Читать книгу: «Будь ты проклят», страница 3

– А кто это, Стас? – начала я у него допытываться.

– Тетки мои и дядьки, – улыбнулся он. – Прикольные, да?

– Вообще взрыв! – не сводила я с них глаз. – А они тут живут?

– Нет, у нас там.

– Жалко, – расстроилась я, уже успев вообразить в своих фантазиях веселые семейные праздники, которые мы могли бы проводить в компании таких безбашенных родственников. Хотя, с другой стороны, восемьсот пятьдесят километров, разделяющие наши города, – не такое непреодолимое расстояние.

Для меня было так непривычно сидеть спокойно на месте во время проведения озорных конкурсов, но участвовать в них невесте с женихом было не по статусу, поэтому оставалось только наблюдать за тем, как веселятся наши друзья и родственники. Резко пробудившийся аппетит заставил меня со скоростью света поглощать подряд все блюда, что через двадцать минут я объелась так, что не осталось сил, чтобы даже просто встать со стула. Стас пошел к своим друзьям, которые вышли из ресторана на улицу, чтобы покурить и немного освежиться. Многие из них уже изрядно напились и находились в состоянии сильного алкогольного опьянения, однако меня это совсем не настораживало, ведь я неоднократно видела друзей Стаса нетрезвыми, и ничего плохого эти ребята никогда не вытворяли, а наоборот в такие моменты становились тихими, спокойными и лишь разговаривали чуть больше, чем обычно. Подошедшие ко мне Арина и Аня вытянули-таки меня изо стола и потащили в круг к другим девчонкам, с которыми мы начали танцевать безумные танцы под зажигательную песню, которую исполняла харизматичная вокалистка. Вдоволь наплясавшись, я вовремя ушла за свой стол, чтобы немного смочить пересохшее горло стаканом апельсинового сока, ведь именно в этот момент Марина привлекла к себе внимание, попросив гостей рассаживаться по местам, так как по плану намечалось традиционное поздравление от наших гостей. Первыми на середину зала ведущая позвала наших со Стасом родителей. Мама Стаса прочитала трогательное стихотворение, написанное внутри открытки, со слезами на глазах подошла к нам и несколько раз, не переставая, целовала то меня, то Стаса в щеку, желая нам всего самого наилучшего. Папа Стаса никогда не был многословным мужчиной, поэтому он ограничился лишь парочкой стандартных фраз, сказанных от всей души, и так же обнял и поцеловал нас со Стасом. Моя сентиментальная мама не смогла даже слова произнести и сразу начала плакать. Мне захотелось подбежать к ней и крепко обнять ее, но я сдержала свой порыв и дала маме возможность взять себя в руки и все же произнести праздничную речь, которую она говорила абсолютно импровизированно, своими словами, и благодаря своей умилительной искренности вызвала у многих гостей слезы. Мама так долго обнимала нас со Стасом, что папа не выдержал и начал говорить поздравления прежде, чем она села за столик, видимо, понимая, что мама может простоять рядом с нами очень долго, а гостей, которые должны были успеть сказать поздравления сегодняшним вечером, было немерено. Ведущая дала возможность высказаться еще нескольким гостям, а потом провела веселый конкурс, однако большинство присутствующих, воспользовавшись перерывом, разбрелись кто куда. Я решила отправиться в уборную, чтобы немножко привести себя в порядок перед нашим со Стасом первым танцем, который должен был вот-вот состояться, и столкнулась там с Оксаной и Катей, которые бурно восторгались свадебным мероприятием.

– А когда букет будешь кидать? – нетерпеливо поинтересовалась Катя. – Я собираюсь поймать его сегодня! – рассмешила она нас с Оксаной.

– Сейчас будет наш танец, потом, я думаю, можно кинуть, – улыбнулась я, похлопав Катьку по плечу. – Так что готовься, Катька!

– Надо будет каблуки обязательно снять, с ног сшибут же.

– Ой, Катька, да никто так замуж не рвется, как ты! – усмехнулась Оксана. – Вон у Полинки спросим через полгодика, каково там вообще за мужем, да, Полинка?

– Да нормально все там! Смотря за кого выходить.

– Ну Стасик-то твой, да, молодец, работящий мужик, с квартиркой своей, – сказала Оксана с плохо скрываемой завистью, но я не стала ей ничего отвечать, хотя мне и было что возразить. Последнее, чем я руководствовалась при решении стать женой Стаса, – это была его квартира и престижная должность. Стас зацепил меня своими человеческими качествами, своей харизмой, но точно не деньгами, как, судя по всему, считала моя бывшая одногруппница Оксана, но доказывать ей обратное я не собиралась. Пусть каждый остается при своем мнении.

Перед объявлением первого танца я подбежала к вокалистке кавер-группы, чтобы узнать у нее о готовности исполнить нежную композицию «Caruso», под которую мы, собственно, и собирались танцевать. Мы решили отличиться от современных молодоженов и сделать наш танец романтическим безо всякого намека на так модные сейчас быстрые движения под ритмичные треки. Вокалистка сообщила мне, что она и музыканты находятся в полной боевой готовности и могут начать по команде ведущей. Я стала глазами выискивать Стаса в толпе гостей, но нигде его не видела. Еле пробираясь через отрывающихся на полную катушку людей, я наткнулась на Арину с Аней, у которых поинтересовалась, не пробегал ли мимо них Стас, на что они ответили отрицательно. Я, уже нервно расталкивая попадающихся на моем пути гостей, ругала про себя Стаса последними словами, не понимая, куда он мог запропаститься, но тут кто-то резко дернул меня за руку. Я обернулась и увидела Стаса, улыбающегося во все свои тридцать два зуба.

– Ты где ходишь? У нас сейчас танец! – психованно заорала я на него, пытаясь перекричать музыку.

– Да все нормально, малыш, ты что? – произнес Стас заплетающимся языком, пытаясь приобнять меня за талию, и я поняла, что он вдрызг пьян.

– Ты что творишь? – не отдавая себе отчета, кричала я. – Ты зачем напился? Ты как танцевать сейчас будешь? – внутри меня все похолодело от страха. Не хватало еще благодаря Стасу опозориться перед гостями!

– Да нормально станцую, малыш! У нас же медленный танец! – заверил меня Стас, поцеловав в щеку, и я почувствовала исходящий от него неприятный запах алкоголя.

Меня всю колотило от ярости, и в мою голову вдруг пришла неожиданная идея перенести танец на более позднее время, чтобы Стас немного протрезвел, но я не успела сказать об этом ведущей, и она уже объявила первый танец молодых. Все гости послушно разбрелись по своим местам, освободив нам свободное пространство в зале, где мы по плану должны были кружиться в танце. Мое романтическое настроение как рукой сняло после идиотской выходки Стаса, которую я никак от него не ожидала. Он медленной походкой подошел ко мне, одной рукой обхватил меня за талию, а другой – взял за вытянутую руку. Вокалистка начала петь, гости разразились громкими аплодисментами и свистами, и мы поплыли по залу, совершенно не ощущая своих конечностей, будто в одно мгновение превратились в порхающих в выси птиц и улетели куда-то далеко в неведомые дали. Моя еще секунду назад актуальная злость на Стаса растворилась в небытие от сводящих с ума эмоций, которые сейчас полностью властвовали надо мной. Вокалистка протяжно пела на чистом французском языке без малейшего акцента нежное, разрывающее душу «Caruso», а я просто пропала в этом хрупком счастье, опутывающем меня с ног до головы. Стас дышал на меня своим перегаром, и даже этот запах теперь казался не таким удушающим и неприятным.

Сколько продлился наш трогательный танец, мне сложно точно сказать, но меня не покидало ощущение, будто пролетело около трех часов с того момента, как Стас прикоснулся ко мне, и мы начали кружиться по мраморному, скользкому полу ресторана. В самом конце композиции Стас плавно остановился и, притянув меня к себе двумя руками, впился жадным поцелуем так, что мне перестало хватать воздуха. Овации, послышавшиеся со всех концов зала, окончательно добили меня, и из глаз ручьем полились неконтролируемые слезы радости. Гости не переставали скандировать: «Горько! Горько!», а Стас не отлипал от меня ни на секунду. Пытаясь понемногу прийти в себя после такого шквала эмоций, я села на свое место, а Стас отправился к столу своих родственников, которые позвали его. Кавер-группа продолжила свое выступление, а я находилась в каком-то астрале, не прекращая прокручивать в памяти момент нашего со Стасом танца. Наверное, после того как оператор пришлет нам смонтированный видеоролик, я буду пересматривать наш первый танец тысячу раз в день! По буре впечатлений он перекрыл даже регистрацию в ЗАГСе, не настолько сильно запавшую мне в душу. Через пару минут вокалистка прекратила свое пение, и ведущая, взяв в руки микрофон, объявила о главном сюрпризе этого вечера, и я сразу же решила, что она имеет в виду праздничный торт, хотя выносить его было еще рано. Как оказалось, гвоздем программы она представила Стаса, который намеревался исполнить песню «Она одна такая» своей любимой рэп-группы Loc Dog, посвятив мне данную композицию. В моих глазах чуть не потемнело от неожиданности, потому что я была совершенно не в курсе, что он собирался это сделать. Стас уверенной походкой вышел на середину зала, окинув окружающих довольным взглядом, и дал знак ведущей, чтобы она включила минусовку песни. После первых же слов рэп-композиции на мое тело напала волна мурашек, промчавшихся по мне от головы до пят. Стас, впервые в жизни взявший микрофон в свои руки, зачитывал текст настолько круто и четко, словно много лет занимался рэпом. Его друзья тут же окружили его, покачивающимися движениями рук создавая соответствующую атмосферу, поддерживали его свистами и аплодисментами, к чему быстро подключились и остальные гости. Я сидела за нашим заваленным букетами цветов столиком и просто рыдала от счастья, абсолютно наплевав на макияж, который хоть и был выполнен качественной косметикой, имел сейчас все риски испортиться от такого обильного наплыва слез. Слишком правдивые и ранящие в самое сердце слова из песни были будто бы специально сочинены именно под наш случай.

«Когда горят ее глаза и на лице улыбка, забываю, что в этом мире все так зыбко…» – исполнял Стас припев песни, которую мы частенько слушали у него в машине, и я даже представить в те минуты не могла, что когда-нибудь он посвятит ее мне, исполнив ее перед самыми близкими нам людьми.

– Я тебя люблю! – прокричал Стас в микрофон, и я рванула со своего места и кинулась к нему в объятия…

Широкая улыбка не сходила с моего лица еще несколько минут, позволяя приятному чувству, как масло, растекаться по всему телу. Неожиданно подбежавшая Катька вернула меня в реальность, спросив, когда уже наконец я буду бросать букет невесты, и я, находясь в состоянии безумной эйфории, тут же принялась искать ведущую, чтобы попросить ее именно сейчас организовать традиционный бросок. Марина доброжелательно улыбнулась и по окончанию песни велела всем незамужним девушкам собраться в круг, на что многие радостно начали выбегать изо стола, чтобы поучаствовать в забавном и шутливом конкурсе. Я снова потеряла Стаса из виду и попросила одного из его друзей быстрее отыскать его, все-таки как-то не очень хорошо получится, если Стас пропустит такой знаменательный момент вечера. Через пару минут Стас с большой группой гостей зашел с улицы обратно в помещение и побежал в сторону нашего стола, буквально накинувшись на еду, словно его не кормили несколько дней. Ведущая повторила для вновь вошедших в ресторан, чтобы незамужние девушки собрались в одну кучку. Когда все стояли наготове, я взяла в руки заранее подготовленный букет из искусственных цветов, повернулась спиной ко всем стоявшим и по команде ведущей высоко забросила его назад. Сразу же после броска я резко обернулась, чтобы поскорее узнать, кто же оказался той счастливицей, сумевшей поймать желанный многими презент. А ею оказалась моя двоюродная сестра Дашка, с визгом подпрыгивающая на месте под расстроенный взгляд Катьки, который я смогла разглядеть даже через такое расстояние. Я вернулась обратно за свой столик, но Стаса там уже не было, после него остались только опустошенные им салатницы, которые официанты принялись уносить на кухню. Я решила больше не употреблять сегодня шампанское, потому что меня вдруг неожиданно начало клонить в сон так, что даже глаза стали залипать. Я несколько раз поморгала, словно какая-то бешеная сова, пытаясь проснуться и прийти в себя, чтобы продолжить веселье, которое было в самом разгаре. Ведущая оповестила всех о том, что сейчас начнутся поздравления от гостей, которые сегодня еще не имели возможности сделать это ранее, а таких оказалось совсем немало. Стаса снова не было на месте, и меня начало выводить из себя его постоянное отсутствие. Вместе со своими курящими друзьями и другими гостями, имеющими пагубную привычку, он каждый раз выходил на улицу и застревал там на долгое количество времени, хотя сам никогда не курил сигареты. Для чего ему понадобилось постоянно находиться рядом с людьми, отравляющими его парами никотина, для меня было непонятно. Поначалу я не обратила на это особого внимания, но теперь его исчезновение переходило всякие границы, взращивая внутри меня дикое негодование. Я, переполняемая гневом, подошла к одному из его друзей, находившемуся в зале, и в прямом смысле взяла его за шкирку, требуя сейчас же отыскать Стаса. Напуганный моей чрезмерной решительностью Антон сразу же бросился к выходу на улицу, где предположительно и должен быть находиться Стас, а я, не собираясь больше молча дожидаться его, побежала следом за Антоном, намереваясь вставить Стасу по первое число за постоянное отсутствие в банкетном зале. На улице в небольшом кругу стояла кучка гостей, о чем-то громко разговаривая, но вот только Стаса среди них не было.

– А где Стас? – спросил у них Антон.

– Так он же зашел вроде, – слегка неуверенно ответил Максим.

Мы с Антоном, не медля, пошли обратно в ресторан, где среди огромной толпы людей отыскать кого-либо было не так-то просто, но тщетными усилиями мы все же пытались это сделать, спрашивая у гостей о том, не видел ли кто-нибудь Стаса, но каждый только отрицательно качал головой, продолжая веселиться под громкие песни. Я дошла до нашего стола, достала из сумки телефон, поспешно набирая номер Стаса, но даже после пятого гудка он не удосужился взять трубку, окончательно взбесив меня своим халатным поведением. Встревоженная ведущая поинтересовалась у меня, когда можно начинать принимать поздравления от следующей партии гостей, но я грубо отмахнулась от нее, сказав, что сама сообщу ей, когда нужно будет это сделать. Запыхавшийся Антон подбежал ко мне, сообщив о том, что никаких новостей о местонахождении Стаса нет, и предложил поискать его в туалетных кабинах, где ему могло стать плохо от большого количества выпитого алкоголя. Без лишних разговоров мы помчались в сторону уборных, но, заходя в каждую из них, мы обнаруживали только пустые помещения. Я первая побежала в последнюю кабину, остановившись возле раковины с зеркалом, начала изо всех сил дергать плотно прикрытую дверь туалета, и наконец она поддалась моим усилиям. От увиденного в следующую секунду мне чуть не стало плохо: на закрытой крышке унитаза сидел Стас, а на нем верхом находилась моя двоюродная сестра Даша, которая целовалась с ним взасос! В моих глазах резко побелело, я отшатнулась назад, чуть не упав на подоспевшего вовремя Антона, который успел меня придержать.

– Братан, ты что творишь?! – завопил Антон и начал трясти Стаса за плечи, со всей дури одернув от него Дашу, которая чуть не свалилась назад.

Я, вдруг очнувшись от остолбенения, что есть мочи бросилась бежать из этого проклятого туалета, а глухие рыдания махом вырвались откуда-то из глубины, разрывая собой мое горло. Расталкивая попадающихся мне на пути гостей, я, ничего не соображая, помчалась на улицу, чувствуя в себе только одно желание проснуться сейчас в своей кровати и осознать, что этот день еще не начинался, что увиденное мной оказалось лишь причудившимся мне дурным сном… Пробежав мимо кучки курящих людей, даже не окинув их взглядом, я быстрым шагом прошла еще несколько метров и просто рухнула на землю, разрываясь громкими воплями.

– Полинка, Полинка! Что случилось? – я узнала голос Леши, подбежавшего ко мне вместе с остальными и дергающего меня за ладони, пытаясь оторвать их от моего лица и добиться от меня вразумительных объяснений, но мне сейчас меньше всего хотелось говорить с кем-то. Я мечтала лишь о том, чтобы все разом исчезли, растворились и оставили меня одну, избавив от мучений разбираться с произошедшим.

– Полин, да скажи же что-нибудь! – настаивал Кирилл.

– Стас в туалете целовался с моей сестрой! – хриплым голосом прокричала я на всю улицу, на секунду убрав руки от зареванного лица и увидев ошалевшие от такого известия взгляды стоявших рядом людей.

– Ты ничего не перепутала? – зря спросила Арина, потому что после ее слов я начала стонать и рыдать еще сильнее.

– Он что совсем ненормальный?! – переполняясь гневом, произнес Леша. – Нельзя ее здесь оставлять. Пошлите внутрь. Полин, вставай! – попытался он поднять меня с земли.

– Никуда я не пойду! – истошно заорала я, не собираясь даже одной ногой ступать на территорию этого мерзкого, отвратительного заведения, за один вечер сломавшего всю мою жизнь.

– Полин, надо встать с земли, давай, давай! – настала очередь Кирилла тянуть меня за руки, но и у него ничего не вышло.

Громко хлопнувшую дверь ресторана я услышала даже в таком состоянии.

– Полина, что с тобой? – обезумившим от страха голосом закричала мама, которую, судя по всему, позвал кто-то из ребят. – Зачем ты плачешь? – мама села на корточки рядом со мной и попыталась завести диалог.

– Она увидела Стаса, который в туалете целовался с ее сестрой, – избавила меня Арина от мучительного признания, ответив моей маме.

– Что?! – мама медленно поднялась с земли и с ужасом оглянула всех присутствующих, а потом резко повернулась в мою сторону. – С какой еще сестрой, я не поняла?

– С Дашей, – кое-как нашла в себе я силы, чтобы произнести это имя.

– Чего?! – побледневшее от злости лицо мамы вмиг стало как будто неживым и застывшим.

– Давайте поднимем ее с земли, – настаивал Кирилл, и мама одним резким движением дернула меня и заставила встать.

– Пошли разбираться! – мама крепко схватила меня за руку, потащив за собой в сторону ресторана.

– Я не пойду туда! – орала я, как сумасшедшая. – Я не хочу никого видеть! – но мама не поддавалась на мои истеричные уговоры и продолжала вести меня за собой, с какой-то нечеловеческой силой волоча по земле.

Она открыла дверь ресторана и затолкала меня туда, преградив мне выход на улицу своим телом. Ведущая что-то говорила веселым голосом, но смысл сказанных ею слов не доходил до моего затуманенного мозга. Вслед за нами зашли все, кто находился на улице. Мама решительным шагом направилась куда-то в сторону сидящих за столиками гостей, но я понятия не имела, кого именно она сейчас хочет отыскать, и только когда она остановилась возле стола, за которым сидела тетя Люся, мать Даши и Леры, мне все стало понятно.

– Сама, значит, не обремененная моралью, мужиков как перчатки меняешь, так еще дочерей потаскухами вырастила! – заорала на нее мама во весь голос, сотворив за одно мгновение гробовую тишину в зале: все до единого уставились в сторону доносящегося крика.

– Ты что несешь?! – обалдевшая от такого публичного обвинения тучная тетя Люся встала со своего места, собираясь разобраться с моей мамой.

– Твоя идиотка Даша со Стасом в туалете целовалась! – закричала мама, а мне захотелось провалиться сквозь землю от такого унизительного позора, свидетелями которого сейчас стала сотня человек.

Я продолжала стоять возле входной двери, не сдвигаясь с места, словно застывшая статуя, и только струившиеся по щекам слезы напоминали мне о том, что я еще жива.

– Солнышко, извини меня, пожалуйста, я случайно! – услышала я справа до боли знакомый голос и в ужасе повернулась в эту сторону. Стоявший в праздничном костюме Стас исказил свое лицо нервной улыбкой, а я тяжело задышала, ощущая, что могу сейчас не совладать с собой. – Да я не хотел, я перепутал ее просто! – продолжил он нести какую-то околесицу.

– Что ты сейчас сказал?! Перепутал?! – медленно переспросила я, не веря тому, что Стас мог произнести такую несусветную чушь, и еще, видимо, надеялся, что я, как последняя дура, поведусь на это и брошусь сейчас ему на шею. – У тебя с головой немного не в порядке? – спокойный тон моего голоса пугал даже меня саму, не говоря уже об остальных, и именно поэтому стоявший рядом Леша крепко держал меня за локоть, опасаясь того, что я сейчас могу что-то натворить. – Ты больной немного, я не поняла? Тебя, может быть, в детстве роняли? Тетя Ась! – громко обратилась я к его матери, сама толком не соображая, что несу. – Вы его в детстве не роняли?

Ошарашенные гости растерянными взглядами смотрели в нашу сторону, не зная, как им реагировать на происходящий спектакль. Я глядела на Стаса, который пытался улыбнуться, но пьянство не позволяло лицу слушаться своего хозяина, и не верила, что все кончено… Вот так вот за одну секунду, за один вечер он разрушил все то дорогое, что было между нами на протяжении долгих полутора лет. Просто слил в унитаз все наши чувства, в тот самый унитаз, на котором он сидел в обнимку вместе с Дашей…

– Солнышко, ну выслушай меня, – мелел что-то Стас, еле проговаривая слова заплетающимся языком, но я уже не смотрела в его сторону, потому что увидела заходившую в зал Дашу, которая наглыми глазами уставилась на меня в упор.

Прошло пару секунд, прежде чем я, не помня себя, с бешеной скоростью сорвалась с места, выдернув свой локоть из рук Леши, и как бешеная собака, набросилась на Дашу с кулаками, со всего размаха повалив ее на пол и начав бить по лицу и дергать за ее противные тонкие волосы, собираясь вырвать их у нее все подчистую. Оглушительные визги наполнили весь банкетный зал, и я молилась, чтобы кто-нибудь поскорее оттащил меня от Даши, которую я вполне могла убить прямо здесь, прямо сейчас, полностью отдавая себе отчет в содеянном, что никогда не будет возможности списать это на поступок, совершенный в состоянии аффекта. Я ненавидела эту тварь всеми частичками своей души, каждой, даже самой мелкой клеточкой своего тела, я хотела уничтожить ее, стереть с лица земли за то, что она сегодня здесь вдребезги разрушила всю мою жизнь…

Усилиями нескольких людей меня подняли с Даши, которой я успела как следует расцарапать лицо и порвать платье. Аня с Ариной с двух сторон отряхивали мое испачканное платье, пытаясь привести его в приличный вид, но в этом уже не было никакой необходимости, потому что я не собиралась оставаться тут больше ни минуты.

– Полина, ты как? – мама ладонями повернула мое лицо к себе, чтобы рассмотреть на нем наличие ушибов после драки, но я грубо дернулась и пошла по направлению к столу, за которым просидела весь этот отвратный вечер.

Я подошла к своей сумке, наспех бросила в нее телефон, а потом резко взяла со стола кухонный нож и начала один за другим протыкать праздничные шары, висевшие на бежевых занавесках. На вновь воцарившееся в зале молчание мне было уже наплевать. Я, демонстративно взяв сумку, быстрыми шагами направилась в сторону выхода, но мама остановила меня, со слезами на глазах умоляя остаться, пока мы во всем не разобрались.

– Мне не в чем разбираться, – произнесла я равнодушным тоном, совершенно не чувствуя слез на глазах, они уже все вытекли, и от них ничего не осталось. Да и вообще ничего не осталось, внутри меня все выжжено, как после жуткого пожара, не пощадившего ничего в округе.

– Ты домой поехать хочешь? – озадачила меня мама своим вопросом.

Куда мне ехать? Домой? Туда, где мои родители сейчас на пару начнут утешать меня и уверять, что все будет хорошо? Нет уж, увольте, это худшее продолжение и без того отвратительного дня.

– Может, ты хочешь одна побыть? – словно прочитала мои мысли мама. – Мы можем сегодня переночевать у тети Гали, только если ты пообещаешь мне, что ничего плохого не случится!

– Обещаю, – сказала я с каменным лицом, даже не глядя в сторону мамы.

– Сейчас я вызову тебе такси, – принялась мама набирать номер на телефоне.

Мои друзья перепуганными взглядами наблюдали за мной со стороны, опасаясь подходить близко, и я была очень рада этому, потому что не испытывала никакого желания беседовать с кем-либо. Я села за стол рядом с родителями, которые молча глядели куда-то вдаль, не проронив за время ожидания такси ни единого слова. Стас вместе со своими закадычными друзьями, судя по всему, покинул ресторан еще раньше, по крайней мере, после драки с Дашей я больше его здесь не видела. Такси приехало достаточно скоро, и я, не попрощавшись ни с кем, кроме проводивших меня до машины родителей, села в белую Вольву, а мама сунула мне черный пакет, в котором была бутылка шампанского.

Таксист плавным поворотом руля свернул на проезжую часть, оглянув меня странным взглядом, и только сейчас до меня дошло, что я была в свадебном платье… Я старалась ни о чем не думать, изо всех сил сжимая кулаки, чтобы только не разреветься в машине, иначе я бы точно не смогла остановиться до самого рассвета. Благодаря водителю, лихачившему на дорогах ночного города, мы доехали до дома в считанные минуты. На двери подъезда продолжал висеть плакат с надписью «Тили-тили тесто! Здесь живет невеста!», еще только на днях нарисованный нами разноцветными фломастерами. Я с неистовой злостью сорвала его, бросила на землю и начала с дикой ненавистью топтать и протыкать шпилькой туфель поочередно каждую букву опротивевших мне слов.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – шептала я, вытирая ноги об кусок ватмана, который еще минуту назад был белым и аккуратным, а теперь напоминал огрызки бумаги, разорванной стаей диких собак. – Чтоб ты сдох! Ненавижу тебя! – закричала я и громко разрыдалась, быстрее забежав в свой подъезд, пытаясь застланным слезами взглядом отыскать маленькую замочную скважину и попасть в нее ключами.

В квартире все напоминало о неудавшемся торжестве, и только из уважения к маме, старательно готовившей праздничный стол, я сдержалась от желания опрокинуть его вверх дном. Я зашла в комнату и, не зажигая свет, первым делом сняла с себя поганое белое платье, а потом достала с полки ножницы и начала кромсать гипюровую ткань на мелкие кусочки, с яростью разбрасывая ее по всему полу. Внезапные воспоминания о том, что только сегодня утром я с упоением любовалась на свое отражение в зеркале в этом платье, заставили меня отбросить свое занятие и упасть на пол, содрогаясь в истеричных рыданиях. Я кричала куда-то в темноту пустой квартиры одну фразу, повторив ее, наверное, сотню раз:

– За что? За что? За что? За что? За что?

Та картина в туалетной кабине, где находились Стас с Дашей, стеной стояла перед моими глазами, заслоняя собой реальность. Я открыла бутылку шампанского, неуклюже разлив часть содержимого на пол, и начала пить прямо из горла, иногда не попадая в рот, погрязнув в липкой, сладкой жидкости, но мне было совершенно все равно до этого. Я пыталась представить, как мне жить дальше после произошедшего сегодня инцидента. Как смотреть в глаза родственникам, друзьям, коллегам, в памяти которых я теперь до конца дней останусь несчастной брошенкой, втоптанной в грязь на собственной свадьбе? Как я смогу делать вид, будто ничего не случилось, и продолжать жить по-прежнему? Как я теперь буду работать ведущей, если от одного слова «свадьба» меня сразу же вывернет наизнанку? Эти два человека за один вечер сломали пополам мою жизнь, все мое настоящее и будущее, оставив от него лишь груды руин.

Захлебываясь в слезах, я, кое-как волоча ноги, дошла до ванной комнаты, чтобы немного умыть лицо и высморкаться. Бросившееся мне на глаза при ярком свете обручальное кольцо привело меня в неконтролируемую ярость, и я, выбежав прочь из ванной, зашла в туалет, стремительно сняла кольцо с безымянного пальца и выкинула его в дырку унитаза, через секунду нажав на кнопку слива.

– Прощай, ублюдок мерзкий! – сказала я, на втором же слове сорвав голос и вновь зарыдав на весь дом с новой силой.

Жадно присосавшись к бутылке шампанского, я пила проникающий в кровь алкоголь, иногда давясь им из-за частого судорожного всхлипывания. Я легла прямо на голый пол и уставилась на белый потолок, усыпанный различными тенями, которые отражались от предметов, освещенных лунным светом.

Откуда взять в себе силы, чтобы проснуться завтра, чтобы встать с кровати и хоть что-то сделать? Как вообще найти в себе желание проснуться завтра? Перед моими глазами вновь встало лицо Даши с его насмешливым выражением, с которым она взглянула на меня перед тем, как я начала ее бить.

– Ненавижу тебя, тварь! – вскочила я с пола и в исступлении начала колотить пуховую подушку, чтобы выместить на ней всю скопившуюся внутри агрессию. Я пинала ее ногами, рвала, кусала, не переставая корчиться от душевной боли, разрывающей меня на части.

Мое сумасшествие продолжалось несколько часов, пока я, обессиленная, не рухнула на кровать и не уснула.