Читать книгу: «Не упокой», страница 2

Сеанс гипноза прошёл замечательно. И в реальность она вернулась в отличном настроении. В окно откуда-то сбоку заглядывало послеобеденное сибирское солнышко. Зоя Михайловна сдержанно улыбалась.

– Как ты себя чувствуешь?

– О-о, чудесно! Будто выспалась, наконец-то!

– Вот и здорово!

– А как наше… наша цель? Выяснили?

– Думаю, да.

Вероника выжидающе смотрела на неё.

– Ты когда мимо церквей ходишь, что испытываешь?

Девушка вдруг напряглась. Ведь действительно, в последнее время при виде православных крестов она ощущала некоторый дискомфорт. Но не придавала этому особого внимания – в последнее время и более прозаичные вещи вызывали в ней тревогу. Сейчас она восприняла это наблюдение несколько иначе, словно у неё уже имелась в подсознании какая-то определенность в оценке этого образа. Она высказала свои мысли вслух.

– Ты видела татуировку церковных крестов на груди своего насильника. Три креста по центру. Видимо поэтому у тебя присутствовал нервный дискомфорт при виде реальных крестов на куполах церквей. Но мы проработали с тобой эту тему, и я уверена, что впредь подобное беспокойство не будет повторяться.

– Спасибо. Это… это всё?

– Ты упоминала, что тебя иногда вводят в панику прямые взгляды некоторых мужчин?

Вероника кивнула.

– Ты уже была, я полагаю, практически в бессознательном состоянии, когда этот человек натягивал свои штаны – он повернулся к тебе спиной и нагнулся, до своих щиколоток… Ты увидела лицо и губы «бантиком». На том месте, где должны были быть его ягодицы.

– Это была галлюцинация? – удивилась девушка.

– Отнюдь. На самом деле, это изображение тебя даже развеселило, так сказать, принимая во внимание твоё состояние в тот момент… но пять минут назад ты действительно улыбалась, описывая… Это тоже татуировка, только уже на его ягодицах. Если я правильно помню из курса судебной психиатрии, она ничего хорошего для своего обладателя не означает: это свидетельство о принадлежности к самой низшей касте в уголовной иерархии, типа…

– Я поняла, что это означает, – коротко резюмировала Вероника. – А про купола?

– Кресты обозначают то ли тюремный срок, то ли количество сроков уголовника, проведенных в тюрьме.

– В общем, «крестил» меня опущенный на зоне зэк, – не удержалась от горькой усмешки девушка, – та ещё Ассоль..!

* * *

Тот август в Петербурге не радовал солнечными откровениями, но они всё-таки были. Прихотливость погоды, впрочем, никак не отражалась на душевном равновесии самих петербуржцев – ведь таково нормальное состояние их мира.

Вернувшись от родственников, Вероника увлеклась психологией и подолгу проводила время в сети, изучая предмет. Несколько раз в неделю она облачалась в бесформенную толстовку с широким капюшоном, такого же формата просторные джинсы, и, спрятав светлые густые волосы под серой невзрачной бейсболкой, появлялась в том самом парке из её далёкой прежней жизни. Она вставала, прислонившись к дереву, и молчаливо наблюдала за царившей вокруг суетой, пытаясь выхватить где-нибудь за таким же деревом, в тени, худощавую сгорбленную фигуру с жадными бегающими глазами, жидкими русыми волосёнками, выжидающую очередную для себя молоденькую «чику».

Он придёт, непременно когда-нибудь придёт…

Однажды её посетила простая, а потому, как оказалось, гениальная идея. Найдя в интернете адрес местной полиции, она, накинув свой «сторожевой» прикид, заявилась прямо к дежурному:

– Здравствуйте, подскажите, что делать в случаях, если за тобой следит педофил?

Сидевший за стеклом офицер выпятил нижнюю губу и поставленным голосом спросил:

– Тебе сколько лет?

– Пятнадцать.

– И что, прямо следит за тобой? Ты его разглядела?

– Немного разглядела. Я собачку выгуливаю утром и вечером, возле парка, так вот: он встаёт за деревом и подглядывает.

Дежурный обратился к кому-то в глубине помещения:

– Егор, слышишь? Опять по парку… У тебя талмуд здесь? А, вижу, вот он, – затем к Веронике: – Зайди сюда, я покажу тебе фотки – сможешь узнать этого пида… педофила?

Он нажал на какую-то кнопочку, и дверь в «дежурку» сбоку приоткрылась, Вероника прошла через пропускную «вертушку» внутрь.

– Вот, присядь тут, полистай, посмотри, только внимательно, и если узнаешь кого-то – скажи. И вспомни точно – когда, где и в какое время его видела.

Вероника кивнула, присела на жёсткую деревянную скамью со спинкой и открыла затёртый на углах альбомчик. Изнутри на неё глянули люди. Разные люди с разными глазами, формой губ, глаз, носа… Она медленно переворачивала пластиковые страницы, словно вчитываясь в каждое лицо, ожидая увидеть того, кого искала.

Он оказался на восьмом развороте.

Конечно, она не могла знать эти впалые глазницы, затравленный исподлобья взгляд, жидкие брови и волосы – в привычном понимании глагола «узнавать», потому что она никогда его толком-то и не видела, но в толковании «интуитивно знать наверняка, что это он» – ответ положительный. Украдкой кинув взгляд на милиционеров, один из которых отвечал что-то кому-то по телефону, а другой был занят с какими-то документами, Вероника потихоньку вынула из пластикового кармашка снимок и посмотрела на его обратную сторону.

Там стояли только цифры с ничего не значащими для неё буквами. В общем-то, было бы верхом самонадеянности полагать, что на обороте для неё напишут его фамилию и адрес проживания с кодом домофона – и то удача, что гад действительно где-то тут обитает, и про него знают в органах. Только ей-то этого было недостаточно.

Но это был он.

Решение пришло в голову мгновенно.

Она вложила снимок обратно на место, затем приложила обе руки к губам и легонько ахнула:

– Ой, смотрите, а чего это тут наш дядя Паша делает?

Тот, что сидел над документами, поднял на неё глаза:

– Какой дядя Паша?

– Да вот, дядя Паша. Вроде бы. Живет в доме по соседству. Только он с бородкой такой…

Полицейский подошёл, вынул фото, посмотрел на шифр. Сверил его с какими-то своими записями и ответил:

– Это не дядя Паша.

– Да точно вам говорю, товарищ офицер, это дядя Паша, он в университете лекции читает.

– Девочка, ты ошибаешься. Это не дядя Паша.

Вероника не сдавалась:

– Неужели так загримировался? Он что, тоже…? – она в мнимом ужасе выпучила глаза.

– Не знаю про дядю Пашу. Успокойся, тут на фото – совсем другой гражданин: Николай Николаевич Щебельский, он же Щебень. Точно тебе говорю, что ни в каком универе лекции он не читает, – и криво усмехнулся.

Девушка притворно вздохнула:

– Ну, если вы уверены…

– Да уж мы-то уверены! Кого-нибудь ещё узнала?

– Нет, никого больше. Мне даже неудобно… Может, почудилось?

– Ну, ты… это… действительно поосторожней вечерами, особенно с северной стороны парка… Может, всё-таки это Щебня ты видела там, а? Подумай хорошенько.

– Если это не дядя Паша…

– Это не дядя Паша. Но вот Щебня…

– Так вы бы за ним последили! – с наигранной непосредственностью воскликнула Вероника. – Если он рядом живёт – приставьте к нему переодетого копа и схватите с поличным.

Первый офицер за пультом, прислушивавшийся к их разговору, неожиданно весело рассмеялся:

– Вау, вау…! Мы ж не копы, и это не Голливуд, детка!

Вероника развела руками:

– Ну… я тоже не Мата Хари, уж извините.

– Ладно… Мата Хари, ты всё-таки гуляй пока с собачкой в другом месте, хорошо? Это я тебе уже серьёзно говорю. Мало ли… А твоего дядю Пашу, наверно, стоило бы и проверить.