Rattus Sapiens, или Крыса Разумная

Винтовая лестница уходила вверх слишком резко, его заносило на поворотах, он стукался лбом о холодные камни, но продолжал мчаться вверх. Ступени были слишком крутыми, взбираться по ним было трудно, и скоро у него перехватило дыхание. Этажи проносились один за другим, на каждом из них располагалась каморка с узкими окнами, стояли ветхие сундуки с ценностями, припрятанными от потопа. Синий платок на его шее раздувался при каждом движении, его растрепанные концы колыхались.

Дыхания уже не хватало, когда он выбрался на верхнюю площадку. Квадратная башня тут кончалась, но над ней была надстроена высокая колокольня, выше которой царапал небо острый шпиль с жестяной крысой, лапой показывающей направление ветра. Площадка у основания колокольни была окружена деревянным балконом с перилами. Тихоскок впился в них когтями и перегнулся вниз, разглядывая затопленный город.

Крыши домов едва возвышались над поверхностью мутной воды. Выше них были только каменные стены цитадели и купола собора, но сейчас Тихоня смотрел на них сверху. Он никогда еще не забирался так высоко – наверное, только птицы могли добраться до этой вершины.

– Белянка, ты где? – закричал он, поднимая нос кверху.

Но его подругу отсюда не было видно. Только колокол ударил еще раз наверху, в звоннице, как будто откликаясь на его зов. Тихоскок ринулся к узкому входу в колокольню, но неожиданно задержался.

Далеко-далеко, за крепостной стеной, в воде промелькнула серебристая нить. Она неслась со стороны моря и струилась в волнах, играя броней мелких чешуек. Длинный хвост с острым плавником высунулся из глубины и ударил по бурунам, но тут же опять скрылся в пучине. Тихоскок протер глаза и вгляделся вдаль, но видение скрылось из вида и больше не появлялось.

Он махнул на него рукой и заскочил в темный вход колокольни. И тут же ударился носом обо что-то жесткое и холодное, отлетел назад и хлопнулся прямо на пятую точку. Из темноты ему навстречу выступил Твердолоб. Охранник был в шлеме и медной кирасе, на гладкой поверхности которой двое крыс-стражников скрещивали алебарды перед городскими воротами. Такая же алебарда была у Твердолоба в лапах.

От удивления Тихоскок выпустил шпагу, которая со звоном упала на каменный пол.

– Ах ты, мелкий крысеныш! – зашипел на него охранник, замахиваясь алебардой. – Это из-за тебя начались все наши беды! Ну, пеняй теперь на себя!

– Вовсе нет! – отползая назад, попытался заговорить его Тихоскок. – Беды начались от того, что Гнилозуб захотел затащить в свой гарем мою крысу. Мало ему было двенадцати жен, понадобилась еще одна, молодая! А он слышал, что жадность сгубила кошку?

– Если бы ты не вмешался, то не было бы мятежа! – наступая на него, заявил Твердолоб.

– Мятеж пошел от того, что Гнилозуб арестовал бургомистра и распустил городской совет, – опять возразил Тихоскок. – Если бы он не раскатал губу на чужой каравай, то и теперь прохлаждался бы в своем мраморном дворце. А если бы ты не изменил законным властям, то до сих пор числился бы уважаемым гражданином.

– Не тебе меня судить! – рассердился Твердолоб и рассек алебардой воздух.

Тихоскок резко вскочил, подобрал шпагу и бросился наутек. Однако бежать было некуда. Между стеной колокольни и краем балкона оставалась только узкая дорожка. Беглец сделал несколько поворотов вокруг восьмиугольной стены, и снова оказался у входа. Но Твердолоб схитрил – вместо того, чтобы преследовать его, он развернулся и встретил его с обратной стороны, так что Тихоня сам налетел на острие вытянутой вперед алебарды и едва не накололся на него.

– Бросай оружие! – властно велел Твердолоб.

Тихоскок затравленно оглянулся. Сражаться с кирасиром в медных доспехах нечего было и думать. Помощи ждать было неоткуда – весь город боролся с потопом, да и взобраться на такую высоту вряд ли кто-то сумел бы. Осмелев от отчаяния, Тихоня надавил грудью на выставленную алебарду и выкрикнул:

– Ну, давай, проколи меня!

– Ты глупыш, если думаешь, что я этого не сделаю! – заявил кирасир.

Тихоскок начал отступать шаг за шагом, но неожиданно почувствовал спиной укол холодного и острого клинка. Он оглянулся: сзади тянул к нему абордажную саблю Лихогляд, только что вывалившийся из узенького прохода. Капитан тяжело дышал после подъема по крутой лестнице. Фетровая треуголка с орлиным пером на его голове колыхалась, как будто он только сошел на берег с пиратского корабля.

– Вот вы где! – с угрозой проговорил он, надвигаясь на Тихоскока со спины.

Испугавшись, что пират сейчас рубанет его саблей, Тихоня развернулся и со всех сил кинулся на него. Однако капитан посторонился и пропустил его мимо, отчего Тихоскок споткнулся и клюнул носом в жесткие камни площадки. А капитан уже рубил саблей древко Твердолбовой алебарды и громко выкрикивал:

– Подлый изменник! Ты забросал нас бомбами, когда мы были на дне! Кто это тебе приказал? Признавайся!

Твердолоб попытался отбиться. Алебарда зазвенела о саблю, оба бойца принялись яростно орать друг на друга. Тихоскок поднялся, встал рядом с Лихоглядом в боевую стойку и выставил вперед наконечник шпаги, но капитан ему крикнул:

– Здесь для двоих слишком тесно! Тебя ждет подруга! Я сам разберусь с этим олухом!

Тихоня кивнул ему головой и забежал в колокольню. Лестница тут была не каменной, как в башне, а деревянной. Ее ступени скрипели и грозили сломаться, но он не обращал на опасность внимания. Через широкий люк он попал в часовую комнату, за стеной которой двигались стрелки часов, видных из любой точки города. Здесь, в комнате, крутились огромные, выше его роста, шестеренки. Раскачивался из стороны в сторону маятник, скрипели упругие пружины.

Тихоня опасливо обошел механизм, стараясь, чтобы шерстинки на его шкуре не застряли между шестеренками, и полез наверх, в звонницу.

Узкая площадка звонницы была открыта на все четыре стороны света. Порывистый ветер задувал сюда и раскачивал тяжелый колокол. Тихоскок ударился головой о его край и громко ойкнул.

– Тихоня! – послышался слабый голос.

– Белянка! – закричал он.

В глазах у него плыли темные круги от удара, и он ничего не видел.

– Тихоня, спасайся! Здесь ловушка! – тревожно прокричала его подруга.

– Ну нет, не для того я шел за тобой, чтобы спасаться! – ответил он, шевеля усами и пытаясь нащупать ими твердую опору.

Ладони его уперлись в знакомую мягкую шерстку – такую нежную и такую пушистую! Сколько раз он засыпал с мыслью о том, что гладит ее. Все еще слабо видя, он принялся выдергивать железные кольца, вмурованные в стену, но они держались так прочно, что не удавалось даже расшатать их.

– Тихоня, сзади! – взвизгнул голос Белянки.

И в этот же миг на его загривок обрушился тяжелый удар дубины. Над самым ухом издевательски расхохотался хриплый голос. Тихоскок поднял глаза, и сквозь темные круги разглядел блеск золотой коронки на гнилом зубе.

– Вот ты и попался! – произнес голос Верховного Деспота.

Тихоня снова ощутил сильный удар. На его счастье, ожиревший магистр не был слишком ловок, и его дубина, которой можно было запросто переломать кости, не причинила ему ничего, кроме боли. Тихоскок выхватил шпагу и направил ее на Гнилозуба.

– Отдай ключ от наручников! – грозно выпалил он.

– Отдай мне мою шпагу, – возразил Гнилозуб.

– Эта шпага теперь моя!

– Ты уверен? Ты купил ее? Или тебе ее подарили? Нет, ты ее у меня отнял! Ты отнял у меня невесту и уважение горожан. Ты меня обесчестил!

– Невесту нельзя отнять, это не вещь, – в свою очередь возразил Тихоскок. – А уважение горожан нужно заслужить. Если ты его потерял – значит, ты натворил бед, как хорек в курятнике.

И он сделал выпад, попытавшись уколоть Гнилозуба в заплывший жиром бок. Магистр резко увернулся и снова огрел его дубиной по ребрам, отчего в глазах у Тихони заплясали огненные искры.

– Ну, давай! – дразнил его Гнилозуб. – Коли меня, коли! Ты – щенок, который даже укусить как следует не может.

– Тихоня, осторожно! – кричала Белянка, привязанная к стене. – Он хочет заманить тебя в западню!

Но Тихоскоку было не до осторожности. Он обогнул звенящий колокол, ловко увернулся от удара дубины и прижал магистра к стенке, рядом с которой зияли огромные проемы, распахнутые в пустоту. Гнилозуб испуганно задрожал и перестал сопротивляться. Тихоня вырвал у него ключи от наручников, швырнул его дубину в окно, и больше не обращая на противника никакого внимания, принялся снимать с Белянки оковы. Воспользовавшись моментом, Гнилозуб юркнул на лестницу и засеменил по ступеням, спускаясь на нижний этаж. Тихоня даже не подумал его задерживать.

Белянка оторвалась от стены и уже принялась растирать затекшие запястья, когда Тихоскок наступил на дыру, забросанную соломой. Раздался треск раздираемой марли, и он рухнул вниз, больно ударившись подбородком о край провала.

Он попал на наклонный настил из досок, кубарем прокатился по нему и вылетел в окно Часовой комнаты, расположенной этажом ниже. Мимо его глаз понеслись вверх узкие окошки башни.

«Я падаю!» – понял Тихоня.

Он даже не успел испугаться. Его лапа угодила во что-то живое и мягкое. Раздалось возмущенное карканье, и из-под него выпорхнула ворона, теряя разлетающиеся перья. Она понеслась рядом, пытаясь долбануть обидчика жестким клювом, но поняла, что через пару мгновений он рухнет с такой высоты, что мстить уже не будет смысла.

«Я на такой высоте, что рядом летают птицы, – подумал Тихоня. – Мне всегда было любопытно, что они видят из-под облаков. Но они никогда не падают, а я лечу прямо вниз…»

Мимо него промелькнул балкон, на котором Лихогляд разделывался с Твердолобом. Охранник был прижат к полу, капитан оседлал его, и, лихо размахивая саблей, пытался содрать с него шлем и кирасу. Увидев промелькнувшего Тихоню, Лихогляд на миг остановился, разинул рот от удивления, и высунулся за перила, крича:

– Постой! Ты куда?

Он даже попытался ухватить Тихоню за воротник, но тот пролетел вниз так быстро, что пальцы капитана поймали лишь воздух. Тихоскок посмотрел себе под ноги. Темные воды, залившие город, стремительно приближались. Он набрал в грудь побольше воздуха и задержал дыхание. Раздался оглушительный всплеск, он ударился о поверхность воды и пошел ко дну…

Белянка высунулась из широкого проема звонницы и заглянула вниз. Там, в тридцати ярдах, бурлил пенистый поток. Рваное серое ухо мелькало среди бурунов, то скрываясь под водой, то выплывая наружу.

– Ти-и-хо-о-оня-а-а! – заголосила Белянка.

Из окна Часовой комнаты этажом ниже высунулась физиономия Гнилозуба, хищно сверкнула золотой коронкой и, осклабившись, пообещала:

– Сейчас я его добью!

Не обращая больше внимания на пленницу, магистр поспешил вниз, к крыше ратуши, черепичные своды которой нависали над самой водой. Шаткая деревянная лестница подвела его: ступенька проломилась под его непомерной тушей, и он с грохотом пролетел несколько пролетов, смачно шлепнувшись о каменную площадку на вершине башни.

За узким дверным проемом, на балконе, упревший Лихогляд вязал ремнем лапы Твердолоба. Блестящая медная кираса и шлем были сорваны и сиротливо валялись сбоку. Без них охранник выглядел далеко не так грозно: доспехи делали его полнее и мощнее, на самом же деле он оказался худым, почти тощим. Заметив упавшего Гнилозуба, он взмолился:

– Ваше высокородие, помогите!

Лихогляд сверкнул на магистра глазами и яростно завопил:

– Ах, вот ты, предатель! Это ты приказал утопить меня и мою команду?

Но Гнилозуб не стал дожидаться, пока тот прыгнет за ним. Схватив алебарду, выпавшую из рук кирасира, он неловко махнул ей, пытаясь напугать капитана, и пролез внутрь каменной башни, благо, лестница в ней, хоть и завивалась бараньим рогом, но была сложена из надежнейших каменных валунов, не шатавшихся под ступнями. Лихогляд рванулся было за ним, но не смог отпустить Твердолоба, и продолжил вязать его, приговаривая:

– Вы все получите по заслугам!

А Гнилозуб уже стучал каблуками бархатных туфель по жесткой черепице крыши, нависшей над пенящимися бурунами. Тихоскок успел выплыть на поверхность воды и теперь отчаянно барахтался в волнах. Он захлебывался. Шпага на поясе болталась и била его по ногам, мешая движениям. Дыхание сбивалось, вода заливала глаза.

– Ты плаваешь, как слепой котенок! – расхохотался магистр.

Он подобрался поближе, взмахнул алебардой и попытался рубануть Тихоскока по голове, но тот был так далеко, что оружие до него не достало.

– Плыви сюда! – потребовал магистр. – Либо я тебя разрублю, либо пойдешь ко дну!

Тихоня уже успел нахлебаться грязной пены. Ему некуда было деваться, он подплыл к крыше и уцепился за ее край. Гнилозуб неторопливо приблизился, наступил ему на ладонь, и направил на него острие алебарды.

– Эй, альбиноска, смотри! – закричал он, задрав кверху нос. – Сейчас я разделаю твоего дружка на кусочки.

Но Тихоскок не стал ждать. Он схватил алебарду за обух, судорожно сжал и резко дернул к себе. Не ожидавший подвоха магистр свалился в воду и отчаянно завизжал. Его толстая тушка так заплыла жиром, что вода выталкивала ее на поверхность, но Гнилозуб настолько испугался, что обеими лапами вцепился в край черепицы и начал суматошно карабкаться обратно. Ему это не удалось – настолько он был неловок и неповоротлив. Воспользовавшись его замешательством, Тихоня вскочил на крышу. Магистр оказался у его ног. Тихоня стряхнул воду с шерсти, протянул ему задний конец алебарды и сказал:

– Выбирайся!

Ему пришлось поднапрячься, чтобы вытянуть из воды тяжелое тело Деспота. Тот уцепился за длинное древко и не отпускал его, пока не оказался на сухой черепице.

– Ты проиграл! – заявил ему Тихоскок. – Тебя будут судить за захват ратуши, изгнание бургомистра и за то, что ты устроил потоп. Ни один дикий зверь не натворил столько бед, сколько ты.

– Ну нет! – взревел Гнилозуб, поднимаясь на лапы и подтягивая к себе алебарду. – Это мой город! Что хочу – то и делаю. Захочу – дам всем вволю зерна и мяса, а захочу – утоплю!

Он перехватил алебарду острием вперед и сделал резкий выпад, попытавшись нанести Тихоскоку укол. Тот отскочил, уклонился и выхватил шпагу.

– Сдавайся! – крикнул Тихоня. – Посмотри, что ты сделал с городом! Он затоплен по самые крыши! Так же вели себя наши неразумные предки. Они иссушали землю и отравляли воду. Они наполняли воздух ядовитыми газами. Они жили по принципу «после нас – хоть потоп». И вот этот потоп настал. Их города погрузились на дно океана, от их великой культуры остались руины. Нельзя вредить земле, на которой живешь, даже если ты думаешь, что на твой век еще хватит. Ты совершил преступление, и ты должен за него ответить.

– Я – Хозяин! – заревел на него Гнилозуб. – Я сам решаю, что преступление, а что – нет. Либо ты мне подчинишься, либо умрешь!

И он метнул в Тихоскока тяжелую алебарду. На этот раз Тихоня не успел отскочить – он только слегка отклонился. Железное острие царапнуло его по груди, пронзило мокрый шейный платок и пронеслось мимо, увлекая его за собой. Он с грохотом обрушился на черепицу, выпустив из рук шпагу. Гнилозуб тут же ее подобрал и попытался пронзить его. Пока Тихоня барахтался, пытаясь высвободить платок от запутавшейся в нем алебарды, магистр атаковал его сзади. Острие шпаги чиркнуло по черепице и сорвало несколько серебристых шерстинок с его бока.

Ему наконец удалось сорвать с шеи платок. Он перехватил алебарду и ткнул ей магистра в толстое брюхо. Бархатный жилет Гнилозуба порвался, из-под него хлынула темная кровь.

– Ты убил меня! – ошеломленно проговорил Гнилозуб, зажимая рану ладонями.

– Если я тебя убил, то почему ты еще разговариваешь? – спросил Тихоскок.

С громким воплем магистр рухнул на спину и покатился по черепице. Он едва не свалился в воду и удержался только на самом краю.

Шумная ватага студентов во главе с Гладкошерстом уже неслась к ним со всех ног. Профессор наклонился над Гнилозубом, осмотрел его рану и проговорил:

– Толстое брюхо спасло вас, магистр. Прошит только жир, внутренние органы не задеты. Рана неглубока, нужно только промыть ее обеззараживающим раствором.

Веселая толпа студентов подхватила Тихоскока на руки и принялась подбрасывать вверх. Он взлетел над их головами, перекувыркнулся в воздухе и увидел город, затопленный водой почти до самых крыш, торчащие из мутной пены вершины крепостных стен и каменных башен, купола соборов и высокий шпиль ратуши с жестяной крысой, протянувшей свой коготь куда-то в сторону моря.

Его охватило ликование. «А Белянка меня сейчас видит? – подумалось ему. – Вот бы она на меня взглянула. Раньше я считал себя книжным червем, недостойным такой красавицы. Но если она посмотрит, как все меня чествуют, то может, сама начнет верить, будто я молодец?»

Его подбросили еще раза три. Он с удовольствием расставлял лапы в стороны и вопил:

– Ура, мы победили!

Однако на четвертый раз крепкие ладони товарищей почему-то забыли его подхватить. Он с размаху шлепнулся на каменную поверхность стенного прясла и ударился боком так, что искры посыпались из глаз.

– Ребята, вы чего? – обиженно произнес он.

Однако товарищи на него не смотрели. Отвернувшись и не дыша, они все, как один, направили носы в ту сторону, куда тыкала когтем жестяная крыса на шпиле. Там, за Красными Воротами цитадели, где все еще бурлила морская вода, показалось чешуйчатое змеиное тело. Оно извивалось в волнистых бурунах, как серебристая нить.

– Что это? – удивленно спросил профессор Гладкошерст.

Он снял очки, тщательно протер их и водрузил обратно на нос, но это не помогло ему разглядеть невиданное существо.

– У меня две новости: хорошая и плохая, – хмуро откликнулся Ветрогон. – Хорошая: я выиграл пари у трактирщика Вислобрюха. Этому пивному барону придется признать, что водяной дракон существует.

– А плохая? – звонким голосом спросила Яска.

– Дракон плывет к нам. Он почуял большую добычу. Если он ворвется в город, то проглотит всех, кто выжил в потопе.

И в этот же миг из волн у самых городских стен поднялась огромная голова пепельно-седого цвета. Выпученные глаза без проблеска мысли таращились на цитадель, выискивая поживу. Пасть широко распахнулась, выпустив из-за острых зубов змеиное жало.

– Нужно закрыть ворота! – сообразил Гладкошерст.

– Поздно! – отчаянно сказал шкипер.

Чешуйчатое тело уже струилось под Парадной Аркой, заползая в город. Горожане, спасавшиеся от потопа на верхних этажах зданий, перепугались и принялись карабкаться как можно выше – на деревянные коньки крыш. Женщины завыли от ужаса, детеныши заголосили.

Увидев змея, Гнилозуб преобразился. Он перестал зажимать свою рану, вскочил и ликующим голосом завопил:

– Что, мятежники, перепугались? Это по моему приказу разбудили морского дракона! Это я зазвал его на ваши дурные головы! Потому что я могу все, и если вы до сих пор этого не поняли, то вы недоумки! Подчинитесь мне, сдайте оружие и разойдитесь, и тогда, может быть, дракон вас не слопает!

– Вот дурак! – в сердцах выкрикнул Тихоскок. – Как ты можешь что-то обещать? Дракон не станет слушаться такой ожиревшей крысы, как ты! Он вообще никого не слушается! Ты разбудил стихию!

Но Гнилозуб не обращал внимания на его слова. Он взобрался на высокое чердачное окно, возвышающееся над крышей, и принялся размахивать лапами, истошно вопя:

– Дракончик, дорогой мой, плыви ко мне! Сюда! Слопай их всех! Покажи им, кто тут хозяин!

Однако дракон был так огромен, что не замечал мелкой крысы, пищащей на крыше.

– Я заставлю тебя повиноваться! – пришел в негодование Гнилозуб.

Он соскочил с чердачного окна и подбежал к пушке. Она была заряжена и готова к стрельбе. Гнилозуб зажег фитиль, направил ствол на дракона и крикнул:

– Вот тебе! Получи!

Пушка оглушительно громыхнула и пыхнула пламенем. Раскаленное ядро вырвалось из ее чугунного жерла и плюхнулось в воду рядом с костяным гребнем, торчащим над головой чудовища. Дракон высунул из воды длинную шею, повел вокруг желтыми немигающими глазами и втянул ноздрями облачко дыма, расплывшееся над орудием.

– Сожри их всех! – яростно заорал Гнилозуб, подбегая к самому краю крыши и размахивая шомполом.

Дракон вытянулся в струну и молниеносно метнулся к нему. Его чешуйчатое тело ловко обогнуло торчащий из воды столп Крысы Разумной. Голова взлетела вверх, распахнулась огромная пасть с острыми зубами.

– Покарай их! – вопил Гнилозуб.

Всего одно движение понадобилось дракону, чтобы слизнуть с края крыши магистра. Мелькнул раздвоенный язык, челюсти схлопнулись, издали чавкающий звук, и зеленые панталоны «Верховного Деспота» скрылись в его необъятной пасти. Дракон смачно сглотнул – было видно, как по его горлу, под слоем толстых чешуек, прокатился комок жирной пищи.

Профессор Гладкошерст, бургомистр Серобок, Ветрогон и даже видавший виды капитан Лихогляд на балконе замерли от ужаса. Никто не решался издать ни звука. Стало слышно, как пищит над водой одинокий комар.

– Он нас всех сожрет! – беспомощно оглянулся вокруг бургомистр.

Змей резким движением выбросил голову высоко вверх. Его костяной гребень метнулся ввысь вдоль Часовой башни над ратушей и достиг колокольни, в которой до сих пор томилась Белянка.

Драконья морда остановилась прямо напротив широкого проема, за которым виднелась золотистая блузка Белянки. Выпученные глаза уставились на альбиноску, пасть распахнулась, и из нее высунулось длинное змеиное жало.

Белянка в испуге отшатнулась и задела колокол. Он покачнулся и издал слабый звон. В наступившей тишине было отчетливо слышно, как мелодичные отзвуки отражаются от воды и разносятся среди затопленных крыш.

– Белянка! – тихо прошептал Тихоскок.

Он стоял внизу, на крыше ратуши, и задирая голову вверх, смотрел на вершину Часовой башни. Дракон начал обвиваться вокруг башни, опутывая ее своим чешуйчатым телом.

– Сейчас он ее слопает, – обезнадеживающим тоном произнес Ветрогон.

Услышав его слова, Тихоскок преобразился, сбросил с себя оцепенение, выхватил шпагу и рванулся вперед. Зеленый самоцвет в рукоятке сверкнул в лучике солнца, пробившимся из-за тучи.

Он добежал до основания башни, поднимающегося над крышей ратуши, и изо всех сил всадил острие шпаги в тело дракона, ползущее вверх по стене. Дракон вздрогнул, резко дернулся и обрушился обратно в воду, подняв тучу брызг. На крыши соседних зданий выплеснулась волна. Она подхватила Тихоню и смыла его в озерцо, образовавшееся на месте Рыночной площади. Он выронил из рук шпагу, которая тут же пошла на дно, и начал барахтаться рядом с гранитным постаментом, на котором высился памятник Крысе Разумной.

А дракон уже струил свое гибкое тело вокруг него. Он был вне себя от боли и ярости. Его длинный хвост с острым плавником на конце бешено бил по поверхности вод, поднимая пену и брызги. Вода на площади забурлила от его бешеного движения.

Тихоскок зацепился когтями за постамент и кое-как взобрался на памятник. Медное изваяние Крысы Разумной позеленело и покрылось налетом. Одной лапой она сжимала тяжелую книгу, другую тянула вверх, указывая на небо. Поникший лазоревый парус до сих пор висел на ее воздетом вверх пальце. Легкие реи, обтянутые парусиной, безвольно болтались на ветру. Стягивающие их канаты обмотались вокруг медной мантии.

Тихоня вцепился в них зубами и подтянулся, стараясь убраться подальше от бурлящей воды. Парус с треском сорвался с места и свалился ему на голову, задев реей рваное ухо, отчего Тихоня тут же почувствовал острую боль. Он попытался удержать парус в руках и ощутил, как порыв ветра надувает его и пытается унести прочь.

Сопротивляться этому порыву не было сил. Тихоня едва не разжал когти, испугавшись, что его стащит в воду, к беснующемуся дракону. И только напрягшись, он смог прицепить канат «ветролета» к углу медной книги, которую статуя крепко сжимала в своих неподвижных лапах.

Парус надулся и взмыл в воздух. Его с силой тянуло вверх, в сторону Парадной Арки и лежащей за ней Центральной улицы. Дракон перестал бить хвостом по воде и нырнул.

Тихоня с надеждой вгляделся в мутную поверхность воды, по которой расходились круги. «Пожалуйста, уплывай!» – пробормотал он.

В образовавшемся озере до сих пор плавали обломки мебели, досок и вырванных с петлями дверей. Тихоня поймал доску от смытого наводнением палисадника. Она представляла собой распиленное надвое бревно с заостренным концом. Одна сторона доски была плоской, другая – круглой.

Он попытался взобраться на нее, но это было трудно – доска переворачивалась, и один конец ее уходил под воду. Тогда он решился и отвязал «ветролет» от медной фигуры. Парус тут же потянул его к арке.

Тихоня изо всех сил вцепился когтями нижних лап в доску и заскользил на ней по искусственному озеру.

– Смотрите, Тихоня плывет на доске, как на лодке! – удивленно воскликнул Ветрогон, опасливо спускающийся к воде по соседней крыше.

– Ветрогон, если увидишь дракона, стреляй по нему из пушки! – выкрикнул Тихоскок, проплывая мимо вслед за рвущимся парусом.

Его несло через затопленную Рыночную площадь, мимо торчащего из водоворота столпа с медной статуей Крысы Разумной, мимо крыш окрестных зданий, превратившихся в острова, мимо столпившихся на них горожан, пытающихся спастись от потопа.

В ушах свистел ветер, брызги заливали глаза. Неожиданно вода перед ним вспенилась, и из нее показалась чешуйчатая морда с разинутой пастью, из которой хищно высовывался раздвоенный змеиный язык. Пасть казалась такой огромной, что могла легко заглотить и Тихоню с его доской, и рвущийся на канате парус, и даже медную статую, если бы она оказалась чудовищу по зубам.

Тихоня зажмурил глаза и подпрыгнул на водном буруне. Парус приподнял его и помог перелететь через костяной гребень на макушке дракона. Доска плюхнулась на воду позади чудища, обдав шерсть Тихони россыпью холодных брызг, и тут же у него за спиной с чавканьем захлопнулись мощные челюсти, пытавшиеся ухватить его.

Тихоня почувствовал, как дернули его сзади за куртку. Раздался звук рвущейся ткани, и здоровенный кусок парусины остался у дракона в зубах.

– Ти-и-ихоня! – орал с крыши Ветрогон.

– Стреляй! – закричал в ответ Тихоскок.

Ветрогон бросился заряжать пушку. Бургомистр схватил шомпол и принялся запихивать в жерло ядро. Взбудораженные студенты засуетились вокруг с мешками пороха, и даже профессор Гладкошерст включился в их бурную деятельность, проявляя подозрительное знание артиллерийского дела.

А дракон уже струился в воде вслед за Тихоней, обгоняя волны и ветер. Тихоскок заложил крутой вираж и увернулся от очередного щелчка острых зубов. Челюсти сомкнулись так близко от его головы, что он почувствовал смрадный дух, исходящий из хищной пасти. Он принялся яростно дергать за канат, направляя летучий парус, но дракон не отставал. Во время следующего выпада чудовище едва не схватило его за ухо – как раз то самое, которое и без того было порвано шпагой.

И тут прямо перед носом Тихони в воду плюхнулось тяжелое ядро. Одновременно с этим до него донесся звук пушечного выстрела.

– Куда ты стреляешь? – заорал Тихоскок Ветрогону.

– В дракона! – завопил тот в ответ.

– Нет! Ядро слишком маленькое, дракона им не убить! – закричал Тихоскок. – Стреляй разрывными! Цель в арку! Она едва держится!

Парадная арка и в самом деле едва держалась. Землетрясение так ее расшатало, что она грозила обрушиться в любой миг. Мраморные статуи Мудрых Крыс наклонились над водой. На них были заметны глубокие трещины.

Дракон вытянулся в струну и ринулся вслед за Тихоней. Он так разогнался, что не мог остановиться. Ветер нес доску с Тихоней прямо на тяжелые мраморные фигуры, угрюмо торчащие над водой. Еще немного – и порыв изо всех сил разбил бы о них и доску, и оседлавшего ее наездника. И тут Тихоня подпрыгнул и взлетел над волнами. Летучий парус помог ему вскочить на высокую арку в тот миг, когда дракон готовился перекусить его пополам.

Внезапно увидев перед собой мокрый мрамор с узорной лепниной, дракон увернулся от столкновения, нырнул и поплыл по туннелю, ведущему на Центральную улицу. Остановиться он не успевал, и его тело все дальше и дальше скрывалось под тяжелыми сводами арки.

Тихоня выпустил из рук парус, который вильнул и свалился на статую Крысолапа. Хвост дракона ожесточенно хлестнул поверхность воды и скрылся под ее мутной толщей. И тут же прямо под ногами Тихоскока сотрясло камни раскаленное ядро, готовое вот-вот разорваться.

– Тихоня, скинь его в воду! – заорал Ветрогон через всю площадь.

– Бросай в озеро, не то оно рванет так, что мало не покажется! – присоединился к нему Гладкошерст.

Тихоскок подскочил к ядру. Оно было темно-красным от жара и шипело, как змеиный клубок. Его запал рассыпал вокруг снопы искр. Тихоскок сбросил мокрую куртку, обмотал ей ядро и поднял в руках.

– Тихоня, бросай! – заверещала Белянка с вершины башни.

Но Тихоскок смотрел в воду. Там, в ее мутной глубине, еще продолжал колыхаться хвост морского чудовища, проплывающего в этот миг под аркой. Тихоскок посмотрел на ядро и задумался. Верхний камень в арке совсем расшатался. Достаточно было небольшого толчка – и он бы обрушился, увлекая за собой всю конструкцию.

Хвост в последний раз мелькнул под водой и исчез. Еще несколько мгновений – и дракон вынырнет с другой стороны, и начнет разорять посад, и тогда к крысам, которым некуда деться с затопленных крыш, придет настоящая беда.

Тихоскок взглянул на Белянку, кивнул ей головой на прощанье, и резко бросил ядро прямо в шатающийся камень. И тут же сам бросился головой в воду – прямо туда, где только что проплывало чудовище.

Ядро оглушительно разорвалось. Над ним взвился столб дыма и пламени. Камень выпал из арки и рухнул в воду, а за ним начал рушиться весь свод с тяжелыми мраморными статуями и декоративной лепниной. Огромная арка на глазах уходила в воду, и маленькая серая фигурка Тихони пропала из виду, затерявшись в поднятых камнями всплесках.

– Тихоня! Тихоня! – отчаянно рыдала Белянка.

Она сбежала по лестнице вниз и присоединилась к толпе, скопившейся на крыше ратуши. Профессор обнял ее и попытался успокоить, но она вырвалась и понеслась по галереям и переходам на другую сторону площади – туда, где еще продолжали осыпаться своды разрушенной арки.

Дракон был завален камнями. Он лежал на дне, под толстым слоем острых обломков, придавивших его к затопленной мостовой. Крайний камень из арки угодил ему по загривку, отчего длинная чешуйчатая шея оказалась перерубленной и держалась на волоске. Хвост безвольно болтался в водных струях, которые слабо его трепыхали. Жадный блеск в желтых глазах потух, раздвоенный язык свисал из пасти, как повисшая плеть.

Ветрогон успел прибежать первым и тут же бросился шарить в воде багром.

– Где Тихоня? – налетев на него, закричала Белянка.