Читать книгу: «Танец лебединых дев», страница 4

Глава 4

Глава 4.

Плану Емельяна добраться до селения засветло было не суждено сбыться. Во многом причиной того стали перепалки с Ксенией, возникающие по любому даже самому незначительному поводу. Молодой ведун старательно сдерживал нарастающее раздражение. В купеческой дочери из себя выводило все: от внимательного взгляда темно-серых глаз до неспешной походки и привычки надувать губы, как только, что-то случалось вразрез с ее убеждениями.

Вот над землей уже начали сгущаться сумерки, а молодые люди все еще шли вдоль засеянных пшеницей полей. Дорога казалась Емельяну нескончаемой. Ведун сам не успел заметить насколько тесно ведовство вплелось в его жизнь. Если бы рядом с ним не шагала купеческая дочка, он бы уже давно обернулся вороном и был около селения.

– Странно, – проговорила Ксения, – я даже и не думала, что успела так далеко забраться лесом.

– До Чудинова ближе, чем до Улесовья (2), – нехотя отозвался Емельян.

– Что?! До Чудинова ближе?!

Девушка в негодовании остановилась, в упор уставившись на провожатого.

– Хочешь сказать, что вместо того, чтобы пойти в Чудиново и найти там лошадь с повозкой, ты решил идти до дому пешком?!

Емельян кивнул.

– Ну знаешь ли – это уже слишком! Я все расскажу батюшке!

Ведун вопросительно изогнул бровь, ожидая продолжения возмущений, которые не заставили себя долго ждать.

– Я поняла – ты специально издеваешься! Ты нарочно не сказал, что Чудиново рядом! Мы могли бы зайти к моему крестному, и он бы отправил нас в Улесовье на лошадях!

– Ты могла бы. Ты же сама идешь домой, а я тут не причем, – напомнил Емельян. – Я всего лишь своей дорогой иду.

Ксения возмущенно открывала и закрывала рот, не в силах от негодования вымолвить ни слова. Она подобрала подол сарафана и прибавила шаг. Емельян, насмешливо глядя купеческой дочери вслед, продолжил шагать в сторону селения неторопливо. То, что до места удастся добраться лишь к ночи, стало для него очевидным. Появилось желание свернуть в сторону, незаметно обернуться и улететь вороном. Дорогу он Ксении показал, теперь и малый ребенок бы с пути не сбился. Но не стоило забывать, что если Ястремская сама явится к отцу, то крутой нравом купец, и без того недолюбливающий подкидыша, вряд ли примет Емельяна обратно, а Гневояр хотел, чтобы ученик вернулся к Ястремским, намекая, что того требует важное дело.

Юноша ускорил шаг, он почти без труда нагнал Ксению. Девушка старательно делала вид, что не замечает идущего рядом парня. Емельян усмехнулся про себя – как была глупа и недалека, такой и осталась!

Вдруг обстановка вокруг стала меняться. Несмотря на жаркий вечер, под рубаху начал пробираться холод. В душе зародилась тревога. Ведун с опаской огляделся по сторонам, чувствовалось присутствие чего-то неземного, постороннего. И это были не русалки, появлению которых обычно предшествовал туман. Что-то действительно зловещее и пугающее надвигалось на припозднившихся путников, нечто такое, чему и Емельян не в силах будет противостоять…

Купеческая же дочка, несмотря ни на что, продолжала путь, напевая под нос какую-то глупую песенку про любовь (видно специально старалась вывести попутчика из себя).

– Ксения, стой! – закричал Емельян, заметив, что она шагает на место пересечения двух полевых дорог, которое, как известно издревле обладало дурной славой.

Девушка вздрогнула от оклика и остановилась, непонимающе смотря на молодого человека.

– Что случи…

– Перекресток! – перебил ее Емельян.

Ведун был готов поклясться чем угодно, что именно в этом месте затаилось таинственное нечто, поджидая несчастную жертву.

Ксения поморщилась и, развернувшись, продолжила путь.

– Вот уж не думала, что молодцам к лицу, во всякую чепуху верить! На базаре у баб что ли глупостей наслушался?! – надменно бросила она на ходу и прибавила шаг.

– Стой, окаянная! Чего творишь?! Худо будет!

Емельян рванулся вперед, рассчитывая остановить девушку. Ведь совсем недалеко есть обходная дорога – опасное место с легкостью можно миновать.

Но было уже поздно. Ксения шагнула на перекресток дорог. В тот же миг воздух стал леденящим, словно на дворе стояло не лето, а зимний морозный день. Изменения оказались настолько разительными, что даже Ксения, глупая неведующая девка, не могла их не почувствовать. Она с тревогой оглянулась на Емельяна и безотчетно обхватила его ладонь пальцами. Молодой человек машинально отметил то, какая у нее теплая нежная кожа, видимо никогда не знающая тяжелой работы…

Через мгновение перед ними стояла высокая женская фигура. Ни единый волосок из копны ее длинных распущенных волос не пошевелился на ветру, который внезапно задул с разных сторон. Белоснежное льняное платье до самой земли тоже оставалось неподвижным. Ее правильные точеные черты лица можно было бы назвать красивыми, если бы не пустые глазницы, светящиеся красным потусторонним светом. «Вестница судьбы!» – с ужасом понял Емельян. Гневояр рассказывал ему о ней. Она является на пустынных дорогах путникам, отправившимся в путь в неурочный час, чтобы напророчить горе и беды. Никому до сих пор не известно: предупреждает ли она своими словами об испытаниях или бросает проклятия, избежать которых не получится никаким способом.

Ксения, увидев перед собой демоническую фигуру, вскрикнула, но ее крик потонул в потоке ветра. Пальцы девушки до боли сжали ладонь Емельяна, как единственного человека, у которого она рассчитывала получить защиту.

– Ты, – белый длинный указательный палец был нацелен на Ксению, – не долго тебе осталось ходить среди живых!

Купеческая дочка затряслась от беззвучных рыданий. Даже она, будучи неведующей поняла, что происходит нечто пугающее.

– Ты, – женщина указала на Емельяна, – не долго будешь с любимой. Ранняя гибель уготована той, кого ты полюбишь!

Молодой человек, не успел толком осознать, что случилось, как вестница судьбы закончила:

– Да будет так!

После чего она растворилась в воздухе. Ветер сразу стих, холод отступил. Казалось, что ничего не нарушало спокойного летнего вечера.

Емельян пытался выровнять сбившееся дыхание, мысли в голове путались. Ксения, продолжавшая сжимать его руку, больше не сдерживала рыданий, причитая уже в голос.

– Что же… что же это она! Скажи! – девушка вцепилась Емельяну в плечи, стараясь заглянуть в глаза. – Ты тоже ее видел? Мне же не причудилось?

Молодой человек отрицательно покачал головой давая понять, что видел то же самое, что и Ксения.

– Гибель мне напророчила ведьма проклятая! – заливалась слезами купеческая дочка.

– И не тебе одной, – сухо произнес Емельян.

Вид рыдающей Ястремской выводил из себя. Хотелось оказаться где-нибудь подальше от перекрещенных дорог и плачущей Ксении. Он уже всерьез задумался о том, чтобы обратиться вороном и улететь, но девушка неожиданно успокоилась и уставилась на него во все глаза.

– Она сказала, что та, которую ты полюбишь – погибнет! Выходит…

– Ничего из этого не выходит! – разозлился молодой человек.

– Не подходи ко мне больше! – закричала Ксения и опрометью бросилась прочь. Емельян понял – если девице удастся добраться до отца и рассказать ему об увиденном, то рассчитывать на возвращение к купцу не имеет никого смысла. Ястремской не примет его ни за что, углядев в нем опасность для любимой дочурки. Допустить этого было нельзя! И зачем он только решил разыграть пропажу и поиски Ксении? Если бы он просто пришел к купцу – у него было бы больше шансов втереться к нему в доверие!

Емельян бросился догонять девушку. Но страх, видимо, предал Ястремской силы, и она успела убежать на приличное расстояние. Селение было уже недалеко. Если потерять время и не догнать девицу, то она вполне может встретить кого-то из селян, кто предложит ее подвести или проводить до дома. Конечно, в русалью неделю большинство опасались выходить в поле, тем более в сумерки, но купеческие посулы щедро заплатить за спасение дочери могли заставить смельчаков пуститься на поиски…

«Была не была!» – решился Емельян. На ходу он извлек из мешочка черное перо и, зажав его в руке, превратился в огромного ворона, грозовой тучей понесшейся за Ксенией.

Когда девушка заметила летящую прямо на нее птицу, она истошно заголосила и, свернув с дороги, бросилась бежать прямо в поле, нещадно топча пшеницу. Ворон свернул за ней и камнем упал вниз, вновь превращаясь в молодого парня. Несколько мгновений Ксения беззвучно открывала и закрывала рот, не в силах сказать ни слова и пошевелиться. Она словно превратилась в каменное изваяние. Емельян посмотрел ей в глаза. Небесно-голубой и темно-серый взгляды встретились, и ведун торопливо заговорил:

– Забудь, все что случилось: мы не встретили по дороге никого, никто не пророчил тебе ранней гибели. Я нашел тебя плутавшей в лесу и теперь провожаю до дома.

Ксения заворожено слушала тихий шепот Емельяна, постепенно ее лицо становилось спокойным и расслабленным, словно ничего плохого не происходило мгновениями ранее.

– Скажешь батюшке, что пошла в лес за цветами и случайно заплутала, а я тебя нашел и помог выбраться на дорогу. Поняла?

– Поняла, – эхом отозвалась Ксения.

– Вот и славно! А теперь пошли, до Улесовья все ничего осталось. Ты почти дома.

Емельян чувствовал, что над землей снова начинает стелиться туман. Не хватало еще с русалками столкнуться. Молодой человек вышел на дорогу, но Ксения за ним не последовала.

– Ну чего еще?! – нетерпеливо спросил он, поворачиваясь.

Увиденное привело в еще большее уныние – Ксения без чувств повалилась на землю. Видимо, перенесенный стресс забрал у купеческой дочки все силы. Но это даже к лучшему. Если Емельян принесет ее отцу бесчувственной, то в случае возвращения нежелательных воспоминаний все можно будет списать на дурной сон.

Ведун осторожно подхватил бесчувственную девушку на руки. Неожиданно Ксения показалась совершенно невесомой. Емельян зашагал со своей ношей в сторону селения.

***

Добраться до терема Ястремских удалось уже ночью. Но несмотря на поздний час в окнах было видно горевшие лучины. Хозяин не спал, не находя себе места от волнения за единственную и любимую дочь. Хотя в доме и не спали, но ворота оказались крепко запертыми. Емельян со всей силы ударил по ним, чтобы в помещении точно услышали и отворили. Тут же со двора раздался злобный собачий лай вперемешку с рычанием. Молодой человек не помнил, чтобы раньше у Ястремских во дворе жили грозные псы. Видимо, это нововведение случилось за последний год, когда юноша отсутствовал. Послышались шаги и недовольный голос, принадлежавший Третьяку, спросил:

– Чего надобно?

– Отворяй!

– Еще чего! Кто таков сперва скажи!

– Кому говорят – отворяй немедля!

– Зачем горланишь! Ночь на дворе! Без хозяйского ведома отворять не велено!

– Ну, так хозяина зови! – окончательно вышел из себя Емельян.

За воротами послышались шаги. Третьяк направился за Ястремским. Вскоре с той стороны загремел громоподобный голос Спиридона Кузьмича:

– Кто там?! – Емельян! И Ксения со мной!

В тот же миг заскрежетал тяжелый засов, и в приоткрывшейся щели показалось бородатое лицо Ястремского. Маленькие хитрые глазки скользнули по стоявшему юноше и переместились на бесчувственную девушку у него на руках. Купец моментально узнал дочь, он рывком распахнул калитку, чуть было не сорвав ее с петель.

– Что с ней?! – взревел он и ринулся к Емельяну.

– Умаялась, да измоталась сильно, по лесу мыкавшись, – ответил молодой человек, передавая Ксению на руки отцу.

– А ее… это самое… того, – заикаясь и путаясь в мыслях пробормотал Третьяк.

– Чего еще?! – зло гаркнул ему в ответ купец.

– Русалки не подменили? – переходя на шепот, спросил Третьяк. – Русалья неделя все же… в лесу то… того… не безопасно будет. Вот и Петруха говорит…

– Умом рехнулся твой Петруха! – набросился на работника Ястремской. – И ты туда же!

Емельян просочился за мужчинами во двор к Ястремским, закрыл калитку на засов и двинулся вместе со всеми к терему. Как мечтал он раньше вырасти и выбраться из этого дома! И уж точно не думал, что придется снова проситься обратно, но что поделать? Гневоярово слово было крепким…

В конюшнях заржали лошади, видимо, почуяли появление своего любимца, который сызмальства ходил за ними. Емельян невольно улыбнулся – кони, пожалуй, единственные существа, которые любили его здесь и которых любил он. Захотелось немедля свернуть к ним, провести по гладким теплым спинам, зарыться лицом в густую гриву. Но не сейчас. Емельян с трудом подавил подступившее желание. Сперва дело нужно сладить, а уж ежели все у него сложится, то времени на общение с любимцами будет в достатке.

Купец занес дочь в просторную горницу, освещенную несколькими лучинами, и осторожно опустил на лавку. На щеках девушки проступал еле заметный румянец, глаза были плотно прикрыты, лишь ресницы слегка подрагивали.

– Что с ней? – повторил вопрос Ястремской, повернувшись к молодому человеку.

– Спит. Устала она, – пояснил Емельян.

Тем временем к девушке с причитаниями бросилась няня.

– Голубка моя милая, да что же с тобою приключилось-то, – заохала старушка, опустившись на колени рядом с лавкой, на которой лежала Ксения. – Спиридон Кузьмич, миленький, за Миронихой бы послать нужно. Она знахарством испокон века занимается, авось, подсобит чем.

Емельян моментально напрягся – не хватало еще местную знахарку-ведунью сюда притащить. Вдруг удастся местной чародейке прознать о случившемся.

– Не надо Мирониху, – подал голос Емельян.

В тот же миг к нему обратилось три пары недоуменных глаз. Спиридон Кузьмич, казалось, вовсе успел позабыть о нем и теперь гадал, откуда тот взялся в его горнице.

– Сам подумай, Спиридон Кузьмич, – уважительно начал Емельян, – позовем Мирониху, так сразу по Улесовью слухи ненужные пойдут. Сам же видел, как Третьяк про русалок сходу брехать начал. Не хватало еще, чтобы дочь твою русалкой сочли.

– Дело говоришь, парень, – задумался купец, – только… а коли Ксения сама не очнется, что тогда? – прищурился он.

– А я так, хозяин, думаю: утро вечеру завсегда мудренее будет. Вот и нам стало быть надобно утреца дождаться, а уж потом и кумекать будем. Ночь-то она на то и ночь, чтобы люди спали. Вот и Ксения спит. А сон он завсегда все хвори излечивает, да силы человеку придает.

– Добре! – к большому неудовольствию няни и Третьяка согласился купец. – Девка на выданье, не просватана еще – нечего ее имя попросту трепать, да народ баламутить. Спать всем! Ну а ты… ты в хлеву ляжешь, – распорядился он. – Завтра с тобою сочтемся. Не всю же ночь монеты считать будем!

Емельян облегченно выдохнул – все складывалось даже лучше, чем он предполагал. Завтра Ксения проснется и ничего не будет помнить, кроме огромной благодарности к своему спасителю.