Читать книгу: «Между столиками и судьбами. История одного официанта», страница 3
Москва
Москва долетала до нас через новости, через московских командировочных гостей, оставляющих большие чаевые со словами: «За что люблю провинцию – так это за то, что тут всё копейки стоит», через слухи о невероятных селебрити на невероятных машинах, тративших невероятные суммы в невероятных московских заведениях. Мне в руки попался толстый журнал в мягкой обложке вроде бы он назывался «Работа в Москве». Там, в разделе «Работа в HoReCa», были сотни предложений на любой вкус и цвет. Но больше всего меня впечатлила работа в знаменитом стриптиз-клубе для женщин «Красная Шапочка» – там обещали «беспрецедентно» высокий заработок. Ходили слухи, что жёны и любовницы «новых русских» просто швырялись в стриптизёров, барменов и официантов пачками денег.
Меня не оставляла мысль, что пока мы тут прозябаем на периферии, в столице бьёт ключом настоящая, полная возможностей, приключений и американских денег жизнь. В начале две тысячи третьего, места для развлечения в Волгограде можно было пересчитать на одной, в лучшем случае, на двух руках. Город казался мне тесным, тёмным, отсталым и безнадёжно застрявшим в девяностых. Со мной работал старший официант Антон Скоробогатов. Он каждый год собирался переезжать в Москву и каждый раз его что-то останавливало. Все давно привыкли к его сезонным порывам и не воспринимали всерьёз. Но когда я подошел к нему и сказал, что собираюсь сорваться из нашей провинции в метрополию, он горячо поддержал мою идею и пообещал присоединиться. «Вот и славно, – решил я. Вдвоём-то оно всяко веселее.
Жить в Москве было моей заветной мечтой с десять лет. Я помнил её широкие светлые улицы и проспекты, помнил захватывающий дух вид с Воробьёвых гор, помнил сталинские высотки, аттракционы в парке Горького и колесо обозрения на ВДНХ. На эти детские воспоминания накладывались мои наивные фантазии о никогда не спящей сияющей столице. Столице, которая так сильно ждёт меня, что даже кушать не может. Столица, которая, стоит мне приехать, сразу осыплет меня дарами, деньгами и супер возможностями. И я и слышать не хотел про то, что что-то может пойти не так. У кого угодно, но только не у меня.
Готовиться к дерзкому побегу из Волгограда я начал за пару месяцев – нашёл сдающуюся двухкомнатную квартиру в Братеево, договорился о покупке полулегальной подмосковной регистрации, продал всё, что не мог забрать с собой, уволился из «Ромео», короче, сжёг все мосты, чтобы отступать было некуда. пятого марта две тысячи третьего года мы вместе с Антоном погрузили вещи в рейсовый автобус Волгоград-Москва и отбыли в новую счастливую жизнь.
На следующее утро Столица приняла нас в свои ласковые руки. Мы стояли на площади Павелецкого вокзала и, разинув рот, смотрели вокруг. К нам тут же подбежал улыбчивый человек и сообщил, что именно мы – те счастливцы, которые уже почти выиграли в конкурсе от «Русского радио». Неподалёку были навалены коробки с призами – утюги, микроволновки и электрочайники. Конечно, чтобы окончательно выиграть в конкурсе, требовалось доплатить, но вникать в детали развода наивных граждан я не стал. Сделав зверское лицо, я посоветовал недобросовестному гражданину поискать лохов в другом автобусе. Тем более, что электрочайник с утюгом были упакованы где-то среди содержимого наших оккупационных сумок, а микроволновкам я никогда не доверял. Из мегафона неслось: «Приглашаем на автобусную прогулку по Москве, увидим Воробьёвы горы, Красную площадь, едем гулять, отдыхать!». «Гулять и отдыхать будем позже», – решил я, а пока нужно было попасть в нашу съёмную квартиру в Братеево. Было принято решение взять такси, т.к. доехать общественным транспортом до Братеево, не зная толком маршрута, со всеми пожитками было самонадеянно.
Москва марта две тысячи третьего похожа на Москву современную примерно так же, как рынок «Садовод» похож на торговую галерею в Третьяковском проезде. Торговля шла на каждом свободном сантиметре, кругом были налеплены разномастные павильоны, казино, игровые автоматы «Супер Слотс», «Вулкан», «Джекпот» …Человек в костюме игрового автомата орал тебе в лицо через усилитель: «Мало платят на работе– приходи играть в «Джекпоте!». Фасадов зданий было не видно за рекламными баннерами, а над дорогами были растянуты рекламные полотна – перетяжки. Отдельного упоминания заслуживает доблестная московская полиция, которая в ту пору называлась милицией. Тогда, прибыв в Москву, нужно было в трёхдневный срок зарегистрироваться по месту пребывания, и всегда носить с собой специальную бумажку. За отсутствие оной тебя ждали поборы от каждого метрополицейского, которые, как опытные фейсконтрольщики, считывали неуверенных в себе граждан лучше любых современных камер слежения. Я часами тренировал безразличное выражение лица и уверенную походку, чтобы не вызывать подозрения у стражей порядка. Выходя или заходя в метро, я доставал мобильный телефон и изображал деловой разговор: «Да, отдавайте всё по восемьдесят баксов, не меньше! Хер им, а не франшизу! С первого числа повышаем аренду!» – угрожающе громко говорил я воображаемым бизнес-партнёрам.
Милиционеры посматривали на меня с уважением и не предпринимали попыток проверить документы у молодого «коммерсанта». Зато другие замешкавшиеся люди мгновенно «выдёргивались» из толпы и становились беднее на сто или двести рублей в зависимости от настроения милиции финансовых возможностей бедолаги.
Взять такси от вокзала оказалось не самой разумной идеей. Водитель запросил сумму, сопоставимую со стоимостью нашей междугородней поездки. После ожесточённого торга цену удалось сбить втрое, и мы отбыли к месту нашего проживания, ставшему нашим домом на два с половиной года.
Сейчас никого не удивляет наличие на карте метро станции «Алма-Атинская» – это логичное продолжение юга замоскворецкой линии. Новые линии и десятки новых станций строятся стахановскими темпами: я всё чаще слышу названия новых неизвестных мне локаций и это хорошо. Но на картах метрополитена образца «две тысячи три» зелёная ветка оканчивалась «Красногвардейской», а за ней прозрачным кружком была обозначена строящаяся станция «Братеево». Меньше, чем через год строящаяся станция исчезла с карт лет на восемь, а вместе с ней и надежды местных жителей на возможность попадать к месту работы без сложных маршрутов, маршруток и переполненных автобусов.
Итак, Братеево. Меньше всего на свете это место напоминало мне ту Москву, которую я себе представлял. Панельные восемнадцатиэтажки, зажатые между МКАДом, Москва-рекой и Борисовскими прудами, круглосуточный магазин в доме, почти полное отсутствие растительности на улицах и бетонные пруды-отстойники. Завершал эту жизнерадостную картину вид из окна на факел нефтеперерабатывающего завода в Капотне. Особенно хорошо он смотрелся ночью, озаряя пасмурное небо багровым, зловещим светом.
Я натурально чувствовал себя Фродо Бэггинсом, из недавно вышедшего тогда в прокат «Властелина Колец», смотрящим на роковую гору «Ородруин». Пусть жители и патриоты Братеево не держат на меня зла за то, что я не сразу распознал шарм этого места. За годы, проведённые там, я привык и даже полюбил этот район. Да, здесь не было метро, кинотеатра, больших магазинов, парков, не было даже ни одной приличной кафешки. Зато здесь был видеопрокат, книжный магазин, два компьютерных клуба и мост через Москва-реку в Марьино. Недалеко от него я несколько раз купался, причём безо всяких последствий, хотя вода здесь никогда не замерзала и ходила шутка, что в этой воде можно проявлять фотографии (в доцифровую эпоху это был один из этапов получения фотографий). Короче, жить было можно и даже нужно.
Разместившись на новом месте, отмывшись и выспавшись, мы организовали мозговой штурм на тему наших дальнейших действий. Покорить Москву было решено одним коротким решительным марш-броском. Завтра мы выбираемся в самый её эпицентр и напрямую заходим в поисках работы в самые раскрученные и знаменитые центральные рестораны, минуя телефонные собеседования. Дрожите, тщедушные московские менеджеры, мы пришли, чтобы забрать у вас всё!
Понаехали
Блицкриг не принёс желаемых результатов. В одних раскрученных ресторанах персонал держался за места и подтягивал своих, поэтому вакансий не было. В других требовался опыт работы в Москве. Выяснилось, что наш опыт работы в провинциальном, пусть и «самом-самом» заведении, в столице не значит ничего. Мы не знали названий половины продуктов, терминологии, профильного сленга, не умели работать с Р-кипер. Руккола, фризе, корн, кервель, песто, анчоусы, бальзамический уксус, моцарелла, бурата, сорбет, барабулька, сибас, дорадо, фин де клер, шалот, демигласс, чёрные и белые трюфели, прожарка, рибай, стриплойн, чатни, декантация, мацерация, мохито, дижестив, асибори, басбой, триджек, чилаут, препати, афтепати и ещё тысячи новых диковинных слов из околоресторанного московского лексикона, которые знали все вокруг, кроме меня.
Но не всё так плохо. В самом центре, в паре сотен метров от Красной площади, на улице Варварка был найден ещё не открывшийся французский ресторан высокой кухни, набиравший персонал без опыта, с обучением. Открытие было запланировано через полтора месяца, а пока проходили ежедневные тренинги по будущему меню, сервису, винной карте и ещё бог знает, чему. Как раз то, что мне было нужно. Я впитывал знания, как губка: через неделю-другую я имел представление о сортах и размерах устриц, о разделке рыбы перед столом, о рекомендованном соотношении прожаренного и сырого мяса в стейках, о сырных крутонах в луковом супе, улитках, каштанах, великих винах Бордо и весёлой вдове Клико из Шампани. Нет, разумеется, я не стал экспертом французской кухни, но кое-что отложилось в голове на всю жизнь.
Шли дни, мы прилежно ездили на обучение, но ведь нужно было чем-то питаться, платить за квартиру и вообще. Запас денег, привезённых с собой, стремительно таял, а новых поступлений пока не предвиделось. Не помню по чьему совету я заехал в барменскую ассоциацию России на Алексеевской. Там я заплатил членский годовой взнос, а ассоциация пообещала вызывать меня на подработку на банкеты с выплатой за каждое мероприятие. Это было настоящим спасением. Во-первых, живые деньги – примерно по 100 долларов за выход, во-вторых, мы уносили целые сумки всевозможных деликатесов, оставшихся с банкета, порой даже вместе с тарелками.
Прокручивая в памяти сейчас события той безумной весны, чем я жил, о чём мечтал, о чём думал, когда засыпал, я со всей отчётливостью вспоминаю возникший тогда огромный контраст между ожиданиями и реальностью. Город мечты превратился в череду перегонов между станциями метро, в длинные эскалаторы, бесконечные анкеты соискателя работы, короткие перекуры и одинаковые коробки домов спальных районов. Однажды вечером, сидя в автобусе, я смотрел на тысячи тысяч горящих окон в домах – это завораживало. За каждой горящей лампочкой был человек, семья, маленькие трагедии и большие надежды, сейчас приеду, и ещё одна загорится. Один старый друг как-то сказал отличную фразу о переезде в новый город. Я полностью с ним согласен и поделюсь этой мыслью с вами. Когда переезжаешь в новый город, не нужно бросаться, как в омут с головой, сразу в работу. Дайте себе недельку погулять по самым красивым местам, музеям, крышам и паркам. Проникнитесь атмосферой, посмотрите вокруг, подружитесь с городом, найдите свои места силы, лишь потом впрягайтесь в рабочий ритм. Иначе вы, как и я, получите искажённое и сильно урезанное представление о месте, в котором живёте.
Red Hat
Естественно, у вас возникнет вопрос: зачем я таскался по банкетам и ресторанам, когда все деньги мира можно было заработать в «Красной Шапочке»? Неужели я забыл про это место или, может быть, испугался? Нет, не забыл и не испугался. Выяснилось, что запись на собеседование в «Шапку» проходит по средам во второй половине дня. В следующую среду мы с Антоном были в самом начале Глинищевского переулка, в двух шагах от первой линии Тверской улицы. Сказать, что мы там были не одни – всё равно, что промолчать – около сотни молодых парней всех мастей толпились около входа. Через некоторое время из нас выстроилось что-то похожее на очередь. Идущая по Тверской девушка, засмотревшись на такое явление, с громким стуком врезалась в столб освещения. Её можно было понять – мулаты, азиаты, русские, украинцы, но особенно много выходцев с Кавказа. Всех размеров и цветов, от 18 до, примерно, 25 лет. Никто не хотел идти машинистом, никого не манили глубины космоса, зато все хотели много денег в трусах от благодарных жён олигархов. «Ты прикин, брат, нэ ты за «шпили-вили» платыт будэш, а тэбэ! Уф, мэчта, а нэ работа!» – размышлял вслух стоявший рядом небольшого роста «южанин» с кривыми ногами и щетиной до глаз. Я согласился с ним, отметив про себя его минусовые шансы на трудоустройство. Тут среди ребят я неожиданно заметил одну девушку, причём весьма симпатичную. Такая невысокая, хрупкая, темноволосая, с большими выразительными глазами. В такую легко влюбиться. Но что-то с ней было не так, с первого взгляда не разберёшь. Со второго взгляда я внезапно разглядел кадык. А потом «девушка» заговорила и я, наконец, догнал, что никакая это не девушка. Мозг, совершив несколько кувырков внутри черепа, встал на место и сфокусировал восприятие на новый лад. «Аккуратнее в Москве надо быть», – сказал я сам себе и отвернулся, размышляя о том, как чуть не встал на скользкий путь, за одно упоминание, о котором в родном волгоградском дворе без промедления проломили бы голову. Забегая вперёд, скажу, что эту «девушку» таки взяли на работу в «Шапочку» в обход всех конкурсов и собеседований, что послужило первым тревожным звоночком у меня в голове. Через некоторое время к нам вышел средних лет мужчина в костюме и сообщил, что собеседование будет проходить в другом месте, и попросил организованно проследовать за ним. Проследовав по переулкам метров пятьсот, мы прибыли в большое помещение чем-то похожее на аудиторию, где беспорядочно разместились на стульях и лавках. Выждав эффектную паузу, наш провожатый взял слово. Он минут сорок рассказывал, насколько сказочно хорошо работать в «Красной Шапочке». Про бесплатный тренажерный зал и солярий для всех желающих, про щедрых посетительниц, про крейзи-меню и про то, какими чемоданами уносит заработанное бабло персонал клуба. Взволнованные соискатели развесили уши и ручьями пускали слюни на пол от открывающихся перед ними перспектив.
– Есть вопросы? – мужчина в костюме обвёл нас взглядом удава Каа из советского мультика про Маугли.
– А почему, если у вас настолько хорошо, вам постоянно требуются сотрудники? -набравшись смелости, спросил я.
– Хороший вопрос! – ободрил меня представитель «Шапочки». – Наиболее удачливые работники увольняются, чтобы начать своё дело, других «увольняют» наши посетительницы, чтобы больше ни с кем их не делить, ну, а менее везучих и безответственных приходится увольнять нам. За воровство, за пьянство, за наркотики, за излишнее любопытство. Я ответил на ваш вопрос?
– Да, спасибо. «Зря я, похоже, высунулся», – крутилось у меня в голове.
– Раз больше нет вопросов, переходим к фотопробам.
Каждого из нас по очереди завели в отдельную комнату, где сфотографировали с номером в руках. Мне достался номер 34. «Волгоградский регион – хороший знак», – решил я и уехал домой ждать результата.
Результат не заставил себя ждать даже до завтрашнего дня – этим же вечером нам позвонили, сообщив, что мы прошли предварительные фотопробы, и завтра нас ждут на таинственное тестирование.
Тестирование проходило в уже знакомой аудитории. «Костюм» раздал всем по два листочка с вопросами. На первом – были вопросы по ресторанному обслуживанию, а на втором – вопросы по барному делу. На вопрос зачем нам знать барменскую специфику был дан ответ, что бармена в любую секунду могут забрать «на вынос» клиентки заведения, и любой из официантов должен быть готовым заменить выбывшего. Вроде логично.
Если с первой частью задания мы разделались играючи, то среди барных вопросов про инвентарь, методы приготовления напитков и прочего были задания, требующие знания состава фирменных коктейлей клуба, которых никто из нас не мог знать в принципе. Да, забыл упомянуть ещё одну деталь, ставшую вторым предостерегающим звоночком – предварительные фотопробы прошли все без исключения. Даже низкорослый «южанин» с кривыми ногами. Подавляющее большинство начинающих жиголо знали про обслуживание и работу бара чуть менее, чем ничего. Мы на их фоне выглядели молодцами, но и нам поставили зачёт лишь наполовину.
– Друзья, не расстраивайтесь, – утешающим тоном сказал экзаменатор. – Недостающие знания можно получить на специальных курсах высокой интенсивности, которые проводят профессионалы своего дела. Всего четыреста долларов, немного усердия, и за две недели вы будете готовы к нашему тесту. Записаться на курсы можно в соседней комнате.
– Что будем делать? «Похоже на голимый развод», —сказал проницательный Антон.
– Будем прорываться, ты же видишь, что этот сброд нам не ровня.
Так легко я не был готов расстаться с мечтой о красивой жизни. Я слишком крепко приклеил себе в сознание картинку, на которой я мчусь по ночной Москве в машине с открытым верхом в окружении роскошных бизнесвумен, так что попытки эту картинку отклеить, причиняли невыносимое страдание (сейчас более известное как «батхёрт»). Не останавливала даже сумма, превышающая нашу месячную аренду квартиры. С другой стороны, великодушный мужчина в костюме пообещал нам скидку в пятьдесят процентов ввиду того, что весь курс нам изучать не нужно, а только подтянуть барные знания. И вот мы уже катались не только на тренинги во французский ресторан на Китай-город, но и прилежно записывали в тетради барный инвентарь, трясли шейкер и поджигали многослойные коктейли в учебном центре на ВДНХ.
Через две недели, получив какие-то корочки о барменской профпригодности, мы без проблем сдали вторую часть теста. Только после этого, безо всяких фотопроб, выяснилось, что девяносто пять кандидатов внешне не подходят для работы в легендарном клубе. Зато прекрасно подходят для работы в сети кафе «Му-Му», «Ёлки-Палки» и «Дрова». Это был эпик фейл. Боль, слёзы, страдания, проклятия и даже истерики. Кривоногий юноша с Кавказа был особенно безутешен: он материл недобросовестную организацию на гремучей смеси грузинского и русского, искусно сочетая в своей брани барные приспособления, домашних животных и родственников мужчины в пресловутом костюме. Но меня вся эта какофония не сильно волновала – я, в отличие от остальных (включая Антона), прошёл дальше.
Город грехов
На самом деле я прошёл не слишком далеко. Следующим этапом была личная встреча с менеджером по персоналу в самом клубе. Наконец, я переступил порог этого дворца порока. Внутри царил полумрак, а в углу за ограждением гордо стоял мужской член, в смысле скульптура в виде члена. Вокруг были бархатные портьеры, золотые мужские торсы с «причиндалами» и видавшие виды красные кожаные диваны. В одной из кабинок меня встретил упомянутый менеджер, я не запомнил ни его лица, ни имени. Запомнил лишь, что всё в нём кричало о нетрадиционной половой ориентации. Я напрягся: сколько бы тут ни платили, изменять своей провинциальной гетеросексуальной натуре я не собирался. Он осмотрел меня взглядом покупателя лошадей, попросил раздеться до пояса, крякнул что-то вроде: «Ничё так фактурка». А потом сообщил, что, в принципе, готов взять меня на работу, но надо только немного подкачаться.
– Поработай над рельефом, кубиками, синтольчика (препарат, применяемый для локального увеличения объёма мышц и придания им идеальной формы) поколи, жопу подкачай, она тебе тут пригодится, и welcome on board, honey. Следующий!
«Пошёл на хер, петух дырявый!» – пронеслось в голове, а наружу вырвалось – Я подумаю. До свидания.
Неужели слухи про сплошь извращённую Москву не врали? Город грехов, блин, а не столица. С тяжелыми мыслями я шёл по весенней солнечной Тверской в сторону Красной площади.
В действительности клубно-тусовочная столица переживала свой золотой век. Да вся страна будет помнить три четверти нулевых, как эпоху стабильности, высоких цен на нефть и уверенности в завтрашнем дне. Нефтеденьги тугой струёй били на счета сильных мира сего, но ручейки и брызги просачивались и в кошельки обычных граждан. А вместе с деньгами у горожан появились новые потребности: шопинг в первых мегамоллах, поездки за границу, завтраки, обеды и ужины в ресторанах и, конечно, пятничные марафонские забеги по клубам, начинавшиеся порой в четверг, а заканчивающиеся, у самых стойких, в воскресение. Причём согласно канону, правильная тусовка начиналась с «preparty», где тусеры разогревались алкоголем и не только, ближе к полуночи люди перемещались в клубы непосредственно на «party», а с рассветом клубные люди разъезжались по круглосуточным барам и ресторанам на «afterparty», чтобы пополнить потраченные калории и «залакировать» бухлишком не зря прожитую ночь.
Финансовые возможности и музыкальные предпочтения у столичных жителей были разные, но столица – на то она и столица, чтобы никто не ушёл обиженным. Для бедных студентов и гопников на Таганке «качал» «Парк Авеню Диско» с попсой, драками, разбавленным пивом, пьяными малолетками и возможностью заняться сексом в кабинках «видеотелефонной релаксации», не выходя из клуба. Там же, на Таганке, был бар с танцами, похожим контингентом и атмосферой. Он назывался «Стой! ка» и просуществовал аж до 2016 года. В «Стойке» запомнился странный фейсконтроль, отсеивавший, по моему мнению, только приличных людей, и запись ускоренного голоса в туалете, нон-стопом читавшего несмешные анекдоты. «Ниферов», панков и рокеров всех мастей ждал к себе клуб «Точка» на ул. 1905 года. Слэм, хаос, поломанная мебель, дешёвый алкоголь, но зато здесь иногда выступали «Ночные Снайперы», «Ленинград» и другие рок-мэтры. В том же году «Точка» переехала на Ленинский проспект и вскоре загнулась. Для рок-н-рольщиков посолиднее с 1999-го и по сей день (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить) работает старейший в Москве английский паб с концертной площадкой «16 тонн». Своим названием клуб обязан шахтёрской песне времён великой депрессии про бедственное положение американских шахтёров. Эта песня в обязательном порядке звучит здесь перед каждым концертом. А ещё тут варят отличное пиво. Говоря о заведениях с рок-музыкой, нельзя не упомянуть «Б один» и «Б два» на Тверской и Маяковской соответственно. У меня оба этих заведения оставили в памяти только позитивные воспоминания: море драйва, адекватные цены, близкие по духу люди и неожиданно вкусная еда. Большинство значимых рок-исполнителей из России и не только хоть раз да выступали на основной сцене «Б два». Примерно в тоже время начали открываться клубы-гиганты на территории пустующих промышленных объектов. Такие как «Gaudi» в пустующем элеваторе и «Зона» на Автозаводской. Кого только не привозили в «Gaudi»: Moby, Paul Oakenfold, Timo Maas, Armin van Buuren, David Guetta… – настоящие боги электронщины. В «Зоне» тоже было очень атмосферно: колючая проволока, угрюмые люди в советских бушлатах с немецкими овчарками, автоматчики с ППШ наперевес на вышках перед входом и настоящие крысы, снующие под стеклянным танцполом. А вот с музыкой там было сильно хуже.
Про хипстеров в ту пору никто не слышал, да и слова-то такого не было, но если бы они были, то наверняка тусовались бы по четвергам во «Флегматичной собаке» на Охотном ряду. Это был прикольный паб с компьютерами, интернетом и техно-вечеринками по четвергам.
Ну, и для самой почтенной и состоятельной публики работало «Министерство» на Малой Никитской. Как раз тогда появился стереотип о туалете, как о лице заведения. Клубы и рестораны из кожи вон лезли, чтобы их уборная была не такая, как у всех. Оно и понятно, именно в туалетных комнатах происходило то, для чего некоторые тусовщики, собственно, и ходили в клубы, а именно – нюхали всякое, закидывались экстази и трахались. В «Министерстве» стена туалета была прозрачной внутри и зеркальной снаружи, как полицейская комната для допросов в голливудских фильмах, и сосредоточиться на том, зачем пришёл, было не просто.
В лакшери сегменте заведений ночной жизни нельзя не упомянуть уникальные по концентрации гламура и китча места, связанные с культовыми именами промоутеров Синиши Лазаревича и ушедшего в лучший мир Алексея Горобия – «Шамбалу», потом «Зиму» и «Лето», а также их главного конкурента – клуб «First». Вот там легко было потерять связь с реальностью. На потеху публики каждый день здесь воздвигались новые декорации, карлики-жонглёры в смокингах на одноколёсных велосипедах, голые тётки на дирижаблях под потолком, люди-ящерицы, ползающие по клубу, порноактёры в стеклянных клетках, подвешенных на цепи, которые часами (!) совокуплялись на всеобщем обозрении, пока гигантский негр в бальном платье, хоккейных коньках и шлеме из американского футбола пел оперную арию. Публика под известными веществами наслаждалась перфомансом и коллекционным французским шампанским, VIP-столы с депозитом в многие тысячи долларов «разлетались» только в путь. К барной стойке было не протолкнуться, я своими глазами видел, как в «First» отчаивавшийся пробиться к контактному бару мужик кинул в бармена скатанную в шарик стодолларовую купюру с криком: «Дай водички попить!». Бармен в ответ кинул ему бутылочку «Evian».
По части эпатажа на туалетной теме всех переплюнула «Зима», где туалет был платным. Серьёзно, в независимости, сколько ты заплатил за депозит – хоть миллион долларов, за проход в туалет будь любезен выложить полтинник. Очень круто. А сколько там зарабатывали фейсконтрольщики, известно одному богу. Мой приятель бармен как-то в разгар работы попросил знаменитого «Пашу Фейсконтроля» разменять пятьсот евро, так тот вытащил из внутреннего кармана такую «котлету» купюр, что на неё можно было не только накормить всех голодающих в Африке, но и неслабо так напоить.
Завершая короткий выборочный обзор некоторых заведений того времени, хочу предложить вам заглянуть в самое сердце порока. Тучные времена гей-клуба «Хамелеон» на ул. Тысяча девятьсот пятого года остались в прошлом, и в две тысячи первом году клуб сменил концепцию на вход для всех. В какой-то газете (причём крупной) писали про «пикантные» конкурсы и «раскрепощённую атмосферу» в «Хамелеоне». Сейчас я расскажу вам про атмосферу этих раскрепощенных конкурсов. Ведущий на сцене формировал несколько пар из самых резвых отдыхающих, затем объявлялся конкурс для девушек на самый быстрый минет, а потом среди оставшихся мужчин шло соревнование на самую стойкую эрекцию. На члены вешали банки с холодной колой, и побеждал тот, у кого эта банка последней падала на пол. DJ и публика изо всех сил подбадривали конкурсантов. Надо сказать, что призы были на уровне: дорогое шампанское, музыкальные центры, мобильные телефоны. А в глубине клуба, в абсолютно тёмных коридорах, шли оргии со смешанным составом участников.
Если вы считаете, что современные нравы пали ниже некуда, то вы понятия не имеете, о чём говорите. В девяностых и нулевых у нас все отчаянно доказывали западу, что секс, во всём его разнообразии, в стране не только есть, но и его больше, чем у них. Вспомните российский музыкальный олимп конца девяностых, начала нулевых: «Гости из будущего», Шура, Оскар, Моисеев, «Тату», Никита, «Рефлекс» (эти еще сыграют свою роль в моей жизни сильно позже) и так далее. Даже «Руки Вверх!» со своим клипом «Он тебя целует» оставили след в ЛГБТ-культуре. Так что нынешние нравы – практически пуританские.
Я прошёл через Красную площадь, перешёл Большой Каменный мост и решил, что пусть кабриолет с жёнами олигархов покатается по ночной Москве без меня, а я всего добьюсь сам, не изменяя собственным жизненным ориентирам.
Vatel – Vuala – Porto Maltese
Наконец, французский ресторан открыл двери для посетителей. Он располагался в подвале «Гостиного Двора», напротив нынешнего парка «Зарядье», а тогда через улицу возвышалось циклопическое здание гостиницы «Россия». Белые стены и стеклянные полы ресторана можно увидеть в совместном клипе К. Орбакайте и В. Преснякова «Перелётная птица». Перед открытием ресторана я начал понимать причины «дедовщины» среди персонала ресторанов: «старики», работающие с открытия, прежде чем начать зарабатывать деньги, проделывают гигантский (и при этом никак не оплачиваемый) объём работы. Помогают отмыть зал после ремонта, участвуют в выгрузке, сборке и тысячекратной перестановке мебели, оборудования, посуды и т.д. Далее следует «техническое» открытие, на котором обкатывают работу кухни и бара для друзей и знакомых хозяев – естественно, бесплатно. Потом бесплатно кормят и поят прессу, чтобы та написала благосклонные статьи о новом заведении на московском небосклоне. А ещё бесплатно «выгуливают» селебрити, чтобы те рассказали про ресторан высшему свету. Короче, отработав этот бесконечный субботник, начинаешь смотреть на пришедших после открытия на всё готовое новеньких, как на не нюхавших пороху щенков, которым неплохо бы и пострадать.
Итак, наконец, мы работаем! Под остромодную французскую музыку мы дюжинами продавали канкальские устрицы, салаты по восемьдесят долларов из фуагра с лобстером и трюфелями (дрянь, а не салат, если честно), крылья морского ската и стейки шатобриан. Шампанское, бургундское, сотерн реками лились в роскошные бокалы из тончайшего стекла.
Надо сказать, что бабла на интерьер и оборудование учредители ресторана не пожалели. Все тарелки, соусники, чашки, блюдца, чайники, подсвечники были из чешского фарфора «Bernadotte», элитные австрийские винные бокалы – «Riedel», столовые приборы с красивым завитком на концах сделаны на заказ, свет, звук, стеклянные столы, диваны, стулья, кожаные светлые кресла – всё было дорогим, качественным и стильным.
Больше всего из интерьера мне в душу запала дижестивная тележка. Это настоящее произведение искусства – лакированный увеличитель счёта из красного дерева на колёсах. На разных ярусах этого средства доставки премиального алкоголя к столу располагались лучшие образцы виски, коньяка, арманьяка, старой граппы, а ещё хумидор с кубинскими сигарами, необходимые бокалы и мерный стаканчик. Я в совершенстве освоил искусство продажи дижестивов. Вальяжно подкатываясь к столикам с гостями, заканчивающими трапезу, я с видом знатока, перепробовавшего всё на свете, предлагал украсить ужин бокальчиком старого кальвадоса, травяного ликёра, хереса или порто.
Бесплатный фрагмент закончился.
Начислим
+9
Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.
Участвовать в бонусной программе