Читать книгу: «Царство Давида», страница 6

– Иначе что? – собственный голос звучал чужим. Низкий, хриплый, жаждущий. Будто сам монстр изнутри подал звук, отвечая своей царице.

– Иначе я потеряю часть своей души, – губы Регины были так близко, и я ощутил жажду. Жажду ее поцелуев.

– Со мной ты потеряешь всю свою душу, царица, – я вымученно улыбнулся, наблюдая за тем, как отражается свет в зеленых глазах.

Уголки ее губ дрогнули. Девушка покачала головой, не соглашаясь со мной.

– Я помогу тебе найти твою, Давид, – шепнула она, и я точно знал, что это были не просто слова. Все, что она сказала, случится. И, раз уж я присягнул царице, то гореть нам единым пламенем.

– Сбежишь со мной?

– Сбегу, – не колеблясь ни секунды, ответила она.

Один быстрый, но пылкий поцелуй скрепил наше решение, и дальше дело оставалось за малым – исчезнуть, будто мы и не существовали вовсе.

Глава 8

Времени на побег было мало. До выступления Регины оставались считанные минуты. Смольнов первым делом кинется в гримерку или отправит сюда своих людей, если его избранная танцовщица не появится на сцене в нужное время.

Пока я осматривал окно, рама которого по непонятной причине была заколочена, за исключением маленькой форточки вверху окна, Регина успела переодеться в джинсы в легкую кофточку.

Я схватил одну из пестрых тряпок, висевших на вешалке с костюмами, и обмотал ей ладонь. Обернулся, чтобы посмотреть на Регину и напомнить себе, во чье имя я творю безумства, коих никогда не совершал, но, глянув на нее, я получил нечто иное.

Ее мшисто-зеленые глаза пылали верой. На мгновение я опешил, теряя драгоценное время. Никто никогда не смотрел на меня так. В глазах деда я видел гордость, в них же временами встречал разочарование. Он всегда смотрел на меня как на жеребца, на которого ставил крупные суммы и требовал соответствующей отдачи.

В глазах отца все больше отражался страх, зависть, сожаление. Брат смотрел на меня с восхищением и никогда не скрывал того, что я был для него важной фигурой. Как и он для меня.

Женщины – пустые, ничего не значащие – смотрели сквозь меня прямиком в мое дорогостоящее наследство.

Все они смотрели на меня так, будто чего-то ждали. Великих свершений. И я мог бы действительно сервировать достижения на блюдах с золотой каймой и кормить ими любого, но для этого мне придется смириться с темнотой внутри. Принять монстров и позволить им вести меня вперед.

И только Регина смотрела так, будто все что ей было нужно – это познать меня, мою суть и соединиться с ней после долгой разлуки. Ее не пугали ни тьма, ни проклятье, ни монстр, которого я взрастил в себе, чтобы выжить, питаясь его силой.

Я хотел, чтобы Регина знала – ради такого ее взгляда я готов на безумства. Готов вскрыть свою грудную клетку и впустить свет, что поразит монстра, который давал мне силу. Я научусь быть другим. Не тем, кем меня вырастили Пожарские.

Обменявшись взглядами, мы кивнули друг другу, и я, сжав кулак, ударил по окну. Звон битого стекла и посыпавшиеся осколки могли привлечь внимание, так что времени у нас было мало.

Я пролез первым, торопясь и игнорируя боль, вызванную царапинами на плечах. Оказавшись на улице, я принялся спешно отбивать руками торчащие в верху рамы осколки. Прошелся ботинком по нижнему краю и только после этого протянул руку Регине. Она была миниатюрной и в то же время фигуристой куколкой, но все же мое достаточно крупное тело смело большинство осколков, расчистив путь для царицы.

Девушка приняла мою руку и вылезла на улицу следом за мной. Я припарковался за углом. Держась тени у стены, мы побежали к машине, но на пути выросла пара охранников. Смольнов предполагал, что мы можем сбежать через окно и направил сюда своих прихвостней.

– Держись в стороне, – скомандовал я, быстро обернувшись на Регину. В ее глазах не было ни капли страха, а в руке мелькнул заостренный осколок стекла, перетянутый плотной тканью у основания. По уверенной позе девушки я понял, что оставаться в стороне она не собирается. Меня выбрала бесстрашная царица, а не капризная принцесса.

– Далеко собрались? – пробасил один из смольновских шкафов, надвигаясь на меня. Я на автомате встал вперед, закрывая собой Регину.

В силу определенных обстоятельств я не любил драться. Из всего разнообразия секций я потому и выбрал дзюдо, что в нем нет активных ударных техник, но, оказавшись перед необходимостью защитить то, что мне дорого, я готов обнажить кулаки. Отвращение тает на фоне того, что кто-то может причинить боль моей царице.

Не растрачивая времени на пустые попытки решить конфликт дипломатическим путем, я сделал шаг вперед и, резко ухватив громилу за свитер, дернул его грузное тело на себя. От неожиданности он не устоял. Впрочем, к неожиданности добавилась еще и подсечка. Шаг в сторону и четкий удар ногой в область за коленом, и противник осел на асфальт. Пару раз я приложил его локтем по шее, пока на меня не налетела туша второго охранника.

Он пытался придушить меня, оттягивая мое тело от своего товарища, а я, вцепившись в руки на своем горле, думал только об одном и искал глазами Регину. Ее голос раздался откуда-то сзади:

– А ну руки убрал от него! – в этот же момент первый охранник предпринял попытку подняться, и я, ни секунды не думая, повис на душившем меня громиле, как на брусьях, и что было сил пнул первого.

Регина накинулась с осколком на того, что удерживал меня. Раздался вскрик, а следом отборный мат, но хватка на моем горле ослабла. Вырвавшись, я вцепился в рукав охранника и, дернув его на себя, ударил в лицо. Неприятный, темный азарт зашевелился внутри, и я замахнулся, чтобы ударить снова. Кулак мерзко впечатался в круглую харю, прогоняя волнительный ток по всему моему телу.

Монстр внутри ликовал, разрастаясь и заполняя меня изнутри. Он дорвался до мести, он пожирал боль и кровь, залечивая собственные раны.

Я падал в пропасть и не заметил, как оказался верхом на едва живом охраннике. Его лицо было омыто кровью, мой кулак саднило от боли. Я часто дышал, не понимая, что происходит.

– Оставь его, оставь, – шептала Регина, сидя на коленях и удерживая мою руку, перепачканную кровью. – Нам нужно уходить, Давид. Идем.

Ее ладонь, бережно обхватившая мою руку; ее глаза, смотрящие на меня все с той же верой; ее свет, обращенный ко мне с прежней яркостью –

спугнули мою тьму.

Я вернулся в реальность так же резко, как и выпал из нее. Соскочил со стонущего тела, крепко держа Регину за руку, побежал к машине.

Отъехав на приличное расстояние от борделя, я смог наконец вернуть самообладание.

– Где твой отец сейчас? – спросил я, не глядя на Регину. После того, как я потерял контроль, мне было страшно смотреть на нее.

– Не знаю, – в ее голосе была слышна тревога, и я ощутил, как меня захлестнуло чувство вины. – Наверное, дома.

Ничего не ответив, я набрал главу службы безопасности Ювелирного дома «Пожарский». Он хорошо знал меня, и я не сомневался, что он выполнит любую мою просьбу, какой бы дикой она ни была.

– Евгений Юрьевич, доброй ночи, – поприветствовал я.

Зная, что я не стал бы беспокоить его в такое время по пустякам, он перешел сразу к делу.

– Что нужно сделать, Давид Александрович?

– Я направлю тебе координаты и номер телефона. Пробей местоположение и сверь его с координатами, – продиктовал я. – Объект взять под охрану.

– Будет сделано. Жду информацию, – Евгений Юрьевич, как и всегда, действовал четко и без лишних вопросов.

– Еще кое-что, – нехотя произнес я. – Не разглашать никому. Включая Федора Филипповича.

– Принято, – отозвался Евгений Юрьевич, и я с успокоившимся сердцем сбросил вызов.

– Спасибо, – тихо сказала Регина после того, как мы передали данные ее отца в службу безопасности.

– Прости, – виновато произнес я. – За то, что произошло.

Я не стал уточнять, но, думаю, Регина и так поняла, что я имел в виду.

Она молчала, а я боялся, что она может решить, будто я представляю угрозу для нее. То, что она увидела, было темной стороной Давида Пожарского, который выставлял на публике лишь лучшие свои качества.

– Я тебя не трону, – мой голос дрогнул в тишине. – Но я пойму, если ты решишь…

Не успел я договорить, как на мое колено опустилась женская ладонь с красными ноготками.

– Не решу, – уверенно заявила Регина, и с моих губ сорвался облегченный вздох. – Я с тобой, Давид. Куда бы это нас ни привело.

Я обхватил ее руку и поднес к губам, чувствуя, как сердце внутри дрожит от животного страха. Еще никто не был так близок мне. Никто не проникал так глубоко. Не видел меня насквозь. И больше всего в данную секунду я боялся, что проклятье рода Пожарских поймет, что она – моя царица – та самая. И заберет ее у меня.

И я должен был разорвать эту связь. Заглушить ожившие чувства. Прогнать ее.

Но я хотел быть с ней. Куда бы это нас ни привело.

– Что мы будем делать? – Регина поудобнее устроилась в кресле и стала внимательно следить за моим лицом. При каждом удобном случае я поворачивался, чтобы полюбоваться ей и натыкался на глубокий изучающий взгляд.

– Отправимся на поиски моей мамы, – с улыбкой на губах ответил я. На самом деле улыбаться совсем не хотелось. Внутри от одной мысли о маме бушевало волнение, но я не посмел его показать. – Если ты не передумала, конечно.

Регина потянулась, по-змеиному изящно изгибаясь в кресле.

– Ни за что, – с вызовом ответила она. – У меня пытливый ум, Пожарский. И я не успокоюсь, пока мы не разгадаем эту загадку. Кстати, куда мы едем?

Моя пытливая змейка ни капли не боялась. Она действительно готова была следовать за мной, куда бы я ее ни повел. И это только сильнее привязывало меня к ней. И сильнее пугало.

– На завод, – коротко ответил я, снова глянув на Регину на красном светофоре.

– На ювелирный? – уточнила она и, считав согласие по моему взгляду, спросила: Зачем?

– Много лет назад, когда я еще был достаточно наивным, чтобы задавать вопросы, отец сказал мне, что о судьбе моей матери может быть известно только прожженному дьяволу, – усмехнувшись, рассказал я. Помню, когда услышал этот ответ, я искренне удивился, как отец мог так равнодушно относиться к женщине, на которой был женат. Которая родила ему сына. А теперь я знаю – он просто ее не любил.

– Прожженный дьявол? – испуганно Регина, конечно, не звучала. А вот заинтересованной была – да, на все сто процентов. Если бы она только знала, как много тайн хранит моя семья.

– Так отец называет моего деда, – мы выезжали за город, и я прибавил скорость. – Если бы ты знала Федора Пожарского, ты согласилась бы с этим нелестным определением, – не поворачивая головы, я услышал, как Регина усмехнулась. – Но я не хотел бы, чтобы ты с ним знакомилась.

– Почему? – она искренне удивилась. Кажется, в ее голосе прозвучала обида. Неужели она подумала, что мои чувства к ней несерьезны, раз я не планирую знакомить ее с семьей? – Знаю, я ему не понравлюсь. Твоей фамилии не подойдет мое имя.

Мы оба понимали, что дело было не в фамилии и не в имени, а в масштабе и ответственности, что стояла за спинами каждого из нас. Так получилось, что за фамилией Пожарский высится тень ожиданий. Именно поэтому дед взял на себя поиск невесты для своего внука. Я уверен, ему было все равно, падет ли моя династическая невеста жертвой проклятья или нет. Важно было только одно – продолжить род. И продолжить его нужно, разумеется, с именитой женщиной, дальнейшая судьба которой не имела никакого смысла.

Склонив голову на бок, я спокойно ответил:

– Значит, я откажусь от фамилии.

Регина театрально рассмеялась.

– Ты шутишь, – сквозь смех заявила она.

Я свернул на подъездную дорожку, ведущую к фабрике. В темноте это старое индустриальное здание выглядело жутковато. Достойнейшее место для прожженного дьявола.

Остановившись, я повернулся к Регине и с полной серьезностью в голосе заявил:

– Не шучу.

Убедившись, что насмешка пропала с ее губ, а во взгляде появилось непонимание, я продолжил:

– Эта фамилия привносит в жизнь каждого хаос и боль. – я искренне верил в то, что говорил, и Регина, уловив это, взяла меня за руку. – Во мне есть эта дрянная кровь, и я привык к хаосу и боли. Но я не хочу, чтобы из-за меня страдали другие.

Долгие минуты мы молчали, держась за руки и пронзая друг друга внимательными взглядами. Меня разрывало от желания увидеть в глазах Регины сомнение, которое помогло бы ей уйти от меня и спастись. Сам я отказаться от нее не мог. Она стала пронзительным лучом света в моем царстве тьмы, и я физически не мог ее прогнать.

– Даже если ты лишишься имени, Давид, – спокойно, словно нараспев, начала она. – Ты не перестанешь быть Пожарским. Ты сам все знаешь. История твоего рода, его боли и страхи – они в тебе. – Регина протянула ладонь и погладила мою щеку большим пальцем. Носа коснулся ставший любимым аромат дымной розы. – Ты живешь в ненависти к своему наследию.

– Я не могу иначе, – я повернул лицо и прижался губами к пальчикам девушки.

– Не живи прошлым, которое уже не изменить, но и не отказывайся от него, Давид. Пользуйся силой, которая тебе дана. Даже если она темная, – на губах Регины мелькнула хитрая улыбка.

– Я превращусь в деда, если перестану бороться, – я попытался отстраниться, но теплые ладони угрожающе сжались на щеках. Удивленный, я продолжил слушать Регину.

– Ты не понял. Твой дед слился с тьмой. Твой отец потерялся в ней. А ты, – ее лицо приблизилось, и я приоткрыл рот, ожидая поцелуя, но вместо него моих губ коснулся горячий шепот. – Ты можешь подчинить тьму себе и царствовать над ней, Давид.

– Не могу отказать, когда просит сама царица, – ухмыльнувшись, я все же сократил жалкие миллиметры между нами и увлек юную агитаторшу в долгий поцелуй.

Ее ладони скользнули на мою шею, мгновенно пробуждая дикое желание раскрыть за спиной несуществующие крылья. Я чувствовал себя горгульей, долгие годы каменным изваянием украшавшей именитую семью, и только сейчас, рядом с Региной, вдохновляющей меня на необдуманные, но такие желанные поступки, я стал освобождаться от камня. От оков, наложенных ожиданиями. Она пробудила во мне жажду жить и следовать за тем, чего хочет мое сердце.

Изучая друг друга руками и сплетаясь языками, мы могли бы надолго застрять в машине, если бы вдалеке не мелькнуло пятно, отбрасываемое фонарем.

– Охранник, – объяснил я, когда Регина замерла, не зная, что делать.

– Прячемся? – ее светловолосая макушка уже направилась вниз, но я ухватил девушку за плечо.

– Зачем? Это же мой завод, – Регина обернулась и, увидев на моих губах коварную улыбку, понимающе кивнула. – Идем, я покажу, чего стоит мое имя.

Мы вышли из машины, держась за руки. Как только лужа света попала на мое лицо, я поднял руку и, улыбаясь, крикнул:

– Это я, Давид!

Фонарь мигнул два раза и отстал от моей фигуры. Стоило нам пройти еще шагов десять, как нас встретил один из охранников, имени которого я не помнил.

– Давид Александрович, – поприветствовал он, крепко пожав мою руку. – Опять решили поработать ночью?

Охранник всячески старался не обращать внимания на Регину, но его глаза то и дело возвращались к ее красивому лицу. Не желая застревать в пустых разговорах, я объяснил мужчине, что мне и моей спутнице действительно нужно воплотить пару внезапных идей в новый дизайн украшений. Увлеченно кивая, охранник отпустил нас, и мы отправились на завод.

– Он очень старался не улыбаться, – заметила Регина, когда мы поднимались по лестнице в полумраке.

– Он думает, мы приехали заняться сексом, – смеясь, признался я, следуя впереди девушки и удерживая ее за руку.

Она остановилась, и мне тоже пришлось остановиться.

– Что такое? – спросил я, обернувшись. Лицо в форме сердечка бледнело в скудном освещении, и я не мог считать ответа по темным глазам Регины.

– Часто ты приезжаешь сюда, чтобы заняться сексом? – с вызовом кинула она.

Ревность. Эта жгучая блондинка с красными ногтями и смазанной по губам помадой всерьез ревнует меня. Она думает, я могу относиться к ней, как к любой другой женщине. Подумать только, я стоял перед ней на коленях, а она пытается уличить меня в несерьезности намерений.

– Я никогда не приезжал на завод с женщиной, – едва сдерживая улыбку, заверил я. – Я бываю здесь только по работе и когда вызывает дед. Но вот мой брат тот еще ловелас.

Кажется, взгляд Регины смягчился.

– Ты должен сказать ему, что это мерзко, – не скрывая отвращения, ответила она. – Менять женщин как перчатки.

Я закатил глаза, радуясь, что в темноте она этого не увидит, и снова потянул ее вверх по лестнице.

– Кир делает это назло. Я уверен, однажды он встретит ту самую и будет для нее самым преданным мужчиной, – внутри откликнулась гордость. Я правда верил в Кира и знал, что однажды из него выйдет толк. Не такой, какого ждут от Пожарского, но тем не менее. Киру есть что предложить миру.

– Кажется, ты любишь брата, – от ревности не осталось и следа. Мы с Региной миновали площадку, с которой к своим рабочим местам проходят мастера, и поднялись наверх – туда, где располагался кабинет моего деда.

Я вывел Регину на балкончик перед кабинетом, с которого открывался вид на весь первый этаж, разделенный на секции и заставленный оборудованием.

– Мы с Киром выросли, полагаясь лишь друг на друга, – на полном серьезе ответил я, наблюдая за тем, как Регина осматривает завод с искренним восхищением. – Однажды я вас познакомлю.

Подумав о Кире, я скривил лицо от досады. Он должен был приехать в ближайшем будущем, но он не знал, как стремительно развиваются события в моей жизни. Буду ли я в Москве, когда прилетит Кир? Буду ли все еще носить фамилию Пожарский или дед прилюдно лишит меня этого права? Я ничего не знал. Впервые в жизни я ничего не планировал. И это воспламеняло кровь в моих жилах. Я и не предполагал, что неподчинение может приносить столько удовольствия.

– О чем ты думаешь? – я встал позади Регины. Ее ягодицы приятно уперлись в мой пах. Мои руки оплели ее талию. Девушка держалась за перила и, слегка склонив голову на бок, кинула на меня заинтересованный взгляд.

– Я думаю о твоем предке Иване Пожарском, – призналась она, невинно прикусив губу и вызвав у меня этим движением невольное желание раздвинуть ее губы пальцем. Стереть остатки красной помады. Ощутить на пальце остроту ее зубов и нежность языка. А потом притянуть к себе и…

– Ладно, моя очередь ревновать, – усмехнулся я, услышав имя своего прародителя.

Регина рассмеялась и аккуратно ткнула меня локтем в бок.

– Я думаю, что твои предки не достигли бы всего этого, – она обвела взглядом обширную территорию завода, – Если бы не хотели любви. И чего-то больше.

– Пожарским не дается любовь, – напомнил я, и Регина глянула на меня с упреком, как бы предупреждая, чтобы я больше ее не перебивал.

– Что, если в тот день, когда Иван и весь его род был проклят, ему был дан выбор: любовь или слава? И он выбрал славу. Как и каждый, кто следовал после него, – предположение девушки было наивным, но я улыбнулся, не желая ее обидеть.

– Если верить легенде, Иван получил славу как раз для того, чтобы с ее помощью добиться любви, – поправил я.

– Может, это была проверка? – не отставала Регина. – Может, то черное сердце из музея просто ждет, когда же хоть один Пожарский сделает выбор в пользу любви? Но вам проще верить, что любовь не для вас, и продолжать работать над славой.

Регина повернулась и, опершись спиной о перила, положила руки на мои плечи. Наши взгляды встретились. В ее искрящихся глазах я видел, что она хотела верить в свою версию. Она хотела верить, что, если я сбегу вместе с ней, отказавшись от своего наследия, то у нас будет будущее.

А я хотел верить ей и потому готов был совершить побег.

– Зачем мы здесь, Давид? – шепнула Регина, осматривая мое лицо так, будто ждала, что я выдам ей старинную тайну.

– Мне нужен дневник моего деда. Только он знает, что случилось с моей матерью, а все, что знает дед – знает и его дневник.

Обменявшись решительными взглядами, мы прошли к двери. Я отпер дверь своим ключом и впустил Регину. Оказавшись в кабинете, я включил маленький настольный светильник на столе, и темная комната осветилась тусклым свечением, кажущимся зеленым из-за сукна, покрывавшего темное дерево.

За спиной щелкнул замок. Вздрогнув, я обернулся и увидел, как Регина запирает нас на ключ изнутри.

– Что ты делаешь? – я приподнял бровь, с любопытством наблюдая, как царица плавно движется ко мне через кабинет, в котором и зародился мой внутренний монстр, воющий и рвущийся наружу каждый раз, когда я здесь оказывался.

Я присел на стол, слегка отодвинув светильник. Регина вклинилась ко мне между ног и, не сводя с меня светящихся изумрудных глаз, шепнула:

– Я хочу снять твое проклятье, Давид. Прямо сейчас.

Она склонилась вперед. Ее пальчик щелкнул кнопку, и свет погас, погрузив нас во тьму. Но тьма – настоящая тьма – уже тянула свои липкие лапы, намереваясь выбраться. Регина не знала, как близко было мое проклятье и как рискованно с ее стороны было запираться со мной в этом кабинете.