Орлы или вороны

– Извините, если что не так.

Будда по-доброму улыбался, а святой с иконы смотрел на Виктора мудрым взглядом с чуть заметной ухмылкой.

– Ладно, брат, не поминай лихом, – непонятно кому сказал Виктор. Затем усмехнулся про себя: надо же, он разговаривает с иконами! – плотно закрыв за собой дверь, вышел в сени. Когда выходил из дома, получилось приподнять засов вверх, и когда Виктор, закрывая дверь, придерживал его ножом через щель, засов чётко лёг на старое место.

«Как в аптеке», – подумал он.

Вокруг дома оставалось много его следов, но тут уж ничего было не сделать. Через неделю-другую остатки снега растают и ничего уже не будет напоминать о его присутствии здесь. Ну, разве что пропажа части содержимого подземного хранилища. Виктор посмотрел на мобильник – почти десять утра. Поздновато, хотел выдвинуться гораздо раньше, но да ладно.

– Вперёд, – сказал он себе и быстрым шагом пошёл от дома в сторону чащи.

Снег стал рыхлым. Идти было труднее, чем ночью, когда он шагал, не проваливаясь через наст. Если приглядеться, то можно даже увидеть его следы. По ним и шёл. Когда вышел к реке, уже реально чувствовалась усталость. Хоть и говорят, что своя ноша не тянет, но она тянула. Ой как тянула! Виктор пробовал и так и этак перекладывать вес своего богатства, но мышцы спины явно говорили, что это будет нелёгкий путь. Пройдя ещё пару километров вдоль реки, он присел на привал. Наломал сухих веток, зажёг костер. Уже привычно растопил снег, вскипятил воду. Когда она немного остыла, залил кипяток в бутылку. Затем повторил процедуру ещё раз. Получилась полная полторашка тёплого кипятка. Без еды можно прожить долго, а вот без воды сложнее. Опять заварил крепкий чай. Попил. Потом сложил весь свой нехитрый скарб под ель. Чайник, кружку, термос, складную плитку, ещё пару вещей. Топорик решил оставить. Кто его знает, вдруг пригодится. Завалил всё это снегом. Снова надел рюкзак. Легче он не стал, но Виктор знал, что килограмма четыре точно убавилось. Пошёл дальше. Через несколько часов пожалел, что выбросил лёгкий плед, которым можно было укрыться в случае ночлега. Судя по всему, ночевать всё же придется в лесу. Солнце уже давно скрылось за лесом, и Виктор мог только угадывать, что оно вот-вот скроется за горизонтом и будет смеркаться. Сколько прошёл, он не знал. Надеялся, что больше половины. Шёл по компасу, навигатор безбожно глючил, ориентиров никаких не было, только лес. Проталины и снег. Сумерки сгущались, и Ярский решил всё же остановиться на ночлег. Выбрал полянку, нашёл сломанное дерево, которое лежало примерно в метре от земли, наломал молодых веточек на подстилку, накидал веток сверху, завалил всё это снегом. Получилась неплохая берлога. В метре от неё зажёг костер. Забрался на свою лежанку. Пожалел про выброшенный чайник. Ну да ладно. Смотрел на пляшущие языки пламени и почему-то вспомнил своего друга Сиплого. Сколько уже они не виделись? Давно.

Сиплый ушёл в армию в восемьдесят седьмом. Собственно, армия спасла его от тюрьмы, куда бы он с большой вероятностью присел за очередную драку. Но судьба распорядилась так, что он попал в последний призыв ребят, ушедших в Афганистан. Отслужил два года. Дембельнулся весной восемьдесят девятого в звании старшего сержанта. Он был в роте, покидавшей Афган последней. Если и до войны Сиплый был, мягко сказать, не подарок, то, вернувшись, стал совершенно неуправляемым. Виктор никак не мог найти общего языка со своим лучшим другом. Сиплый постоянно попадал в разные скандалы, ходил по острию ножа и как будто бы сам искал приключений на свою голову. Его присмотрели силовики и предложили должность в питерском ОМОНе с неплохой карьерой. Виктор даже обрадовался, когда Саня уехал на учебку в Лугу на какие-то сборы. Думал, может, он найдёт себя на этом близком ему поприще в силовых структурах. Но Сиплый вернулся буквально через неделю. Кому-то там хорошо навалял, кого-то послал. В общем, не срослось. Не удивительно, что очень быстро Саня оказался в бойцах одной из криминальных ОПГ. Ещё несколько раз они пересекались, но потом Сиплый уехал в Москву, и связь с ним потерялась. Виктор не раз пытался найти своего друга, но общих знакомых больше не осталось. Саня нигде не светился. Правда, где-то в середине девяностых один раз он заявился к их общей знакомой Машке. Она тогда ещё жила в Москве, собиралась замуж за успешного бизнесмена, то ли за австрийца, то ли за венгра. Она позвонила Виктору и рассказала, что Сиплый в тот день приехал на шестисотом мерсе, крутой, весь в толстых золотых цепях. Привёз огромный букет роз. Звал в ресторан. Но она не пошла. Сказал, что обязательно женится на ней когда-нибудь. Никаких координат не оставил. Машка ещё заметила, что при всей браваде он был потерянный и грустный. Виктор наказал ей, чтоб сразу звонила, если тот заявится снова. Но потом, когда Машка вышла замуж и свалила за границу, Виктор её след тоже потерял. После этого про Сиплого не было слышно уже больше десяти лет. Виктор втайне надеялся, что когда-нибудь Саня появится на пороге со своей обычной улыбкой и скажет: «Ну что, Зевс, как ты? А пошли гулять. Пива попьем, что-нибудь замутим».

При всей своей импульсивности и скандальном характере Сиплый был добряком. Виктор помнил случай с собакеном ещё в детдоме: они увидели на обочине щенка, которого сбила машина. Все говорили: «Ой, какой бедненький», – и проходили мимо. Сиплый же взял грязнющего пса и отнёс его в школьную подсобку. Потом они по очереди таскали туда еду. Пёсик выздоровел и так и остался жить у них возле столовой.

Костёр догорал. Красные угли медленно темнели. Уже не было видно рядом стоящих деревьев. Лес погрузился в темноту. Устроившись поудобнее, насколько это было возможно на жёстких ветках, Виктор погрузился в полусон. Нет, уснуть полностью ему не удастся, это он понимал, чутко прислушиваясь к любому шороху, к любому скрипу деревьев, но даже просто вот так полежать с закрытыми глазами несколько часов, и он наберётся сил пройти остаток пути. Ночью стало совсем холодно, ноги затекли, спина болела от жёстких веток, втыкающихся то здесь, то там. До рассвета ещё далеко, а идти по темноте желания не было никакого. Как медведь, Виктор выполз из своего импровизированного убежища, насобирал сушняка, разжёг костер. Согревшись, размял ноги, прыгая вокруг пламени, набросал крупных дров, чтобы подольше горели, снова забрался в свою берлогу, укутался поудобнее. Теперь можно было попробовать заснуть, костра хватит на несколько часов. Собственно, так и получилось. Он погрузился в полноценный сон и проспал часа два или три. Когда проснулся, небо не было уже фиолетово-чёрным. Светло-серый оттенок давал понять, что скоро рассвет. Можно собираться в путь.

Расцвело быстро. Ярский шёл и шёл, время от времени сверяясь с компасом. Где-то здесь он должен был пересечь ручей – и дальше прямо на юг. Там за речкой старая леспромхозная дорога. По ней идти будет гораздо легче. Но то ли он сбился с пути, то ли ещё не дошёл. Впереди, насколько хватало глаз, однообразно простирался сосновый бор. Вода закончилась. Попробовал есть снег, ну так, то ещё удовольствие.

Наконец лес стал редеть, сменяясь кустарником, и скоро Виктор вышел к реке. Неширокий ручей, не больше десяти метров в русле, был подо льдом. Снег почти растаял, оставив тёмные пятна проталин. В это время года ходить по льду опасно, но выбора особо не было. Снял рюкзак, понёс в руке. Перебравшись на другой берег, почти сразу заметил дорогу. Дорога была не езжая, но он увидел следы – не то от трактора, не то от квадроцикла. Ну вот, теперь всё прямо, и километров через семь-восемь он должен выйти к глухой деревеньке. Летом там полно народу, в основном дачники, а зимой, скорее всего, никого нет. Но это уже неважно, потом, если повезёт, можно будет остановить попутку, там начинались жилые деревни до самого Борисово. Дальше ходит автобус до Бабаево. Там цивилизация. Но пока приходилось идти. Идти пешком. Других вариантов не было.

Уже совсем стемнело, когда, на пригорке показалась деревенька. Виктор прибавил ходу. Ноги едва слушались его, когда он увидел табличку «д. Кийново». В некоторых домах горел свет, из труб шёл дым, топили печки. Деревня явно была жилая, дорога чищеная, более того, впереди проехала машина и, моргнув стоп-сигналами, свернула куда-то в переулок. Надо было решать вопрос с транспортом. Дальше идти пешком сил уже никаких не было. Виктор посмотрел на карту. Отсюда до районного центра Бабаево больше ста километров, а то и все сто двадцать. А там уже поездом до Череповца часа три, не больше. Проходя мимо одного из домов, Виктор заметил бабушку. Она стояла, опершись на клюку, и смотрела на Виктора.

– Добрый вечер, – как можно вежливее поздоровался он.

– Добрый-добрый, мил человек, чего-то не узнаю, – прищурилась она, вглядываясь в лицо Виктора. – Из михайловских что ли? Степан ли? Или нет?

– Нет, бабуль, не михайловский, рыбак я, из города, – соврал Виктор. – Вот ходил на реку, – не зная, что еще сказать, собрался было идти дальше, но бабулька не унималась:

– Из города? Далёко же до города, тёмно ужо. На машине хоть?

– Нет, я пешком, может, довезёт кто, пойду я, бабуль.

– Ой да кто же тебя довезёт, – старушка явно была из тех любителей поговорить, которым до всего есть дело. – Хотя вон, Колька, только что проехал, поди спроси, может, поедет он домой. Борисовский он сам. Воно туда пойдить, в девятом доме он живёт. Хотя вряд ли, на ночь-то. Ой, не знаю, ночью-то, – заохала бабулька.

Информация, конечно, была ценная, и возможно, если повезёт, то всё решится должным образом. Попрощавшись со старушкой, Виктор потопал дальше, в сторону указанного дома.

За поворотом, в небольшом переулке, с включёнными габаритами и открытым багажником стояла старенькая четвёрка. Паренёк, согнувшись напополам, копался в багажнике. На крыше стояла банка пива «Балтика». Вытащив большой белый мешок, парень ловко закинул его на плечо и собрался было пройти в открытую калитку, но Виктор окликнул его:

– Ты Николай, что ли?

Человек обернулся насколько позволял мешок:

– Ну я. Чо хотел?

– Да поговорить. – Виктор указал рукой на мешок: – Я подожду.

– Ага, я щас, – сказал паренёк и скрылся во дворе за забором.

Ярский снял рюкзак, поставил на скамейку, что стояла возле покосившегося деревянного забора. Огляделся. Одноэтажные домики, похожие друг на друга, обыкновенные деревенские, ничем не примечательные. Поёжился. Уже совсем стемнело и стало подмораживать. Пока шёл, было даже жарко. Как только остановился, пронизывающий холод предательски начал поддувать морозным воздухом. Николая не было минут пять. Обошёл машину, сразу заметил, насколько древняя она была. Сгнившие пороги неумело заляпаны шпатлёвкой. Обратил внимание на колеса. Даже при тусклом свете фонаря было видно, что все они разные. Прямо не машина, а сборная солянка.

Вышел Николай.

– Чё хотел? – не здороваясь, спросил он.

– Витёк, – протянул руку Виктор.

– Колян, – быстро и сильно ответил тот на рукопожатие. – Чё хотел? – в третий раз повторил он.

– Мне это, в Череповец, – Виктор решил начать без прелюдий и сразу перейти к делу. – Можешь отвезти?

– С хуя-ли? – Николай не особо выбирал выражения.

– Заплачу нормально, – Виктор решил не мелочиться и сразу пошёл с козырей.

– Да это понятно, – сказал Николай. – Я вообще-то не собирался сегодня, да и пива уже выпил. Завтра в Борисово поеду и бесплатно могу отвезти. Ты к кому приехал-то? Или на рыбалку?

Виктор замешкался. Ну вот что ему сказать, какой из него рыбак?

– Геолог я, – первое, что пришло в голову, сморозил он. – Думал, доберусь до Борисово засветло, а тут никто по пути не попался. Куда вот теперь ночью? Я заплачу хорошо, – опять повторил он.

Колян недоверчиво оглядел Виктора.

– И чего ты тут золото, что ли, искал, геолог? – хмыкнул он с улыбкой.

Ярский вздрогнул и поёжился.

– Ну тип того. Не совсем золото, камушки разные, породы, – как-то совсем неуверенно ответил он, проклиная себя за это своё неумение врать.

– В общем так, – Виктор решил не выдумывать – в конце концов, чё титьки-то мять. – Заплачу до Бабаево сто долларов – до Череповца, двести. Если пиво выпил, я могу за руль сесть, права есть. Поедешь?

Николай недоверчиво округлил глаза:

– Ты чего, олигарх, что ли? Двести баксов – это почти шесть тысяч. Гонишь.

– И ещё бак бензина заправлю, – решил добить Виктор. – Решай быстрее: едем, нет?

– Чё «быстрее», а то у тебя очередь из таксистов тут стоит! – ухмыльнулся Колян. – Ладно, поехали, чего там, до Череповца за шесть штук можно напрячься. Только деньги вперёд, – он недоверчиво посмотрел на странного пассажира.

– Половину – сразу, половину – когда в Черепе будем, – осадил его Виктор.

– Тогда бак сразу заправим, я на мели, – показал на крышку бака Николай.

– Лады. Замётано. – Виктор протянул руку.

Колян хлопнул по руке: – Погоди, документы возьму.

В общем, сторговались. Пока Колян ходил в дом, Ярский сунул руку в рюкзак, выудил оттуда пачку баксов. Вытащил несколько купюр, штук десять-пятнадцать, сунул в наружный карман куртки. Застегнул молнию. Пачку бросил обратно в рюкзак, тщательно завязав шнурок. Ладно, пока вроде всё по плану. Вышел Колян. Виктор протянул ему стодолларовую купюру. Тот взял в руки, посмотрел на свет, потёр пальцами. Интересная особенность: наверное, девяносто девять процентов россиян делают это, взяв в руки доллары или евро (прим. автора*).

– Настоящие хоть? – спросил Колян. – Рублей-то нет, что ли?

– Ну так договорились же на баксы. – Виктор улыбнулся своей самой доброжелательной улыбкой. – Зарплату долларами выдали, – пошутил он и добавил: – Заправлю тебя на рубли, не беспокойся.

– Ладно, поехали. – По Коляну было видно, что он явно не в восторге от такого странного пассажира, но желание заработать превысило беспокойство, и он, уверенно прыгнув на водительское сиденье, громко хлопнул дверью.

Виктор хотел поставить рюкзак на заднее сиденье, но, открыв дверь, увидел, что оно снято, а на полу просто лежал деревянный поддон. Виктор аккуратно поставил рюкзак прямо на этот поддон, но, как он ни старался, всё равно слитки предательски брякнули.

– Всё-таки золото у тебя там, – засмеялся Колян, указывая на рюкзак, когда Виктор забрался на переднее пассажирское сиденье.

– Ага, – честно сказал он. – Килограммов пятнадцать где-то.

– Да уж, – заводя мотор и улыбаясь, подтвердил Колян. – Было бы так, ходил бы ты тут по деревням с таким мешком.

– Может, я всё-таки поеду? – предложил Виктор.

– Сам справлюсь, – ухмыльнулся Колян. С хрустом включил заднюю передачу и шустро выехал на дорогу.

Ярский улыбался. Жизнь налаживалась. Машинка оказалась на удивление резвой. Снег почти везде сошёл, но, несмотря на раздолбанную в распутицу дорогу, Колян нажимал на газ, лихо объезжая лужи и проходя крутые повороты. Виктор смотрел на лучи дальнего света перед машиной и размышлял. Россия-матушка, почему нет нормальных дорог? Ведь такая богатая страна, столько ресурсов, можно отстроить асфальтированные дороги до всех самых отдаленных деревень. В чём секрет? Может, в погоде, может, слишком большие расстояния. Но нет, взять любую европейскую страну, да хотя бы ту же Норвегию. Климат там не теплее нашего. Про Норвегию он много читал, что уровень жизни там чуть ли не на первом месте в мире, люди прекрасно зарабатывают и могут позволить себе отлично жить, практически ни в чем себе не отказывая. Сомнительно, что там есть хоть одна вот такая дорога. Подпрыгнули на очередной яме, Виктор опять ухмыльнулся. Ну как так-то?! Ведь несложно сделать подсыпку, пустить грейдер. Пусть не идеально, не асфальт или бетон, но вот эти ужасные ямы можно ведь засыпать, и стоить это будет не так дорого. Это должно быть кому-то надо, кому-то влиятельному. И богатому. Опять мысли вернулись к своему грузу. Он теперь богат. Не настолько, конечно, чтобы строить дороги, но он сможет, по крайней мере, устроить свою жизнь.

Наконец появилось твёрдое покрытие, Колян прибавил ходу. Время от времени попадая в ямки то одним колесом, то другим, матерился сквозь зубы, но не зло, а так, по привычке.

– Борисово-Судское, – сказал он, когда въехали в очередную деревеньку. – Дальше повеселее пойдёт.

– Не торопимся особо, – заметил Виктор. – Главное, чтоб доехала твоя беда, обратно же ещё тебе возвращаться.

– Не боись, – не обиделся на «беду» Колян. – Это она с виду такая стрёмная, там всё поменяно, всё работает, вот ща денег дашь – резину поменяю, побегает ещё.

– Ты в Борисово живёшь, я так понял, а работаешь кем? – спросил Виктор, просто чтобы поддержать разговор.

– Да я тока осенью с армейки пришёл, так на подхвате, постоянной работы нет. А жлыга от бати осталась, подшаманил, катаюсь. У дядьки мясная лавка в Бабаево, иногда вожу ему мясо от фермеров. Так чтоб на бенз да на пивас. Думаю в город перебираться, здесь точно нечего ловить. Мамке дом подправлю, немного деньжат подкоплю и уеду нахер отсюда.

– Куда поедешь?

– Да без разницы, не решил ещё. Кореш в Череп зовет. На «Северсталь» поможет устроиться. Там видно будет, может, осенью. Летом-то в деревке суперски, девчонки понаедут, – он озорно подмигнул.

Виктор кивнул и поднял большой палец. На заправке оплатил бензин, устроился поудобнее и задремал. Даже нет, походу, полноценно уснул. Спал, наверное, целый час, но, когда Колян замедлился и защёлкал поворотник, Виктор мгновенно проснулся, однако сидел с закрытыми глазами. Немного напрягся, когда машина остановилась.

– Всё, Витёк, садись за руль, меня рубит песец как.

– А где мы? – продрал глаза Виктор.

– Да Лентьево, сотка с копейками осталась, а я уж два раза обочину словил, быстро не едь, только девяносто, иначе жрёт бенз, как грузовик.

Виктор ехал небыстро, ехал и думал. За рулем он всегда думал о чём-нибудь. Сейчас почему-то думалось о российской глубинке. Вот сидит и тихо похрапывает Колька. Молодой пацан, вроде неплохой парень. Родился и вырос в селе, наверное, окончил какую-нибудь фэзэуху. Не откосил, честно отслужил армейку. И вот чего ему там делать, ни работы, никаких развлекух. Ну, у этого хоть мысли правильные: хочет поехать в город, найти работу. Хотя с другой стороны, а кто там останется, кто будет заниматься сельским хозяйством? Народ в глубинке, за редким исключением, просто спивается. А как по-другому? Как сделать так, чтобы не уезжали? Не реально. А если в масштабах всей страны? Стало почему-то грустно от всего этого. Да пофиг, ему-то чего. Надо устраивать свою жизнь, а не мечтать о восстановлении постсоветских руин. Разве есть ему дело до этого Коляна? Пусть он живёт своей деревенской жизнью, а Виктор будет жить своей. У них договор, по которому он и так предложил оплату раза в три больше, чем таксисту, так что доедем и разбежимся, а через пару дней он забудет, как его зовут. Всё честно. Всё по понятиям. Пацан сказал – пацан сделал.

Незаметно приехали, справа показался завод, дымили трубы, создавая перманентную жуткую вонь. Вот и любимый Череповец, воздух здесь – то ещё говнище. Как ни странно, но Череповец Виктор считал своим родным городом. Приехал он сюда, когда ему было всего пятнадцать лет, но Белозерск, где он родился и вырос, ну никак не был ему родным, а вот Череп сразу полюбился. Здесь прошли юношеские годы. Много всего было. Да и ладно, хватит с него. Теперь он точно свалит отсюда. Без вариантов. Питер – это будет следующий большой шаг в его жизни.

Когда подъехали к дому, было уже около двух ночи. Виктор припарковался на маленькой стоянке напротив своего подъезда. Как раз оставалось одно место. В последнее время с местами во дворах стало сложнее. Многие автолюбители как-то разом забили на платные стоянки и стали ставить свои авто во дворах. Время девяностых прошло, стало спокойнее. Колян мирно спал. Будить не хотелось. Ему ещё обратно пилить такую дорогу. Почему-то стало жалко парня. Вроде правильный пацан. Без разговоров согласился довезти незнакомого человека. Был бы Виктор на его месте, повёз бы? Вряд ли. Подумал бы, что развод какой-то. Опять вспомнил Сиплого, улыбнулся. Тот бы повёз. У Сани чувство самосохранения отсутствовало напрочь. Посмотрел на спящего Коляна, тронул его за плечо:

– Эй, пожарник!

– А, чего, приехали? – быстро встрепенулся тот.

Решение пришло мгновенно.

– Слышь, Колян, – сказал Виктор, – если хочешь, можешь у меня заночевать. Выспишься, утром поедешь.

– Да не-е, неудобно как-то, – Колян мялся, но видно было, что перспектива гнать обратно без отдыха особого энтузиазма не вызывала.

Виктор это заметил и уже безапелляционно заявил:

– Не обсуждается. Я один живу, не стеснишь. Давай, пошли.

Взвалил свой неподъемный рюкзак, подождал, пока Колян закроет свою колымагу. Пошли наверх. Пятый этаж пятиэтажки. Дома не был почти неделю.

– Заходи, будь как дома, – Виктор включил свет в прихожей. Стал разуваться.

– Но не забывай, что в гостях, – продолжил поговорку Колян.

– Точняк, – улыбнулся Виктор. – Шаришь.

Колян тоже разулся, повесил куртку на вешалку, огляделся:

– Ничё у тебя берлога, вроде двушка?

– Однушка, – поправил Виктор, – но большая, 125-я серия, если тебе это о чём-нибудь говорит.

– Ни о чём, – развёл руками Колян. – Но ничего так однушка, метров пятьдесят, поди?

– Ну да, сорок с чем-то. Для одного – за глаза. Есть чего-нибудь будешь или чай?

– Нет, спасибо, мне бы кости куда-нибудь кинуть, а то утро уже скоро, – Колян оглядывался по сторонам.

– Диван твой, – Виктор показал на большой угловой диван. – Бельё сейчас дам.

– Не, не надо ничего, не заморачивайся, – замахал руками Колян. – Сотку лучше дай, пока не забыл.

Виктор действительно совершенно забыл про оплату. Как-то скорешились по дороге, совсем вылетело из головы. Достал сто баксов, подал Коляну. Тот повертел в руках, опять посмотрел на свет, сунул в карман. Кивнул: спасибо, мол.

– Ладно, ты ложись, – сказал Виктор, – я тут ещё покопошусь немного.

– Окейно, – зевнул Колян и прямо в одежде завалился спать.

Вышел на кухню, поставил чайник. Сна не было ни в одном глазу. Ну да и ладно. В углу стоял, аккуратно замаскированный под гарнитур и прикрученный к полу на четыре огромных самореза, большой оружейный шкаф. Когда-то Виктор был заядлым охотником и хранил там два своих ружья: гладкоствольный ТОЗ двенадцатого калибра и нарезную «Сайгу». Потом к охоте он охладел, ружья продал, а шкаф остался. Для непосвящённого человека он выглядел как обычный кухонный ящик, но на самом деле это был неплохой сейф. В нём он и закрыл свой драгоценный груз.

Детство, проведённое в детдоме, многому научило Виктора. Чувство самосохранения и недоверие к незнакомым людям, выработанные до автоматизма, не раз выручали его. Попил чаю со сладкими пряниками и почти сразу почувствовал усталость. Надо было бы сходить в душ и завалиться в мягкую кровать, но опять же внутренний голос аккуратно намекнул, что… ну, не стоит. Сильно болели плечи. Видимо, всё-таки натёр лямками от рюкзака. Пока шёл – не замечал, а сейчас, когда расслабился, боль была ощутимая. Ладно, это мелочи. Пройдёт. Так и задремал, сидя на уютном диванчике за кухонным столом. Всё нормально. Будет ещё время выспаться.

Виктор проснулся за секунду до того, как Колян встал с дивана. Как у него это получалось, он сам не понимал. Это шестое или седьмое чувство, когда тебе не надо ни слышать, ни видеть, ты просто чувствуешь. Послышались шаги. Колян протопал в туалет. Виктор глянул на настенные часы. Почти восемь. Нормально. Пока Колян журчал водой в ванной, Виктор включил газ, достал медную турку, поставил вариться кофе. Рецепт у него был свой. Много кофе, чуть соли, чуть перца и чуть корицы. Аромат кофе пошёл по всей квартире.

– О-о, вкуснятина, – повёл носом Колян. – Доброе утро, Витёк, ты чего, не спал, что ли?

– Почему, нормально всё, выспался, сейчас кофе будет. Сам как?

– Да как убитый спал. Хорошо, что не поехал вчера обратно. Реально уставший был.

– А то! – Виктор разлил кофе, добавив сливки, сделал бутеры. Позавтракали.

– Ладно, я поехал тогда. – Колян засобирался. – Спасибо за кофе, ну, это… и за деньги тоже.

– Обращайся. – Виктор пожал протянутую руку. – Слушай, дружище, давай я тебе ещё на обратную дорогу дам?

– Да необязательно, – заулыбался Колян, – и так вроде хорошо заплатил.

– Нормально всё. – Виктор достал из кармана ещё двести баксов и протянул Коляну.

Тот ошарашенно смотрел на него и не брал. Видя, что Колян в замешательстве, Виктор засунул деньги ему в боковой карман куртки и добавил:

– Колёса поменяй, ведёт машину на скорости.

– Ну, это… Спасибо тебе, – промолвил Колян и добавил: – большое. А ты клад, что ли, нашёл, так деньгами бросаешься?

Виктор развёл руками и как-то по-отечески сказал:

– Ну давай, дуй отсюда.

Только когда дверь за Коляном закрылась, он смог по-настоящему расслабиться. Сбросив с себя одежду, загрузил всё в стиральную машину и долго стоял под душем, меняя воду, то на горячую, то на холодную. Потом безмятежно заснул на чистом белье, с чистой совестью и улыбкой на лице.