Читать книгу: «Северное сияние»

© Дарья Маттис, 2025

ISBN 978-5-0067-8120-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

То, о чем важно сказать

Это все для вас, мои близкие люди. Понимаете?

Я знаю, что понимаете.

Кто-то из вас уже не является частью нашего земного мира, в котором есть возможность выпустить сборник стихов.

Для вас я читаю вслух, и знаю:

Вы слышите.

*30.10*

 
Дочь ходит в легком пальто, и не носит зимнюю шапку,
Говорит седому отцу:
– Ну что ты размяк, а, папка?
Мороз сейчас – так пойдем делать замок из снега,
Да чертить на нем буквы – альфа, гамма, омега.
 
 
Вспомним физику, химию, общество и историю,
Универ, парк осенний, аудиторию,
Поглядим вновь на маму, статную, молодую:
Ты смотри, а я подожду,
Нет же, совсем не ревную.
 
 
Вы мне снились сегодня, под утро, честно.
Ты мне пел колыбельную, свою любимую песню,
Я из тысячи нот ведь ее узнаю,
Ту мелодию, что с детства со мной, как родная.
 
 
И ведь помню теперь твои волосы цвета снега,
Буквы веткой в сугробе – альфа, гамма, омега.
Ты отдал свою жизнь миру всю, без остатка.
– «Я седой ведь совсем, понимаешь, Агатка?»…
 

Воин

 
Я смотрю на себя, на меня в ответ смотрит воин.
Не сказала б, что многого он достоин,
Но того, что достоин – то точно все.
 
 
Совершенно неважно, куда его занесет.
Везде выстоит, выживет, обоснуется,
И не вцепится в шею тем, кто рядом беснуется,
Не доводит его ни толпа, ни дожди, ни люди,
Он уверен всегда – он был, он есть и он будет.
 
 
Он устал уже вечно творить добро,
Пора подумать и о себе, перестать теряться среди метро,
Средь деревьев багровых, да сизых панельных зданий,
Не думая новых себе наказаний.
 
 
У него – прямая спина, да сердце стальное.
И неважно при этом прошлое, мелкое, остальное.
Отражение это – отныне моя семья.
Воин в зеркале в латах
Или домашних халатах – это
Навечно
Я.
 

Бабушка

 
– Бабушка, почему же горло так сильно болит?
– Внучка моя золотая, от невысказанных обид. От слов, таких же тяжелых, как на набережной гранит.
– Бабушка, есть же люди, чистые, как алмаз?
– Моя золотая, есть, и ты их увидишь, был бы наметан глаз.
– Бабушка, дорогая, когда же придет весна?
– Внучка моя, однажды, проснется и мир ото сна.
Ты к этому будь готова, и злости сбрось пелену, тепло всех укутает снова, да тебя не оставит одну.
– Бабушка, расскажи мне, со мной ледяная печаль…
Хотя нет, постой, ничего на это не отвечай.
Лишь скажи мне, на светлом небе – тебе живется легко?
– Моя золотая внучка, не думай. Тебе до этого далеко.
 

Прости меня

 
Не дом, а мирок, где время застыло,
Где ходит седой туман, да по столу бьет ключом.
Ты, мол, приезжай, а времени не пройдет
И не час, и не год, а так,
Ни о чем.
 
 
Ты приезжай, заходи к нам на чай,
Не думай, что лишний. Тебе рады, так повторяй —
Вот калитка, порог. Вот кухня, широкий стол,
И вот каждый, кто повидаться с тобою сегодня пришел.
 
 
Сколько ты их не видел? Год, или два…
Кого-то, может быть, больше, но надо найти слова,
Надо найти ответ – ответ на то, почему же
Тебя так давно в этой жизни нет.
Ответ и на то, куда же исчезнешь ты и потом?
 
 
Я не смогу ответить. Я не смогу сказать,
Сколько еще по миру мне придется себя искать.
Я не смогу ответить, куда денусь я и потом.
Я не смогу ответить. Прости меня, милый дом.
 

Стареющий

 
Стареющий человек садится, застенчивым рукавом со лба убирая пот за черту заката,
Стареющий человек с годами совсем стал невыносим,
Тишина обрамляет черту виска, как стертый вдали квартал обрамляет одна лишь граната.
 
 
Мимо проедет вагон, стареющий человек в окне высмотрит тьму,
В надежде увидеть лицо какой-то знакомой.
Это, как обернуться, не сказав никому, куда,
Подумав, что вот он – дом, забыв, что не твой район, проходят не те года, да и нет уже никакого дома.
 
 
Остатки усталых его идей сотрут и размоют промзоны на Яндекс карте,
Он пытается ухватиться за скользкий лед, координаты которого останутся в душном марте,
Он пытается ухватиться за тонкий снег, за знакомые лица, за парк, январь, и много чего еще,
Да и он ничего не забыл. Ветер сдувает пряди седые с замерзших усталых щек.
 
 
Он зациклен на этом этапе – идет вперед, но никто не скажет ему, что он просто ходит вокруг,
Человек четко помнит, кто ему не совсем, а кто очень – и враг, и приятель, и друг,
Человек свято верит, что праздник – на нашей улице,
Человек поет «крейсер Аврору»,
Он идет всегда четко на север, и даже слышит, что небо ему подпевает призрачно-дружным хором.
 
 
Стареющий человек вновь садится, вдыхая сожженный смог от глухого тепла заката.
Стареющий человек с годами совсем стал невыносим, но разве он
Виноват?