и внимательно прочитал. Вроде не «липа». У нашей Варвары, оказывается, одна из самых распространённых фамилий в России, и это отнюдь не Иванова или Петрова.

– Смирнова Варвара Игнатовна…

– Да, это моя фамилия, – подтвердила женщина.

Убедившись, что гостья чиста и не притащила с собой ни маленького женского пистолетика, ножа или заточки, я показал в сторону кухни.

– Пошли. Ты хотела поговорить…

На кухне я посадил Варвару так, чтобы у неё не было возможности дотянуться до любого опасного предмета и ещё раз продемонстрировал ствол:

– Никаких лишних телодвижений. Пристрелю без всяких мук совести.

Гостья кивнула.

– Как скажете, Георгий Олегович. Я не собираюсь причинить вам зла.

Видя мою усмешку, она быстро добавила:

– Честное слово, я не знала, что Антон хочет вас убить. Думала, что он на самом деле собирался предупредить.

– Свежо предание, – хмыкнул я.

– Не верите? Я побожусь! – Она вскинула правую ладонь, собранную в щепоть, но я тут же покачал стволом, и Варвара послушно села как прилежная ученица, сложив руки на столешнице как на парте.

– Давай к самому главному: зачем пришла? Неужели не побоялась…

– Отбоялась я своё, Георгий Олегович. А здесь, чтобы спасти Антона от расстрела.

– Интересно девки пляшут. И каким это образом?

– Хочу заключить с вами сделку.

– Ого! Варвара, ты это серьёзно?! Какая к лешему сделка! Я сейчас сграбастаю тебя за шкварник и потащу на Петровку! Там ты расскажешь всё, что знаешь, и вспомнишь всё, что успела забыть! – развеселился я от подобной наглости.

Нечасто у меня бывали подобные визитёры, которые вдобавок ещё и пытались качать права.

– Как скажете, Георгий Олегович. Только вряд ли вам это поможет! – Она побледнела, но всё-таки нашла в себе силы гордо вскинуть подбородок. – Того мужика, что пришёл… Афанасия этого проклятого, я прежде в глаза не видела и знать не знаю, кто таков. Так что хоть пытайте меня – всё равно не дознаетесь!

– Ну-ну… Ты не знаешь, так у приятеля твоего выясним.

– Антон ничего вам не рассказал и не расскажет! – горячо выпалила она.

– Оппачки! – напрягся я. – А тебе это откуда известно? Свиданий с твоим Стряпчим никому не дают.

– Господи, Георгий Олегович! Его же не в камере на необитаемом острове держат! Кто-то видел, кто-то слышал, на волю передал. Мир не без добрых людей.

Я понимающе вздохнул. Ну да, и в моё-то время порой в камерах у сидельцев столько телефонов, что хоть колл-центры открывай (собственно, и так бывало, достаточно вспомнить волны телефонных мошенничеств, когда доверчивых граждан разводили, как последних лохов, звонками из «банков»), про малявы вообще молчу. Их даже не в двадцатом веке придумали, а куда раньше. Разумеется, мне это было не в новинку, но вот узнать конкретный источник информации совсем бы не помешало.

Варвара догадалась, о чём я сейчас думаю.

– Нет, Георгий Олегович, тут я вам не помощник – слышала, как говорится, из третьих уст.

– Тогда в чём ты мне можешь быть помощником? – удивился я.

– Человек, который хотел вас убить, пришёл от Чухонца, – начала она.

Я криво ухмыльнулся.

– Новости не первой свежести, Варвара. Нам это хорошо известно. Твой дружок сам сказал мне об этом, перед тем как попытался убить.

– Не перебивайте, пожалуйста, – попросила она. – Чухонцу донесли, что Антона повязали. Чухонец – очень осторожный, он залёг на такое дно, на котором вся ваша милиция и угро никогда его не разыщут.

– Ну и? Дальше-то что? – спросил я, понимая, что Варвара говорит правду.

На месте Чухонца я бы тоже постарался заныкаться в укромное местечко. Даже если Стряпчий будет вести себя как партизан на допросе и станет молчать в тряпочку, всё равно нет гарантий, что потом он не расколется.

– Если вы сделаете так, чтобы Антону не дали расстрельный приговор, я найду для вас Чухонца, – с вызовом произнесла гостья.

– Смеётесь?! – воскликнул я. – Я так-то не народный судья и приговорами не занимаюсь.

– Зато у вас есть связи, – заметила она. – Имея их, всегда можно договориться. Не кривите душой, гражданин начальник.

– Допустим. Но ваш друг молчит. Вряд ли это сойдёт в качестве смягчающего обстоятельства.

– Устройте нам свидание… После того, как я найду Чухонца. Поверьте, Антон заговорит. А ему есть что сказать, не сомневайтесь! – горячо произнесла она.

– Чем дольше я слушаю тебя, Варвара, тем сильнее во мне разгорается желание всё-таки арестовать тебя и доставить на Петровку, – решительно сказал я.

Она горько улыбнулась и вытянула вперёд руки.

– Вяжите меня, Георгий Олегович, прямо сейчас. Только вам это никак не поможет. Без меня вам не найти Чухонца! А без Чухонца, не найдёте того, кто заплатил за то, чтобы вас убили.

– Неужели?! – хитро прищурился я.

– Правда-правда! – воскликнула она. – Да и какой смысл мне обманывать?

– То есть ты настолько любишь Стряпчего, что готова ради него сдать Чухонца? – Я пристально посмотрел на Варвару, чтобы увидеть и проанализировать её реакцию.

– Такими вещами не принято разбрасываться, но раз уж вы задали мне этот вопрос, то да – я его люблю! – с уверенностью праведника ответила гостья.

Я, конечно, не детектор лжи, но сейчас ей поверил.

– Хорошо. Помолчи – мне надо подумать, – сказал я.

А подумать действительно было над чем. Арест Варвары мало что нам давал. В принципе, у нас на неё ничего толком нет. Да, она выманила меня из квартиры, но её на самом деле могли использовать втихую… Конечно, нет человека без грешков, но есть ли у нас какие-то доказательства, благодаря которым можно взять Варвару за жабры? Нет ничего, кроме её любви к Стряпчему.

Пожалуй, придётся рискнуть, если Чухонец хорошо спрятался. Как она будет его искать – её дело, для меня главное, чтобы принесла результат «в клювике».

– Значит так, Варвара, говорим сразу и начистоту, – объявил вердикт я. – Я принимаю твоё предложение. Ты сдаёшь Чухонца, мы делаем так, чтобы твоего любимого не поставили к стенке.

– Спасибо, Георгий Олегович! – обрадованно подскочила она. – Буду век за вас молиться!

Я нахмурился.

– Не спеши благодарить, Варвара. Даже если удастся порешать вопрос с наказанием, Стряпчий при любом раскладе сядет в тюрьму, причём надолго. И я позабочусь, чтобы любая амнистия обошла его стороной… Он ведь не пряниками накормить меня собирался.

– Понимаю вас, Георгий Олегович, – кивнула она. – Вы в своём праве, но для меня самое важное, чтобы Антон остался в живых.

– Сколько тебе нужно времени, чтобы найти Чухонца? – деловито спросил я.

– Неделя, – как-то поспешно откликнулась она, не удивлюсь, если выпалила первое, что пришло в голову.

Мне это совсем не понравилось.

– Много, – отрицательно покачал головой я.

– Неделя, Георгий Олегович. Если выгорит быстрее, я сразу сообщу вам.

– Хорошо, у тебя есть неделя. Не уложишься – пеняй на себя, – предупредил я.

В этот момент загремел входной замок. Я напрягся и снова взялся за револьвер, но, услышав в прихожей родные голоса, успокоился. Мои вернулись с похода на рынок.

– Всё, Варвара, время пошло – можешь идти, – велел я.

Варвара кивнула и встала.

Само собой, что её появление в прихожей вызвало вполне понятное удивление у моих женщин, особенно у Насти. Предвосхищая её дальнейшие расспросы, я приобнял жену и, поцеловав в ушко, добавил:

– Дорогая, я тебе потом всё объясню.

Настя повела себя правильно, сцену ревности закатывать не стала. Вежливо поздоровалась с незваной гостьей и так же вежливо простилась. А вот Степановна… У неё просто чесались руки, чтобы дать мне затрещину. Ну как же… не успела любимая жена выйти из квартиры, как всё по известной поговорке: кот из дома, мыши в пляс. Во всяком случае так это могло выглядеть со стороны.

Дверь с той стороны захлопнулась, Варвара ушла.

Я выждал театральную паузу и строгим тоном объявил:

– Так, девушки, это было по работе. Только, уж простите меня, служебную тайну выдавать не имею права.

– Ты ж на больничном? – удивилась Настя. – Какая ещё работа?!

– Такая, которой плевать на твоё состояние здоровья, – вздохнул я. – Ну как, ты мне веришь?

– Иначе я бы не вышла за тебя замуж, – тихо произнесла Настя, и я обрадованно расцеловал и её, и Степановну, а потом помог затащить и распаковать покупки.

Супруга была не прочь понежиться ещё, но я огорошил её известием, что должен съездить на работу.

– Открылись важные обстоятельства. Я должен обсудить их с начальством, – сказал я.

Настя наморщила лобик.

– Это как-то связано с покушением на тебя?

Я кивнул.

– Хорошо! Только постарайся недолго. И помни, что тебя ещё не вылечили, – напутствовала меня понятливая супруга.

– Обязательно, – радостно произнёс я.

Хорошо, когда до работы четверть часа пешком. Заодно и подышал свежим воздухом.

Трепалов при виде меня удивлённо вскинул брови:

– Быстров?! Тебе что, дома с любимой женой не сидится?

– Да я бы с удовольствием там остался, но сегодня ко мне пришла Варвара. Помните, та самая подруга Стряпчего, которая меня выманила?

– Конечно, помню, – устало произнёс Трепалов. – Но не понимаю одного: где она? Ты её задержал?

– Я не стал её задерживать, – потупив голову, признался я.

– И какого, прости меня, хрена, ты её отпустил? – интонации Трепалова не предвещали ничего хорошего.

– Она сказала, что найдёт для нас Чухонца, если её дружку не подпишут расстрельный приговор.

– Так-так… – Трепалов задумчиво откинулся на спинку стула. – Давай в деталях, Григорий.

Я рассказал о наших договорённостях. Начальник выслушал меня, не перебивая.

– Вопрос с приговором я возьму на себя, – произнёс он после моего доклада. – Эта Варвара права на все сто: Стряпчий молчит, Чухонца по известным нам адресам мы не нашли. Где он – никто не знает, а обыскать пол-Москвы – сам понимаешь, у нас возможности нет.

– Он мог вообще из Москвы уехать, – заметил я.

– Вряд ли, – не согласился Трепалов. – Это в Москве он король, а за пределами – никто и зовут его никак. Я его хорошо знаю, у Чухонца честолюбия на десятерых. Он скорее себе руку отрубить позволит…

Я доложил и о своих опасениях.

– Есть крошечная, но всё-таки вероятность, что визит Варвары – часть чьей-то игры. Возможно, кому-то надо, чтобы мы пока у себя держали Стряпчего.

– Полагаешь, что его у нас легче ликвидировать?

– Всё может быть, – признался я. – Усильте его охрану на всякий случай.

– Сделаем, Георгий, – пообещал Трепалов. – Только не думай, что мы сидим сложа руки. Мы подняли всех осведомителей, Чухонца ищут везде. Даже если у этой Варвары ничего не получится, мы его сами найдём. Найдём, а потом расспросим со всей пролетарской строгостью.

Он опомнился.

– Тебе как – домой идти лечиться не пора?

– Нет, товарищ начальник.

– И как тебя только жена такого отпустила! – усмехнулся Трепалов. – Ну раз пришёл, давай поговорим. Есть идеи, кому ты поперёк горла оказался?

– Идей нет, – признался я. – Меня многое в этой истории смущает…

– Что, к примеру?

– Вряд ли убийство связано с моей прежней биографией…

– То есть след из Рудановска не просматривается?

Я кивнул.

– Если и просматривается, то как-то не очень. Я там, конечно, много кому хвост прищепил, например, недобиткам из белогвардейского подполья, но господа офицеры вряд ли бы стали нанимать уголовника, чтобы свести со мной счёты. Там народ боевой, подготовленный – справились бы сами.

– То есть история чисто московская? – догадался Трепалов.

– Да. И тут опять же – не понимаю, откуда прилетело. Если это как-то связано с Бокием, то там свои спецы, куда круче любого урки…

– А если таким образом хотели следы замести?

– Да сами бы завалили меня и дело с концом! К чему плодить сущности?

– Другие громкие дела: тот же Комаров, налётчики на типографию… – стал перечислять Трепалов.

– Не то, Александр Максимович, не то… Думаю, прямо в лоб я никого не задел, а вот зацепить краем – да, могло быть. Осталось только понять, кого…

– Другими словами, вся надежда пока только на Чухонца?

– Увы, товарищ начальник, – признал я свою беспомощность.

– Плохо, Быстров! Очень плохо! Но раз уж так получилось… – внезапно Трепалов улыбнулся. – Да, Георгий, у меня хорошие новости.

– Какие, Александр Максимович?

– Дал я тут разгону телефонистам, чего они тебе с аппаратом канитель развели – уже скоро месяц прошёл, как поставить не могут! В общем, на неделе будут у тебя. Жди!

Глава 6

Не успел я распрощаться с Трепаловым, как в кабинет даже не вошёл – вбежал Ваня Бодунов. Вид у него был такой, словно за ним гнались.

– Максимыч! – громко воскликнул он, – у меня такие новости – ты не поверишь!

И только тут Ваня заметил меня.

– О, наш герой! Здорово!

– Здоровей видали! – радостно сказал я, пожимая его руку. – Что за новости – меня не касаются?

– Был бы цел, касались! – засмеялся Ваня. – Ну, а раз тебя подстрелили, то…

– Подумаешь, царапнули чуток! – слегка обиделся я. – Я ведь на поправку пошёл. Можешь у начальника уточнить.

– Так, Иван, давай, выкладывай, что за новости у тебя, а Быстров пусть послушает, раз ему так интересно! – прервал нас Трепалов.

– Сейчас, горло промочу и всё расскажу! – заверил Бодунов.

Он налил в стакан холодной воды из графина, выдул одним глотком, сел и заговорил:

– История такая, товарищи. В Подмосковье, прямо под насыпью чугунки нашли тяжелораненого: его несколько раз пырнули ножом в живот и грудь. Он еле дышал и был без сознания. В карманах отыскали удостоверение сотрудника московского уголовного розыска Виктора Ефимова. Его отвезли в больницу имени Всемедикосантруда на Яузской, оттуда связались с МУУРом и… знаете что?! – он обвёл нас торжествующим взглядом.

– Никакого Ефимова в МУУРе нет, – первым догадался я.

Бодунов поморщился.

– Трудно с тобой, Быстров: на ходу подмётки рвёшь. Действительно, Виктор Ефимов никогда в МУУРе не работал. Они на всякий пожарный с нашим отделом связались – вдруг он у нас работает? Я сказал, что и у нас такого отродясь не было. Съездил в больничку, посмотрел на этого раненого, пока он в сознание не пришёл, и каково же было моё удивление, когда опознал в нём Вовку Губана.

Трепалов напрягся.

– Того самого Губана из банды Кузнеца?! – не поверил он.

– Того самого, Максимыч, – подтвердил Иван.

Я понимающе кивнул: банда Ивана Кузнецова по прозвищу Кузнец успела изрядно нашуметь в Москве и пригородах. Орудовали, сволочи, чуть ли не в промышленных масштабах и при этом всегда по одной и той же схеме: переодевались в форму красноармейцев, на нескольких машинах подкатывали к какому-нибудь дому, где проживали богатые нэпманы, вламывались туда, перекрывали входы и выходы, всех жильцов сгоняли в одну комнату, а потом спокойно занимались грабежом.

Стоит отметить, что действовали «кузнецовские» крайне жестоко: убивали любого, кто им не нравился или пытался оказать сопротивление, включая женщин и, что самое страшное, детей.

По разным оценкам в банду входило минимум с полсотни человек, но я всё-таки думаю, что на самом деле их было меньше. Да, сам Кузнецов – здоровяк, который прежде работал на скотобойне, имел силу сравнимую с богатырской (спокойно гнул подковы и убивал человека ударом кулака), был по характеру лютым и свирепым, старался держать всех в узде, но всё равно управляться с полусотней отпетых негодяев даже такой неординарной сволочи непросто.

От методов «воспитания» Кузнеца впору было содрогнуться, он лично наказывал провинившихся, чаще всего медленно душил, глядя прямо в глаза. Банда не роптала, по общему мнению, убивал он за дело: тех, кто крысятничал у своих или утаивал долю добычи.

Его не раз и не два пытались поймать, даже удалось схватить несколько мелких сошек, но через них так и не получилось выйти на главаря. Он мало кому доверял, и никто не знал, где лёжка Кузнецова.

У него было несколько адъютантов, и Вовка Губан входил в их число.

– Ну что, товарищ начальник, едем арестовывать Губана? – Бодунов почти приплясывал от нетерпения.

Трепалов уже был склонен с ним согласиться, но внезапно замер. Его взгляд обратился на меня.

– Быстров, а ты что скажешь?

– Скажу, что не надо торопиться с арестом.

– Интересно, почему? – удивился Бодунов.

– Арестовать Губана всегда успеется, вот только что это нам даст? Он не дурак, наговаривать на себя не станет. Даже если прижмём как следует, не факт, что расколется вчистую и сдаст Кузнеца. Вы уж простите, мужики, но надо смотреть фактам в глаза: бандиты боятся его больше, чем нас! Сами знаете, какая у них дисциплина и как она поддерживается! – уверенно произнёс я.

– Ты к чему клонишь, Жора? – непонимающе замотал головой Бодунов. – Предлагаешь отпустить Губана на все четыре стороны?

– Я что – похож на идиота?!

Иван усмехнулся.

– Сказал бы я на кого ты похож своей дурацкой манерой отвечать вопросом на вопрос! Если придумал чего – поделись с товарищами.

– Начну с главного, – заговорил я. – Губан уже знает, что его разоблачили?

– Откуда?! – удивился Бодунов. – Сам он пока в полной бессознанке лежит, а в больничке я никому ничего не рассказывал.

– Это хорошо, – довольно кивнул я. – Будет значительно проще. Идея такая, товарищи сыщики: и Губана, и меня порезали. Допустим, у меня вдруг резко обостряется рана, нужна срочная госпитализация. Под этим предлогом я ложусь в больничку… как там её?

– Имени Всемедикосантруда, – подсказал Иван.

– Ну и название… Хрен выговоришь, – усмехнулся я.

– В народе называют попроще – «Медсантруд», – пояснил Трепалов.

– Спасибо, Александр Максимович. В общем, ложусь в этот самый «Медсантруд», причём в одну палату с Губаном и делаю всё, чтобы втереться ему в доверие, – продолжил я. – Только придётся посвятить в наши планы главврача больницы.

– Сделаем, – кивнул Трепалов. – Я главврача знаю ещё с тех пор, как начальником МУУРа работал. Он хоть и буржуйского происхождения, но из сочувствующих. Довериться можно. Только ты не забыл, что к тебе Варвара наведаться должна с наводкой на Чухонца?

– Не забыл, товарищ начальник. Варвара сказала, что ей нужна неделя, но я своих предупрежу на всякий случай. И Настя, и Степановна её видели, так что узнают и спросят, если заявится. Да и не думаю, что засижусь в больничке… Губан как более-менее оклемается, попытается смыться оттуда. Надеюсь, что и меня прихватит с собой, – заключил я.

– План хороший, – подумав, согласился Трепалов. – Ввести своего человека в банду Кузнеца дорогого стоит. Быстров – человек в Москве новый, его урки пока плохо знают.

– Об одном обстоятельстве забыл, Максимыч! Да, Жора в Москве недавно. Только про него ведь в прошлом году в «Правде» заметку печатали… С фотографией, – вспомнил Бодунов.

– Ха! – усмехнулся я. – Ты эту фотографию видел?! Да по ней меня даже супруга опознать не сумеет, что про бандитов говорить! Да и не думаю я, что урки «Правду» читают…

Известие о том, что я на несколько дней отлучаюсь из семьи, Настю не обрадовало. Я честно сказал, что отправляюсь на задание, что буду в Москве, но где именно – категорически отказался говорить.

– Не переживай, так надо! Со мной всё будет в порядке!

– Смеёшься? – выдохнула Настя. – Как я не могу переживать, когда ты, раненый, снова за своими бандитами гоняться собрался.

– Там, где я буду, мне придётся совмещать сразу два дела: и лечиться, и урок ловить, – слегка приоткрыл я завесу над «военной тайной».

Настя всхлипнула и стала собирать мне вещи.

Утром, перед тем как отправиться в больницу, я проинструктировал моих насчёт Варвары. Дамы у меня были не только самые лучшие, но и умные, быстро уловили суть.

Поцеловав законную супругу, я сел на трамвай и поехал на Яузскую.

Поспать толком этой ночью мне не удалось (всё-таки медовый месяц), я откровенно зевал всю дорогу под отнюдь не мерное раскачивание вагона. Состояние путей в Москве начала двадцатых, мягко говоря, оставляло желать лучшего, и лучшее это наступит ещё не скоро.

Народу в вагоне набилось как сельдей в бочке, ведь трамваи ходили в час по чайной ложке и потому не могли вместить в себя всех желающих. Дородная кондукторша с огромным трудом протискивалась между нестройными рядами пассажиров, то и дело ругаясь на тех, кто высовывался в окно или висел, ухватившись за поручни.

Если хорошенько посмотреть назад, можно было увидеть довольно распространённых ещё в моё время «зацеперов» – граждан, которые с риском для жизни, ехали на трамвае, уцепившись за буфера. Я, конечно, понимаю, что экономика, особенно семейная, – должна быть экономной, но не до такой же степени. Совсем недавно довелось читать милицейский протокол о таком вот «каскадёре», что сорвался с буфера и, ударившись о трамвайный столб, разбился насмерть. К протоколу прилагалась и весьма неаппетитная фотография пострадавшего.

Когда вышел на остановке, чудом спас от верной гибели молодящуюся дамочку в дорогой шубке. Та споткнулась на возникшей возле рельсов натоптанной наледи и не едва не оказалась на пути у встречного трамвая.

Вместо «спасибо» дамочка что-то презрительно пробормотала в мой адрес и побежала к задним дверям – передние предназначались только для выхода пассажиров.

– Не за что! – произнёс я вслед и потопал к видневшейся неподалёку больнице.

Выглядело здание «Медсантруда» роскошно и тянуло по меньшей мере на дворец: вход-портик с колоннами, стилизованными под древнегреческие (я насчитал шесть штук), лепнина, по бокам два флигеля. Ну а чугунная ограда с парадными воротами, украшенными фигурами львов, вообще заставила подумать, будто я не в первопрестольной, а где-то посреди Невского проспекта. Картину дополняли санитарные повозки, многочисленные больные, их родственники, люди в белых, не всегда чистых халатах, какие-то рабочие, что с задумчивым видом разглядывали груду битых кирпичей.

Спасибо Трепалову, он заранее договорился о моей встрече с главврачом, иначе мне вряд ли бы удалось найти этого вечно занятого человека.

Само это лечебное заведение было ведомственным для наркомата внутренних дел, так что люди в форме тут попадались часто. Собственно, Губан тут и оказался потому, что при нём нашли удостоверение сотрудника МУУР. Ну, а я по легенде должен был изобразить недовольного жизнью бойца ЧОН, которого поранили в пьяной драке. Поскольку я был не только пострадавшим, но и зачинщиком, ждали меня далеко не самые приятные последствия.

При таком раскладе у меня появлялись некоторые шансы побыстрее стать своим для Губана. Чтобы побыстрее унести ноги из больнички, тому обязательно потребуется помощь. Со своими связаться не получится, значит, остаюсь я.

А дальше… Дальше всё было довольно туманным.

Чутьё у типов вроде Губана обостренно до предела, любые фальшивые нотки заставят его насторожиться, так что мне предстояло пустить в ход всё своё актёрское мастерство и опыт оперативной работы. Благо хоть урку не надо отыгрывать, Губан бы раскрыл меня на раз-два.

С этими далеко не самыми приятными мыслями я зашёл в палату, где лежал подраненный бандит, в сопровождении немолодой санитарочки, которую все звали Клавдией Макаровной.

Фотографию Губана мне показали перед операцией, потому мне не доставило большого труда опознать его в этом грузном мужчине лет тридцати с серым, нездорового цвета лицом. Судя по закрытым глазам и отсутствию всякого внимания к появлению нового человека, в сознание он так и не пришёл. Ничего страшного, мне обещали, что скоро больной «оклемается».

В палате кроме нас лежало ещё четверо, однако главврач сделал так, чтобы моя койка оказалась рядом с кроватью Губана.

Клавдия Макаровна помогла расстелить казённое постельное бельё и ушла. Я кивнул, здороваясь с соседями. Больничная пижама пахла не то хлоркой, не то карболкой (свои вещи пришлось отдать кастелянше), вдобавок была несколько не по размеру: при любом движении трещала чуть ли не по швам.

Медленно и аккуратно, будто сапёр, обезвреживающий мину, я прилёг на кровать. И тут же услышал дребезжание старых пружин. В тишине палаты они прозвучали на удивление громко.

– Простите, мужики! – повинился я и, накрывшись одеялом, лёг на бок и едва не вздрогнул от неожиданности.

На меня в упор смотрел пытливый и в какой-то степени вивисекторский взгляд очнувшегося Губана. Этим холодным взором серых глаз он словно препарировал меня, как учёный лягушку.