Читать книгу: «Александр Невский», страница 5

Было это в ночь с пятницы на субботу, 5 апреля 1242 года²⁸ от рождества Христова, на память святого мученика Клавдия, на похвалу Пресвятой Богородицы.

Лед был прочен, но рыхл. Для переправы пригоден, но для битвы – нет. И потому, полки свои князья расставили на восточном берегу, на ровном подмороженном болотистом месте, возле огромного, напоминающего птичью голову, валуна, прозванного Вороний камень, расставил так, чтобы ударить, когда немец перейдет пролив и выйдет на луг. Дозорных же отправили к Узмени, предупредить, когда появиться немец. А пока Александр приказал спешиться и отдыхать. Впереди была ночь – для кого-то последняя, потому князь приказал хорошо накормить воинов, и несколько часов, но воины должны выспаться перед битвой. Никакого лагеря разбивать не стали; повечеряв²⁹ холодным мясом – костры разжигать не стали – воины улеглись каждый у своего коня.

Братья же спать не ложились. Не до сна было молодым князьям.

– Откроюсь тебе брат, – начал Александр, – два года назад на Неве, явились одному ижорцу по имени Пелугий, сродники наши – братья Борис и Глеб. Никому не говорил я об этом, тебе первому, – с внимание склонился к старшему брату Андрей, молчал, ждал, что скажет брат дальше. – Так вот, – продолжал Александр, – было то явление поможением в деле нашем ратном. Думаю, и сейчас Борис и Глеб молятся Господу нашему за нас. Важный день ждет нас, брат. Решиться судьба не Новгорода, а всей нашей православной Руси. Обескровили нас поганые татары. И вся сила, которая у нас есть – это вот она – Александр оглянул спящих воинов. Побьет нас немец – и конец Руси.

– Не побьет, – твердо отвечал Андрей. – Не может побить. Нет за ним правды. Хоть и силен он.

– Правильно брат. Не в силе Бог, а в правде, – согласился Александр. И обнялись братья, как обнимаются те, кто может никогда больше не обнимется. – А теперь ложись спать. А я помолюсь, попрошу сродников наших, и в этой битве не оставить нас грешных.

***

С первыми лучами полки русские, отдохнувшие и помолившись, встали в две линии. В первой линии встали лучники. Первые они должны встретить немца, и как только немец броситься своей свиньей³⁰ – уйти в стороны – и тогда уже тяжелая конница утрет свинье ее поганое рыло.

Дозорные вернулись засветло, сказали, что идет немец войском огромным. И всё конные, пеших нет. Что идут с ним племена чуди и тоже конные, и им нет числа. Что немцы на рассвете ступят на лед.

Так оно случилось. Как только солнце озарило восток, с запада серой единой массой ступило на лед немецкое воинство. Ступило не в походном порядке, но в боевом. Знал немец, что ждут его русские войска. Не различить было воинов – темная, шириною в несколько сотен шагов, стена, ощетинившаяся копьями – хотя и не видно было, что это копья, а видно было плывущего в зыбком утреннем воздухе огромного ежа, видно злого и голодного. Выполз он на лед и пополз по нему, и слышен был его тяжелый топот и хлюпающее дыхание.

– О княже наш славный! – воскликнули новгородцы и переславцы, – Ныне настало нам время положить свои головы за тебя, – князь же Александр, воздев руки к небу, воскликнул:

– Суди меня, Боже, и рассуди распрю мою с народом велеречивым и помоги мне, Боже, как ты помог в древние времена Моисею победить Амалика, и прадеду моему Ярославу победить окаянного Святополка.

Но вот различимы стали всадники. В белых одеждах с черными крестами, на покрытых белыми попонами конях, в первых рядах шли тевтонцы, самые опасные и опытные в боях рыцари; большинство из них прошли крещение сарацинской саблей в Палестине, и не было среди немцев опаснее противника, чем тевтонцы. Говорили, что пробовали они даже человеческое мясо, по благословению своего святого Петра пустынника.

Когда крестоносцы подошли к восточному берегу, увидели русские огромный крест, поднявшийся над крестоносным воинством. Невольно некоторые из православных перекрестились.

– Вот ведь, и они с именем Господним идут, – дивились многие суздальцы и переяславцы никогда ранее не видевшие крестоносцев.

– Ох и страшны же они, – чуть слышно произнес молодой суздалец.

– А ты пусти ему между глаз стрелу, – отвечал с разрубленным татарской саблей лицом его земляк, – и посмотришь, как он закукарекает, петух этот ряженый. – Я после татар самого врага человеческого не боюсь. Так что натяни тетиву покрепче, да целься получше.

– Помоги Пресвятая Богородица! – только и ответил молодой, и резво трижды перекрестился.

– Вот это правильно, – поддержал молодого его земляк.

Князь Андрей, что привел суздальских стрелков, вышел на коне перед строем:

– Не посрамим земли русской! Покажем немцу, что ждет его на русском берегу! А ждет его позорная смерть! Потому что нет за ним правды! А на его кресте нет Бога! – и правда, не было Христа на немецком кресте, гол он был как колено.

– И правда! Князь! – возликовали суздальцы, – нехристи они ряженые!

– Пора брат, – Александр поравнялся с братом, – дай Бог свидимся. Прости меня за всё.

– И ты меня прости, брат, – братья простились. Александр вернулся к своим полкам.

– С Богом! – скомандовал князь Андрей и двести его лучников, шагом, и следом рысью, приготовив луки, бросились на ощетинившуюся немецкую свинью. Два полета стрелы разделяли два войска.

Как приблизились суздальцы к тевтонцым на полет стрелы, две сотни стрел как одна взмыли верх и дугой обрушились на крестоносные головы и спины.

С десяток рыцарей, кто с конем, кто с коня – повалились на землю. Но неслышно было ни криков, ни ржания – один страшный топот копыт.

Которые успели из суздальцев уйти в сторону, ушли и, обнажив мечи, ударили с боков; кто не успел, нашли славную смерть, сраженные тяжелыми немецкими копьями. Князь Андрей же вооруженный копьем врезался в самое свиное рыло. Молод он был и смел, и храбр, как и брат его, Александр.

Суздальцы расступились, точно ворота раскрылись, и в эти ворота влетели полки Александровы с князем во главе.

И была злая сеча, и раздавался такой треск от ломающихся копий и звон от мечей, будто замерзшее озеро двинулось, и не было видно льда, ибо покрылся он кровью.

Как не страшны и не сильны были немцы, дрогнули они. Слишком силен был удар тяжелой конницы Александра, и ловки и умелы суздальцы Андрея. Уже и не с боков – а полностью окружили русские ливонцев и тевтонцев, и круг этот сжимался плотнее и плотнее. С каждой стороны только и падали воины на замерзшую землю. Русские падали с именем Христа на устах, а что говорили зарубленные немцы, и понять было невозможно.

Немногим из чуди, кто бежал сразу, удалось бежать, немного бежало и храбрых братьев-монахов тевтонцев, бросив на лед свой огромный крест без Христа. Долго лежал он на льду, пока не растаял лед, и не приняли его воды Псковского озера.

Четыреста знатнейших братьев-рыцарей, слава крестоносного воинства Европы, видевших Святой город Иерусалим и Красное море, что расступилось перед Моисеем, нашли смерть на холодном Теплом озере. Простых же рыцарей и чудь и не считал никто, сколько полегло их в земле русской.

Но и русских воинов в побоище этом пало не меньше. Но тем славнее оказался их подвиг!

Когда увидели крестоносцы, что окружены они и ждет их только одна смерть, бросили мечи и копья, кто жив остался, и пали перед русскими на колени и молили их о пощаде.

Милостив был князь Александр. Даровал он жизнь рыцарям, тем более что немного их осталось. Всего полсотни знатных братьев-рыцарей, да с сотню простых; а чудь и считать не стали. Здесь же на месте миловал князь чудских воинов и наказал им возвращаться домой, и не думать даже, воевать против Новгорода.

Поклялись воины чуди, и без коней и оружия, пешие отправились по своим селениям.

Рыцарей же, так же босыми, гнали русские по льду озера семь верст, и дальше – до самого Пскова. В Псков первыми вошли знатные братья-рыцари, вошли, как гонимые пастухами овцы. И тем жалок был вход немцев в Псков, что похвалялись они войти в него победителями, а вошли побежденными.

***

И половины не осталось храбрых суздальцев, но тем сильнее была слава живых.

– Обними отца, – прощаясь, говорил Александр брату, – поклонись и скажи, что люблю я его, и низко кланяюсь.

– Хорошо, брат, – не смог Андрей сдержать слез. Припал к груди брата.

Александр отстранил его, крепко взял за плечи, взглянул прямо в глаза:

– Великим воином ты стал брат; знай! – никогда я так не боялся перед битвой, как в эту битву. Но милостив Господь! Сохранил он жизнь твою юную. В великой славе возвратишься ты к отцу нашему! Прощай!

***

Лишь через пять лет в 1247 году суждено было вновь встретиться братьям. Отравили в Орде отца их Ярослава Всеволодовича, и суждено было братьям вместе ехать в Каракарум, где Александр получил ярлык от царя монгольского на княжение в Киеве, Андрей же – во Владимире.