Большая Полянка. Прогулка по Замоскворечью от Малого Каменного моста до Серпуховской площади

Церковь Космы и Дамиана в Кадашах

Следующее владение (Большая Полянка, № 4) занимает шестиэтажный жилой дом, построенный в 1939 году по проекту архитекторов Андрея Константиновича Бурова и Бориса Николаевича Блохина. Об этом здании мы еще поговорим отдельно в следующей главе, но сначала узнаем, что располагалось до реконструкции на месте советской многоэтажки. Вновь приходится сокрушаться о значительной утрате Замоскворечья – прекрасном храме Космы и Дамиана в Кадашах. Об огромном значении этой церкви говорит хотя бы тот факт, что до первой половины XIX века Большая Полянка называлась Космодамианской улицей. Малый Каменный мост именовался прежде Космодамианским. То же название носил переулок, существовавший до революции между Большой Полянкой и Денежным (Старомонетным) переулком.

Святые Косма и Дамиан – родные братья, жившие в III веке в Асии, на юго-западе современного полуострова Малая Азия. Митрополит Димитрий Ростовский отметил их великий подвиг: «Косма и Дамиан были как бы два светильника на земле, сияющие добрыми делами. Они получили от Бога дар исцелений и подавали здравие душам и телам, врачуя всякие болезни, исцеляя всякий недуг и всякую язву среди людей и изгоняя злых духов. Они подавали помощь не только людям, но и скоту, и ни от кого ничего не брали за сие»^[29]. В народе братьев считали «рукомесленниками» и Божьими кузнецами. В день памяти Космы и Дамиана кузнечные мастера отмечали профессиональный праздник, в который не работали. В иконографии святых отражалась причастность к врачебному искусству: их изображали с коробочками для лекарственных средств. Они считались также покровителями нерасторжимости христианского брака, устроителями счастливого супружества. Братьев называли кузнецами, выковывающими свадебные венцы. Невесты обращались к «рукомесленникам» в песне:

 
Матушка, Кузьма-Демьян!
Скуй нам свадьбу
Крепко-накрепко,
До седой головушки,
До долгой бородушки!
Кузьма-Демьян
По сеням ходила,
Гвозди собирала,
Свадьбу ковала!
 

Литературная традиция связывает возникновение церкви с именем царя Ивана Грозного. В документальных источниках Космодамианский храм впервые упоминается в 1614 году в жалованной грамоте государя Михаила Федоровича Романова. В XVII столетии его прихожанами были ткачи – жители Кадашевской Хамовной слободы. Память о ней до сих пор хранят 1-й, 2-й и 3-й Кадашевские переулки, одноименные набережная и тупик, а также церковь Воскресения Христова в Кадашах – один из красивейших замоскворецких храмов. В древности здесь располагалось подмосковное село Кадашево, фигурирующее в Духовной грамоте великого князя Ивана III 1504 года, но существовавшее на правом берегу Москвы-реки раньше и изначально связанное с государевым двором.

Этимология этого топонима до сих пор остается загадкой для исследований. В большинстве путеводителей отмечают, что название происходит от слова «кадь» (бочка), а кадаш – это бондарь. Согласно общепринятому мнению, жители подмосковного села изготовляли деревянную утварь. Однако такое предположение стали опровергать уже в XIX веке. Еще одна версия связана с татарскими судьями «кади», жившими неподалеку – в Татарской слободе. По мнению историка Ивана Егоровича Забелина, село на самом деле именовалось Каташево, потому что его население катало полотно. До сих пор ни одна из гипотез не нашла точного подтверждения. Ряд исследователей предполагает, что в названии есть финно-угорский корень, который переводится как «возделываю руками». Таким образом, Кадаши могут отсылать нас в те времена, когда на берегу Москвы-реки обитали финно-угорские племена, занимавшиеся земледелием и скотоводством. Если эта версия будет доказана, Москва получит один из самых древних городских топонимов.

Кадашевская слобода простиралась от Большой Ордынки до Большой Якиманки. Здесь жили ткачи, которых называли также хамовниками (от слова «хам» – льняное полотно). В 1630-х годах они занимали четыреста дворов, а к концу XVII столетия количество увеличилось до пятисот. Ткачи выполняли государственный заказ: царь обязал их поставлять полотно ко двору. Государь освободил жителей слободы от податей и предоставил льготы – тягловые, судебные, торговые и другие. Кадашевцы были искусными мастерами и производили по-настоящему художественные изделия. Они прославились посольскими скатертями с яркой вышивкой, предназначавшимися для важных торжеств и приемов в царском дворце. Высокое умение хамовников объясняется особенным укладом быта. Ткачи старались не выдавать дочерей замуж за других ремесленников, чтобы умение и традиции передавались из поколения в поколение.

В середине XVII века в Кадашевской слободе на территории современного Старомонетного переулка возвели Хамовный двор – монументальный промышленный комплекс, предназначавшийся для белильных, ткацких и вышивальных дел. Он состоял из нескольких украшенных резным белым камнем зданий с различными формами крыш. Хамовный двор был окружен высокой стеной с воротами и угловыми башенками, которые делали его похожим на замок. Мощное производство и освобождение от многих повинностей предопределили богатство Кадашевской слободы. Ее жители представляли зажиточную часть ремесленного населения Москвы и имели возможность строить прекрасные каменные сооружения.

Церковь Космы и Дамиана возвели в 1655–1656 годах на деньги прихожан. Самый большой вклад сделал староста Филипп Савельев. Архитектура соответствовала времени: главный объем представлял собой вытянутый с севера на юг и расчлененный снаружи парными полуколонками четверик с боковыми апсидами, которые сильно выступали за линию стен. Верхнюю часть четверика украсили сложным карнизом и поясом кокошников. Здание венчалось традиционным для XVII столетия пятиглавием – тесно поставленными на глухие барабаны маковицами с зеленой поливной черепицей. Со временем ансамбль дополнился небольшой двустолпной трапезной, лишенной богатого декора, и отдельно стоящей колокольней. Чтобы получить примерное представление, какой вид имел Космодамианский храм в XVII веке, достаточно изучить похожую Никольскую церковь в подмосковном городе Пушкино.

Главный престол освятили в честь Рождества Пресвятой Богородицы. В северной апсиде расположился придел Космы и Дамиана, по которому храм был известен большинству москвичей. Работая на царский двор, хамовники имели тесные связи с Оружейной палатой и могли приглашать лучших придворных мастеров для украшения культовых сооружений. Внутреннее убранство Космодамианской церкви производило яркое впечатление. В конце XVII столетия тщанием жителя Кадашевской слободы богатого купца Кондрата Добрынина главный престол получил резной золоченый пятиярусный иконостас тонкой работы. Иконы создали царские изографы. Доподлинно известно, что образ Иоанна Крестителя в пустыне со сценами жития 1689 года принадлежал кисти Тихона Филатьева – ученика знаменитого художника Симона Ушакова. Москвичи и жители других городов приезжали в Кадашевскую слободу, чтобы полюбоваться роскошным иконостасом. В 1692 году в храме побывал патриарх Московский и всея Руси Адриан.

С Космодамианской церковью связано самое древнее литературное произведение из тех, действие в которых происходит в Замоскворечье, – сатирическая повесть «Сказание о попе Саве и о великой его славе»:

 
Послушайте, миряне и все православные християне,
што ныня зделалася, великое чудо учинилася
над долгим попом, над премым дураком,
от Козмы и Домияна из-за реки, а в приходе у нево богатые мужики.
А зовут ево, попа, Савою, да не мелак он славою.
Аще живет и за рекою, а в церкву не нагою.
Люди встают – молятся, а он по приказам волочитца,
Ищет, с кем бы ему потегатца и впред бы ему с ним не видатца.
Да он же по площеди рыщет, ставленников ищет
и много с ними говорит, за реку к себе монит…
 

Повесть выпукло показывает элементы быта Кадашевской слободы. Как уже отмечалось выше, благодаря крупному производству и царским привилегиям ткачи были людьми зажиточными («в приходе у нево богатые мужики»). В XVII веке не существовало специальных школ, где готовили будущих служителей церкви, поэтому из слободских людей выбирали ставленников, которые обучались в храмах у местного духовенства. Нередко священники вымогали у учеников деньги за «ставленую грамоту» и принуждали работать за двоих. Во многих слободах появились такие «попы Савы». Безымянный автор описывает жизнь нерадивого священнослужителя: «по приказам волочитца», «по площеди рыщет, ставленников ищет», требует «винца привести». Нужно отдать должное кадашевцам, заботившимся о репутации слободы. Они посадили проходимца на цепь в «патриаршей хлебне»:

 
О сем поп Сава дивился, как он на цепи очутился,
денег у него в мошне было немало,
хватился, ан нет, ни пула не стало.
 

В 1730—1740-х годах на красной линии улицы вместо старой возвели новую пятиярусную колокольню. Краевед К.П. Михайлов так описывает самую яркую составляющую церковного ансамбля: «Завершенная короной (иначе и назвать нельзя неповторимый симбиоз луковицы со шпилем), колокольня храма Косьмы и Дамиана производила неизгладимое впечатление. Это была редкость для Москвы – колокольня в стиле барокко, практически не искаженная позднейшими переделками. Главным ее архитектурным мотивом была арка, помещенная между парами пилястр, что соблюдалось на всех ярусах, независимо от их назначения и конфигурации. Превосходен был второй ярус, снабженный обходной галереей, кровлю которой поддерживали колонны. Особо эффектно выглядел восьмигранный четвертый ярус, с гармоничным сочетанием арок звона и как бы изломанных (за счет граненой формы яруса) пар пилястр. Колокольня эта великолепно смотрелась и из ближних улиц и переулков, и с другого берега Москвы-реки»^[30].

Не будем забывать, что до революции на Большую Полянку выходил Космодамианский переулок. Колокольня, поставленная на красной линии улицы, как раз замыкала его перспективу. В середине XVIII столетия здесь сложился неповторимый архитектурный ансамбль. Его южную сторону составлял увенчанный шатром главный фасад бывшего Кадашевского Хамовного двора с проездными воротами. К тому времени ткачи покинули слободу, и их промышленный комплекс использовали как монетный двор (отсюда и название Старомонетного переулка). С запада ансамбль дополнялся затейливым и сложным силуэтом стройной воздушной колокольни – важной доминанты района. Как это выглядело, можно увидеть на картине художника Федора Яковлевича Алексеева «Вид в Замоскворечье на Кадашевский Хамовный двор и колокольню церкви Космы и Дамиана».

Во второй половине XVIII века трапезная храма была перестроена и получила новые украшения в виде двойных лопаток и причудливо изогнутых оконных наличников. Сюда перенесли Космодамианский придел, помимо которого там находились еще два придела – Никольский и Сергиевский. Тогда же появилась невысокая металлическая ограда с тонкими изящными каменными столпами. Ее аналог и сегодня можно отыскать на соседней улице: похожая ограда украшает двор барочной церкви Иоанна Воина на Якиманке. 28 декабря (16 декабря по старому стилю) 1801 года в храме Космы и Дамиана крестили Петра Воиновича Нащокина – близкого друга Александра Сергеевича Пушкина. Родовое гнездо Нащокиных на Большой Полянке мы еще увидим.

В 1812 году церковь пострадала от пожара и подверглась разорению. Часть икон и богослужебной утвари удалось спасти до нашествия Наполеона, но оставшееся имущество разграбили французские солдаты. Очевидец вспоминал: «Из растворенных дверей увидел я выходящий густой дым и стоявшего на паперти неприятеля. Он курил табак и был одет по-домашнему, в колпак, без галстука, с накинутой на плеча шинелью. Увидав меня, он подозвал к себе, взял под руку и повел в церковь. Войдя в трапезу, наполненную дымом, я повсюду увидал следы грабежа и буйства. По середине храма пылал костер, вместо дров горели осколки икон, над огнем лежал на камнях железный лист, на котором пекся картофель. Церковный постоялец дал их мне несколько, говоря: „Добре, Рус“. Я отблагодарил поклоном. После того, желая, может быть, похвастаться своим домашним хозяйством, он указал на клиросы, на которых были навалены ржаные и овсяные снопы; тут же находились разные овощи: картофель, капуста и прочее. На вбитых в иконостас гвоздях видели конская сбруя и военная амуниция. Радушный хозяин отворил царские врата в правом церковном приделе и ввел меня в алтарь, где увидел я стоявшую лошадь, покрытую вместо попоны священническою парчевою ризою. Налюбовавшись конем, повел он меня в левый придел. И там также стояла лошадь в алтаре, евшая овес из купели, в которой крестят новорожденных»^[31].

Церковь Космы и Дамиана в Кадашах. Фотография 1882 г.

После изгнания Наполеона Космодамианская церковь возродилась усилиями прихожан и прочих неравнодушных людей даже из других губерний. Например, серебряную дарохранительницу приобрели на пожертвования костромского дворянства в память избавления Москвы от нашествия французов. В 1848 году художник Адриан Кузьмич Малахов расписал часть стен. Во второй половине XIX столетия в приделах установили новые иконостасы из искусственного мрамора. Последний раз здание поновлялось в 1898–1899 годах. До революции самой почитаемой иконой считался образ бессребреников Космы и Дамиана с частицами их мощей. Большим уважением святые братья пользовались у гимназистов и студентов, заполнявших придел перед каждым экзаменом.

Колокольня церкви Космы и Дамиана в Кадашах.

Фотография 1882 г.

В 1930 году храм закрыли и приговорили к сносу как «не имеющий особого историко-архитектурного значения». За церковные ценности развернулась серьезная борьба между двумя влиятельными структурами – ОГПУ и Антиквариатом, занимавшимся продажей произведений искусства за границу. Краевед В.Ф. Козлов в статье «Дело об ограблении церкви» пишет: «Сотрудники Антиквариата, придя в обреченный храм и осмотрев великолепный резной иконостас со старинными иконами, решили пустить его на экспорт. Но не тут-то было! 14 февраля 1930 года музейные работники, также побывав в храме, обнаружили, что иконостас церкви, подлежащий передаче Антиквариату Госторга, разрушен представителями ХОЗО ОГПУ, причем наличники, резные деревянные украшения и прочее увезены на завод ХОЗО ОГПУ. Иконы, имеющие художественное значение, также сильно повреждены. Узнав об этом, даже члены архитектурного отделения ЦГРМ, никогда не терявшие самообладания, признали действия чекистов „недопустимыми и нарушающими принципы охраны памятников искусства и старины"»^[32].

Церковь Космы и Дамиана в Кадашах.

Фотография Николая Лебедева. 1929 г.

Сотрудники ОГПУ сожгли неповторимый иконостас и выплавили из него золота на незначительную сумму – семь тысяч рублей. К счастью, некоторые иконы XVII века успели передать Третьяковской галерее: «Иоанн Предтеча с сценами жития» кисти Тихона Филатьева, десять образов из пророческого чина (Аарон, Аввакум, Даниил, Захария, Иезекииль, Иеремия, Илья, Исаия, Моисей, Соломон) и одиннадцать – из праотеческого ряда (Авель, Адам, Вениамин, Енох, Иаков, Иов, Иосиф, Иуда, Мелхиседек, Ной, Сиф). В 1933 году церковь Космы и Дамиана в Кадашах была разрушена. Сначала сломали главы и разобрали колокольню, затем такая же печальная участь постигла четверик и трапезную. Соседние дома, принадлежавшие храму, тоже пошли под снос, чтобы освободилось пространство для масштабного строительства.

Сегодня на месте церкви высится огромное шестиэтажное здание. За годы советской власти Москва потеряла несколько сотен культовых сооружений. Каждое

представляло изрядную ценность, каждое заслуживает памяти. Если бы Космодамианский храм сохранился, один только возраст (больше трехсот пятидесяти лет) делал бы его сегодня значимой достопримечательностью Замоскворечья. Барочную колокольню мы ставили бы в один ряд с лучшими произведениями этого жанра. Архитектурное новаторство выразилось в ее постановке обособленно от храма. Она была подчеркнуто ориентирована на городской ансамбль. Чтобы полюбоваться легкой и воздушной постройкой, на Большую Полянку приезжали бы исследователи и любители архитектуры. Знаменитый искусствовед Евгений Викторович Николаев называл ее «одной из самых диковинных колоколен Москвы». Она делала диковинным весь начальный участок улицы, предлагая путнику отправиться в незабываемое путешествие.

Жилой дом Бурова и Блохина с закругленным рустом
(Большая Полянка, № 4)

На месте Космодамианской церкви по проекту архитекторов Андрея Константиновича Бурова и Бориса Николаевича Блохина в 1939 году построили шестиэтажный жилой дом. Он стоит в удалении от красной линии Большой Полянки, поскольку улицу планировали расширять в обе стороны. При взгляде на это раннесоветское здание создается впечатление богатства. В оформлении фасадов использованы мотивы архитектуры Ренессанса. Издалека дом кажется большим итальянским палаццо. По периметру он делится тягой между третьим и четвертым этажами на две неравные части. Венчает стены широкий карниз с кронштейнами. Нижний этаж выделен крупными порталами входов. Однако главная особенность сооружения в том, что это одно из первых в Москве крупноблочных пятисекционных зданий. Его возвели из трехтонных бетонных блоков, что позволило значительно сократить сроки производства работ.

Красная линия Большой Полянки с колокольней церкви Космы и Дамиана в Кадашах на месте дома Бурова. Фотография 1912 г.

В предвоенное время Буров и Блохин сделали важный шаг на пути развития жилищной архитектуры Москвы, использовав опыт индустриального строительства. Искусствоведы О.И. Ржехина, Р.Н. Блашкевич и Р.Г. Бурова отмечают: «Новатор по своей художественной сущности, Буров понимал необходимость применения новых методов возведения зданий, которые обязательно должны будут сказаться на поисках новых путей и средств формирования современной архитектуры. Он интересовался проблемами индустриализации жилищного строительства, его экономичностью, достижимой лишь с помощью применения новых строительных материалов, легких и вместе с тем прочных, новых конструкций и новой технологии строительства. Одним из первых среди советских архитекторов Буров, как подлинный новатор, начинает работать в области сборного домостроения. Роль эстетики в индустриальном домостроении, художественный облик зданий из сборных элементов, методы монтажа, новая технология изготовления крупноразмерных сборных элементов – весь комплекс этих архитектурных, конструктивных, технологических вопросов был поставлен и принципиально по-новому решен в трех последовательно совершенствовавшихся сериях крупноблочных жилых домов, построенных им в Москве»^[33].

Архитектор А.К. Буров.

Фотография 1940 г.

Дом № 4 по Большой Полянке относится к первой серии типовых пятисекционных шестиэтажных жилых зданий со стенами из крупных элементов. В 1939 году Буров и Блохин работали также на Бережковской набережной, Валовой и Велозаводской улицах. Архитекторов интересовала прежде всего технология возведения стен. Планировке сооружения в целом и отдельных квартир уделялось меньше внимания, но и эти решения в итоге оказались вполне удачными. Фасады украсили имитацией естественного камня (закругленным рустом), но это не часть декорации, а вынужденная мера, на которую создатели пошли, потому что из-за несовершенства изготовления блоки имели разную толщину, отличавшуюся порой на три сантиметра. Такой нетривиальный прием позволил выровнять блоки по внутренней поверхности, а внешнюю неровность скрадывал закругленный руст.

Профессиональный подход Бурова и Блохина к возведению домов не был лишен творческого начала. Они пытались отыскать идеальное архитектурно-техническое решение для жилых зданий. Ограниченные рамками крупноблочного строительства, они тем не менее старались не допустить стандартного однообразия и пробовали создать высокохудожественные произведения. Элементы внешнего декора дома на Большой Полянке различаются по цветовому тону. Большая часть наружных стен имеет светлосерый цвет. Горизонтальная тяга между третьим и четвертым этажами, венчающий карниз и порталы нижнего этажа намеренно выделены более темным тоном. Дополнительный контраст создает сочетание грубых камней, доминирующих в фасадной декорации, и изящных балконов с коваными ограждениями, которые при первом беглом взгляде не бросаются в глаза. Эти элегантные украшения придают массивному, можно сказать суровому, зданию тонкость, легкость и пластику.

Буров, главный идеолог новых технологий строительства в предвоенные годы, отнесся к возведенным по его проектам домам первой серии самокритично. В дневниках мастер отмечал, что у него получились тектонические сооружения, находящиеся в прямом противоречии с масштабом индивидуального жилья и человека. Позднее в одной из книг Андрей Константинович обозначил задачи архитектора того времени: «Может быть, достаточно просто использовать современную науку, современную технику, современные материалы, и, сочетая все это по закону контраста с художественными изделиями человеческих рук, мы получим архитектуру? Нет, так мы получим только конструкцию с навешанными на нее украшениями. Для того чтобы эти новые средства из конструкции перешли в архитектуру и начали жить единой жизнью с художественными изображениями, эти материалы должны быть пластически организованы в соответствии с новым художественным образом иными средствами, по иным законам, чем это было с тяжелыми сжатыми элементами архитектуры прошлых веков. Нужно понять своеобразие новых материалов. и найти принцип их пластического решения. Иногда это решение будет логическим развитием исторически сложившихся форм, а иногда – их противоположностью»^[34].

Гуляя по Большой Полянке, можно проследить эволюцию строительных принципов Бурова и Блохина. Дом № 4 архитекторы совершенным не считали. Он действительно кажется немного тяжеловесным, потому что массивные блоки длиной от десяти до тридцати метров несколько нарушают масштабный строй здания. На их фоне невыгодно смотрятся оконные проемы. Закругленный руст доминирует в пространстве фасадов, поэтому не слишком большие окна кажутся совсем маленькими. Буров и Блохин попытались исправить ошибки во второй серии типовых пятисекционных жилых домов со стенами из крупных элементов. Одна из таких шестиэтажек также стоит на Большой Полянке – достаточно посмотреть через улицу, что мы и сделаем.