Большая Полянка. Прогулка по Замоскворечью от Малого Каменного моста до Серпуховской площади

Жилой дом Бурова и Блохина с бриллиантовым рустом
(Большая Полянка, № 3)

Здания второй серии архитекторы возводили в 1940 году. Кроме дома на Большой Полянке они построили многоэтажку на Дербеневской набережной. Буров и Блохин применили такие же крупные блоки, как и в первой очереди. Даже количество квартир в зданиях по обе стороны улицы одинаковое – по пятьдесят. Зодчие задались целью максимально надежно скрыть конструктивные швы, поэтому украсили фасады рисунком, имитирующим бриллиантовый руст. Это дало возможность разбить стены на небольшие рельефные квадраты, соответствующие привычному масштабу жилого дома. В результате удалось сделать яркую иллюзию фасада, выложенного из небольших выступающих камней в форме четырехгранных пирамид.

Авторы книги «Москва», написанной под общей редакцией профессора Ю.С. Яралова, отмечают особенности второй серии: «В жилом доме (№ 3–9) по левой стороне улицы А. Буров и Б. Блохин для создания более соразмерной человеку выразительной архитектуры апробировали другой прием, чисто декоративный, при котором блоки получают на фасадной лицевой стороне иллюзорное расчленение на два ряда квадратов с тонировкой треугольниками под „бриллиантовый" руст. Другая часть блоков декорируется цветными полосами. В теле стены действительные швы переплетаются с „ложными", создавая зрительное ощущение кладки из сравнительно небольших блоков, что придало большую соразмерность и масштабность зданию, чем дому напротив. Благодаря этому приему улучшены пропорции окон, увеличена их высота на полблока. Здесь авторы в какой-то мере отошли от декларируемой ими в начале эксперимента позиции, при которой „в крупноблочном строительстве тема определяется сама собой"»^[35].

Архитекторам удалось разрешить противоречие с масштабом индивидуального жилья и человека, беспокоившее Бурова во время работы над зданиями первой очереди. При этом технология не изменилась и использовались такие же конструктивные элементы, что и в доме на противоположной стороне улицы. Цвет блоков стал более спокойным – светло-серым и розовым. На смену тяжеловесным порталам пришли тонко орнаментированные входы и живописные обрамления витрин первого этажа. От горизонтальных тяг зодчие отказались, оставив венчающий широкий карниз с кронштейнами. Однообразие бриллиантового руста разбавили чуть западающими вертикальными вставками в правой и левой части парадного фасада. Лишенные нарисованных камней, они были выделены другим цветом и фактурой. Размер окон дома № 3 уже не зависел от конструктивной разрезки блоков, поэтому они стали выше. Некоторые оконные проемы оформили цветными порталами с горизонтальными сандриками и лепными гирляндами, имитирующими дубовые листья. Единственный мотив, сохранившийся в двух зданиях, – идентичные кованые балконные ограждения с цветочницами. Интерьеры дома на нечетной стороне Большой Полянки также оказались богаче. В подъездах устроили лестницы с наливными ступенями из мраморной крошки и ограждениями из стальных прутьев квадратного сечения с деревянными поручнями.

Искусствоведы О.И. Ржехина, Р.Н. Блашкевич и Р.Г. Бурова подводят итоги работы зодчих в 1940 году: «Жилые дома второй очереди строительства с очевидностью показали, что индустриальные методы строительства не только не противоречат проявлению авторской индивидуальности, не препятствуют созданию архитектурных сооружений высокого художественного вкуса, но, наоборот, открывают новые возможности создания полноценной архитектуры. Буров доказывал, что сборное индустриальное строительство, в частности крупноблочное, должно рассматриваться только как способ возведения зданий, а не как какая-то особая архитектурная категория. Огромная энергия и настойчивость Бурова позволили сломить сопротивление производственников, технологов и работников заводов и добиться более совершенного архитектурного решения индустриальных жилых домов. В результате дом второй серии на Полянке до сих пор – один из удачных в довоенной архитектуре»^[36].

Рамки путеводителя не позволяют подробно проанализировать работу Бурова и Блохина в последующие годы, но все же необходимо сказать пару слов о третьей серии типовых пятисекционных зданий. С Большой Полянки зодчие перебрались на Ленинградское шоссе и в 1941 году построили так называемый «ажурный дом» (Ленинградский проспект, № 27). Они сумели сделать крупноразмерные блоки органичной частью композиции. Буров и Блохин отказались от имитации камней и бриллиантового руста, потому что блоки были полностью оправданы архитектурным обликом сооружения. «Ажурный дом» получил свое прозвище благодаря бетонным решеткам с растительным орнаментом, созданным по рисункам художника Владимира Андреевича Фаворского.

Шестиэтажный дом архитекторов А.К. Бурова и Б.Н. Блохина (Большая Полянка, № 3). Фотография 1940-х гг.

На доме № 3 по Большой Полянке установлена мемориальная доска, сообщающая, что в нем «с 1943 года по 1968 год жил выдающийся конструктор стрелкового оружия, Герой Социалистического Труда Федор Васильевич Токарев». Однажды на вопрос, почему он связал свою жизнь с оружием, Токарев ответил: «По-моему, это произошло случайно. В детстве я столкнулся с одним оружейником и очень увлекся его работой. Думаю, что с этого все и началось». Федор Васильевич поселился на Большой Полянке в разгар Великой Отечественной войны, когда советские солдаты с созданными им винтовками в руках противостояли немецким захватчикам. Всеобщее признание конструктор получил в 1930 году, когда на вооружение армии поступил разработанный им самозарядный пистолет ТТ (Тульский Токарева). К началу войны Тульский завод выпускал в год около ста тысяч пистолетов. ТТ стал основным личным оружием офицеров и генералов Красной армии. Его главные достоинства – простая конструкция, обеспечивающая незатратное производство, и высокая проникающая способность за счет мощного патрона. Биографы Токарева любят вспоминать анекдот, согласно которому легендарный оружейник Джон Браунинг, увидевший пистолет ТТ в деле, воскликнул: «Еще ни одному человеку на свете не удавалось сосредоточить столько смертоносной силы в таком маленьком кусочке металла!»

На Большую Полянку конструктор переехал в возрасте семидесяти двух лет. Писатель Г.Д. Нагаев рассказывает о жизни Токарева в Замоскворечье: «Занимаясь разработкой новой фотографической камеры для цветной и художественной фотографии, депутатской и общественной деятельностью, Федор Васильевич отнюдь не меньше времени и внимания, чем раньше, уделяет основному своему занятию – оружейно-конструкторской работе. В свои преклонные годы он сохранил удивительную работоспособность и ясный ум. Почти три четверти века прошли у Токарева в труде. За эти долгие годы он вырос в выдающегося конструктора, поднялся к высотам знаний, стал доктором технических наук. Если собрать все образцы автоматических винтовок, пулеметов, карабинов, автоматов и пистолетов, изготовленных руками Федора Васильевича, то для их размещения потребуется несколько больших залов. Токарев сделал около ста пятидесяти различных образцов разработанных им систем! В этом отношении с ним не может сравниться ни один конструктор ни в одной стране мира»^[37].

Биографии жилых домов Бурова и Блохина на Большой Полянке омрачают только уничтожения исторических зданий. Как уже было сказано выше, многоэтажка на четной стороне построена на месте церкви XVII века с уникальной колокольней. Автостоянка во дворе занимает территорию бывшего приходского кладбища. Для возведения дома № 4 пожертвовали не только городскими усадьбами, но и Космодамианским переулком, который сооружение перерыло поперек. До революции здесь стояли здания, принадлежавшие храму Космы и Дамиана, и двухэтажный доходный дом Анастасии Лукиничны Зенгер, возведенный в 1906 году по проекту архитектора Николая Дмитриевича Струкова. Еще раньше, в середине XIX века, на этом месте располагалась аптека магистра фармации, коллежского асессора и кавалера Карла Петровича Зенгера.

Будучи адептом гомеопатии, Карл Петрович наладил регулярное снабжение москвичей гомеопатическими средствами. За многолетнюю поставку лекарств императорскому двору его заведение получило почетный статус придворной аптеки. В 1870 году «по особому усмотрению Самодержавной Власти» Зенгер был возведен в потомственное дворянское достоинство. Карл Петрович занимался благотворительностью, исполнял должность казначея при Пятницком попечительстве о бедных. Часть дома на Большой Полянке он отдал школе для беднейших девиц разных сословий при Московском благотворительном обществе. Аптека Зенгера называлась Старо-Полянской, в отличие от Ново-Полянской аптеки Феррейна, о которой мы поговорим в конце прогулки.

У Карла Петровича было тринадцать детей. Николай Карлович стал известным ученым, хранителем Зоологического музея Московского университета. Карл Карлович получил степень доктора медицины и возглавил Голицынскую больницу на Калужской улице. Александр, Владимир и Леонид Карловичи пошли по стопам отца и выучились на фармацевтов. Последний управлял Старо-Полянской аптекой после смерти родителя. В 1885 году Леонид Карлович умер, и через несколько лет его вдова Анастасия Лукинична Зенгер продала заведение провизору Павлу Филипповичу Асмусу. В начале XX столетия аптеку приобрел Моисей Лейбович Жирмунский, а в 1910-х годах она перешла Николаю Арнольдовичу Глезеру. До Октябрьской революции владение на Большой Полянке принадлежало Анастасии Лукиничне, которая в 1906 году пригласила архитектора Струкова для возведения доходного дома. После революции его отдали под размещение коммунальных квартир, а через двадцать лет снесли ради крупноблочной шестиэтажки второй серии.

Дом архитекторов А.К. Бурова и Б.Н. Блохина (Большая Полянка, № 3). Современная фотография

Украшения дома архитекторов А.К. Бурова и Б.Н. Блохина (Большая Полянка, № 3). Современная фотография

Здания, спроектированные Буровым и Блохиным, явились важными вехами развития строительства Москвы раннесоветского периода, первыми шагами на пути создания жилого дома как единого комплекса с квартирами и элементами коммунального обслуживания – магазинами, прачечными и столовыми. Буров – личность яркая и неординарная, не только блестящий практик, но и ученый-теоретик. Он придерживался определенных творческих принципов: «Архитектура – искусство не изобразительное, а созидательное. Оно не изображает предметы, а создает их. Изображать можно что угодно из любого материала и любыми методами. Строить же можно только то, что оправдывает себя в практике, то есть наилучшее для своего времени, из тех материалов и в тех технических, художественно осознанных формах и теми методами, которые заняли свое место в процессе развития архитектуры или в результате технического прогресса. Архитектурным будет то сооружение, которое, не изображая ничего, кроме того, что оно есть, благодаря пластической разработке целесообразных форм, материала и конструкции, подчиненных идейному замыслу, достигает желаемого эмоционального воздействия. Именно так был сделан Парфенон»^[38].

Дом Владимировых
(Большая Полянка, № 10)

Рядом с жилым домом, возведенным на месте Космодамианской церкви, притаился незатейливый особняк. Он принадлежит в одинаковой степени трем улицам – Большой Полянке, Малой Якиманке и Якиманскому проезду. Дореволюционное здание выглядит скромно в сравнении с советским сооружением, но в его сдержанном классическом декоре есть благородные черты, что дает ощутимое преимущество перед крупноблочным гигантом. Двухэтажный дом с антресолью – все, что осталось от городской усадьбы, располагавшейся между двумя улицами. Печальна судьба Большой Полянки, которая пала жертвой реконструкции Москвы. Здесь слишком много экспериментировали, слишком часто перепланировали и перестраивали.

Особняк возвели после пожара 1812 года, использовав нижнюю часть более раннего здания. Первоначально дом был ориентирован на Малую Якиманку, со стороны которой находился парадный двор. Во время одной из перестроек XIX столетия главный фасад развернули к Большой Полянке. Незамысловатый классицистический декор особняка сохранился до наших дней с незначительными изменениями. Этажи разделены тонкой тягой, разбивающей монотонную плоскость фасада. Верхнюю часть стен обрамляет ступенчатый карниз. Высокие окна второго этажа украшены созвучными карнизу сандриками. Центральное окно выделено стройными колонками тосканского ордера и треугольным фронтончиком. На антресольном этаже помещены четыре круглых медальона с розетками. Вход в дом декорирован кованым козырьком на изящных кронштейнах. Если верить чертежам XIX века, парадный фасад прежде венчался небольшим полуфронтоном, со временем утраченным.

На протяжении ста лет усадьбой на Большой Полянке владели купцы Владимировы. Сначала хозяином был Петр Григорьевич Владимиров, потом его вдова Матрена Кузьминична, далее – их сын Дмитрий Петрович. Последний состоял во второй купеческой гильдии и торговал мануфактурными товарами в Теплых рядах на Ильинке. Он вел активную общественную деятельность: состоял выборным московского купеческого сословия, исполнял должность попечителя мещанских училищ, избирался гласным Городской думы. В XIX веке гласные жалованье не получали, но купцы считали делом чести участвовать в жизни Москвы и влиять на принятие важных решений. Это характеризует Дмитрия Петровича как человека, который искренне желал служить на благо города.

Дом Владимировых (Большая Полянка, № 10). Современная фотография

Боковой фасад дома Владимировых. Современная фотография

Писатель И.А. Белоусов в книге «Ушедшая Москва» приводит подробности быта семей, подобных Владимировым: «Стоило наблюдать, как замоскворецкие купцы каждое утро выезжали на своих лошадях в „город". Купцы в Замоскворечье жили большей частью в собственных домах; было в обычае над воротами домов прибивать медный крест-распятие или какую-нибудь иконку. Купец выезжал из своих ворот, обнажал голову и начинал креститься; приехавши к своей лавке, он вылезал из экипажа и опять крестился на икону, а иконы, как я уже говорил, висели в каждом ряду. Вечером, прекращая торговлю и запирая лавку, купец, окруженный своими приказчиками-молодцами, снова крестится на икону, после чего кланялся на три стороны, как бы временно прощаясь с тем местом, где он проводил большую часть своей жизни»^[39].

Согласно справочникам «Вся Москва», перед революцией хозяйками усадьбы числились Людмила и Софья Владимировы – дочери предыдущего собственника. После 1917 года их имущество национализировали. В советский период особняк занимал районный Дом пионеров. В наши дни здесь располагается банк. Охранного статуса здание не имеет. Когда-то на территории владения стояли два флигеля, дополнявшие архитектурный ансамбль. Один из них уцелел и находится справа от особняка, а на месте второго недавно появился двухэтажный дом с закругленным углом на стрелке Якиманского проезда и Малой Якиманки. Можно сказать, что с помощью современного строения схематично воссоздается композиция старинной городской усадьбы.

Якиманский проезд и Якиманский сквер

Ради Якиманского проезда, соединившего Большую Полянку и Большую Якиманку, в конце 1960-х годов уничтожили кварталы исторической застройки. Самая серьезная утрата – прекрасный храм Иоакима и Анны, взорванный в ноябре 1969 года.

Церковь Иоакима и Анны на Якиманке. Фотография 1882 г.

Краевед К.П. Михайлов в книге «Москва, которую мы потеряли» описывает разрушенную церковь: «Посвящение храма не было случайным – выстроить его велел патриарх Иоаким, делавший таким образом своеобразный дар своему небесному патрону. Иоаким – в просторечии звучало как Аким или Яким. Так и получилось название Большой Якиманки. Церковь Иоакима и Анны была построена в 1684–1686 годах: ее традиционный куб с килевидными закомарами завершался пятиглавием. Интересна форма вытянутых луковичных глав, похожих на застывшие языки пламени. Этот вертикальный импульс придавал церкви дополнительную стройность. Храм имел два симметричных одноглавых придела. Интерьер церкви украшал иконостас, сделанный по проекту В.И. Баженова. Трапезная и колокольня, выходившие на улицу, были выстроены в XVIII столетии. В колокольне еще явственно чувствовались отзвуки барокко. Особенно красив был третий ярус с изломанными фронтончиками над арками звона»^[40].

Церковь Иоакима и Анны на Якиманке. Фотография 1920-х гг.

Храм Иоакима и Анны стал одним из последних культовых сооружений, уничтоженных в советской Москве. Церковь вполне могла уцелеть, ведь она не мешала устройству Якиманского проезда, находясь в стороне от новой магистрали. Однако в 1969 году храм представлял унылое зрелище: у колокольни сохранялся лишь нижний ярус, внутри обезглавленного здания помещался кузнечно-прессовый цех. Московские чиновники посчитали, что изуродованная церковь не будет украшением современной улицы. Взрыв был согласован с главным архитектором Москвы Михаилом Васильевичем Посохиным. Сегодня место, на котором стоял храм, занимает газончик возле дома № 9 по Большой Якиманке.

Этот уголок столицы мог быть живым примером старомосковского быта, красочно описанного в мемуаристике. Житель этих мест Н.П. Вишняков в книге воспоминаний «Из купеческой жизни», как талантливый художник, живописует малую родину: «Отцовский дом состоял собственно из соединения двух каменных зданий: переднего, главного, двухэтажного с мезонином, выходившего на Малую Якиманку, и заднего трехэтажного, стоявшего во дворе… Детская моя помещалась в мезонине, на высоте третьего этажа, и выходила на Малую Якиманку двумя окнами, из которых открывался великолепный вид на всю восточную окраину Москвы. На переднем плане, за каменными стенами и тесовыми заборами, виднелись сады со старыми липами, доставлявшими гостеприимный приют стаям галок и ворон, свивавшим на толстых сучьях просторные гнезда тем более беспрепятственно, что движение и езда по нашей Малой Якиманке были так незначительны, что забывалась ее близость к улицам, более людным и шумным. Из зелени кое-где проглядывали крыши, верхние этажи невысоких домов и прихотливые верхушки беседок. За ними видна была Большая Полянка с двигавшимися по ней экипажами и пешеходами. За нею вдаль уходила бесконечная панорама церквей, зданий и садов. На крайней левой стороне, как на ладони, возвышался Кремль со своими башнями, соборами и дворцами»^[41].

В современной Москве между Якиманским проездом и Большой Полянкой располагается Якиманский сквер. Его история началась в 1939 году, когда при детской больнице имени К.А. Тимирязева (о ней мы еще поговорим) разбили безымянный парк площадью 0,25 гектара. Такие городские скверы назывались «карманами» и были частью застройки кварталов. Одновременно они воспринимались как украшение улицы и оформляли красную линию. Парк на Большой Полянке, предназначавшийся в основном для маленьких пациентов детской больницы, имел уютный дворик с цветником, площадками и дорожками. Ограду, скрывавшую от проезжей части внутреннее пространство, декорировали балюстрадой с легкими балясинами на невысоком цоколе и изящными вазонами для цветов. Московский сквер 1930—1940-х годов невозможно представить без скульптурного оформления, поэтому на центральном газоне появилась статуя «Пионерка с луком». Еще две характерные скульптуры стояли справа и слева от входа.

Украшения парка при детской больнице имени К.А. Тимирязева соответствовали канонам благоустройства того времени. М.И. Прохорова в книге, посвященной городскому скверу, описывает его идеальную структуру: «Зеленое оформление и все прочие элементы должны быть созданы в полном единстве с окружающим архитектурным ансамблем… Как художественная композиция малой величины, сквер должен быть тщательно проработан во всех своих деталях. Даже такие утилитарные элементы его оборудования, как скамейка, урна, крышка смотрового колодца, – все должно рассматриваться как часть художественного целого. И каждое растение своей формой, цветом и фактурой листьев, окраской и архитектоникой каждого цветка должно гармонировать с общей цветовой и фактурной гаммой… Сквер, окруженный сугубо второстепенной застройкой, решается как замкнутое по периметру статичное пространство, строящееся вокруг собственного центра – фонтана, монумента, цветника и даже соответственно обработанного газона; его границы изолируются плотными посадками высокой зелени с партерным решением середины»^[42].

Вполне возможно, парк на Большой Полянке изначально воспринимался как временный, и впоследствии его хотели реконструировать. Такие скверики появлялись в первые советские десятилетия, когда разрушали дореволюционную застройку и возникало свободное пространство или когда новые здания возводили с отступом от улицы с учетом планируемой красной линии. Спустя годы в ходе масштабных реконструкций эти скромные «оазисы» становились частью обширного внутриквартального озеленения. Так или иначе, когда были уничтожены исторические дома при устройстве Якиманского проезда, образовалась просторная площадь с реконструированным сквером при детской больнице имени К.А. Тимирязева.

Г.М. Димитров.

Фотография 1930-х гг.

16 июня 1972 года здесь состоялось открытие памятника деятелю болгарского и международного коммунистического движения Георгию Михайловичу Димитрову. Журнал «Огонек» преподносил это событие сверхпафосно: «Народы Болгарии и Советского Союза, коммунисты всех стран мира, сторонники социализма и прогресса широко отмечают девяностолетие со дня рождения Георгия Димитрова, выдающегося революционера-ленинца, интернационалиста, большого и верного друга Страны Советов. Георгий Димитров считал СССР своей второй родиной, и советские люди, отвечавшие ему глубоким уважением и любовью, свято хранят память о великом сыне болгарского народа. На улице Димитрова (так называлась Большая Якиманка в 1957–1992 годах. – Д. Д.) состоялся многолюдный митинг в честь открытия памятника пламенному революционеру. Скульпторы К.М. Мерабишвили и М.К. Мерабишвили вместе с архитектором Р.Н. Гвоздевым запечатлели образ Димитрова-трибуна, обращающегося к народу со страстным революционным словом. Памятник, который советский народ воздвиг Георгию Димитрову, – вечный символ борьбы народов за мир, демократию, национальное освобождение, за социализм и коммунизм»^[43].

Якиманский проезд. Современная фотография

Якиманский проезд и Большая Полянка. Современная фотография

Застройка Якиманского проезда. Современная фотография

Место, где стояла церковь Иоакима и Анны на Якиманке. Современная фотография

Сквер с памятником Г.М. Димитрову. Современная фотография

«Болгарский Ленин», как порой называют Димитрова, много лет жил неподалеку – в знаменитом Доме на набережной. В 1972 году появление монумента имело в первую очередь политическое значение. Уже тогда москвичи сомневались в целесообразности его установки в древнем районе столицы. В наши дни не всякий прохожий, идущий по Большой Якиманке или Большой Полянке, назовет имя человека, величественная статуя которого возвышается над улицами. А уж объяснить, почему увековечена память болгарского коммуниста, не представляется возможным. Возле бронзовой скульптуры Димитрова, стоящей на гранитном постаменте, влюбленные не назначают свидания. Местные шутники придумали монументу оригинальное прозвище – «памятник Большому Якиману»: все-таки должна быть у него хоть какая-то привязка к местности.