Читать книгу: «Тьма», страница 7

***

Мне снился тревожный сон. Как будто кто-то гнался за мной по улице, а я стучала кулаками в каждую встречающуюся на моем пути дверь, но только слышала повороты замков внутри дома и взбешенные крики хозяев кричавшие мне «Убирайся отсюда подальше!». Мне никто не открывал, пока я панике носилась то туда, то сюда, бросаясь на стены чужих заборов и буквально раздирая все свои пальцы о дерево, за которым наверняка прятались живые люди не хотевшие мне оказывать даже самую минимальную помощь. Только шепот в воздухе «Чужая», «Пришлая», «Самозванка» доносился до моих ушей как приговор который я не понимала чем заслужила и за какие преступления. По темным улицам за мной пробиралось нечто плохое и злое, мои глаза не могли разглядеть его, но сердце чувствовало что надо мной нависла страшная опасность. Во сне я не знала куда спрятаться от тёмного существа хотевшего пустить мне кровь на неродных мне улицах, желавшего догнать меня и уничтожить, не из-за мести, а из-за своей злобной сущности, так как существо было самим олицетворением детских ночных кошмаров, было тем на кого шипят уличные кошки поскорее удирающие прочь от греха подальше, он словно пресмыкающее упорно следовало за мной по пятам пригнувшись к самой земле рассматривая меня парой не мигающих налитых кровью глазами. Моти во сне не было со мной. Мамы тоже. Хотя бы присутствие Владислава наверняка хоть немного помогло мне справится с навалившейся истерикой, но там никого не было. Только я, ночь и тот кто является воплощением ужаса для всего живого. Хотелось плакать, но слезы не шли, хотелось звать на помощь в ожидания хотя бы одной милосердной души, но язык во рту онемел и издавал только нечленораздельные слова, совсем не похожие на русскую речь. Я знала во сне лишь одно «Совсем скоро меня убьют и я ничего не смогу с этим поделать. Только принять как данность.». Сейчас после пробуждения я не могу точно сказать, чем же в итоге закончился сон, но так как я проснулась в холодном поту прямо на своей постели, то уверена что сон окончился весьма плохо для меня. Первым делом я конечно же посмотрела на свое окно, которое перед тем как уснуть оставила открытым следуя за указаниями письма, теперь же оно было плотно закрыто, что не могло меня не удивлять. Дверь зато в спальню была приоткрыта (но возможно это заходила ко мне мама и никакой мистики в этом не было). Моти спокойно спал, но все таки мне придется его разбудить, так как сон у меня как рукой сняло, а бродить в одиночестве по дому мне совсем не хотелось. Даже не то что не хотелось, а пугало до чертиков. Еще через пару минут я все таки смогла собраться с духом и отойти от своего ночного кошмара, убедив себя что сон ничего общего с реальностью не имеет, и всего лишь является физиологическим состоянием для нашего мозга, который проецирует в нем накопленные страхи с переживаниями создавая весьма сюрреалистическую картину. Так по крайней мере я читала в своей энциклопедии купленной моей бабушкой по отцу Надеждой Беляевой и которую я зачитала до самых дыр. Энциклопедия так и не была распакована, так как мне в комнату никто не собрал стеллаж для книг. Комната все еще оставалась такой же полупустой и не родной. Я спустила свои ноги на пол и огляделась по сторонам еще раз убеждаясь что в спальне никого кроме меня с Моти нет (хотя кого я вообще ждала? Призраков? Ночных монстров вылезающих прямо из под кровати?) а затем подошла к окну чтоб осмотреть двор на который за то время что я спала успела спуститься беззвездная ночь. Никого там не было. Ни единой души. А, взяв сотовый в руки чтоб посмотреть время я обнаружила в нем еще парочку непрочитанных сообщений от Рады, чтение которых отложу на завтрашний день, чтоб не нагружать себя лишней пустой информацией. Время показывало ровно три часа ночи. Я всегда считала это время одним из самых нехороших. В это время все дети должны находится в своих кроватях и спать глубоким сном, чтоб не запугивать себя тенями от мебели принявшие весьма странные формы и различными звуками наполнившими весь дом, словно кто-то решил устроить незапланированный обход по чужой территории. И всегда все эти вещи происходили строго с трех до пяти утра. Я это знала, так как у меня в Самаре бывали дни когда я могла проснутся посреди ночи, а потом еще долга не могла заснуть вслушиваясь в скрипы, кряхтения и различные шорохи заставляющие еще сильнее кутаться в одеяла надеясь так обрести убежище. Вот только неужели мягкие одеяла смогли бы кого нибудь остановить? Любое острое оружие с легкостью расправилось бы с самодельным убежищем, а затем наступила бы темная неизвестность.

– Моти. Моти проснись! Не время спать в такой час!

Перепуганная выдра вся встрепенулась, а затем быстро забегала вдоль кровати, путаясь в своей тяжелом хвосте загнутом к телу кольцом, но после того как я выпрямила его она наконец-то остановилась и недовольно посмотрела на меня:

– Сейчас же еще далеко не утро Саша!

– Я знаю.

– Так зачем нужно было меня будить? Совсем скоро сама намучаешься с утренними пробуждениями и будешь жить только в ожидании приближающихся выходных.

– Кто-то заходил и закрыл мое окно в комнате. Моти ты видел кого-нибудь заходящего к нам в спальню? Или хотя бы что-нибудь слышал? У вас же выдр очень хороший слух особенно в ночное время.

– Нет. Я как и ты спал. – Моти широко зевнул показывая мне острые зубы. – Может быть ты просто забыла о том, что закрывала окно? Или в комнату могла зайти твоя мама.

– Она вчера пила «напиток Дракулы». Вряд ли она бы захотела навестить меня. Они с Владиславом наверняка уже давным давно спят мертвецким сном. Их даже через громкоговоритель не разбудишь.

– И то верно. Саша ты же не общалась с тем странным человеком который писал тебе письма, ведь так?

Между нами наступила тяжелая пауза. Я не могла долго врать Моти и держать в себе терзающий меня секрет. Плюс Моти был моим самым лучшим другом, который никогда бы меня не предал и не дал бы в обиду будь у него конечно не плюшевые лапки, а что нибудь более увесистое. Я потупила взор уставившись на пустую стену в желании от стыда растворится в ней, став неодушевленным объектом, без мыслей, волей и потребностях в которых нуждается каждый живой в мире организм. Точно. Стану отшельником. Как царь Александр первый. Брошу свою жизнь и начну совсем новую, где-нибудь в горах. Много есть историй о людях ушедших в тайгу подальше от благ цивилизации и проживших там многие года без болезней и с нормальным рассудком. Моти с собой наверное не возьму. Пускай сидит дома. Зверь привыкший к людям, уже не сможет жить в дикой природе. Пускай останется жить в Зимнем вместе с моей матерью и Владиславом (Славиком), может быть будем даже обмениваться с ним письмами по почте… хотя какая в тайге почта? Разве что голубиная. Значит придется построить мне возле своего лесного домика где я буду проживать птичник. Правда нужно будет с собой иметь хоть какое-нибудь зерно или хлеб… но об этом можно будет подумать после. По мере поступления проблем.

– Так все таки ты переписывалась с ним. Я так и думал. То то ты подозрительно молчала и была похожа на провинившегося щенка который наделал лужи в хозяйских тапках. Ну и? Неужели этот проходимец ответил тебе? Что же ты молчишь? Говори!

– Ответил. Сказал чтоб я оставила открытым на ночь свои окна, чтоб он мог войти. Но, теперь ты сам свидетель того, что окна заперты.

– Очень плохо. Просто ужасно плохо.

– Ну не может быть, чтоб все было ужасным. -я все еще не решалась посмотреть в темные глаза друга, боясь увидеть осуждение которое я уже слышала в его встревоженном голосе. настолько

– Ты впустила какого-то незнакомца в дом, пишущего тебе письма и умеющем залезать по стене дома прямо на второй этаж! Это же ужасно! Ты впустила в дом не человека, а того кто умело притворяется им и теперь все мы можем находится в страшной опасности.

– Ты слишком эмоциональный Моти. С нами все в порядке, а значит эти письма не представляют для нас никакой угрозы. По крайней мере не в таких масштабах как ты описал их.

– Наивность! Неужели ты думаешь что преступник сам себя назвал бы преступником? Нет. Он действовал бы более хитро. Втирался в доверия, медленными шажками, а затем бы нанес удар тогда, когда ты меньше всего бы этого ожидала, но звать на помощь уже было бы очень поздно.

– Что же нам теперь делать?

– Ты может хотя бы попытатся разбудить свою маму и рассказать о том, что натворила, может быть она даже воспримет твои слова всерьез, а затем заберет нас обратно в Самару, на нашу родную улицу и мы вновь заживем тихо и мирно.

– Не получится тихо и мирно Моти. Квартиры то нашей больше нет. Её мама продала. А деньги лежат где-то на «какой-то» книжке. Куда нам возвращатся назад? – говорила я понизив от волнения голос, пытаясь не принимать близко к сердцу трагедию всей своей маленькой жизни.– Если только ехать к бабушке, но моя мама не сможет долго с ней жить. У них какие-то разногласия мне не доконца понятные.

– А, мы заберем деньги с книжки и попросим новых владельцев вернуть нам обратно нашу квартиру. Скажем что новая жизнь нас не устроила и мы хотим вернутся к нашей старой. Или же отдадим им этот дом!

– Опять плохая идея. Мама ни за что не расстанется с этим домом. Она наконец-то в нем обрела счастье о котором всегда мечтала.

– Тьфу ты! Ты совсем не хочешь оставлять мне выбора Саша! Я весь в внимание чтоб выслушать твои идеи по поводу того, что в этот дом забрался неизвестный нам человек (а возможно даже совсем не человек) и что нам с ним делать?

Я не знала. У меня не было никакого ответа на этот вопрос. Тишина буквально давила со всех сторон мне на голову, не давая подобрать хоть какую-нибудь даже самые вздорную идею обреченную изначально на провал. Я была в тупике из которого не знала как найти выход. Моти тоже не спешил подкинуть мне мысль, находясь в таком же озабоченном состоянии что и я. Идеи все не хотели приходить в мою голову, вместо этого внутри меня нарастала смутная тревога не дающая мне мыслить здраво причин которой я пока что не видела. В итоге Моти перестал наматывать на постеле круги и остановившись твердым голосом произнес:

– Нам нужно спустится с тобой вниз. Хотя бы чтоб убедится что в доме никого нет и можно спокойно лечь спать. Если этот злодей сейчас находится в доме, то мы с тобой найдем внизу улики указывающие на его присутствие.

– Он пока что не злодей. Мы же даже не знаем с тобой кем он является на самом деле Моти.

– Хорошие люди не пытаются проникнуть через запасные двери чужого дома Саша! Еще раз тебе повторю. При первом же подозрение на то, что в дом через открытое тобой окно (при слове тобой Моти раздражительно дернул своими белыми торчащими во все стороны усами) все же кто-то проник, мы сразу же направимся прямо в спальню твоей матери. А, затем вызовем полицию.

– Мама будем в бешенстве если мы её с тобой разбудим.

– Да пускай хоть придет в ярость! Нам то что? Мы занимаемся с тобой благим делом, а именно спасаем семью от ночного преступника. Молчать все равно нельзя.

– Думаю ты прав. Тогда идем ко мне на руки.

Моти проворно прыгнул в расставленные мною руки, а затем я направилась к выходу вместе со своим другом из своей спальни еще не успевшей стать мне родной. Чтоб включить свет в коридоре нужно было нащупать в темноте выключатель находящийся в метре от пола и нажать на него. С этим проблем у меня не возникло. Потолочный светильник тут же осветил весь коридор теплым светом к которому мне хватило секунд десять чтоб привыкнуть, а затем направится к г-образной лестнице ведущей на первой этаж и спустится по известному мне маршруту. В противоположной от моей спальни комнате находятся три весьма жутковатых картин, и в которой еще прошлой ночью я писала старательно письмо, тому кто может оказатся на деле настоящим преступником. Туда естественно мне заходить больше не хотелось. Оставалось радоваться тому, что дверь в пустую спальню была плотно закрыта, а следов присутствия постороннего на втором этаже замечено не было. Тишина. Моти тоже старательно озирался своей крупной головой по сторонам щуря свои глазки словно пытаясь заметить малейшие изменения в обстановке дома или интерьере, но ничего не было. Было подозрительно спокойно. Как в лесу в котором прятались в кустах охотники и звери зная об этом разбежались кто куда, чтоб не быть чьим-то трофеем. Мне совсем не хотелось быть чьим-то трофеем, но и трусить было сейчас опасно, плюс спать с ощущением чего-то присутствия в доме было невыносимо. Нужно было поскорее развеять свои сомнения, убедившись что никаких преступников (или охотников притаившихся в кустах) в доме нет. Для этого придется через нехочу спустится вниз. Пускай даже темнота кажущаяся бездонной захватила почти что каждый уголок этого хоть и небольшого, но ночью выглядящего жутковатым дома.

– Теперь пойдем вниз? -спросила я чувствуя дрожь в своих коленках, но игнорируя её как что-то само разумеющееся.

– Ничего не бойся. Я рядом с тобой. – успокаивающе произнес Моти теснее прижавшись ко мне. -Мы с тобой все таки не одни в доме.

Я не стала говорить вслух о том, что храпящая мама на первом этаже вряд ли сойдет за отличную защиту. Лучше уж промолчать, чем сказать итак очевидную всем вещь. И я пошла вниз. Стала спускаться по деревянной скрипучей лестнице, ступенька за ступенькой, приближаясь к томящей неизвестности которая совсем скоро раскроет мне все свои секреты. Если конечно со мной и Моти будет все впорядке после этой ночи. Думать о плохом не хотелось. И я вспомнила в голове песню Бориса Вайнера «Тьма крадется словно рысь, на могучих лапах. Даже мама вместе с папой ей сказать не могут» Брысь!» Тьма кружится между крыш, опускаясь тихой сапой. Даже мама вместе с папой ей сказать не смогут: «Кыш!…» От детского стишка лучше не стало. Наоборот тревога даже усилилась. Нужно было думать о чем-то хорошем, не относящимся к ночи и темноте, например о светлом дне с солнышком или же о кошках с котятами, но вместо этих мыслей лезли совсем другие. Мрачные. Мне хотелось бы куда-нибудь сбежать, но Моти врят ли бы понял мой внезапный трусливый порыв убежать точно страус зарывшись с головой в песок. А, перед своим лучшим другом совсем не хотелось терять лицо.

– Ну, вот и первый этаж Саша. – сказал вслух Моти.– Давай пройдем в зал, а затем на кухню. Проверим комнаты которые находятся ближе всего к нам.

– Где-то тут должен находится Эльф.

– Если он еще не лает, то это явно хороший знак.

То, что Эльф не лает еще ничего не значит. Может быть тот кто сумел пробраться через мое открытое окно расправился с мелким песиком, а затем принялся творить дальше свои грязные дела. От таких мыслей тут же пробегала дрожь по спине. Свет на первом этаже я тоже поскорее включила, чтоб не бродить по темноте, точно бесстрашный искатель приключений, кем я вовсе не являюсь. Я самый обычный девятилетний ребенок, который переехал жить в отдаленный от всех благ цивилизации поселок из своего любимого города по прихоти своей матери решившей устроить свою личную жизнь. Была бы моя воля, я бы вернулась обратно в Самару оставив местным жителям на попечительство Эльфа и Владислава, может быть он тут бы нашел свое счастье и без моей матери. И сразу же по приезду обратно в Самару побежала бы в свое любимое с отцом кафе КлюкVа и заказала бы там самый дорогой десерт потратив на него все свои сбережения лишь бы вновь вернуть воспоминания которыми я трепетно дорожила.

На первом этаже было также тихо как и на втором. За незапертой дверью ведущей в совместную спальню моей матери с Владиславом (Славиком) слышался громкий храп, но больше ничего не обычного. Врят ли бы преступник оставил бы взрослых в живых, просто пройдя мимо их комнаты, хотя мама находилась в таком состоянии что добудится её не было никакой возможности. Первым делом нужно было зайти в гостиную, а затем перейти к обследованию кухни, но осмотр предстоял быть необычным так как в зале на полу я обнаружила несколько грязных следов непонятного происхождения, то ли занесенных с улицы кем-то из взрослых, то ли грязь занес Эльф который до этого обследовал улицу в поисках зарытых косточек. В зале уже стоял посередине плюшевого вида диван светло коричневого цвета и подле него два таких же плюшевых кресла с слишком низкими ножками в сравнении с диваном. На креслах уже были расположены две декоративные красные подушки с народными мотивами, которые были одной из покупкой моей матери на городской распродаже, которая ей обошлась не более чем в пятьсот рублей. Перед диваном с креслами на полу был расстелен дешевый ковер белого цвета, на которого не было никакого желания заходить ногами, а вот как раз возле ковра и лежала неизвестного происхождения грязь которая к моему удивлению совсем не запачкала светлого ковра. Грязь была вперемешку с глиной, что тоже не давало мне никаких догадок на то, кто мог бы быть тем дебоширом, игнорирующем самые основные понятия гигиены и пачкующем дом. Эльф больше всего попадал под подозрения, но застать его за преступлением очевидно нам с Моти не удалось. В остальном в зале больше не было ничего необычного или странного, на стене еще висел закрепленный на кронштейн телевизор фирмы LG с горящей красной лампочкой снизу, но больше не было ничего примечательного за что мог бы зацепится взгляд.

– Думаешь эта грязь и есть та самая улика которую мы с тобой хотели отыскать? – спрашиваю я у своего верного компаньона находящегося у меня на руках рассматривая кучу грязи занимающую на полу площадь не более сорока двух сантиметров. Чем дольше я рассматривала кучу грязи, тем отчетливее видела каждый камушек в ней, даже самый казалось крохотный.

– Возможно так оно и есть. Но, невозможно знать наверняка, пока мы с тобой не поймет кто оставил после себя эту гадость.

– Значит нам нужно сходить на кухню.

– Так вперед и с музыкой.

Всего лишь фразеологизм, а не побудительная просьба от Моти, чтоб мы вслух начали распевать различные песни, буквально подписывая себе участь быть пойманными за нашими ночными похождениями. Но, ведь с одной стороны мама все равно не поднимется с кровати, даже если бы мы сейчас пригласили в наш дом целый духовой оркестр тут же начавшие дуть в свои тромбоны и валторны с трубами. Она были слишком пьяна, чтоб звуки могли её потревожить. В таком состоянии мне мама никогда не нравилась.

Но, нужно было двигаться дальше. Следующей была кухня. Дверь в кухню были широко открыта буквально приглашающая нас поскорее войти внутрь комнаты, чтоб столкнутся с тем, что преследовало меня в ночных кошмарах. Я не долго думая нащупав на стене выключатель, тут же зажгла в помещение свет, уже не жмурившись от него точно слепой крот выбравшийся из земли на поверхность. Первым до моих ушей донесся испуганный вскрик на руках Моти, а затем и я услышала как с моего рта вырвался сдавленный вскрик, больше похожий на звук зажеванной пластинки у граммофона. На полу кухни лежало что-то мохнатое, серое и явно отдавшее Богу душу. Немного поглядев на объект вызвавший у меня вскрик я вдруг поняла что передо мной лежало. Крыса! Это была большая, серая крыса, которую изрядно помяло перед наступлением смерти. Мне не хотелось рассматривать труп измученного животного, но отвести взгляд я была не в состоянии так как впервые видела настолько ужасающую картину, которая сумела поразить меня до глубины души. Что-то с трупом крысы явно было не так. Возможно все дело было в лужи крови растекшейся под измученным зверьком или же в том, что перед смертью крысу кто-то вспорол, точно ткань у изрядно износившейся одежды. Чёрные глаза бусины уже покрылись незрячей пеленой, что свидетельствовало о том, что зверь лежит на кухне уже не один час. Кто мог убить крысу? Не Эльф же. Эта крыса была чуть ли не с его маленькое тельце, она сама бы при всем желание сгрызла бы его не приложив никаких для этого усилий.

– Саша ты что тут делаешь?

Позади меня раздался недовольный голос моей матери от которой сильно пахло спиртом и еще явно не знавшей о происшествии на кухне, но затем она привыкнув к свету вдруг испуганно вскрикнула отшатнувшись обратно к выходу из кухни, чтоб побыстрее убежать от чудовищной картины. Я же продолжала стоять как вкопанная, не зная что мне делать и куда себя деть, чтоб забыть вставшую перед глазами картину замученного животного, которое явно не без чьей-то помощи отправилась к своим праотцам крысам прямо на небеса. Мама еще пару секунд простояла возле входа на кухню разглядывая издалека неприятный «подарок», но все еще не в состоянии прийти до конца в себя, после распивания накануне «напитка Дракулы», а затем шатающейся походкой подойдя ко мне несильно хлопнула меня по щеке отчего моя голова странно вывернулась в сторону. Удар был несильный, но внутри меня что-то сильно заболело, словно шлепок по щеке как-то через лицо сумел попасть мне прямо в душу оставив на ней несмываемый след, от несправедливого наказания матери. Мама не остановившись на своем «злодеянии» выхватила у меня с рук Моти, забрав моего друга к себе, а увидев как на мои глаза наворачиваются искренние слезы возмущение злобно прошипела:

– От тебя одни проблемы Саша. Одни про-бле -мы.– по слогам произнесла моя мама и я видела как пламя гнева буквально плясало в её голубых больших глазах в которых казалось произошло самое настоящее кораблекрушение. Я уверена на том корабле была я, медленно идущая к самому дну моря, где останусь лежать навсегда. -Я выброшу твоего медведя в мусорку. Даниил слишком баловал тебя, но клянусь такого больше не будет.

Имя отца слетевшая с жестоких губ моей матери вызвало у меня новую порцию слез, с которыми я никак не могла бороться так как знала что никто в этом чужом доме не защитит меня, тем более не я была причиной смерти этой крысы, но мама все еще не пришедшая в себя ничего и слышать от меня не хотела. Для нее существовала своя правда маячавшаяся где-то на уровне недопитой бутылки дешевого вина, которую они с Владиславом (Славиком) распивали накануне. Больше всего мне было обидно за отобранного Моти и я с каким-то тупым безразличием вновь уставилась на растекшую кровь под крысой, а затем ткнув по направлению неё свой палец произнесла:

– Это сделала не я.

– Не нужно со мной переговариватся Саша.

– Я и не переговариваюсь. Тебе даже правду нельзя говорить, ведь ты никогда мне не веришь.

– Если не ты кто же еще?

Последнюю фразу сказал Владислав пробудившийся от шума на кухне и решившим налить себе воды из под крана совсем не реагируя на тушку измученного зверька, словно такую картину ему было видеть не впервой. Шел он уже своей привычной старческой походкой, сгорбившись и чуть наклонившись вперед, словно у него после долгого лежания в одной позе на кровати прихватило поясницу. При ходьбе Владислав издавал тихое неприятно бурчание, точно курение электронных сигарет окончательно добило итак его больные легкие, но признаться он в этом не хочет, так как ставит свою зависимость на первое место. Близко посаженные глаза Владислава бросили на меня странный, нечитаемый взгляд в котором прятались эмоции начиная от гнева и заканчивая каким-то холодным безразличием буквально кричащем о том, что я трачу его драгоценное время на свои детские проблемы. На Владиславе были только одни пижамные штаны черного цвета, а волосатую всю заросшую грудь он не стал ничем прикрывать, посчитав что ничего вульгарного нет в мужчине решившем прогулятся по собственному жилищу без майки. Почесав себе бритое лицо мужчина наконец-то сел на кухонный стул, а затем сказал:

– Убери за собой беспорядок Саша, не доставляй нам итак лишних проблем.

– Я не буду это трогать. – я с страхом посмотрела вновь на лужу крови успевшей окрасить серую шерсть крысы темно-красным оттенком. Я не могла даже себе представить как буду отдирать прилипшее наверняка к полу мертвое животное, а затем раз за разом отмывать свою тряпку от чужой крови. Видение было ужасным и отвратительным. Нужно было поскорее стереть эту ужасную картину со своего сознания.

Владислав еще сильнее нахмурился, начав потирать себе пальцами виски, словно его сейчас больше занимала непроходящая головная боль после принятия горячительных напитков, чем весь шум вокруг бедного, умершего животного. Мама стояла облокотившись к стене не пытаясь прикрыть свой оголившийся живот из-за задравшейся вверх пижамной майки которая явно уже давно была ей маленькой, но которую она все упорно продолжает носить, словно та была ей чем-то дорога. Русые до плеч волосы были до неприличия растрепаны и теперь точно ветки у обломившегося от ветра дерева торчали во все стороны напоминая издали кривые антенны. В руках мамы был крепко зажат Моти, лицо которого было направлено в противоположную от меня сторону из-за чего я не могла точно определить в каком мой друг находится состоянии, оставалось только лишь лицезреть загнутый кольцом хвост. Крыса лежала возле кухонного зеленого гарнитура, тоже ожидавшая поскорее своего захоронения, чтоб не быть немым участником чужого конфликта. Но, я тут была вовсе не причем! Было несправедливо обвинять меня во всем лишь потому-что я оказалась не в то время, не в том месте.

– В зале на полу лежала какая-то грязь. Поэтому я решила проверить кухню и увидев… -на секунду я запнулась стараясь подобрать нужные слова, но затем решительно продолжила.– увидев крысу я закричала.

– Неужели у тебя были своим непонятные причины чтоб начать обследовать первый этаж и буквально будить всех посреди ночи? – сверкнув темными глазами спросил Владислав успевший набрать себе из под крана воды и вернувшегося обратно на свое место.

Нельзя было рассказывать ему о письме. Если мама мне не верит, то он тем более не примет мою сторону, зная какие между нами с ним отношения уж лучше доверится кого-нибудь другому. После того как мама ударила меня по щеке (хоть и не сильно, но все же задев какие-то струны моей ранимой души) я тоже уже не сильно то и хотела что либо рассказывать, мне просто хотелось вернуть себе обратно Моти и куда-нибудь ретироваться подальше от мертвого на полу зверя и моей непонятливой матери у которой не было и капли сочувствия ко мне. Мой взгляд заскользил то к кухонному окну, то на белоснежный холодильник словно это хоть как-то могло меня спасти от дальнейшего допроса. Интересно как долго нужно отмывать кровь с паркета чтоб она полностью исчезла или же дерево навсегда впитывает в себя следы преступления буквально удушая неприятным металлическим запахом.

– Ты спустилась в зал чтоб посмотреть телевизор, а затем тебе захотелось пить и ты прокравшись на кухню решила выпить все молоко с холодильника и втихаря заесть им чужими продуктами, но что-то по всей видимости пошло не по твоему плану Александра. – Владислав говорил так уверенно, словно стал свидетелем моей ночной вылазки, хотя мы с Моти понимали насколько глупо звучат его слова, ведь все было совсем иначе и это все можно опровергнуть лишь достав продукты с холодильника к которым мы совсем не прикасались. -Затем ты увидела крысу, а затем натравила на него нашего бедного Эльфа, который сидел забившись под нашу кровать и явно получивший на всю жизнь психологический стресс. Теперь ни один ветеринар не возьмется за бедное животное.

– Эльф был возле вашей кровати? -спросила я не веря своим ушам.

– Да. Скорее всего спрятался от тебя. И Бог тебе судья Саша за то, что ты с ним так подло поступила.– вступила вновь в разговор мама, явно пришедшая в восторг от того, как они с её новым мужем раскрыли тайну сегодняшней ночи, даже не беря в расчет что в отличии от Владислава я была её кровным родственником на защиту которого вставать было ее прямой обязанность. Но кажется весь её разум был полностью проспиртован и вместо человеческих эмоций, у мамы сейчас была одна злоба.

– Так и быть я выброшу через забор крысу, но с этого дня ты будешь наказана. Марта отправь её пыльного дружка в стиральную машину. Нечего разводить в доме грязь.

– Мам ты не можешь так со мной поступить!

– Могу и буду. Вадичка прав. Тебе нужно начинать думать уже об учебе, через несколько дней школа, а ты все таскаешься по дому словно пришибленная вместе со своей игрушкой. Хотя бы книгу хоть раз в руки взяла, чем бы занималась разной чепухой.

– Какой еще чепухой? – вспыхнула я чувствуя как изнутри начинаю вся закипать и скоро окончательно взорвусь от переизбытка негативных эмоций.

– Например прогулками с мальчиками.

Я сразу же поняла что имеет в виду моя мама. Она видела меня уходящей следом за Тимофеем, который всего навсегда дал мне предостережение по поводу соседского дома выставленного предыдущими хозяевами на продажу. Ничего криминального в этом не было. Но, почему-то мне стало неуютно и я захотела уйти поскорее с кухни, куда-нибудь в темный угол, сроднившись с пылью, чтоб больше никто не мог меня ничем попрекать. Мама наблюдала за мной с Тимофеем с окна дома и мало ли что ей могло прийти в голову, учитывая еще тот факт что ко мне она всегда относилась предвзято. Моти безжизненно повис у неё на руках полностью смирившись с участью быть постиранным в ближайшее время, после чего у него скорее всего сбьется внутри в один огромный комок вся набивка, но уже ничего поделать с этим будет нельзя, ведь Моти нуждался как хрупкая игрушка в ручной стирке. Но, мама точно скала была непреклонна и непробиваема, до моих слез ей не было ни холодно, ни жарко, только было заметно что ей не терпелось поскорее пойти спать оставив разборки на завтрашний день, где она еще многие часы будет меня вслух попрекать нарочно увеличивая свой голос, чтоб я слышала все гневливые фразы направленные в мой адрес. Таким человеком она стала как только стала жить с этим противным Владиславом (Славиком) полностью изменившись как человек. Наверняка где-то очень глубоко в душе она все еще сидит одиноко на скамейке в Самаре на бульваре Металлургов в ожидании моего отца бросившего нас и уехавшего навсегда за лучшей жизнью. На бульваре Металлургов где они с ним впервые встретились и влюбились в друг друга без памяти.

– Тогда я не пойду ни в какую школу. Без Моти она мне не нужна.

– Что за глупое имя для медведя. Это что, что-то на японском? -поморщился Владислав наконец-то принявшийся убирать с пола мертвое животное за хвост игнорируя все правила гигиены, которое наверняка уже полностью окостенело.

– Если ты не будешь учится, то чем же ты моя любимая будешь заниматься? – мама не понимает как глупо звучит слетевшая с её рта фраза «любимая» после того как она меня ударила по щеке. Она явно не чувствовала себя виноватой передо мной, считая грубую силу основой воспитания ребенка. Вот только раньше до переезда в поселок Зимний она не позволяла себе меня ударять. От этого становится еще грустнее.-Хочешь до конца своих дней быть безработной нахлебницей? Думаешь что мы вечно будем с Вадиком бегать вокруг тебя с бубнами и леденцами уговаривая чтоб ты стала нормальным человеком? Нет. Своя голова на плечах тоже должна быть. Все таки не пять лет.