Читать книгу: «Развод, после измены? Не сегодня!»

Глава 1

НОЧЬ, КОТОРУЮ НЕ ВЕРНУТЬ

Она открыла дверь резко, как ножом по воздуху.

В квартире было темно. Только слабый отсвет уличных фонарей прорезал полумрак, ложась на пол и разбивая тени. Тишина была плотной, вязкой, будто кто-то натянул плёнку между её прошлым и настоящим.

Лана стояла в коридоре, сжимая в руке телефон. На экране всё ещё было открыто сообщение без имени. Всего одно фото. Размытое, зернистое, но достаточное, чтобы сердце выстрелило в грудную клетку и разбилось о рёбра.

Арсен. Обнажённый. На фоне гостиничного номера. И она – та самая Лика – сжимающая в пальцах его лицо, будто метка на добыче.

Она не закричала сразу. Даже не заплакала. Лишь закрыла дверь, сжав зубы, и прошла вперёд, будто через минное поле. Медленно, но уверенно. Каждый шаг гремел в её голове, как взрыв. Височная боль била по черепу, как молотком. Тошнота подкатывала к горлу. В теле – дрожь. Лёд и огонь одновременно. В голове было всего одно слово: «НЕТ».

Он был дома. В их квартире. В их кровати. Спал, как ни в чём не бывало. Её предатель. Её мужчина. Муж.

Лана стояла над ним, как палач над жертвой. В горле стоял ком. Руки дрожали. В голове пульсировала фраза: «Это не он. Это ошибка. Это не может быть правдой». Но фото не исчезало. Оно кричало на неё. Убивало. Лика. Её ухмылка. Его плечи. Её ногти на его шее. Она чувствовала вкус желчи во рту.

– Проснись, – выдохнула она. – Проснись. Скажи мне, что это неправда.

Он открыл глаза. Моргнул. Улыбнулся, не сразу понимая, что её лицо было не лицом любимой жены. Это было лицо женщины, которую предали.

– Лана? Что случилось?.. – он поднялся на локтях, нахмурившись.

– Что случилось? – прошептала она и резко показала экран телефона прямо перед его лицом. – Ты мне скажи.

Он замер. Потом закрыл глаза, будто хотел исчезнуть, стереть это фото, сон, вечер, себя самого. Руки опустились. Тишина стала звенящей.

– Чёрт… – только и выдохнул.

– Чёрт?! – Лана отшатнулась, как будто он ударил её. – Это всё, что ты можешь сказать? «Чёрт»?

– Лана, пожалуйста… это было один раз, я не знаю, как так получилось… Я… Лика, она… всё было не так…

– НЕ ТАК?! – она взорвалась, голос сорвался на крик. – Ты на фото, Арсен! Голый! С ней! В постели! Что «не так»?! Ты был на корпоративе, уставший? Или тебе просто захотелось новой дырки на одну ночь?!

Он встал, шагнул к ней. Уже не оправдываясь. Просто стоял, глядя прямо в глаза. Спокойно. С тяжестью. С достоинством. Без трусости.

– Я не прячусь, Лана. Сделал – отвечаю. Скажи, что хочешь знать. Я не буду врать.

– А что тут знать?! – Она пошла на кухню, открыла шкаф и с грохотом вытащила бокал. Потом второй. Потом резко развернулась и швырнула один в стену. Стекло разлетелось, как и их жизнь.

– Я пять лет ждала, Арсен! Пять лет! Терпела, когда ты отмахивался от темы детей, от разговоров о будущем! Я верила, что ты просто не готов, что тебе нужно время! А ты был готов трахнуть Лику?! Вот так – по щелчку?! Потому что с ней проще?!

Он стиснул челюсть. Его глаза вспыхнули. Он открыл рот, потом закрыл, словно борясь с собой. Вздохнул. Глухо проговорил:

– Ты знаешь, что я не умею красиво говорить. И сейчас каждое слово, как наждачка внутри. Но ты не давала мне воздуха. Ты толкала, требовала, давила… Ребёнок, разговоры о будущем – ты будто вычерчивала план моей жизни без моего участия. Я чувствовал себя… не мужчиной, а функцией. Ты видела во мне отца, проект, но перестала видеть меня.

Лана замерла. Глаза расширились. Она отступила на шаг:

– Подожди… – её голос задрожал. – То есть, теперь это я виновата в том, что ты полез к Лике? Ты серьёзно? Ты хочешь сказать, что я своими разговорами о ребёнке заставила тебя изменить?

Он тоже вздрогнул. Но не отступил. Только закрыл глаза на мгновение, затем снова взглянул в неё:

– Нет. Я не виню. Я просто объясняю. Пытаюсь. Потому что… если не сказать это сейчас, потом будет поздно. Это не оправдание. Это слабость. Моя. Не твоя.

– Слабость? – прошептала она, чуть не срываясь на крик. – Тогда почему мне больно, как будто ты меня выкинул? Почему я – в рёве, а ты стоишь и раздаёшь объяснения, как начальник на совещании?!

Она осипла от ярости:

– Я просто хотела будущего! С тобой! Я верила, что ты вырастешь, созреешь, решишься! А ты просто пошёл и выложил всё своё мужское нутро в Лику?! Потому что она не говорила о ребёнке? Потому что так проще?

Он провёл рукой по волосам, сжал кулаки, тяжело дыша:

– Нет. Я пошёл туда, потому что хотел забыться. Потому что был зол. Потому что мы отдалились. Я не оправдываюсь. Я просто признаю… я сломался. Один раз. Один! Я облажался! Я был пьян. Вдрызг! Но я не из тех, кто бежит. Я остаюсь. Я стою перед тобой. Да, я сожалею. Я просто сгораю. И если ты в ярости – это по делу мне! Но я не поползу вымаливать прощения. Потому что любовь не унижается.

Лана замерла. Слова резали. Он не просил. Не лгал. Он стоял. Смотрел прямо. И от этого было ещё больнее. Потому что он был не трусом. Он был мужчиной, которого она любила. И теперь ненавидела.

– Любовь?! – Лана грустно усмехнулась, – О какой любви ты сейчас вообще говоришь?! Ты предал моё доверие… как тебе верить, после такого?…

Она пошла в спальню. Как на похороны. Каждое движение – механическое. В голове пусто. Только глухой гул. Чемодан. Вещи. Без разбора. Ночная рубашка, зубная щётка, джинсы. Даже его старая футболка, в которой она спала. Взяла и бросила обратно. Нет!

Он стоял в дверях. Молчал. Грудь его тяжело вздымалась. Он знал, что её уже не удержать. Сейчас – её выбор. Её боль. Её падение. Или её полёт.

– Лана…

– Не говори ничего. Не сейчас. И не потом.

Она застегнула чемодан. Подняла взгляд. В нём – лед и огонь.

– Я не та, кто может простить. Не после такого. Не после того, как ты дал другой женщине право стереть нашу историю. Нашу кожу. Нашу правду.

Она пошла в прихожую. Куртка. Ключи. Телефон. Сердце билось так громко, что звенело в ушах.

– …Ты сделал это сам. Не Лика. Не алкоголь. Не случай. Ты!!!

Она вышла, не хлопая дверью. Просто закрыла. Тихо. Медленно.

На улице шёл дождь. Промозглый, липкий. Как будто небо рыдало вместо неё. Но она не плакала. Её лицо было каменным.

Её спина – прямой.

Её дыхание – рваным.

Но она шла. Уходила.

Навсегда?

Она не знала…

***

Он не дал ей уйти.

Когда Лана с грохотом захлопнула за собой дверь, Арсен не бросился за ней сразу. Он стоял в прихожей, сжимая кулаки, будто в них можно было удержать её дыхание, её взгляд, её запах. Нет. Он знал, она остановится. Она будет стоять в темноте, злиться, дрожать, выть внутри себя, но не заплачет. Она сильная. Она гордая. И она никогда не простит, если он не сделает первый шаг.

Он дал ей пятнадцать минут. Ровно столько. Чтобы выдохнуть, взорваться, вспомнить, как его ненавидит. И как… до сих пор хочет. Потом лишь накинул куртку и вышел.

У подъезда было сыро. Холодно. Воздух пропитан влагой, асфальт блестел. Она стояла под навесом, курила, прикрыв плечи пальто. В груди всё ещё пульсировало – не боль, не злость, а тягучее, едкое опустошение. Её пальцы дрожали, но не от холода. Мысли метались: «Зачем он вышел? Что теперь? Уйти? Вернуться? Унизиться?»

Или закричать, ударить, рухнуть прямо здесь, на мокрый асфальт, потому что боль уже не в сердце – она в коже, в горле, в каждой чёртовой клетке. Она ненавидела себя за то, что ждала, что он выйдет. За то, что всё ещё надеялась. За то, что даже сейчас хотела, чтобы он просто обнял. И исчезла бы вся грязь, всё фото, вся ложь. Но этого не будет. Потому что реальность разорвана. А он – причина. И её единственный дом одновременно.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала она, не глядя. Голос хриплый. Сломанный.

Он молча подошёл, выхватил сигарету из её пальцев и бросил в лужу. В этот момент Лана вздрогнула – не от испуга, а от гнева, который вспыхнул внутри, как порох. Это было насилие над её границей, её правом дышать, справляться, гореть своим способом. Но, чёрт возьми, часть её содрогнулась от его близости, от уверенности в движении, от того, как его пальцы на секунду коснулись её руки. Ей стало тошно от этого трепета. Она ненавидела его, но тело будто вспоминало, как он касался раньше, и взрывал её изнутри. Она хотела ударить его. И одновременно – раствориться в нём. Этим и была её пытка.

– Ты не уйдёшь.

– Не приказывай мне! – взвизгнула она. – Ты не имеешь права после всего!

– Я имею право, потому что ты моя. Даже сейчас. Даже если ты мечтаешь врезать мне по лицу.

Она шагнула назад, но он схватил её за запястье. Не жестоко, но сильно. Безболезненно, но неотвратимо. Она попыталась вырваться.

– Пусти!

– Нет. Я не отпущу. Я просрал всё, да. Но я бьюсь. Не за прощение – за нас. Я не отступлю, пока ты не посмотришь мне в глаза и не скажешь, что не осталось ни капли.

Она молчала. Только дрожала. И вдруг – ударила. По щеке. Резко, звонко. Он не отпрянул.

– Ты разрушил всё, Арсен. Ты уничтожил. Ты сделал из меня никого.

– Я сделал ошибку. Одну. И если ты дашь мне шанс, я превращу эту ошибку в старт. В начало. Я не позволю, чтобы ты ушла с мыслью, что тебя можно заменить. Потому что нельзя. Ты – единственная. Понимаешь?

– Нет! – выкрикнула она. – Не смей говорить мне это! После неё, после того, как ты дал ей то, что было моим?!

– Это был срыв. А ты – моя суть. Моя боль. Моя реальность.

Он шагнул ближе, и воздух будто сгустился между ними. Схватил её за плечи – крепко, резко, как будто пытаясь удержать не её, а себя на грани. Его пальцы впивались в тонкую ткань свитера, дыхание обжигало её лоб, щёку, губы. Он тряс её – не от злости, от отчаяния. От желания докричаться сквозь боль.

– Пусти, – прохрипела она, пытаясь оттолкнуть его. Но руки Арсена только сильнее сжались.

– Нет. Не отпущу и буду биться за нас. До крови. До конца. Пока ты не простишь. Или не убьёшь.

Он притянул её к себе. Грубо. С силой, от которой вырвался стон, не боли, а внутреннего взрыва. Его тело сомкнулось вокруг неё, руки стали оковами. Вжался лицом в её шею, как будто искал спасение в её коже. Его сердце билось с такой силой, что она почувствовала его каждой клеткой.

– Отпусти меня, Арсен! – закричала она, изо всех сил ударив кулаками в его грудь. – Отпусти! Не смей прикасаться!

Он не отпрянул. Только стиснул зубы, дыша хрипло, тяжело, срываясь на резкие вдохи.

– Не отпущу, пока ты не скажешь, что не хочешь меня. Пока не сможешь смотреть на меня и не вспоминать, как я был в тебе.

Он резко нагнулся, подхватил её на руки, и, прежде чем она успела закричать, перекинул через плечо. Лана заорала – не от страха, от ярости.

– Я подам на развод, слышишь?! – кричала она, стуча кулаками по его спине. – САМ ПОДПИШЕШЬ! Я НЕ ПРОЩУ ЭТОГО НИКОГДА!

Её голос был хриплым, но пронзительным, будто выстрел:

– Ты думаешь, это просто секс?! Это конец, Арсен! После твоей измены, выход только один – развод! Понял?!

Её мысли метнулись в прошлое. Как он нёс её на плече тогда, в первую осень их брака, после шумной вечеринки, когда она едва стояла на ногах от смеха и вина. Как смеялся, как шептал ей в шею: «Ты – моё счастье». И теперь… те же шаги. Только вместо смеха – слёзы. Вместо поцелуев – боль.

Как буря, он ворвался обратно в подъезд. Она билась, кричала, стучала кулаками по его спине.

– Отпусти меня, мерзавец! Ты не имеешь права!

– Я имею. Потому что я знаю, ты сейчас лжёшь себе. А я – единственный, кто ещё держит твою правду.

Он донёс её до квартиры, захлопнул дверь. Поставил на пол. Лана оттолкнула его со всей силой. Он отступил, но не ушёл.

– Ты – ублюдок… – прошептала она, задыхаясь.

– А ты – моя. Только моя, – прохрипел Арсен, – Смотри на меня! Посмотри, Лана. Я – не святой. Я – не герой. Я – человек, который любит тебя до одержимости. Я рвусь внутри, когда не касаюсь тебя. Я не оправдываю себя. Я хочу тебя. Прямо сейчас. Здесь! С ненавистью. С болью. Но с правдой.

Она стояла, тяжело дыша. Щёки горели. Губы дрожали. Сердце било в висках. Её грудь вздымалась, как перед рывком.

В ней всё кричало: не позволяй! Только не сегодня, не так – не по-твоему!

Но тело предательски помнило – он её. Её мужчина. Её боль. Как оторваться от того, кто когда-то стал твоей кожей, дыханием, привычкой?

И она не сопротивлялась. Потому что колени предательски дрожали. Потому что желание рвало ей грудь, как пуля изнутри.

– Если ты скажешь «нет» – я уйду. Навсегда. Но ты не скажешь.

Он сделал шаг вперёд. Прижал её к стене. Сильное тело нависло над ней – горячее, пульсирующее. Его руки упёрлись по обе стороны от её лица, замкнув её в ловушке. Воздух между ними загустел. Дышать стало трудно… не из-за страха. Из-за близости.

Он не касался её кожи, но каждое его движение будто вспарывало воздух вокруг. Его взгляд был чёрным, яростным. Жаркое дыхание обжигало её висок, шею, губы…

– Скажи. Скажи «нет»… – прошептал он, голос сорвался в хрип. – Только скажи. И я уйду.

Лана не сказала. Не могла. В горле – узел. В теле – дрожь. Она смотрела ему в глаза, полные ярости и любви, в глаза мужчины, который разбил её… и всё ещё держал за руку.

Она вновь ударила его. Ладонью по щеке – звонко. С вызовом. Потом второй раз. Но в этих ударах уже не было силы. Только отчаяние.

– Я ненавижу тебя, – шептала она сквозь слёзы, сжав зубы.

– А я тебя люблю, – выдохнул он ей в ухо. – До судорог. До животного желания. До потери разума.

Она продолжала колотить его в грудь, но он не отпускал. Крепко держал её.

– Ты – моя. Всегда была. Всегда будешь. Даже если будешь кричать, что хочешь уйти.

Она била его кулаками в грудь. Кричала. Плакала. Но не отстранялась. Не отталкивала. Не могла. Потому что он снова вошёл в её голову. В её кожу. Внутрь неё. Потом – вцепилась в него. Словно в якорь. Словно в последнюю точку, где можно стоять, пока буря рушит всё вокруг.

Он поймал её руку, прижал. Жёстко. Без права на сопротивление. Одной рукой он сжал её затылок, запрокидывая голову, второй обвил за талию, впечатывая её в своё тело.

Губы яростно завладели её ртом. Без права на сопротивление!

И она также остервенело отвечала на его требовательный поцелуй. Кусала. И срывалась на стоны.

Арсен прервал грубый поцелуй. Посмотрел ей в глаза. Они пылали в гневе, от ненависти, и не только… также, от безудержного желания…

Они дышали одинаково – тяжело, сбито, животно.

Он развернул её к стене. Его рука скользнула между её ног. Она выгнулась. Простонала. Хотела крикнуть «нет», но вырвался только стон.

– Ты чувствуешь? – прошептал он и вновь обернул к себе лицом. – Это ты. Ты хочешь меня. Даже если ненавидишь.

Он вжался в неё. Его губы уткнулись в её шею. Она содрогнулась.

– Твоё тело не врёт тебе, Лана. Оно помнит, кому принадлежит.

Она зарыдала – не от слабости. От ярости. От безысходности. Потому что он был прав. Чёртов ублюдок был прав.

Арсен впился в её губы, разрушая все её сопротивления.

Она стонала, плакала, кусала его плечо сквозь ткань. А потом – целовала. Губы встретились, как ножи. Слишком остро. Слишком поздно…

Он выдохнул в неё, как будто жил без воздуха всё это время. Руки Ланы обхватили его спину, ногти оставляли следы. А наглые ладони Арсена блуждали по её телу, неумолимо, требовательно, будто возвращали каждую потерянную секунду.

Они рухнули на пол. Он рвал с неё одежду. Она сдирала его рубашку. Тела обнажались – не ласково, а дико, грубо, жадно.

Движения стали резкими, почти агрессивными, как в драке, в которой никто не хотел сдаваться. Его пальцы скользили по телу, обожгли кожу на талии. Он обнажал её – не медленно, не романтично, а так, как будто срывал с неё остатки защиты. Рванул блузку, пуговицы на ней разлетелись по сторонам. Припал к её груди желая содрать лифчик зубами.

Лана вскрикнула, но не от боли, от бешенства желания. Обнажённая грудь вздрогнула от его прикосновений. Соски набухли и покалывали от жара его дыхания.

Одним рывком он освободил её от белья, склонился к шее, дышал в неё тяжело, с хрипом. Она выгибалась под ним, плакала и смеялась, как безумная. Его ладони обжигали, губы жгли, движения стали яростными.

Её пальцы вцепились в его волосы, дёрнули, а потом – начали расстёгивать его ремень. Он перехватил её руки, сжал запястья и прижал их к полу.

– Ты хочешь меня? – прошипел он, едва не срываясь. – Скажи. Признайся. Хватит врать себе.

– Я ненавижу тебя, – выдохнула она в ответ. – Но да, чёрт тебя побери. Я тебя хочу.

Он вошёл в неё резко. Без предупреждения. Без просьб. Как ураган, срывающий крышу. Она закричала – не от боли, от дикой разрядки. Тело содрогнулось. На долю секунды её разум протестовал. «Ты не должна», – кричало что-то внутри. Но тело не слушалось. Оно жаждало его. Каждой клеткой, каждой жилкой.

Он двигался жёстко, мощно, срывая из неё стон за стоном. Вколачивал своё орудие яростно, разрывая все сомнения. Любое сопротивление. Как хищник, рвущий добычу. Как мужчина, возвращающий то, что было его по праву.

Это было не про секс. Это было про войну. Про выживание.

Её тело выгибалось, в голове был туман. Всё вокруг исчезло. Остался только он – её предатель, её наркотик, её мужчина. И она – его боль, его сила, его проклятие.

Она закусила губу до крови. Тело вибрировало от напряжения.

Он держал её за талию. Бедра к бедрам. Его лоб упирался в её шею. Его дыхание – жаркое, с хрипом.

– Ты не получишь развод. Не сегодня! – хрипел он с каждым толчком и продолжал таранить, всё глубже и глубже, – Ты не сможешь без меня. Скажи, что это не так! Скажи мне в лицо, Лана. Только попробуй соврать.

Она не смогла. Только захрипела, выгнулась, зажалась… и кончила первой. С бешеным криком. С разрядом, как ток. Он за ней – громко, грубо, с рыком, сжимая её так, будто вырвется, и его не станет.

Мощный оргазм оглушил их. Тела содрогались, экстаз растапливал их разногласия.

Он сжался, замер в ней. Их стоны слились. Оба рухнули, как будто из них вырвали души. Несколько минут лежали, задыхаясь. Пот, слёзы, горячие тела – всё слилось в единый хаос.

Они лежали на полу, как после бури. Он обнял её. Молча. Она не отстранилась. Только смотрела в потолок. Внутри пульсировала пустота. И стыд. И странное облегчение.

– Это не правильно… я так не хочу, – прошептала она.

– Но ты по-прежнему любишь… хочешь меня!

– Моё тело – не я. Оно… слабее.

– А душа? – спросил он.

Она не ответила. Но внутри что-то болезненно сжалось.

Он первым встал. Молча. Глядя на неё, дрожащую, с растрёпанными волосами и беззащитным взглядом.

– Ненавижу… люблю… убила бы… – сказала она, голос дрожал, прерывался, – Арс… мне лучше уйти…

– Я уйду сам, – прервал он её. – Сейчас тебе нужно побыть одной. Не принимай решение с горяча. Не руби с плеча. Я оставлю ключи. Вернусь только, если сама скажешь.

Она ничего не ответила. Лишь закрыла глаза.

Он надел куртку. Взял телефон. И, не оглянувшись, вышел.

Лана осталась. В их квартире. В своём одиночестве. В себе.

И впервые за долгое время – заплакала по-настоящему.