Читать книгу: «Царство Давида», страница 3

Глава 3

Я бросил студентов и кинулся бежать из института. Воздух сгустился и с трудом заполнял легкие, пока я стремительным шагом шел по длинному коридору. Руки все еще были сжаты в кулаки, и верхняя губа подрагивала от злости.

Женщины в роду Пожарских! В роду Пожарских не было женщин, и я не представляю, о чем писала эта дерзкая девчонка, возомнившая себя царицей. Я, наследник этого гребаного имени, не знал ни одной женщины с фамилией Пожарская. А те, о ком я мог только догадываться, покинули род, так и не успев к нему примкнуть.

– Постой! Давид! – раздалось за спиной, когда я пересекал парковку на пути к своему автомобилю.

Я остановился и, уперев руки в крышу машины, опустил голову вниз, надеясь отдышаться. Регина замерла за моей спиной, не говоря ни слова, но я все же слышал, как с ее губ срывается сбивчивое дыхание. Она бежала следом за мной, едва поспевая со своим-то ростом.

– Это он заставил тебя? – я поднял голову и окинул обеспокоенную девушку хмурым взглядом. – Мой дед дал тебе задание соблазнить меня и выведать, что я знаю о своей матери? – я не заметил, как в пылу ярости повысил голос и перешел на угрожающий тон, но Регина продолжала смотреть на меня с гордо поднятой головой. – Ты по его указу решила напомнить мне о несуществующей мамочке? Отвечай!

Меня трясло так, словно внутри извергался вулкан сдерживаемых эмоций. Годами накапливаемая боль не могла найти выхода и языками лавы лизала оставшуюся надежду. Надежду на то, что она – моя мать – где-то есть. Что она меня не бросала. Что я не просто инструмент для продолжения проклятого рода. Что я могу быть кем-то большим. Кем-то, кто заслуживает любовь, которой лишился с уходом матери.

Регина осторожно шагнула вперед, сокращая дистанцию между нами. Мое содрогающееся тело и перекошенное от гнева лицо, казалось, не вызывали у нее ни капли страха. Странно, но жалости в ее уверенном взгляде я не видел тоже, и это помогло мне немного остыть.

То, что произошло дальше, и вовсе потушило огонь моей ярости одним махом.

Позволив сумке скатиться с плеча на асфальт, Регина шагнула еще ближе и, просунув руки под мой пиджак, прижалась щекой к моей груди. Я задержал дыхание, не зная как реагировать. Я чувствовал, как ее ладони переплелись пальцами у меня за спиной. Как стук ее сердца отдается у меня в животе. Как пахнет весенним утром ее светловолосая макушка.

Я больше не мог злиться. Казалось, стоит мне позволить вулкану разгореться вновь, как я причиню боль этому хрупкому невинному созданию. В голове больше не было мыслей о том, что эта девушка, удерживающая меня в руках, могла быть в каких-то связах с моим дедом.

Меньше всего в этот момент мне хотелось разорвать контакт, но я не мог не думать рационально. Эти объятия на парковке перед институтом могли создать проблемы.

– Нас могут увидеть, – не без растерянности в голосе произнес я, так и не осмелившись обнять девушку в ответ.

Вздохнув, она оторвалась от меня и отошла на приличное расстояние. Ее глаза с беспокойством изучали мое лицо.

– Что-то не так с твоей мамой, верно? – осторожно уточнила она, словно проверяя насколько зыбкая почва там, куда она собирается ступить.

– Что-то не так со всей моей семьей, – я усмехнулся и с сожалением отметил, что тепло ее ладоней на моей спине стало одним из самых приятных ощущений, что я получал за последнее время.

Регина подняла сумку и, хмурясь, объяснила:

– Слушай, я не хотела лезть куда-то не туда, – ее пальцы забавно теребили рукава водолазки, выдавая волнение. – Мне просто стало интересно, почему в вашей семье не учитывается вклад женщин, и, решив написать об этом доклад, я не думала, что действительно не найду информации ни об одной Пожарской. Я знаю, что браки были, а, значит, и женщины с этой фамилией должны быть. Но их нет.

– Так о чем же ты написала? – все верно, она не могла ничего узнать, ведь даже я, имея возможность поднимать большие архивы, не смог найти упоминания ни об одной носительнице моей фамилии.

– О нянях, что закладывали азы воспитания в мальчиках. Я отыскала в библиотеке мемуары одного из твоих предков. Он писал о приходящих кормилицах и о гувернантках, – Регина развела руками, а я вдруг рассмеялся над тем, что повел себя как идиот, решив, что кто-то может узнать правду.

– Должно быть, у тебя получился очень короткий доклад, – пошутил я, виновато глядя на девушку, что все еще смотрела на меня с недоверием, будто ожидала, что я могу взорваться новой волной гнева в любой момент.

– Это могли быть лучшие три минуты твоей жизни, – сыронизировала Регина, вызвав в моей фантазии ненужные мысли. Трех минут не хватило бы точно. – Прости, мне жаль, что все так вышло. Мне правда стало интересно. Я даже уснуть не могла, гадая, почему в твоем роду нет женщин.

Я снова осмотрел ее, решая, сказать ей о проклятье или нет, и все же решил сменить тему.

– Как давно ты начала посещать мои лекции?

– С самого начала, – честно призналась она. – Мне показалось любопытным узнать что-то о ювелирном искусстве.

– Да, я помню, ты очень любопытная, – не без иронии ответил я. – Но почему я ни разу за два месяца не заметил тебя?

В голове не укладывалось, что эта девушка, которая вызвала внутри меня такой переполох вчерашней ночью, все это время была рядом, а я просто ее не видел.

Регина хитро улыбнулась и обвела рукой свое милое лицо.

– Потому что это не я, – совершенно серьезно произнесла она.

– А вчера ночью? Вчера была ты? – стоило вспомнить ее гипнотический взгляд и тяжелый дымно-розовый аромат, как по спине побежали мурашки.

– Да, вчера с тобой была я, – улыбка на губах девушки погасла.

Она вытащила меня на сцену, потому что хотела, чтобы я ее наконец заметил. Чтобы увидел ее настоящую. Яркую, безумную, хищную. Ядовитую змею, облаченную в аромат цветущей ночи.

– К чему этот маскарад?

Регина покачала головой.

– Не думаю, что тебе нужно это знать. – она шагнула назад, демонстрируя, что наш разговор подходит к концу.

– Не думай за меня, – парировал я. – От кого ты прячешься? И почему танцуешь в борделе? Я хочу знать ответы.

Я смотрел на Регину, ожидая, что девушка сдастся под моим тяжелым взглядом, но она была на удивление стойкой, и это не могло не привлекать.

Не отрывая от меня глаз, царица сделала еще два шага назад.

– Зря я увлекла тебя в свой танец, Давид Пожарский, – на миг в ее зеленых глазах мелькнул тот огонек, на который я шел на сцену, словно раб за своей царицей.

– Не говори, что не хотела этого.

Регина горько усмехнулась.

– Я уже говорила, что любая хотела бы танцевать с тобой. Мне было любопытно узнать, какой ты, – я сдержал усмешку. Ей снова было просто любопытно.

Из аккуратного пучка на ее затылке выбилась одна непослушная прядка, и мне пришлось силой удержать себя на месте, чтобы не приблизиться и не заправить этот светлый локон за ухо, в котором блестеля красноватая пустышка. Эта девушка достойна настоящих рубинов. Интуиция подсказывала мне, что я должен вцепиться в нее мертвой хваткой, чтобы не упустить нечто важное. Нечто, чему я однажды уже позволил меня покинуть.

Вторя моим мыслям, Регина закончила:

– Но интуиция подсказывает, что ты – одна огромная нерешаемая проблема, Давид.

– Не без этого, – я склонил голову на бок, ожидая прощания.

– Какого черта я так люблю решать то, что не могут решить другие? – на бледных щеках вспыхнул румянец, а пухлые губки надулись от обиды. На меня? На собственное любопытство?

– Потому что, решая чужие проблемы, ты убегаешь от решения своих, – я прекрасно знал, о чем говорил. Избегая самого себя, я разгребал последствия шалостей Кира, хоть он меня об этом и не просил. Я лез к отцу, помогая ему выстроить коммуникацию с дедом. Я взялся за эти лекции, чтобы хоть как-то отвлечь себя от гнетущих мыслей.

Глаза Регины округлились в удивлении. Можно подумать, она никогда об этом не задумывалась.

– Так от кого ты прячешь себя настоящую?

Но Регина, сомневаясь, снова покачала головой и, развернувшись, пошла обратно в институт.

– До свидания, Давид Александрович, – кинула она, не оборачиваясь.

Не выжидая ни секунды, чтобы не потерять решимость поделиться с кем-то, я выпалил:

– Я расскажу тебе о Пожарских, – крикнул я Регине вслед и, когда ее фигурка остановилась, добавил: О женщинах.

Любопытная царица медленно обернулась и с улыбкой на губах повторила свои же слова, но с иной интонацией:

– До свидания, Давид Александрович, – в ее голосе звучала игривость и ничем не прикрытая заинтересованность.

– Где будет свидание? – я был чертовски доволен тем, что смог зацепить ее на крючок. Или меня радовало, что я наконец смогу разделить с кем-то свои секреты?

Ничего не говоря, Регина подняла руки к лицу и сделала одно из тех движений, что заманили меня на сцену прошлой ночью. Я кивнул, едва сдерживая рвущийся наружу восторг.

– До свидания, моя царица, – прошептал я, провожая глазами девушку, что смогла голыми руками усмирить мой вулкан.

***

За барной стойкой было тише, чем у сцены, так что я, даже не задумываясь, выбрал первое. Заказал кофе, из-за которого на меня снова посмотрели с осуждением. Вероятно, здесь не было принято пить что-либо, кроме крепкого алкоголя. Но меня впереди ждал серьезный разговор с женщиной, что упорно не покидала моих мыслей, а утром – рабочее собрание. Так что я не мог позволить себе расслабиться ни на минуту.

Бармен подтвердил, что царица выступает после одиннадцати, так что я спокойно потягивал свой кофе, заставляя себя не думать о том, как мне мерзко от того, что Регина танцует по ночам перед кучей голодных мужиков. У нее должны быть на это причины, и скоро я их узнаю.

На столешнице завибрировал телефон. Увидев на экране фотографию улыбающегося брата, я принял вызов.

– Увидел тебя в сети, – без приветствия начал Кир. – Ты время видел? Тебя дедушка не заругает?

– Иди к черту, Кир, – усмехнулся я по-доброму. – Не перегибай палку.

Одно из выступлений за моей спиной закончилось, и в зале раздались бурные аплодисменты, сопровождающиеся свистом.

– Ты не дома? – брат что-то заподозрил, а, значит, увильнуть не получится.

– Ты не поверишь, где я.

– Удиви меня!

– Скажем так, если я повернусь, то увижу, как танцуют полуголые наложницы султана, – не без удовольствия протянул я.

– Чего?! – Кир на том конце захлебнулся от возмущения. – Порнушку смотришь? Я тебе говорил, что надо завести девчонку для таких случаев.

– Заткнись, идиот! – рассмеялся я, невольно подумав об одной определенной девушке. – Я в борделе. Вообще, все говорят, что это премиальное местечко, но по факту просто бордель. Красивый и дорогой.

Кир разочарованно вздохнул.

– Там хоть трогать можно?

– Есть приват-комнаты, если тебя это интересует, – я обернулся, проверяя, не начинается ли выступление Регины.

– Приеду через две недели – сводишь меня туда, – брат буквально пропел от предвкушения развратной ночи.

Но я вдруг понял, что не хочу приводить его сюда. Не хочу, чтобы он смотрел на соблазнительный танец моей царицы. Не хочу, чтобы на нее смотрел кто-либо, кроме меня. Я их тех, кого трудно заинтересовать, но в то же время я всегда был лютым собственником, и, если уж что-то запало мне в сердце, то я не отдам его без боя.

– Ну уж нет, – возразил я. – Когда ты приедешь, я буду вводить тебя в курс дел в компании. Скоро твое обучение закончится, и ты вернешься домой.

Я ждал возвращения Кира. Когда он был дома, я чувствовал, что в мире есть хотя бы один человек, к которому я по-настоящему привязан и который привязан ко мне. У нас разные матери и одинаково безразличный отец, но мы всегда были друг у друга. Мы чувствуем боль друг друга.

Кирилл замялся.

– Я не уверен, что хочу возвращаться, – признался он, обрушивая на мои надежды поток ледяной воды.

– О чем ты говоришь?

– Давид, никто не даст мне важное место в компании, ты это знаешь, – в голосе Кира отчетливо звучала обида. – Дед меня и курьером не возьмет, лишь бы не подавать мне надежды. Он меня не переваривает! Как и отца, в общем-то.

На короткий миг мне хотелось ляпнуть, что в какой-то мере Кирилл был виноват сам. В том, что не выражал достаточной тяги к обучению, не был дисциплинирован, не проявлял уважения. Но я вовремя вспомнил, что Кир своими глазами видел, каким образом все это прививалось мне, и потому действовал намеренно грязно, лишь бы оказаться подальше от деда.

– К тому же, я познакомился тут с ребятами, – с восторгом продолжил брат. – Они считают, что я круто шарю в компьютерах. Мне всегда это нравилось. Я мог бы сам чего-то добиться. Своими талантами, а не фамилией.

Конечно, в голосе брата не было ни намека на укор. Ему было все равно на то, что я действительно хотел развиваться в ювелирном доме, хотел вести его к процветанию, но почему-то последние слова Кира меня задели.

– Черт, Кир…, – расстроенно произнес я, не зная, как заставить брата поменять решение. Я всегда верил, что он достоин стоять у руля компании не меньше моего.

– Слушай, я сейчас так далеко от всей этой семейной драмы, – честно заявил Кир. – У меня драйвовое окружение, мы хотим замутить что-нибудь интересное вместе.

Внутри шевельнулась необъяснимая тревога.

– Будь осторожен, – попросил я, чем вызвал смех брата.

– Ты так и сам в деда превратишься раньше времени, – хохотнул он в ответ.

Послышалась знакомая тягучая музыка, и зал погрузился в полумрак. Я понял, что начинается номер Регины.

– Мне нужно идти, – быстро проговорил я. – Обсудим все, когда ты прилетишь. Пока, брат.

– Возьми приват, не будь занудой! – крикнул Кир перед тем, как я успел сбросить вызов.

Отложив телефон, я повернулся и направил все свое внимание на сцену, где в плывущем тумане уже извивалась моя зеленоглазая змейка. Гипнотическая музыка успокоила тревогу, и я мог насладиться красотой танца. Регина медленно двигалась по сцене, заманчиво покачивая бедрами в такт музыке, и я, как зачарованный, следил за ритмичными движениями ее живота и от узкой талии поднимался выше – туда, где в расшитом бусинами лифе красовалась мягкая грудь.

Все в этом костюме было по-восточному кричащим: струящиеся ткани, много открытого тела, яркие стразы и пластиковые бусинки, разбросанные по лифу и поясу на бедрах. Но в то же время, если сравнивать с другими танцовщицами, Регина была единственной, кто не оголял своих прелестей.

И все же я едва держал себя в руках, чтобы не утащить ее со сцены в свою машину прямо посреди номера.

– Отличный выбор, – сказал кто-то за моей спиной. – Шикарная девушка. Но ее будет сложно купить.

Мне пришлось отвлечься от Регины. Обернувшись, я увидел Илью Смольнова. Он был ровесником моего отца и занимался добычей и обработкой золота на Дальнем Востоке. А еще мой дед его здорово недолюбливал. И, видимо, на то были причины.

– Что вы имеете в виду? – холодно уточнил я, смерив мужчину неприязненным взглядом.

Тот лишь пожал худыми плечами и улыбнулся.

– Разве у слова «купить» так много смыслов?

– Эта девушка не продается, – пригрозил я. Злость взметнулась быстро, но холодный разум держал ее в узде.

– Продается все, Давид, – фамильярно заявил он. – Но одно требует повышения цены, другое – шантажа, для третьего и вовсе могут понадобиться многоходовочки, рассчитанные не на один год.

– Вы хотите сказать что-то конкретное? – я огрызнулся. У меня не было никакого желания выслушивать загадки этого человека.

– Я лишь хотел сказать, что у меня в рукаве есть инструменты, – он подмигнул, намекая на что-то, чего я не понимал и от чего злился только больше. – Но я не хочу ругаться с тобой, Давид. Напротив, я хочу предложить свою помощь.

– В чем?

– Когда проблема покажется тебе безвыходной – знай, что у Ильи Алексеича есть ключи от потайных ходов, – Смольнов протянул мне руку, но я ее проигнорировал.

– У меня нет проблем, – отрезал я.

– Однажды проблемы случаются у всех, Давид. А вот могущественная фамилия может спасти не всегда.

Он снова пожал плечами и, не прекращая улыбаться, ушел за свой столик.

А я остался стоять у барной стойки, стараясь угомонить рой вспыхнувших в голове догадок. О чем мог говорить Смольнов? Проблем у меня не было, но, раз он о них так уверенно говорил, значит, он знает больше, чем я. И проблемы в скором времени могут возникнуть. И обязательно безвыходные.

Глава 4

– Ну, так что там за проблема с женщинами в вашем роду? – Регина налетела на меня сразу, едва, переодевшись, вышла после выступления.

Напряжение после разговора со Смольновым развеялось, стоило мне слегка коснуться локтя девушки, когда она присела за барную стойку рядом со мной.

Я окинул её взглядом. Черная облегающая кофточка, джинсы. Растрепанные светлые волосы и совершенно змеиные глаза, обрамленные ярким макияжем. Дико красная помада.

– Надо же, ты и правда настолько любопытная? – рассмеялся я.

– Я тебя предупреждала, – она бесцеремонно обхватила рукой мою чашку и, сделав глоток холодного кофе, обыграла мои же слова. – Мм, надо же, ты пьешь чудовищный кофе.

– Кофе здесь и правда отвратительный, – согласился я, любуясь отпечатком помады на чашке. – Как и все это место. Так скажи мне, что ты здесь делаешь?

Девушка закатила глаза, постукивая красным ногтем по белой чашке.

– Хитрый Пожарский, хочешь сначала выведать мои секреты? Как насчет уступить девушке и сначала утолить ее любопытство?

Я осмотрелся. На сцене началась более пикантная программа, и мне не терпелось увести Регину подальше отсюда.

– Хорошо, идем, – я поднялся и протянул Регине руку, даже не думая о том, что какие-то репортеры могут поймать Давида Пожарского на интересе к танцовщице борделя.

Царица глянула на меня с недоверием.

– Мы не останемся здесь? – уточнила она.

– Ни одной лишней минуты, – я был непреклонен, и, поняв это, девушка слезла со стула, цокнув каблуками босоножек по напольной плитке.

– И куда мы пойдем? —она прикусила губу, гадая, куда этот хитрый Пожарский мог увезти ее посреди ночи. Неужели она боялась меня? Впрочем, с чего бы ей мне доверять?

– Туда, где я расскажу тебе настоящую историю семьи Пожарских, – я покачал рукой, что все еще держал на весу, призывая девушку решиться сбежать со мной.

– Обещай, что я не пожалею, – попросила она, и я горько усмехнулся.

– Не пожалеешь. Но смотреть на Пожарских будешь иначе, это точно.

Выдохнув, Регина вложила хрупкую ладонь В мою руку, и я сомкнул пальцы на её руке, в этот самый момент решив, что больше ее не отпущу.

***

– Музей? – Регина вышла из машины и с непониманием осмотрела небольшое здание, запрятанное в закоулках центра.

– Здесь хранятся частные коллекции, – пояснил я, уверенно направляясь к большим деревянным дверям с искусной резьбой.

– Он круглосуточный? – Регина остановилась около меня, ожидая, когда мы войдем.

– Нет, конечно, – наслаждаясь изумлением на ее красивом личике, я вставил ключ в замочную скважину и отпер дверь.

Девушка приподняла одну бровь, скептически осматривая меня.

– Это твой музей?

Я распахнул тяжелую дверь.

– Моей семьи. Знаешь ли, мы любим всякие безделушки с исторической ценностью, – назвав «безделушками» хранящиеся здесь экспонаты, я сильно преуменьшил их ценность. На самом же деле коллекция Пожарских славилась своим богатством.

Я протянул Регине один из фонариков, прихваченных из багажника. На ее лице отразилось еще большее удивление.

– Музей без света? – скептически пробормотала она.

– Свет есть, – как мог, я старался сдержать идиотскую улыбку, рвущуюся наружу. Мне не хотелось, чтобы Регина думала, что я могу причинить ей вред. – Но мы его не включим.

– Почему? – ее светлые брови сдвинулись над переносицей.

– Чтобы не привлекать внимания, конечно, – я снова протянул фонарик девушке, и та наконец приняла его.

– Мы от кого-то прячемся? – уточнила она и попала в точку. Не то что бы прячемся, но все же я не хотел бы, чтобы дед узнало моем ночном визите, поэтому стоит провести его максимально тихо.

– Удивительно, – я театрально вскинул руки, имитируя изумление. – Как при твоем-то любопытстве можно оставаться такой трусихой?!

В зеленых глазах вспыхнули опасные огоньки. В царице зажегся интерес, и я широко улыбнулся. Мне нравилось, как она реагировала на вызов. Глянув на меня исподлобья, она скривила алые губы и нырнула в темноту коридора. Когда лужа света от ее фонарика осветила входную зону, я закрыл дверь и запер ее изнутри.

Мы остались вдвоем в замкнутом помещении, окруженные лишь двумя пятнами тусклого света. Внутри приятно плескалось давно забытое волнение от предвкушения удачного свидания.

– Вообще-то, тут даже миленько, – протянула Регина, когда, минуя лестницу, мы прошли в основной зал.

Девушка водила светом фонаря по купольному потолку, украшенному современными фресками, что были выполнены приглашенными из Италии мастерами. Когда свет замер на изображении юного мальчика с густыми темными волосами и небесно-голубыми глазами, Регина перевела свет на меня, а потом снова на работу итальянца.

– Что это? – спросила она, явно догадываясь, каким будет ответ, но я решил потянуть струны ее терпения.

– Меццо фреска. Выполнена нашим современником Джанни Росси. Этой работе всего четырнадцать лет, так что вполне можно считать ее самым молодым экспонатом в музее, – самодовольно заявил я.

– Это ты, – Регина посветила на меня, и я, жмурясь от яркого света, рассмеялся.

– Да, это я, – сдался я, поднимая свой фонарь вверх и подсвечивая другие фрески. – А это мой отец. Дальше дед. За ним прадед.

– А где твой брат? – Регина кружила по залу, блуждая фонарем по потолку.

Я молчал, опустив свой фонарь. Иногда самолюбие застилало глаза, и я забывал, как больно бывает от мысли, что среди семейных портретов нет изображения моего брата. Больно за него, хотя сам Кир говорил, что в гробу видел эти унылые картинки. Похоже, безразличие давило так сильно, что в пятнадцать лет он протаранил стену музея на новеньком автомобиле отца. Я прекрасно понимал его чувства, но моих желаний никто не спрашивал.

Помню, как на десятый день рождения дедушка привел в кабинет смуглого иностранца. Восхищаясь моими глазами, он принялся делать набросок на бумаге. А спустя месяц работы мое лицо уже красовалось на потолке семейного музея.

Оставив вопрос о брате без ответа, я шагнул вперед и, взяв Регину за руку, повел ее вперед. Нас не интересовали древние манускрипты и доспехи, выполненные в редкой технике. Мы пришли за проклятьем рода Пожарских.

Прошмыгнув в потайной зал, мы попали в маленькую комнату, уставленную пугающими постаментами, на которых красовались украшения – знаковые для моей семьи. Не позволив Регине полюбоваться серьгами, изготовленными для княгини Ольги, или остановиться у эфеса меча, что был инкрустирован камнями для именитого воина Руси, я буквально протащил ее через зал в самый конец.

– Смотри, – я осветил стойку, на которой была установлена вытесанная из темного камня голова, имитирующая манекен.

На шее манекена покоилось то, ради чего мы приехали.

– Познакомься, это проклятье Пожарских, – пафосным голосом произнес я, склоняясь над ухом очарованной девушки.

Не обращая на меня внимания, она осматривала влюбленным взглядом тяжелое серебряное колье, в кулоне которого красовался черный бриллиант, ограненный в форме сердца.

Царица пала жертвой красивого украшения, которое для того и было создано. А вот я чувствовал исходящую от него страшную силу. Не знаю, была ли это лишь разыгравшаяся фантазия или в камне на самом деле содержалось нечто страшное…

– Как ты можешь называть это проклятьем? – восхищенно прошептала Регина.

Я приобнял ее, ощутив, как по телу побежали покалывающие искорки. Удивившись, девушка наконец отвлеклась от колье и посмотрела на меня.

– Помнишь выставку об Иване Пожарском? – тихо спросил я, отставив свой фонарь на постамент.

– Тот, с которого началась история твоего ювелирного дома?

Я кивнул, жадно осматривая губы Регины. Старый семейный артефакт разгонял кровь по телу, и я почувствовал течение могущества в своих жилах. А с ним и едва сдерживаемое желание присвоить себе ее – любовь царицы.

Глаза Регины были затуманены. Она смотрела на меня так, будто я был божеством, приоткрывающим перед ней страшные тайны, способные изменить жизнь всего сущего. Черные ресницы трепетали, а блеск в золотисто-зеленых глазах лишь подтверждал, что девушка, которую я так неосторожно привел в святая святых своей семьи, была зачарована. Проклятье Пожарских действовало и на нее.

Эта мысль меня отрезвила, и я осторожно отстранился от Регины. Когда моя рука скользнула с ее талии, она возмущенно вздохнула.

– Когда Иван вернулся после Смоленской битвы, он еще не был Пожарским. Каким было его имя до истории с этим камнем – никто не знает, – я говорил медленно, сгущая тучи истории и наслаждаясь огромными зелеными глазами, обращенными ко мне. – Если верить легенде, Иван был кузнецом и прекрасным мастером по работе с серебром.

На короткое мгновение я замолчал, любуясь камнем, чьи грани поблескивали в свете фонаря.

– Он полюбил? – нетерпеливо спросила Регина, сгорающая от любопытства. Как и я, она не могла оторвать взгляда от украшения. – Это не могло быть создано без любви.

Я кивнул, нахмурив брови.

– Тот, с чьей помощью было создано это колье, – я снова почувствовал, как в пальцах огоньками забурлила неведомая сила. – Забрал любовь в качестве платы.

Гробовая тишина повисла в зале. Я перевел взгляд на Регину и понял, что она была погружена в свои мысли, хотя я ожидал считать на ее лице страх.

– Иван продал свою душу ради славы? – шепотом пробормотала царица, блуждая взглядом по серебряной цепи и избегая смотреть на камень в кулоне. Словно и она ощущала, как от этой вещицы исходит глубокая энергия.

– Не совсем так, – возразил я и вернулся к рассказу. – Иван занимался своим делом в кузне и вряд ли вообще задумывался о славе. По крайней мере, пока к нему не явилась боярская дочка.

Регина понимающе ахнула. Она ждала, когда же в этой легенде появится женщина.

– Легенда не говорит, что именно молодая девушка более высокого происхождения могла забыть в лавке кузнеца, но, как ты понимаешь, Иван потерял сон после встречи с ней. Настолько, что решил идти к ее отцу.

Регина покачала головой, предугадывая, что ничем хорошим это не кончится.

– Боярин выставил кузнеца за двери и велел на пороге больше не появляться. Иван вернулся в мастерскую и принялся творить это колье, – я кивнул на украшение, – но мы до сих пор не знаем, откуда у него взялся камень. Бриллианты на Руси появились не раньше девятнадцатого века, а это сердце, – мы оба очарованно смотрели на колье, – абсолютно точно выполнено из алмаза удивительно точной огранки. К тому же, никому не известно, что дает ему такой насыщенный черный цвет. Предполагалось, что это лишь вкрапление гематита, но анализы это предположение не подтвердили.

Я увлекся деталями, и Регина вцепилась в рукав моего пиджака, требуя продолжения.

– Что было дальше? С Иваном и боярской дочкой?

– Иван работал над искусным серебряным украшением, надеясь покорить девушку и ее отца, но то ли по воле случая, то ли из-за чудовищной силы его намерения в кузне случился пожар. Такой сильный, что все выгорело дотла, не тронув при этом соседних строений. В горсти пепла, оставшейся после пожара, Иван нашел это колье. В том самом виде, в котором оно представлено перед нами сейчас, – я посмотрел на свою царицу, и заметил, как в уголках ее глаз собираются слезы.

– Он так сильно хотел эту девушку, что призвал страшную силу, – пробормотала она. – И ведь он явно не получил то, чего хотел.

Я пожал плечами.

– Мы можем только догадываться, кого и как он призвал. Но одно было точно: камень дал ему влияние, которого не хватало для брака с боярской дочкой. Когда отец увидел дар от кузнеца, он, не задумываясь, отдал дочь мастеру. Иван открыл новую лавку, где стал работать непосредственно с украшениями, а народ, пораженный случившимся пожаром, прозвал его Пожарским.

– А девушка?

– Умерла при родах. Продолжила проклятый род Пожарских и умерла, – угрюмо заключил я. – В истории упоминается несколько женщин, которые то сходили с ума, то накладывали на себя руки. В какой-то момент женщины просто пропали из книги записей. В этой истории много тайн, но точно известно одно, – я с сожалением посмотрел на Регину. – Пожарским не дано познать настоящую любовь.

Регина молча смотрела на черное сердце и думала о чем-то своем, и мне захотелось ее подбодрить.

– В легенде говорится, что жертвенная любовь снимет проклятье. Но я не знаю, кто сможет полюбить Пожарского настолько чисто, чтобы пожертвовать собой ради дарования его роду любви, – криво ухмыльнувшись, я протянул Регине руку, надеясь увести ее из этого тяжелого места, но она не отреагировала.

– Ты веришь в это? – тихо спросила она, не глядя на меня.

– Статистика очаровательно точна. Ты и сама знаешь, рядом с Пожарскими не упоминаются женщины.

– Что случилось с твоей мамой? – помня о том, как я вспыхнул на парковке перед институтом, Регина говорила осторожно.

– Она меня бросила, – спокойно ответил я. – У меня нет никаких данных о том, жива она или нет. Из деда информацию не вытащить, а отец как-то, будучи пьян, проболтался, что обе его жены сбежали, оставив сыновей. Сначала моя мать, а потом мать Кирилла. Если про маму Кира точно известно, что она вернулась в Норвегию, то о моей неизвестно ничего. Я больше склоняюсь к тому, что отец сам их прогнал. Он ветреный и едва ли может выдержать одну и ту же женщину на протяжении долгого времени. Я хочу верить, что это спасло жизни наших с Киром матерей. Что им удалось избежать влияния проклятого рода.

Зал снова погрузился в тишину. Я молчал, удерживая себя от падения в пропасть страха. Каждый раз, думая о проклятье и тайне своей матери, я не мог не бояться. Что могло с ней случиться? Куда она ушла? Жива ли? Миллион вопросов и ни одного ответа.

– Давай найдем твою маму, – неожиданно произнесла Регина. Ее голос звучал так уверенно, что на ничтожное мгновение во мне зажглась надежда.

– С ума сошла? – рассмеялся я, затушив этот робкий огонек. – Думаешь, я не пытался найти упоминания о ней?

Регина встала передо мной и, ухватившись за лацканы пиджака, заглянула в мои глаза удивительно ясным взглядом.

– Со мной у тебя все получится. Мое любопытство – это мое оружие, Пожарский. Давай рискнем?

Она смотрела так, будто просила помощи в поисках своей собственной матери. Первой мыслью, сформированной логикой, было – отказать. Отшутиться. Дальше я допустил, что мы действительно могли бы вместе найти дорогу, которую я не видел, пока искал один. Но все эти мысли перечеркнул страх.

Чем больше я нахожусь рядом с Региной, тем больше ощущаю, как внутри зарождается опасное чувство.