Читать книгу: «Это вам не хухры-мухры», страница 15

Странная штука зависть!

Странная штука – зависть.

Вот подарят нам с братом по автомату разного цвета. И вроде бы в остальном они совсем одинаковые, но мне сразу хочется такого же цвета как у старшего брата!

И понятное дело я начинаю возмущаться: – А почему ему серый автомат подарили, а у меня какой-то синий!?

– На! – говорит старший брат – Подавись!

И отдает мне свой автомат!

И странная штука! Вроде бы синий – мне раньше не нравился, а теперь нравится!

И вообще….– подозрительно быстро мой братец на обмен согласился – даже не спорил!

Похожу я, похожу! Посмотрю я на свой серый автомат и вижу что он вовсе и не красивый – синий намного прикольнее.

И я опять к братцу бегу перемениваться.

Прыгаю вокруг него: – Я передумал… отдавай мой автомат.

Братец смотрит на меня как на назойливую муху и ходьбы слово сказал против! Так нет – сразу со мною меняется!!!

И вроде бы я должен радоваться, но смотрю, как мой братец снова со своим серым автоматом бегает и мне становится завидно!

– Эх, зря я с ним обратно поменялся. Что-то я поторопился!

Корочка хлеба

Я сидел у мамы на коленках, потому что свободных мест больше не было, вагон шатало-мотало из стороны в сторону и так же шатало-мотало стоящих в проходе пассажиров.

Я глазел по сторонам и, встречаясь с очередным взглядом, широко улыбался.

Вскоре мне улыбался весь вагон, а мой рот так и тянуло растянуться до ушей.

Мир казался мне забавным и приветливым, а любая поездка дразнила приключениями.

Поезд останавливался на остановках, двери шипя, раскрывались и закрывались, а красивый машинист в военной фуражке объявлял названия станций.

На одной из них в вагоне разнесся запах испеченных булочек и свежего черного хлеба, и я облизнулся.

Мой нос повернул мою голову и вытянул шею в нужном направлении, а широко раскрытые глаза вцепились в раскачивающуюся, в чьих-то руках авоську.

Я обглодал взглядом булку с изюмом и принялся за медовую корочку хлеба, когда эти руки стали отрывать от нее маленькие кусочки и отправлять их в рот взрослой девице лет двенадцати.

Наверное, я смотрел на нее слишком пристально, потому что она вдруг перестала жевать и криво мне улыбнулась.

Разумеется, я в ответ расплылся до ушей, девочка сразу показалась мне такой доброй, что я уже собирался попросить у нее корочку черного хлеба, но бдительная мама, дернув меня за рукав, грозно предупредила: – и не думай!!!

Она почему-то считала мое поведение неприличным.

– Ты только что съел дома три сосиски и бутерброд с сыром! – напомнила мне она.

Я горестно вдохнул и перестал улыбаться, съеденные сосиски были далеко, а свежая корочка черного хлеба совсем рядом.

– Тогда купи мне черного хлеба – задрав подбородок к ее уху, прошептал я.

Дверь снова с шипением раздвинулись и девица, размахивая авоськой с общипанной буханкой, помчалась по перрону.

Вместо нее, цокая палочкой, в вагон вошла толстая отдышливая тетя с красным лицом и огромным носом, вид у нее был усталый, а когда мы встретились с ней взглядами, то друг другу широко улыбнулись, и мне сразу захотелось ей помочь и я, спрыгнув с маминых коленок, уступил ей место…….. Пусть отдохнет!

А потом появился ты…

– А потом появился ты…. – сквозь зубы цедит братец.

По его брезгливой физиономии видно как он этому был рад.

Понятное дело – откуда-то внезапно появился конкурент на конфеты и игрушки, а главное на мамину и папину любовь.

Раньше он мог вертеть ими как угодно. Он был центром внимания – пупом земли, а тут появился второй орущий пупок, и у всех раздвоилось внимание.

Братцу тогда было четыре года, и он очень обиделся, что купили еще одного ребенка. Ну ладно, он понял бы, если бы родители завели собачку или кота, но зачем им этот маленький слюнявый уродец?

Я подозреваю, что братец был бы не прочь, пока еще не поздно выкинуть меня на помойку. Но в то время он был слишком мал, что бы самостоятельно принять такое судьбоносное решение.

Он не ошибся по поводу меня.

Я оправдал его худшие подозрения.

Я хотел играть только в его игрушки, и мне обязательно была нужна именно та игрушка, с которой он в это время играл. Я ныл и канючил как профессиональный попрошайка и, конечно же, сильно ему досаждал.

Братцу тогда еще не прописали таблетки от жадности, и он не обучался всякому там этикету. Он просто грубо отпихивал меня или давал щелбан.

Понятное дело я начинал орать и плакать от такой несправедливости. Прибегала с кухни мама, и братец, покраснев от злости, от нее получал.

Нас разводили по разным комнатам с разными игрушками. Я шмыгал сопливым носом, успокаиваясь, и во что-нибудь играл.

Вскоре мне надоедало возить по кругу машинки и паровозики и, убив всех солдатиков в кровавой битве, я тихонько, тихонько подойдя на цыпочках к двери, ее открывал.

Мама понятное дело жарила к обеду котлеты. Из крана на кухне вовсю лилась вода, звенели какие-то крышки, и щелкала разрезаемая ножом морковка. Но не в ту сторону был направлен мой любопытный нос. Меня интересовала плотно закрытая дверь, за которой находился братец.

На горьком опыте я знал, как метко он кидается тапком, поэтому, встав на четвереньки, я начинал операцию по незаметному открыванию двери.

В этом мне помогали звуки, доносящиеся из кухни и сам братец который чего-то постоянно распевал.

Занятие было очень опасным, и я был готов при первой угрозе дать стрекоча.

Зато потом, я мог похвастаться, что смог пробраться в клетку с тигром.

Упершись лбом в дверь, я подсматривал и подслушивал и понятное дело завидовал какие у него игрушки.

Иногда я так увлекался, что слишком сильно бодал дверь. При этом она со скрипом начинала открываться, а я, поспешно передвигаясь на четвереньках, куда-нибудь уползал.

Затаившись за стулом или занавеской, я с замиранием сердца ждал.

Иногда братец с лицом убийцы начинал меня искать, иногда, проверив мою комнату, сам начинал ябедничать на меня маме, что я смылся оттуда без спросу.

В первом варианте мне приходилось сразу начинать орать, попутно делая попытки прорваться на нейтральную территорию кухни.

Рядом с мамой я знал, что он не надерет мне уши.

Находясь на кухне, я дожидался, когда братец перестанет ходить кругами по коридору и грозить мне кулаком, а потом, стырив из стоящей на столе вазочки конфету, осторожно прокрадывался обратно.

Дразнить братца, это самая захватывающая игра. Главное вовремя смыться!

Дорога из кухни таила в себе кучу опасностей. Братец мог спрятаться за углом, сделав на меня засаду. Поэтому я таращил вовсю глаза, не шмыгал носом и очень внимательно прислушивался.

Я шел, словно ниндзя бесшумна переставляя ноги и навострив уши, и при любом шорохе словно застывал.

Стоять на одной ноге, высоко подняв согнутую в коленке – другую было еще то удовольствие, зато пока меня братец ни разу не поймал.

Угол неумолимо приближался, и за ним стояла мертвая тишина и я, наконец, выставлял за него свой любопытный нос.

Играя в разведчика, я сильно увлекался – три метра я проходил за полчаса. Поэтому у братца не хватало терпения ждать меня в засаде, и я слышал, как он оттуда потихоньку отползал.

Потом мы обедали разделенные столом на нейтральной территории.

Я с кислым видом тыкал ложкой в тарелку с супом, завидуя тому, как он все это невкусное быстро сметал.

Я хлюпал губами в наполненную жижкой ложку, а он уже трескал печенье и пил компот.

Ну почему у меня такой неправильный аппетит?

Наблюдая за братцем, я чувствовал, что мне чего-то не хватает, и начинал пинать его ногою под столом.

Сделать это полноценно у меня не получалось, потому что у меня еще не отросли настолько ноги.

Но я изо всех сил старался, наполовину сползая с табуретки, и продолжал это пока от встречного пинка куда-нибудь не улетал.

Все это мы делали молча. Эдакая подстольная война ногами. Я знал, что в ней у меня не было шансов – но все равно каждый день делал вылазки и воевал.

Мне уже было семь лет, а ему одиннадцать. Он учился в четвертом классе, а я даже букв не знал.

Мама накупила мне всяких кубиков с буквами, чтобы я с помощью них чему-нибудь обучился, но я искренне не понимал, зачем мне это может пригодиться.

В школу идти я не собирался. Детский сад меня вполне устраивал, у меня там были лучшие друзья, и я собирался в нем оставаться до пенсии.

Книжки мне читали мама и папа, (если во время чтения не засыпал), а также изредка наезжавшая к нам с подарками папина бабушка, которая была ему не бабушкой, а мамой.

Еще у меня остались от братца поцарапанные пластинки со смешно заедающими на одном месте словами. И если мне надоедало слушать про всяких там колобков и курочек ряба, то можно было прослушать их на другой скорости и посмеяться.

Мама меня уговаривала, заманивала ватрушками и пугала детским домом. Но я все равно не хотел заниматься этими дурацкими буквами.

Меня можно было насильно усадить за письменный стол, который в преддверии скорой школы мне купили, можно было расставить перед моим носом кучу кубиков, даже заставить из них строить башню (кстати, против строительства башни я был не против), но буквы я принципиально отказывался запоминать. Потому что во время строительства, они мне только мешали.

Но школы оказывается нельзя избежать! И весною мама пошла со мною, устраивать меня в первый класс.

Школа была здоровенная, и как показалось мне совершенно пустая.

Огромные просторные холлы произвели на меня впечатление. По ним можно было носиться, а за прямоугольными колоннами можно прятаться во время всяких игр.

Тут что-то захрипело и затрещало, и по школе звонко разнесся звук будильника.

Я повертел головою в поисках источника звука. Будильник, судя по всему, был размером с пароход.

Но тут двери классов с треском распахнулись и из них с вытаращенными глазами и орущими ртами со всех сторон полезли ученики.

Мгновенно в холле стало тесно, отовсюду слышалось прыганье и топот ног.

Девочки с тощими косичками бегали друг за дружкой и визжали. Мальчики, сметая их со своего пути, толкались и плевались, щедро раздавая друг другу щелбаны, и даже неприлично ругались.

Услышав знакомое слово жопа, я улыбнулся и пришел в себя. Сразу повеяло родным домом. Но в целом мне как-то не понравилось, то, что тут запросто можно было получить по морде.

Мальчик с дебильным выражением лица, только что запускавший в школьное небо бумажный самолетик, сразу заприметил маму и меня.

– Тетя, это вы вашего сына привели к нам учиться? – пренебрежительно кивнул он на меня.

– Ты пацан не бойся, тут все такие как я, ну добрые, мы просто так не деремся!

Несмотря на свой глупый вид, он сносно выговаривал буквы, правда немного картавил и по моим понятиям был о-го-го какой взрослый – заканчивал второй класс.

Правда, сложно было сказать, сколько лет он перед этим провел в первом.

– Вот сынок и у тебя в школе появился друг – улыбнулась мне мама. И я сразу понял, что она совсем не разбирается в друзьях.

Раньше я видел в фильмах только взрослых бандитов, теперь познакомился с другим.

– Мама, давай лучше пойдем в другую школу – потянул я ее за рукав, но тут из ближайшего класса высунулась красная от здоровья учительница, и поманила ее рукою.

– Подожди меня здесь детка – сказала мама, оставив меня на съедение волкам.

Дверь захлопнулась, прямо перед моим несчастно повиснувшим носом.

Вокруг все кряхтело, елозило, плевалось и визжало и я по уши погрузился в этот дурдом.

Боясь быть размазанным по стенке, я спрятался за спиною разруливающей движение воспитательницей. Она щедро раздавала на все стороны подзатыльники, хватала зазевавшихся безобразников за ухо, арестовывая их возле себя.

– Ах ты сволочь такая! Сколько раз тебе говорить, не бегай. Когда-же тебя дебила, переведут в старшие классы на другой этаж – выговаривала она очередному, с поцарапанным носом, мальчишке.

Потом снова захрипело и зазвонило и ученики, подгоняя друг друга пинками и кулаком в спину, мгновенно исчезли в классах.

Захлопнулись двери, и наступила тишина и я, наконец, мог полностью открыть зажмуренные глаза.

Теперь-то я понял, как повезло мне с братцем, хотя он тоже учился в этой же школе и, наверное, на переменах тоже был таким.

Я не знал, сколько длятся уроки, но уже научился считать до десяти. Ровно через столько – передо мною появилась мама и мы, наконец-то смогли уйти.

На улице весело щебетали птички и жарко светило солнце. Как хорошо – светло и тепло!

– Мама – сказал я, решительно отметая все возражения – я не пойду в эту бандитскую школу. Ты представляешь!!! Там учительница таскает всех за уши, раздает затрещины и ругается как этот самый….. ну же!! … Забыл….такой с лошадью…Ну ты понимаешь!

– Как извозчик – машинально подсказала мне мама, она явно думала о чем-то своем и со мною не спорила.

Придя домой, я стал ждать из школы брата. Мне надо было задать ему кучу вопросов, а заодно заранее подлизаться, чтобы он в этой школе меня защищал.

Выжить в одиночку там будет трудно!

***

Посреди лета, а может быть через неделю, меня снова повели в школу, но мама меня успокоила, что в каникулы там никого нет – никого, кроме таких же, как я несчастных будущих первоклассников.

В ожидании, каких-то тестов я слонялся по коридору и заводил шапочные знакомства с важными мальчиками в галстуках и даже в очках. Девчонки понятное дело меня никак не интересовали, только мешались под ногами и хихикали в кулак.

Ребята как на подбор были зубрилы и хвастались, что не только знают буквы, но и умеют читать. Но больше всего меня поразило, что они прямо таки рвутся и в первый класс и вообще в школу.

Ну и дураки! – Не понимают, чего теряют!

Потом подошла наша очередь, и я на дрожащих ногах зашел в класс.

Там меня как обезьяну поставили на стул, я, запинаясь, прочитал какой-то глупый стишок, забыл, как зовут маму, а на вопрос где я живу, бодро ответил – дома.

Когда мне дали в руки огромную книгу с картинками и такими же огромными буквами, я просто на ходу придумал по картинкам текст и долго рассказывал только что родившуюся сказку.

Меня попросили все таки хотя бы назвать написанные в книжке буквы и я очень обрадовался узнав буквы М и Ж, потому что часто видел их в общественном туалете.

Пока я мучился, отгадывая буквы, какая-то тетка назвавшаяся директрисой, наклонившись к маминому уху, спросила ее громким шепотом: – а ваш мальчик умеет попку вытирать!?

На что мама торопливо кивнула. Вообще у нее был, какой-то смущенный и растерянный вид. Похоже, она меня стеснялась.

Я чувствовал, что никого не поразил своими знаниями, но явно вызвал удивление.

Учительница, набиравшая учеников в класс «А» сразу сказала, что такого ученика ей не нужно, то же самое, но другими словами выразила пожилая тетка лет тридцати из «Б». И к своему ужасу я узнал, что меня как умственно отсталого запихнули к таким же в класс «В», где учительницей была моя старая знакомая регулировщица движения со своими подзатыльниками!

Дома сразу по приходу за меня взялись всею семьёй всерьез – даже братец подключился.

Во-первых, мне дали рулон туалетной бумаги и посадили на толчок, – что бы привыкал!

Потом мне пришлось еще сдавать по вытиранию попки экзамен. Оказывается, в школе мамы не будет, и я все буду делать сам. Даже застегивать на пуговицы штаны.

Буквы мне под страхом выключенного телевизора тоже пришлось учить. Но когда я попытался прочитать из них написанное слово, у меня, почему-то всегда получалось слово АПТЕКА.

К первому сентябрю я более-менее стал грамотным. Знал свой адрес и как зовут маму и папу и что у нас есть телефон, правда номер я не запомнил, потому что звонить не собирался.

Такого богатства как две копейки я все равно не имел, а звонить домой бесплатно от директрисы боялся.

Вначале нас собрали на школьном дворе и, слишком радостно, поздравляли.

– В первый раз! В первый класс – выло из репродуктора.

В руках у меня был дурацкий букет, как будто я девчонка

Вокруг толкались и возбужденно шмыгали носами такие же умственно отсталые, как и я, одноклассники – мои будущие друзья!

В самой школе нам сразу показали туалеты, и мы почти все сразу туда захотели. Особенно приспичило мне. Поэтому я прыгал от нетерпения, оказавшись последним в очереди, зажав себя ладошками с обеих сторон.

Потом нам показали столовую на первом этаже, но меня больше заинтересовал здоровенный таракан, высунувшийся из-под плинтуса и голодно шевелящий усами.

Затем мы оказались в своем классе на втором этаже, где я специально оказался на самой последней парте, поближе к выходу. Если училка станет снова драться, я сразу убегу.

Я сидел на задней парте с каким-то мальчишкой, и с каждой минутой мне становилось все грустнее и грустней. Я печально думал, как я сейчас одинок, и очень скучал по маме. У меня даже губы задрожали и стали кривиться. Я еле сдержался, чтобы не зареветь.

Спустя какое то время ко мне заглянул братцев друг и, потрепав мои вихры, спросил с понимающей улыбкой: – Ну, как ты Димка, уже привык?

Он, конечно же, видел, что я готов в любой момент расплакаться и что я нисколечко не привык. И что вообще я хочу побыстрее оказаться дома!

Но то, что со мною разговаривает старшеклассник, заставило ко мне повернуться весь класс.

Мальчишки и девчонки с интересом смотрели на меня, в их разноцветных – карих, серых, голубых глазах читалась зависть и немой вопрос: – что счастливчик, у тебя здесь учится старший брат?!

На улице когда стройка рядом, очень интересно гулять

На улице когда рядом стройка очень интересно гулять. Там вокруг столько всяких прекрасных вещей. Просто глаза разбегаются.

Взрослых я не пойму. Им все это совсем неинтересно. Стоят, болтают и от скуки зевают.

Я к маме подбегаю: – давай этот железный ящик к себе домой заберем, я из него сейф себе сделаю!

А она не соглашается, говорит, что не позволит из квартиры помойку устраивать.

Как будто я всякую дрянь домой тащу!!!....Ну я понимаю, если бы я набрал из мусорки кучу огрызков и тухлую колбасу……(Я же не тащу домой эту гадость).

Ладно, не хочет мама железный чемодан, пусть разрешит взять с собой разбитый прожектор.

Я в него почти наполовину помещаюсь, он такой черный, железный, немного на кастрюлю смахивает, только с бойницами и всякими там отверстиями. И места он в квартире немного займет, зато какой красивый….

Со слезами на глазах меня тянут домой, а я сопротивляюсь…, ну почему ничего нельзя-зя-зя.!!! Почему нельзя хотя бы эту замечательную, похожую на автомат палку….???

Я точно знаю и абсолютно уверен, что завтра на прогулке уже не увижу этих сокровищ.

Грустно захожу в квартиру, скидываю тяжелые от глины ботинки, снимаю теплые штаны вбегаю в комнату и вижу чудо!

Папа купил мне танковый люк!!!

Быстро содрав с него целлофановую обертку, я бросился расставлять в комнате стулья, чтобы получился танк.

Я был на седьмом небе от такого подарка.

Такой игрушки я ни у кого не видел. Наверное, заграничная. Вот только откуда ее папа достал?

Ух! Здорово было подныривать под люк с пистолетом и неторопливо поднимать головой пластмассовую крышку.

Я уже представлял, как завтра возьму эту игрушку в детский сад, но вошедшая мама сказала мне, что это не игрушка, а сидение для унитаза.

После этого я сидел перед телевизором, смотрел мультики и думал – неужели можно так глупо использовать вещи!?

Как мы играем

Я встретил друзей и очень обрадовался – здорова Ваня – Здорово друг!

– Во что будем играть? – спросил Ваня.

– В трансформеров – выпалил я.

– Давай играть в зверюшек, – предложил Ваня, – ты будешь белочкой со сломанной лапкой, а я тебя буду лечить.

– Давай в это будем играть потом, а сейчас в трансформеров – сказал я.

– Давай, – неуверенно сказал Ваня.

– Давай я буду Бубел-мучкулом, и у меня будет супер рука с вот такими когтями, и я ими буду драться с монстрами – торопливо разъяснил я.

– А у меня будут суперспособности, и я буду летать и еще стрелять бомбами – с жаром продолжил Ваня.

– Нет, летать ты не можешь, и бомб у тебя не может быть – только ракеты, – возразил я.

– Я буду летать, и кидать бомбы – настаивал Ваня.

– Нет, не будешь, это я придумал игру, а значит в ней мои правила!

– Я раньше тебя придумал эту игру, и поэтому мы будем играть по моим правилам – заспорил Ваня.

– Я придумал ее вчера, а ты сегодня! – закричал я.

– Нет, я придумал ее позавчера – перекричал меня Ваня.

– А меня позавчера на площадке не было, и я сам эту игру придумал – заорал я.

– Я ее придумал позавчера, спроси Антона! – возбужденно запрыгал Ваня.

Тут к нам подошел мой папа и сказал, что нам пора домой.

– Нет – слезно попросил я, – ну пап, дай, мы еще немножечко поиграем!

И мы стали дальше спорить!