Читать книгу: ««Умное» кино»

If you go to a bad movie, it's two hours. If you're in a bad movie, it's two years.

Джерри Сайнфелд

Безносая баба Гипфера

Жан-Пьер Малюз и Трэвис Колкен сидели в кафе. Вентиляторы, обдувавшие помещение тёплым воздухом, сопели, скрипели и раздражали треском своих лопастей. Кофе подал маленький официант лет семнадцати, набранный по объявлению. В кафе давно пустовал штат сотрудников, но кто-то должен был работать, поэтому менеджер развесил по району объявления, в которых было написано – Примем на работу школьников, учеников колледжа! Оплата каждый день! Парень с перепугу даже забыл спросить про сахар и другие сопутствующие штуки к кофе. Жан-Пьеру и Трэвису было всё равно. Их столик трясся похуже лопастей вентилятора. Два продюсера жарко спорили, ругались и смеялись, навлекая тихий ужас на всех посетителей кафе. Резиновый наконечник одной из ножки стола расшатался и треснул, поэтому кофе то и дело норовил выплеснуться гадкой лужей прямо на столе, замарав собой черновик сценария. На первой странице черновика печатными буквами было выведено лишь одно слово: «Юность».

В кафе еле пахло бегониями, совсем недавно пересаженными в новенькие салатовые кашпо, развешенные по периметру всего зала. Жан-Пьер затушил сигарету в пепельнице, громко закашлял и принялся ковыряться в носу, вытирая все его содержимое об уголок матерчатой скатерти. Трэвис цокнул, но продолжил слушать своего собеседника. Менеджер зала уже мысленно искал повод, чтобы выпроводить гостей, практически оравших во все кафе, но так и не смог найти ни одного аргумента. Скорее всего, его бы ожидала порка от вышестоящего руководства – просто так выгонять двух известных продюсеров из кафе не решился бы ни один человек в городе. Дверь кафе отворилась, в помещение забежала энергичная девушка в чёрных велосипедках. Она продолжала бежать на месте и выкрикнула свой заказ.

– Крепкий раф! Без сахара, две ложки корицы!

Трэвис обернулся, посмотрел на неё, цокнул и вновь погрузился в разговор. Жан-Пьер не повёл и бровью. Его нос уже был чист, скатерть стола грязна, а настроение поднималось с каждой секундой. Француз элегантно жестикулировал, поправлял очки и пытался почистить передние зубы языком. Трэвис Колкен кивал и разглядывал девушку в велосипедках. Через несколько минут девушке выдали кофе в стаканчике, она открыла крышку, чтобы понюхать напиток, и в режиме рыси направилась к входной двери. Они встретились взглядом с Трэвисом. Тот немного опешил, цокнул, отвернулся. Девушка нахмурила брови и с силой ударила по крышке своего стакана, пытаясь его захлопнуть. Капли кофе попали на черновик с надписью «Юность». Колкен заметил это, поправил свои смоляные, отросшие волосы и сказал:

– Вот пизда!

Девушка уже покинула кафе.

– Что?

– Пизда пролила свою парашу на мой черновик!

– Да тут пара капель всего!

– Что значит пара капель? Затёрлось название, а нам сдавать эту писанину через час!

– Братья Долсен всё равно не возьмут эту херню… – сказал Жан-Пьер и принялся листать черновик. – Заголовки оформлены неправильно, шрифт – полное говно, промежутки между словами большие. Короче, едем ко мне, я сверстаю нормальную!

– Как?

– Пальцами, дружище.

Трэвис надул губы и закурил. Парень со смоляными волосами закипал моментально, едва появлялась такая возможность. Колкену было всего 33 года, но он уже слыл в Голливуде акулой своего дела. Он начинал, как продюсер дешёвых фильмов ужасов, но буквально за 6–7 лет произвёл на свет несколько кассовых лент, сорвавших гигантские залы в штатах. Его гонорар уже начинался с 10 миллионов, и было довольно много желающих, готовых заплатить такую сумму. Колкен, по словам своих коллег, «мог превратить дерьмо в золото без Мидасовских приколов». Родился в Америке, друзей и связей в кинематографе не имел, но горел своей работой каждую секунду времени. Трэвис известен, как настоящий выжиматель соков из всего – если ему не нравится игра актёра на главной роли, то быть беде… Если ему не нравится освещение на площадке или плохо подобранная локация, то быть беде… Если ему с утра подадут не холодный чай с малиной и сахаром, а какой-нибудь эрл грей, то… В общем, вы поняли. Трэвис Колкен может добиться чего угодно и от кого угодно. Два года назад, когда Трэ был занят съёмками фильма «Утёс желанного корыта», принёсшего нехилую кассу в размере 500 миллионов баксов при бюджете в 45, ему понадобилось остановить дорожное движение в Питтсбурге на несколько часов. Этой ситуацией заинтересовались власти и полиция города, но Колкен вышел из воды сухим – пройдоха уверил все стороны, что искал в канализации именные часы Хью Макнила, исторического героя Питтсбурга, воевавшего за сторону Союза. Часы даже якобы были найдены и переданы на аукцион в Нью-Йорк, где их вроде как купил один из правнуков конфедерата, убитого Макнилом. С этой «продажи» 30 процентов причиталось в бюджет города, собственно именно эта доля и перешла в руки городским властям в обозначенный срок. Стоит ли говорить, что никаких часов и правнуков не было, а деньги Колкен отдал из своего кармана? Скажете, обычная взятка и ничего хитрого… Вот только настоящие родственники Макнила так не считали, ведь для правдоподобности всего действия были наняты несколько актёров, игравших в рекламе ширпотреба и мазей от геморроя, было арендовано огромное здание в «Яблоке», куда привезли этих родственников и разыграли спектакль под названием «Аукцион армии Севера». Счастливые и довольные своей судьбой, они тоже получили некоторый процент от сделки. Имя их деда вновь мелькнуло где-то в заголовках, а Трэвис Колкен получил несколько отличных дублей с пустыми улицами одного из крупнейших городов Пенсильвании. Он готов уплатить любую цену за желаемое, какой бы крупной она ни была. И чаще всего, ему удаётся её снизить…

– Джей-Пи, мы никогда не доведём это дело до конца, если будем действовать по-твоему!

Жан-Пьер поправил очки и улыбнулся во все зубы.

– Кино должно быть какое?

– Умное.

– Умное, да. А чтобы было умное, нужно немного напрячься. Поверь мне, Трэ, чем больше мы сейчас положим, тем больше нам вернётся…

– Это не ради денег.

– Совершенно никакого корыстного интереса.

– Ага, – хмыкнул Трэвис.

– Я серьёзно. Для тебя это первая попытка забрать Оскар, а для меня она может быть последней.

– А если не статуэтка, то что?

– Забвение, нищета, бабы, как у Ника Гипфера, и никакого чая с малиной по утрам.

– А победа?

– Признание, слава, деньги, деньги, деньги, немного грязного секса, но уже с бабами классом повыше, чем у Ника Гипфера.

Жан-Пьер ухмыльнулся. Малюзу было 45 лет. Его богатые родители эмигрировали из Франции, когда он был совсем мал. Он уже начал лысеть – на макушке у него стремительно выпадали волосы, и озеро в лесу обнажалось. Француз был высок, почти под два метра, но при этом достаточно тощ и тонок. Свою карьеру в кинематографе начал как best boy, но почти с каждым фильмом продвигался по лесенке всяких осветителей и монтажёров, и в какой-то момент дорос до продюсера. Гонорар у него заметно меньше, чем у Трэвиса, однако связей у Малюза до одного места – нужен тигр на съёмках? Он знает парня, которому Зигфрид и Рой рассказали все свои секреты на пьянке, где вместо шлюх были гномы с синими колпачками. На главную роль уже есть намётки? Жан-Пьер уже был с претендентом в джакузи на заднем дворе, а также готовил барбекю для его кормящей матери, поздновато родившей второго ребёнка. Сценарист умер и некому дописать концовку? Это не проблема, ведь Джей-Пи был записан в его завещании… В общем, вы поняли. Жан-Пьер Малюз известен в кинематографе, как игрок иного толка – да, возможно, он не может позволить себе дорогущий дом с 17-ю спальнями и личным швейцаром, разбрасывающим лепестки роз перед каждым его выходом на улицу… Зато француз наверняка знает, какие именно работы ценятся представителями жюри «умных» фильмов. В его копилке есть «половинка» Сезара за фильм «Квадрат судьбы», спродюсированный им десяток лет назад, приз зрительских симпатий Сандэнса за фильм «Коробка века», куда он привёл своего друга Кевина Могриди на главную роль, и ещё пару номинаций на Оскар за ту же пресловутую «Коробку». Кевин Могриди с тех пор стал очень жестоким и эгоистичным – его внутреннее я не смогло пережить такой взрыв популярности. Паренёк скончался от передоза в 24 года. Казалось бы, печальный конец… Если бы не Малюз, который запустил в производство документалку о жизни молодого оборванца, резко ставшего актёром международного масштаба. Жан-Пьер с настоящим хладнокровием терпит любые невзгоды и изворачивается как уж на раскалённом казане перед любой проблемой. Сложно представить себе парочку, которая смотрелась бы вместе ещё гармоничнее.

– И что там у Гипфера было с бабами? – как бы невзначай спросил Колкен.

– Захожу я как-то в его гримёрку, а там одноглазая девчонка. Повязка у неё кожаная, сидит, хихикает. Я сразу подумал, что она нанюханная! Вышел Ник из туалета, морда вся в «порохе», говорю ему: – Старина, ты так долго не протянешь!

– А ты уже надумал снять обо мне фильм? – спрашивает тот.

– Я молчу, смеюсь. Одноглазая даже в мою сторону не посмотрела, хотя её левый глаз был нормальный, обычный, как у нас.

– Пардон, мадам, – сказал Гипфер и поцеловал её руку. Баба развернулась, и у неё не было носа…

– Да ты пиздишь?!

– Нет, чистая правда. Вместо носа огрызок, как у Красного Черепа. Даже намёка на ноздри нет, просто две дырки и сопли посередине. Ник нагнулся к ней, поцеловал её куда-то меж лица, повернулся ко мне и начал изображать, будто уже сношает её. Меня затошнило, ей-богу!

– А вот Маргарет Брэди…

– Зачем, ну вот зачем ты каждый раз вспоминаешь Мэгги! Не была она красоткой, но и пол-лица ей не снесло, будто её об поезд мордой повозили.

– 3 из 10.

– Свинтус, это ты 3 из 10. Мэгги была минимум семёркой. Короче, Гипфер танцует передо мной в своём приходе, одноглазая и безносая поворачивается к нам обоим, чтобы насладиться танцем своего напарника. И тут я вижу, что у неё нет правой ноги!

– Кто поверит в это дерьмо?

– Я сам поверил в это дерьмо! У неё протез, дешёвый причём. Пластмасса обычная, даже неокрашенная. Я сказал Гипферу, чтобы срочно умылся и не звонил своей жене ни в коем случае. Его дети не вынесут такого позора.

– Ну в нашей стезе это не самое плохое, что может случиться…

– Красный череп, Трэ! Кра-асный Че-е-ереп, – затрещал Жан-Пьер и пальцами сделал у себя на лице гадкую гримасу. Трэвис поморщился. – Так я выяснил, что Гипфер любит инвалидок. Не знаю, чем нам поможет это знание, но итог понятен…

Трэвис допил свой напиток, кинул в пустой стаканчик бычок, затушив его в оставшихся каплях, и встал со стула. Он потянулся, размял спину, вынул двадцатку зелёных из заднего кармана, и, не дожидаясь своего друга, вышел из кафе. Жан-Пьер засуетился, схватил черновик со стола и юркнул к выходу.

– «Юность» – плохое название.

– Это ж кодовое, мы даже не начали ещё.

– Ни Долсены, ни Бопнеры не дадут на это денег… Задача сложная. Решаемая, но придётся сильно напрячься.

– Ты готов снять «Умное» кино?

– Я всегда готов, – сказал Жан-Пьер и поднёс палец к виску.

Трэвис ухмыльнулся.

– Несём черновик по всем боссам, потом расход. Вечером обсудим, что мы должны снять. Пойдёт, лягушатник?

– Пойдёт, грымза.

Они стукнулись кулаками и сели в припаркованную у кафе Ауди.

Бернадетт Долсен – лживая шлюха

Здание Долсенов было трёхэтажным. Главный вход в него обрамляли пластиковые лисьи уши – символ киностудии и благополучия братьев Долсенов. Внутри было чрезвычайно тихо для полудня. Офисы уже были пусты, и только на ресепшене сидела парочка секретарш, обсуждавших наряды костюмеров, привезённые накануне для съёмок исторического байопика о Гражданской войне. Брюнетка на ресепшене еле-еле клацала по клавиатуре, пытаясь скопировать рецепт пирога на свой рабочий стол. Рыженькая, в свою очередь, подпиливала маникюр, отросший за последние две недели. Её мастер подвернула ногу и не могла принимать клиентов ближайший месяц.

Жан-Пьер и Трэвис вошли в главную дверь и направились прямо к столу, где сидели секретарши.

– Колкен и Малюз, – сказал Трэвис, поочерёдно ткнув пальцем в себя и в своего спутника.

– Добрый день, господа. Чем можем помочь?

– Мы к Микки и Дональду. Они на месте?

Рыженькая что-то прошептала своей подруге. Та закивала и резво запечатала по клавиатуре, будто пытаясь на скорость написать поэму.

– Микки Долсен у себя в кабинете, поднимайтесь на третий этаж.

– Дональда сегодня нет…

– Задница болит, понимаю.

Девушки смущённо засмеялись, рыженькая снова что-то прошептала.

– Кабинет 00, направо по коридору, левая дверь в самом конце с золотыми вензелями, не ошибётесь, – отчеканила брюнетка и прекратила печатать.

Трэвис мило улыбнулся, подмигнул рыженькой и помахал пальцем Жан-Пьеру. Француз картинно пожал плечами и пошёл в сторону лифта. Колкен проследовал за ним. Рыженькая обернулась и посмотрела вслед Трэвису, но тот не обернулся.

– Ты знаешь, кто это?

– Воротилы, продюсеры, хер их разберёшь…

– Важные шишки?

– Тёмненький неплох.

– Чего не скажешь о лысом…

– Джейн, он тоже может кому-то понравиться…

– Но не нам, – заржала брюнетка и принялась с утроенной скоростью бить по клавишам своей бедной клавиатуры.

* * *

На третьем этаже тоже было пусто. Не было галдежа от постоянных спринтов, брейнштормов и прочей маркетинговой лабуды, бухгалтеры не галдели, обсуждая квартальную премию, даже уборщицы не было ни одной. На двери кабинета 00 висела маленькая табличка: Мама, в одиночку я не сдюжу! Это была цитата из мультфильма про дельфинов, выпущенного в 90-х, успех которого породил все богатства и роскошь для братьев Долсенов, и для всех, кто с ними работал и продолжает работать. Жан-Пьер хотел постучать в дверь, но Трэвис резко треснул по ней ладонью и бесцеремонно вошёл.

Микки Долсен разговаривал по мобильному телефону. Вернее, телефон его лежал на столе, а в ушах были наушники последней модели фирмы Pear. Он ходил взад-вперёд, чесал свой нос и постоянно поправлял непослушную прядь волос, которая то и дело падала на лоб. Он и дуть на неё пытался, и рукой сгребал в одну кучу с другими волосами, но ничего не помогало. Одна из его подтяжек слезла с рубашки и болталась на уровне колена. Микки был гладко выбрит, а его второй подбородок пытался спрятаться за воротником. Старший Долсен почти кричал: – Бернадетт, я в душе не ебу, когда приеду, не надо меня пытать! Кто? Да я не знаю! Позвони Дону, он должен быть в курсе. Любовь моя, сейчас никак я это не решу, пока… Он нажал на наушник, отключив связь, и сел в своё кресло.

– Колкен, Малюз, – почтительно сказал он.

Они синхронно кивнули ему в ответ.

– Давай.

Жан-Пьер нахмурился.

– Давай, показывай, я знаю, зачем вы пришли.

– И кто так встречает гостей, мистер Долсен?

Микки поднял взгляд на гостей, обматерился про себя и вскочил со стула.

– Где Донни?

– В его гольф-клубе произошла хуетень. Какой-то придурок привязал шприц с иголкой к сиденью одного из картов. Посетитель, между прочим, небедный человек, вы всего его знаете, укололся бедром об эту иглу. Там суматоха, мрак. Вызвали полицейских, шерстят камеры наблюдения, пока ничего не нашли. Минимум репутационные потери, максимум прикроют лавочку на несколько месяцев, пока не разберутся со всем. Поэтому Дон сегодня занят. Показывай.

Трэвис посмотрел на Жан-Пьера. Француз пожал плечами и подсунул черновик на стол Микки Долсена. Старший Долсен тут же схватил бумажку, нацепил очки и принялся читать.

– Садитесь пока.

Оба нырнули в мягкие кресла, стоявшие рядом. Жан-Пьер даже потёр красный велюр – настолько он был приятным на ощупь.

– Я говорил с МакКласки, – выронил Трэвис.

– Ого, – ответил Микки, не отвлекаясь от чтения. – И что он хочет?

– Денег.

– Денег?

– Да, как и все мы.

– Еблан получает 1 % со сборов в этому году. Что ему неймётся?

– Он хочет ещё фиксу…

Долсен заржал во всё горло.

– Какая фикса?! Я таких МакКласки найду пять сотен где-нибудь в Камбодже, и они будут мне ноги лизать каждый день недели, причём посменно!

– Народ этого не поймёт.

– А они уже влюбились в него, хочешь сказать?

– Мик, – протянул Жан-Пьер. – Грегор МакКласки – главный двигатель прогресса вашей комиксной вселенной. Главное лицо, дети писают от него кипятком, женщины, впрочем, тоже, мужики хотят тело, как у него, женщины, правда, тоже… Короче, с Грегором будет тяжело договориться на следующую трилогию, а выкинуть вы его не можете.

– Ты его агент, что ли? Это не ваше ебаное дело!

– Просто интересно посмотреть, как он выдоит тебя до последней капли, – усмехнулся Колкен.

Микки Долсен поднялся с кресла.

– Здесь всего три страницы… Вы ебанулись?

– Ты даже не спросил, что мы собираемся снимать…

– И что такого вы хотите снять?

– Умное кино.

Долсен опешил и снова поправил прядь.

– Умное?

– Да, чрезвычайно умное, – подхватил Жан-Пьер. – У нас есть европейская база, американские деньги, французское остроумие и жажда забрать все Оскары, которые будут раздавать в этом году.

– Оскар только-только прошёл…

– Мы целим в следующий год.

– С тремя страницами?

Трэвис начал нервничать, но старался не подавать виду.

– Мик, это идея. У нас даже не готов сценарий, но мы прямо сейчас хотим получить максимум, и сейчас Трэ запитчит тебе эту идею.

Жан-Пьер сел в кресло и потер свои руки. Трэвис глянул на него и вспрыгнул со своего места, выхватив черновик из рук Долсена.

– Кодовое название ленты – «Юность»! Главный герой пытается прожить свою юность, которая безвозвратно прошла несколько десятков лет назад. Один актёр, тысячи вариантов разыграть судьбоносные моменты его жизни, куча компьютерной графики, и Ив Бокю в главной роли…

– Это только цветочки! – добавил Жан-Пьер.

– У нас уже готовы локации для съёмки всего фильма целиком! В режиссеры мы берём Джека Хосселта…

– Ага, ага… Который берёт 5 процентов от сборов…

– Мы сошлись с ним на 15 лямах, – соврал Трэвис.

Долсен начал покрываться пунцом и тереть лоб. Прядь его уже не беспокоила.

– Лучшие осветители, бестбои, гримёры, сценаристы… Всё это ради того, чтобы перебить умных гандонов, снимающих говнецо для европейских фестивалей…

– А заодно, – подхватил Жан-Пьер. – Привести американскую публику в кинотеатры! Заново! Народ умнеет, на комиксы всем стало похуй, а вы как раз недавно приобрели МаксиМир! Ей-богу, Мик, вы должны захватить рынок рейтинга R, нельзя верить в мужиков в трико с суперсилами…

Долсен усмехнулся, оглядев свой кабинет.

– И что вы хотите взамен?

– Славу, виллы, признание…

– У тебя этого мало, Трэ? – спросил Микки.

– Не столько, сколько хотелось бы.

Долсен вытащил наушники, положил их на стол и сложил руки вместе.

– Джей-Пи, Трэ… Я не дам вам ни цента!

Оба напряглись.

– Не дам. Это не взлетит. Я не хочу подпитывать ваши амбиции, дав вам полный карт-бланш. Три страницы – это всё, что вы смогли высрать для проекта мечты?

Колкен сел обратно в кресло, Жан-Пьер начал растирать веки.

– Приходите, когда всё будет оформлено, как конфетка, тогда мы ещё подумаем. Сейчас нет. Нет, ребята, мы здесь не поломанный банкомат! Деньги просто так не даём, за три странички… Повеселили… Вы умные мальчишки, но здесь пытаетесь провернуть херню! Бред! Никто не даст на это ни цента!

Трэвис снова встал с кресла, подозвал пальцами Жан-Пьера и направился к выходу. Француз нехотя пошёл вслед за коллегой.

– МакКласки не захочет продлить контракт… Я буду содействовать…

– Так увидишь МакКласки – передай ему, что он пидор! – заржал Долсен и принялся бить кулаком по столу.

* * *

Трэвис и Жан-Пьер молча спустились в лифте и подошли к ресепшену.

– Босс вас принял? Всё хорошо?

– Пожарная сигнализация в порядке! Вызов был принят быстро, угроза возгорания устранена! Мэм, постарайтесь больше не вызывать такой опасности своим видом, – сказал Трэвис, вновь подмигнув рыженькой. – Оставлю вам свой номер телефона на случай возникновения очередного пожара!

Колкен протянул свою визитку. Рыженькая смутилась, но вырвала из его пальцев бумажку и бережно положила её в свой клатч. Жан-Пьер кивнул девушкам, и оба вышли из здания.

– Не пошло.

– Не повезло.

– Жадный гандон.

– Паскуда, каких поискать…

Трэвис завёл машину по кнопке и уставился на собеседника. Жан-Пьер развёл руками.

– Впрочем, так и должно было быть.

– Да, мы ведь нихуя не придумали.

– Ив Бокю на главной роли? Старик в подгузник уже ходит…

Колкен вздохнул.

– Бопнеры поведутся. Больше шансов обосраться нет.

– Они откажут.

– Вот тогда и будем думать…

* * *

Офис близнецов Бопнеров располагался в большом, высокоэтажном здании, где также было множество офисов других, не менее гигантских игроков финансового рынка штатов. Они занимали целый этаж в небоскрёбе. Внизу, где собирались толпы людей, Трэвису и Жан-Пьеру выдали электронные пропуска, а до кабинета владельцев их проводили охранники, стоявшие внизу. Предварительно оба были обысканы с ног до головы на предмет оружия и других запрещённых предметов.

Бопнеры стали известны благодаря многочисленным остросюжетным триллерам, но при этом их бюджет позволял скатываться и в супергероику, которую не смотрели так, как у Долсенов, и в экспериментальные жанры – поговаривают, что Бопнеры даже хотели снять снафф-видео для аудитории 16+, но не смогли найти подходящую идею для такого разврата.

Двери личного кабинета владельцев не были роскошными. Отнюдь это были простые железные двери, с пятаком замков разной крепкости. Охранники сначала связались с боссами по интеркому, получили разрешение на вход, и только после этого начали открывать двери, в том числе пользуясь биометрией.

Двери открылись, Трэвис твёрдой походкой зашагал вглубь зала. Жан-Пьер последовал за ним. В полумраке стоял густой дым от сигар. Один из близнецов Бопнеров смолил без устали. Второй стоял у окна и пытался подышать свежим воздухом, но всё было тщетно.

– О, Трэ…

Трэвис подмигнул Альберту Бопнеру.

– Угу, – пробурчал Джеймс, скидывая пепел куда-то на стол.

– А это кто?

– Так это Малюз, – сказал Альберт своему брату.

– А чё… Ты когда полысеть-то успел?

– Работа такая, – посетовал Жан-Пьер.

– Ну… С чем пришли?

Трэвис с грандиозной уверенностью поднёс черновик с пятнами от кофе Джеймсу.

– Угу, – буркнул тот.

Альберт подошёл к столу, взял черновик и принялся читать. Повисла неловкая тишина. Бопнер поправил свой костюм-тройку, расчесал короткие волосы и принялся листать черновик. Минут 5 Альберт читал, представлял себе что-то, тряс пальцами, гримасничал и разговаривал сам с собой. После прочтения он положил руки треугольником себе на лицо, кулаки вдавил себе в губы и принялся пыхтеть.

– На главной роли кто?

– Ив Бокю, – стеснённо сказал Жан-Пьер.

– Угу, – ответил Джеймс и ещё стряхнул пепел, только уже под стол.

Нависшая тишина стала ещё беспощаднее, её прерывали только уведомления от мессенджера в компьютере Джеймса Бопнера. Его телефон зазвонил, и он взял трубку.

– Угу… Угу…Угу… Бернадетт, я скоро приеду. Выйду через 10 минут. Угу… Угу…Пока его нет, можешь приехать сама… Угу… Пока…

Трэвис посмотрел на Жан-Пьера. Тот ответил недоумённым взглядом. Тишину, наконец, прервал Альберт.

– Идея-то отличная… Вот только Ив Бокю уже как 10 лет…

– Ходит в памперс, я говорил ему…

Альберт кивнул, поджав щеку.

– Само название…

– Это рабочий вариант.

– Идея очень классная, она отличная. И любой человек, связанный с кинематографом, захочет снять такое и увидеть хотя бы раз в жизни. Только представьте: цельная жизнь человека, помноженная на боль и страдания, перекликается с его отчуждением, ощущением невероятно близкой концовки, которая и не думает наступать… Он проживает это раз за разом… И от этого зрителю становится только хуже… В эмоциональном плане, конечно же… Но тем не менее…

У Трэвиса загорелись глаза. Жан-Пьер чувствовал подвох.

– Сейчас мы не готовы взять это в работу, – отстранённо сказал Альберт.

– Угу, – буркнул Джеймс.

– Если бы снизить бюджет…

– Можем убрать что-то, сэкономить десятку или около того…

– Раз в шесть, – продолжил Альберт. – Идея прекрасная, но нужно, чтобы все компоненты в ней были подходящими. Ты же не будешь заправлять свою машину дешёвым бензином, Трэ?

– Верно.

– А ты Джей-Пи явно не собираешься менять свои лакированные Бра’о’Поти на поношенные конверсы, правда?

Жан-Пьер поджал под кресло свои ноги, облачённые в дорогущие французские туфли.

– Поэтому ждём, когда вы все доработаете. Наши двери всегда открыты, мы готовы выслушать профессионалов, знающих своё дело от и до. Сейчас это не наш проект, но, надеюсь, в будущем мы сможем до него добраться, учитывая наше расписание.

– Угу, – подытожил Джеймс.

– Ладно, и на том спасибо, – сказал Жан-Пьер.

Трэвис хотел было что-то сказать, но только ехидно улыбнулся, пожал близнецам руки и вместе с Малюзом вышел в коридор.

* * *

Внизу у машины Трэвиса парочка остановилась перекурить.

– Так просто сдался?

– Нет, у меня есть запасной план. Тремя страницами никого не удивить, сучьи толстосумы не хотят пролистать три странички и загореться идеей. Ладно, будет и золотце на блюдце. Мы едем к Питеру Бриджеру.

– Питер Бриджер давно спился.

– Он не спился, он поехал на собаках. Тронулся. На этом мы его и поймаем. Хороший сценарист никогда не сможет вытащить кино из болота, а вот отличный сценарист…

– Ты знаешь ещё кого-то в округе по имени Бернадетт? – робко спросил Жан-Пьер.

– Только проституток, а что?

– Получается, Бернадетт Долсен – лживая шлюха.

– Это совпадение, не верю.

– Вот ты не веришь, а я в курсе про то, что она ебётся с Джеймсом Бопнером. Мне рассказал это старичок Хартли, подающий куртки в ресторане «Бинзо».

– Выбираешь друзей себе по статусу, понял…

– Я правда слышал о том, что Джеймс давно подбивал к ней клинья. Ещё со времён выхода «Кристальной Женщины». Есть тема, что именно из-за любви к Бопнеру, Бернадетт перетащила к ним в актёрский составчик Мэри Лу Гибсон.

– А Мэри Лу ебётся с… Гобельшнауцером…

– Нет, наш губернатор здесь ни при чём!

– Австриец-губернатор в штатах… В каком мире мы живём…

– Долсен – шлюха!

– Причём и старший, и младший, – с иронией отметил Трэвис. – Ладно. Завтра мы едем к Бриджеру, он напишет годное чтиво.

– Замётано.

– Подвезти?

– Спасибо, сегодня я без лакеев.

– Счастливо, лысина.

– Давай, обрубок.