Божественная комедия

Песня шестнадцатая

Продолжение третьего подразделения седьмого круга. Путникам попадаются навстречу три призрака. Их жалобы и признания, которые глубоко трогают поэта. Новое виденье.

 
¹ Когда к тому мы месту подошли,
Где водопада гул стал раздаваться,
Подобный пчел жужжанью, вдруг вдали
 
 
⁴ Из той толпы, что стала появляться,
Три тени отделились и бегом,
Завидя нас, к нам стали приближаться,
 
 
⁷ Бичуемы пылающим дождем.
«Остановись, пришлец землерожденный! —
Кричали эти призраки втроем. —
 
 
¹⁰ Ты сын отчизны нашей развращенной,
Что можно по одежде угадать!»
Ужасен был их образ истомленный;
 
 
¹³ Не уставал их язвы разжигать
Дождь огненный… О вечном их страданье
Я не могу доныне вспоминать:
 
 
¹⁶ О нем ужасно и воспоминанье.
Услыша зов, заметил мне поэт:
«Остановись! Почтенья и вниманья
 
 
¹⁹ Они достойны. Если бы их след
Дождь пламенный не покрывал огнями,
То я тебе преподал бы совет
 
 
²² Приблизиться к ним быстрыми шагами».
Окликнули три тени нас опять
И, наконец, лишь поравнялись с нами,
 
 
²⁵ Составив круг, с стенаньями скакать,
Как дикие полунагие стали,
Которые пред тем, как бой начать,
 
 
²⁸ Противников глазами измеряли.
Так, перед нами прыгая в огне,
Три тени постоянно обращали
 
 
³¹ Свое лицо усталое ко мне,
И тень одна воскликнула уныло:
«О, если в этой мрачной стороне
 
 
³⁴ Лишь омерзенье только возбудило
Страданье изъязвленных наших тел,
То хоть за то, что в прошлом нашем было,
 
 
³⁷ Хоть ради многих славных наших дел,
Скажи, кто ты, идущий чрез ограды,
Где человек живой ходить не смел?
 
 
⁴⁰ Смотри: вот внук прекрасной Гуальдрады.
Иду я по его теперь следам.
Он в язвах весь, его обвили гады,
 
 
⁴³ Но некогда он знатен был, поверь.
Узнай: его зовут Гвидо Гьерра^{91}.
Трудился он, не побоясь потерь,
 
 
⁴⁶ Мечом и головою; был примером
Для нации. Идущий вслед за мной:
Теггьяйо Альдобранди^{92}; Люцифером
 
 
⁴⁹ Теперь он взят, но на земле у вас
О нем не позабудут, вероятно,
И вспомнят с благодарностью не раз.
 
 
⁵² А я, погибший с ними невозвратно,
Джакопо Рустикуччи^{93}. Скорбь в Аду
Мне не была бы, может быть, понятна,
 
 
⁵⁵ Когда бы злой жены, как на беду,
Я не имел: жена меня сгубила».
Когда б я мог укрыться на ходу
 
 
⁵⁸ От пламени, что вниз дождем сходило,
То броситься решился бы к теням,
И думаю, на то дано б мне было
 
 
⁶¹ Согласие учителя, но сам
Я мог сгореть и в прах испепелиться,
И я не мог навстречу, как к друзьям,
 
 
⁶⁴ К ним броситься и их обнять решиться…
И я сказал: «Картина ваших мук
Ужасна так, что плачем разразиться
 
 
⁶⁷ От жалости я в состоянье вдруг.
И эта жалость так неизгладима,
Что долго не забыть мне адский круг,
 
 
⁷⁰ Где жжет вас дождь! Душа моя томима
Невольным состраданием с тех пор,
Как встретил вас, пройти желавших мимо.
 
 
⁷³ Да, родина одна у нас. Мой взор
С сочувствием на вас я обращаю.
О всех деяньях ваших в разговор
 
 
⁷⁶ С особою охотой я вступаю…
Наставником своим руководим,
Увидеть лучший мир я ожидаю,
 
 
⁷⁹ Но прежде с добрым спутником моим
Я должен в Ад глубокий опуститься…»
«О, будь же Небесами ты храним
 
 
⁸² И долго пусть твой дух не отрешится
От плоти, – так мне призрак отвечал. —
И пусть ничем надолго не затмится
 
 
⁸⁵ Величья блеск, которым ты сиял.
Но расскажи теперь мне об отчизне:
Ужели дух сограждан в ней упал?
 
 
⁸⁸ Иль доблестей нет более в их жизни?
Деянья их в иные времена
Не подвергались обшей укоризне…
 
 
⁹¹ О, родина!.. Ужели так она
Испортилась в зловонной атмосфере,
Ужель отчизна так теперь скудна,
 
 
⁹⁴ Как здесь передавал наш Борсиере^{94},
Который очутился среди нас…
О, не скрывай, скажи по крайней мере:
 
 
⁹⁷ Ужели справедлив его рассказ?»
«Флоренция несчастная! Ты пала
Так низко, обесславившись не раз,
 
 
¹⁰⁰ Что даже наконец сама ты стала
Оплакивать позорный свой удел!..»
Так я воскликнул с горечью немалой:
 
 
¹⁰³ Я скрыть от них всей правды не хотел.
Переглянулись тени меж собою
И поняли, что лгать я не умел.
 
 
¹⁰⁶ «Гордимся мы беседою с тобою, —
Три призрака сказали разом мне, —
Свободою ты награжден судьбою —
 
 
¹⁰⁹ Всем истину высказывать вполне…
Когда на землю вновь ты возвратишься,
Где ярко блещут звезды в вышине,
 
 
¹¹² И говорить о виденном решишься,
Поведай людям повесть наших мук
И все, чему ты в тартаре дивишься…»
 
 
¹¹⁵ Тут призраки расторгли общий круг
И разбежались, молнии быстрее,
И назади исчезли где-то вдруг…
 
 
¹¹⁸ «Аминь» проговорить нельзя скорее
Мгновенного их бегства, – и опять
Я следовал за спутником бодрее.
 
 
¹²¹ Но только начал путь свой продолжать,
Как всплеск воды вблизи меня раздался^{95},
И сильно так, что мог бы заглушать
 
 
¹²⁴ Слова людей… Идти я колебался…
Как тот поток, что, падая с высот
Монвизо, Аквакетой назывался,
 
 
¹²⁷ Ее поток в верховьях и падет.
Ревущим водопадом близ аббатства
Святого Бенедикта^{96}, где народ
 
 
¹³⁰ В монастыре встречал одно богатство
И где могли найти себе приют
До тысячи монашеского братства, —
 
 
¹³³ Так со скалы, как зверь голодный лют,
Поток пред нами с ревом низвергался,
И оглушить, казалось, в пять минут
 
 
¹³⁶ Мог всякого, кто к бездне приближался…
Веревкою я опоясан был,
Которой барса некогда старался
 
 
¹³⁹ Я изловить, когда я в Ад вступил.
Веревку развязал я по желанью
Учителя, в клубок руками свил
 
 
¹⁴² И отдал, столь привыкший к послушанью,
Наставнику. К той бездне, где поток
Переходил от гула к рокотанью,
 
 
¹⁴⁵ Он подошел и бросил мой клубок
В глубь пропасти, и размышлял я тайно:
«Недаром взор учителя так строг
 
 
¹⁴⁸ И что-нибудь, что ново чрезвычайно,
Я, вероятно, должен увидать…»
О, люди! Если встретите случайно
 
 
¹⁵¹ Того, кто ваши помыслы читать
Привык из глаз, то будьте осторожны!..
Меня учитель понял и сказать
 
 
¹⁵⁴ Мне поспешил (что слушал я тревожно):
«Я жду того, кто явится сейчас;
Сейчас тебе увидеть будет можно
 
 
¹⁵⁷ Неясный призрак дум твоих…» Не раз
Мы истину в обличье лжи встречали;
Подобного коварства устыдясь,
 
 
¹⁶⁰ Сомкнем уста свои, чтоб не слетали
Слова неправды, но – клянусь молчать
Теперь я в состоянии едва ли.
 
 
¹⁶³ В своих стихах я должен рассказать,
Как предо мной из тьмы густой явился
Ужасный образ. Стал я трепетать,
 
 
¹⁶⁶ Когда мой взор на нем остановился.
Так иногда всплывает вверх моряк,
Который в омут моря опустился,
 
 
¹⁶⁹ Где царствует холодный, вечный мрак.
 

Песня семнадцатая

 
¹ «Вот, вот оно, чудовище с хвостом,
Как пика, заостренным! Через горы
Оно летит и рушит все кругом:
 
 
⁴ Оружие и стены, и затворы,
И целый мир умеет заражать
Зловонием». Так вверх, поднявши взоры,
 
 
⁷ Сказал певец и стал к себе он звать
Чудовище, маня его рукою.
И тот, в ком приходилось нам узнать
 
 
¹⁰ Коварства образ, начал головою
И туловищем на берег ползти,
Но страшный хвост свой прятал под водою.
 
 
¹³ В его лице могли бы мы найти
Души прекрасной, чистой выраженье:
То дух добра, казалось, во плоти, —
 
 
¹⁶ А хвост его, родивший омерзенье,
Змеиный был. Две лапы и спина
Покрыты шерстью; адского творенья
 
 
¹⁹ Крутая грудь была испещрена
Узорами и пестрыми цветами:
По яркости им уступить должна
 
 
²² Ткань Азии с турецкими коврами;
Арахны ткань поспорить не могла
С их пестротой узорными каймами.
 
 
²⁵ Как бы ладья, которая всплыла
Вдруг на берег одною стороною,
Другою же погружена была
 
 
²⁸ Еще в воде, иль, как бобры весною,
В стране Тедесков ждут на берегу
Недвижные, с согнутою спиною,
 
 
³¹ Чтоб броситься к беспечному врагу,
Так мерзкое чудовище таилось
У берега, – забыть я не могу, —
 
 
³⁴ Поднявши хвост, над бездною крутилось
И, жало ядовитое раскрыв,
Как жало скорпиона, наклонилось
 
 
³⁷ У пропасти. «Мы обойдем обрыв,
Чтоб подойти, – мне молвил мой вожатый, —
К чудовищу. Иди, не будь ленив,
 
 
⁴⁰ Туда, где отдыхает зверь мохнатый».
Спустились мы по правой стороне
И тихо шли, боясь, чтоб дождь проклятый
 
 
⁴³ Нечаянно не повредил бы мне.
К чудовищу уж близко подошли мы;
Как на отвесном склоне, в стороне
 
 
⁴⁶ Теней мы увидали. Недвижимы,
Они сидели молча на песке,
Мучительными думами томимы.
 
 
⁴⁹ Их лиц не видно было вдалеке.
«Чтобы узнать всю горечь их страданий,
Иди, приблизься к ним: по их тоске
 
 
⁵² Ты разгадаешь участь тех созданий,
Но краток будь в речах своих, смотри,
А я меж тем, предвидя все заране,
 
 
⁵⁵ Чудовищу промолвлю слова три:
Пусть он своими мощными плечами
Поможет нам. Иди ж, поговори
 
 
⁵⁸ С несчастными». Учителя речами
Я успокоен был и шел туда,
Где бледные, с потухшими очами,
 
 
⁶¹ Сидели тени. Слезы никогда
На лицах их в Аду не высыхали.
Чтоб жгучий дождь не сделал им вреда,
 
 
⁶⁴ Они руками тощими махали,
Отбрасывая пламенный песок:
Так иногда, язвимый комарами
 
 
⁶⁷ И осами, усталых псов кружок
То мечется, то лапами сгоняет
Несносных мух… Я оторвать не мог
 
 
⁷⁰ Своих очей от призраков: смущает
Меня их скорбь под огненным дождем,
Который, как и прежде, не смолкает.
 
 
⁷³ Но кто они? Их образ незнаком
Был для меня: ни разу я не встретил
Их на земле в дни прежние. Потом
 
 
⁷⁶ На каждой шее призрака заметил
Я сумки разных красок. Украшал
Те сумки знак особенный^{97}. И светел
 
 
⁷⁹ Дух каждый становился и дрожал
От радости, когда с особым знаком
Свою суму глазами пожирал.
 
 
⁸² Я подошел поближе, чтоб под мраком
Их рассмотреть, и на одной суме,
Которая желта была, под лаком
 
 
⁸⁵ Льва синего я разглядел во тьме.
Затем я не оставил обозренья:
На красной сумке видно стало мне
 
 
⁸⁸ Гусыни небольшой изображенье,
Которая, как снег, была бела.
Вот далее явилось привиденье,
 
 
⁹¹ И белая сума его была
Украшена свиньею голубою,
И эта тень тогда произнесла:
 
 
⁹⁴ «Скажи, зачем ты занесен судьбою
Сюда и в эту яму погружен?
И знаешь ли, кто рядом здесь с тобою
 
 
⁹⁷ Появится? Я вижу, смертный сон
На голову твою не опустился,
Так знай, что Витальяно^{98} осужден,
 
 
¹⁰⁰ И хоть в Аду пока он не явился,
Но вечно здесь он осужден страдать.
Так уходи ж отсюда!.. Поселился
 
 
¹⁰³ Как Падуанец, здесь я, чтобы внимать
Такие флорентинцев восклицанья:
«О, рыцарь полновластный! Будем ждать,
 
 
¹⁰⁶ Что он сойдет в мир вечного страданья
С той сумкой, где три клева он носил…»
И призрак, кончив горькое сказанье,
 
 
¹⁰⁹ В одну минуту рот свой искривил
И высунул язык свой он; так точно
Облизываться бык иной любил.
 
 
¹¹² Меж тем, боясь, чтобы меня заочно
За медленность учитель не корил,
Я поспешил назад к нему нарочно
 
 
¹¹⁵ И за тенями больше не следил.
Учитель мой уже сидел в то время
На раменах чудовища и был
 
 
¹¹⁸ Готов лететь. «Садись, двойное бремя
Ему легко; будь тверд теперь и смел.
Отсюда спуск, – скалы отлого темя, —
 
 
¹²¹ Опасен нам, и ты бы оробел
Без помощи чудовища спускаться.
Хочу, чтоб в середине ты сидел,
 
 
¹²⁴ Иначе хвост, что очень может статься,
Тебе дорогой может повредить».
Как человек, успевший растеряться,
 
 
¹²⁷ Когда его в ознобе станет бить
Лихая лихорадка и, синея,
Захолодеет тело, – может быть,
 
 
¹³⁰ Таков был я. От ужаса бледнея,
Учителя слова я услыхал,
Но, увещанья слыша, стал бодрее,
 
 
¹³³ Как раб, который возле увидал
Бесстрашного владыку. Поместился
Я на плечах чудовища, желал
 
 
¹³⁶ Просить певца, но только не решился
Ему сказать: «Ах, обними меня!»
Но мысль мою он понял, наклонился,
 
 
¹³⁹ Привлек к себе, руками охраня,
И крикнул так: «Ну, Герион, в дорогу!
Ты, ношу непривычную ценя,
 
 
¹⁴² Спускайся вниз кругами понемногу:
Пусть будет тих могучий твой полет».
Я затаил в себе души тревогу,
 
 
¹⁴⁵ Прильнув к путеводителю, – и вот,
Как челн, с песчаной отмели сходящий
И тихо выплывающий вперед,
 
 
¹⁴⁸ Так двигался наш кормчий настоящий;
Махая грозно лапами во тьме,
И с нами быстро в воздухе летящий…
 
 
¹⁵¹ Боюсь сказать, как страшно стало мне:
Не так смутилось сердце Фаэтона,
Когда, поводья бросив в вышине,
 
 
¹⁵⁴ Зажег он небеса во время оно, —
Не так Икар несчастный был смущен,
Когда под жарким солнцем небосклона
 
 
¹⁵⁷ Воск на крылах его был растоплен
И услыхал отца он восклицанье:
«Избрал ты путь несчастный, и вот он
 
 
¹⁶⁰ Тебя сгубил!» Мой страх, мое страданье
Ужасней были в миг, когда из глаз
Исчезло все, когда лишь колебанье
 
 
¹⁶³ Чудовища я видел в страшный час
И воздух под собой и над собою.
Мы плыли тихо, медленно кружась,
 
 
¹⁶⁶ Но я не мог, кругом охвачен мглою,
Воздушного полета замечать,
Лишь услыхал, что вправо подо мною
 
 
¹⁶⁹ Ад темной бездны начал грохотать.
Чтоб вниз взглянуть, я круто вдруг нагнулся
И в тот же миг стал сильно трепетать
 
 
¹⁷² И в ужасе невольном содрогнулся:
Из темной бездны стоны к нам неслись
И огоньки сверкали там… Свернулся
 
 
¹⁷⁵ Почти в клубок я, заглянувши вниз,
И зрелище мучительных страданий
Стал постигать… Все житье напряглись…
 
 
¹⁷⁸ Как сокол после долгого летанья,
Не видя птиц, спускается назад,
Кончая бесполезное порханье,
 
 
¹⁸¹ Так Герион спустил нас в темный Ад,
Стал на одно мгновенье под скалою
И, бросивши на нас последний взгляд,
 
 
¹⁸⁴ Помчался и из глаз исчез стрелою.
 

Песня восемнадцатая

Путники очутились в восьмом круге Ада, называемом Малебольдже (Злые Рвы). Сластолюбцы и обольстители. Явление льстецов.

 

 
¹ Особый есть вертеп в Аду, и он
Зовется Малебольдже^{99}, окруженный
Гранитною стеной со всех сторон.
 
 
⁴ Среди того вертепа есть бездонный,
Громаднейший колодезь. Между ним
И темною стеной, там водруженной,
 
 
⁷ Пространство круговидно и своим
Пугает видом: скалами и рвами,
Подобно всем защитам крепостным,
 
 
¹⁰ Разделены, в вертепе перед нами
Открылись десять пропастей… Смущен,
Я вкруг смотрел, когда, сверкнув глазами,
 
 
¹³ Нас сбросил в это место Герион.
Поэт со мной направил путь левее,
И на пути я слышал тяжкий стон
 
 
¹⁶ Других теней и различал во мгле я
Их палачей жестоких. В два ряда,
С стенаньями над темной бездной рея,
 
 
¹⁹ Неслись толпы теней. Одни туда,
Откуда шли мы в мраке, а другие
Навстречу к нам. Так иногда
 
 
²² Без слов, как эти призраки нагие,
В дни торжества идут толпой двойной
Молельщики по Риму… И шаги я
 
 
²⁵ Замедлил: здесь и там передо мной,
То прячась, то являясь над стенами
И не смущаясь грозной крутизной,
 
 
²⁸ Мелькали бесы адские с рогами
И, грешников преследуя меж скал,
Их поражали длинными бичами.
 
 
³¹ И каждый грешник прыгал и стонал,
От нового удара укрываясь.
Не торопясь я путь свой продолжал,
 
 
³⁴ Когда ж, вперед во мраке подвигаясь,
Я встретился с одною из теней,
То, смутному желанью покоряясь,
 
 
³⁷ Воскликнул: «Я уже встречался с ней».
И в ту ж минуту вдруг остановился,
Чтоб рассмотреть знакомца прежних дней.
 
 
⁴⁰ Мой спутник шаг умерил и решился
Не торопить меня. Склонив чело,
Несчастный грешник словно устыдился,
 
 
⁴³ Увидя нас, как будто бы вело
К чему-нибудь то позднее смущенье.
И я сказал: «Хоть муками свело
 
 
⁴⁶ Твои черты, несчастное виденье,
Но, кажется, тебя я узнаю:
Каччьянимико^{100} ты. В вертеп мученья
 
 
⁴⁹ Как ты попал?» «Не утаю, —
Он молвил мне, – ты мне напоминаешь
Приятной речью родину мою,
 
 
⁵² И от меня всю правду ты узнаешь…
В падении сестры я виноват:
Ты здесь меня за этот грех встречаешь.
 
 
⁵⁵ Да, за сестру я был повержен в Ад.
Но из болонских граждан в этом пекле
Не я один: они в Аду кишат
 
 
⁵⁸ По всем углам, где бесы их иссекли
За их корысть. Ты знаешь сам о том
Пороке их: они не целый век ли
 
 
⁶¹ Любостяжаньем славились?» Потом,
Едва он смолк, как демон появился
И, грешника ударивши бичом,
 
 
⁶⁴ Проклятьем над несчастным разразился:
«Вперед, каналья! Здесь не отыскать
Тебе продажных женщин!..» Я пустился
 
 
⁶⁷ Учителя скорее догонять
И продолжал с ним путь, не отставая.
Сквозь мрак густой я начал различать
 
 
⁷⁰ Скалу, что поднималась, выступая
Из-за стены. Не встретивши преград
И пропасть эту вечную бросая,
 
 
⁷³ Мы на скалу взошли. Я бросил взгляд
Туда, где на две части распадалась
Скала: тут вечно проходили в ряд
 
 
⁷⁶ Бичуемые грешники; казалось,
Что был для них устроен тот проход.
И в этот миг речь спутника раздалась:
 
 
⁷⁹ «Остановись и не спеши вперед!
Тебе взглянуть на тех необходимо,
Которые шли сзади нас…» И вот
 
 
⁸² Я увидал, как проходила мимо
Толпа других теней и так же их
Бичами погонял неутомимо
 
 
⁸⁵ Ряд демонов. Тогда, речей моих
Не дожидаясь, молвил мне Вергилий:
«Смотри сюда! Как величаво-тих
 
 
⁸⁸ Идет вон этот грешник. Не смутили
Его мученья адские, и он
Не знает слез; доныне сохранили
 
 
⁹¹ Величие черты его. Ясон^{101} —
Перед тобой. Он смелый похититель
Руна в Колхиде. Славой ослеплен,
 
 
⁹⁴ Он посетил, – так продолжал учитель, —
И остров Лемнос: женщинами там
Мужчины все убиты были; мститель
 
 
⁹⁷ За них явился скоро. По следам
Убийц прошел Ясон; его пленила
Одна – отроковица по летам —
 
 
¹⁰⁰ Красавица, ей имя Изифила^{102},
Которая, всех обманув подруг,
Спасла отца. С Ясоном в связь вступила
 
 
¹⁰³ Та девушка, но брошена им, вдруг
На острове осталась одинокой.
И казнь невыносимых, тяжких мук
 
 
¹⁰⁶ За то постигла в пропасти глубокой
Коварного Ясона; тот же Ад
Его карает казнию жестокой
 
 
¹⁰⁹ И за Медею также… В круг спешат
Преступники, подобные Ясону…
Но с ними ознакомился твой взгляд;
 
 
¹¹² Мы далее отправимся по склону
Скалы». И по тропинке мы пришли
В другой вертеп, и гул, подобный стону,
 
 
¹¹⁵ Оттуда несся. Призраки вдали
Себя руками бешено терзали
И сдерживать проклятий не могли,
 
 
¹¹⁸ А из вертепа облаком вставали
Густые испаренья и кругом
Недвижно-мертвый воздух отравляли.
 
 
¹²¹ Вертеп тот был с таким глубоким дном,
Что со скалы лишь только было можно
Увидеть все, что делается в нем.
 
 
¹²⁴ Мы подошли к обрыву осторожно,
Чтоб посмотреть на грешников вблизи,
И я внизу разглядывал тревожно
 
 
¹²⁷ Несчастных, утопающих в грязи
Зловонной, отвратительной и смрадной,
С какой-то гнусной жидкостью во связи.
 
 
¹³⁰ Вертеп обозревая безотрадный,
Я грешника заметил одного,
Мелькавшего в той бездне непроглядной.
 
 
¹³³ И видел я, что голова его
Людским пометом вся была покрыта,
И пол и сан несчастного того
 
 
¹³⁶ От глаз был скрыт. Воскликнул он сердито:
«Зачем на мне ты взор остановил,
Когда твоим глазам вполне открыто
 
 
¹³⁹ Позорище других теней?» Спешил
Я отвечать: «О, кажется, в тебе я
Узнал того, кем некогда ты был.
 
 
¹⁴² Не ты ль, Алессио Интерминеи
Из Лукки? Да, ты волоса носил
Сухие прежде, вид иной имея.
 
 
¹⁴⁵ Вот потому-то вдруг и обратил
Ты на себя теперь мое вниманье…»
Тогда со стоном он проговорил,
 
 
¹⁴⁸ За голову схватившись: «Истязанья
Я здесь терплю за льстивый свой язык:
Я в лести находил свое призванье…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пресыщены довольно наши взоры.
 

Песня девятнадцатая

Поэты подходят к вертепу, где находятся святотатцы. Они встречают папу Николая III, ожидающего Бонифация VIII и Климента V.

 

 
¹ «О, Симон-волхв^{103}, и вы, ученики
Его презренно-гнусного раскола,
Умевшие до гробовой доски
 
 
⁴ Обманывать во имя произвола.
Готовые за деньги торговать
Религией и Божьей благодатью!
 
 
⁷ Теперь для вас готова прозвучать,
Подобная ужасному проклятью,
Труба негодованья моего…
 
 
¹⁰ Всех вас, живущих в адском третьем круге,
Щадить я не желаю никого».
Мы поднялись в волненье и испуге
 
 
¹³ Над новою могилой и пришли
К скале одной, которая склонилась
Над пропастью, откуда кверху шли
 
 
¹⁶ Миазмы… Правосудье! Совершилась
Казнь лютая над этим морем зла,
Так что земля и небо удивились.
 
 
¹⁹ Я в ров взглянул: над ним висела мгла,
Внизу же ямы темные зияли,
В них каменные плиты и зола.
 
 
²² Купели ямы те напоминали,
Купели, что у алтаря стоят,
Где дети христианство обретали.
 
 
²⁵ Одну купель немного лет назад
Разбил я сам невольно для спасенья
Тонувшего ребенка… Но хотят
 
 
²⁸ Иначе объяснять мое движенье^{104};
Пускай, – меня не тронет клевета
И лживых толкователей сужденье.
 
 
³¹ Осматривал я страшные места:
Из каждой ямы ноги вверх торчали,
До икр их не скрывалась нагота,
 
 
³⁴ Тела ж теней в тех ямах исчезали.
Пылали – видел я – подошвы ног,
И грешники от боли трепетали,
 
 
³⁷ И содрогались сильно так, что мог
Порваться ряд веревок, если б ими
Связали тело вдоль и поперек.
 
 
⁴⁰ Под язвами страдая огневыми,
Как залитые маслом на огне,
Пылали тени… С ужасом пред ними
 
 
⁴³ Я стал тогда, застыла кровь во мне.
«Учитель мой! – я наконец заметил. —
Кто этот грешник, бешеный вполне,
 
 
⁴⁶ Которого я в пламени приметил?
Он, кажется, страдает больше всех.
Его мой взгляд с особой болью встретил.
 
 
⁴⁹ О, за какой карается он грех?»
И отвечал учитель мой: «Желаешь
Когда ты знать причину казней тех,
 
 
⁵² То, вниз спустившись, истину узнаешь —
Кто он такой и как его зовут».
А я ему: «Поэт, ты понимаешь,
 
 
⁵⁵ Что за тобою вслед и здесь и тут
Я следовать готов беспрекословно…
Твои труды – есть также и мой труд,
 
 
⁵⁸ Тебе я покоряюся любовно.
Я твой слуга, а ты мой властелин,
В которого я верю безусловно,
 
 
⁶¹ Который даже может в миг один
Угадывать мои все помышленья.
Противиться тебе – мне нет причин».
 
 
⁶⁴ Чрез новую ограду в то мгновенье
Спустились мы в жилище новых мук,
Где раздавались стоны и хрипенье.
 
 
⁶⁷ Поэт не выпускал меня из рук,
Пока мы шли до ямы той ужасной,
Где грешник, испуская вопля звук,
 
 
⁷⁰ Метался телом всем. «О, ты, несчастный!
Кто б ни был ты, попавший в бездну зол
Вниз головой, истерзанный, безгласный,
 
 
⁷³ Поверженный, как в стену вбитый кол,
Скажи, кто ты, когда сказать возможно?»
И, как монах, который вдруг пришел
 
 
⁷⁶ На исповедь убийцы, что тревожно
Ждал смерти под засыпанной землей,
Так точно я склонился осторожно
 
 
⁷⁹ Над грешником с поникшей головой^{105}.
И грешника услышал я стенанье:
«Ты ль, Бонифаций^{106}, здесь передо мной?
 
 
⁸² Так обмануло, значит, предсказанье
Меня на много лет? Иль пресыщен
Так скоро златом ты, и поруганье
 
 
⁸⁵ Твое сошло на вечную жену^{107}?»
Я слушал, ничего не понимая,
И словно сознавал свою вину,
 
 
⁸⁸ Его речам, неясным мне, внимая.
Тогда Вергилий молвил в свой черед,
Всегда во мне участье принимая:
 
 
⁹¹ «Скажи ему скорее: я не тот,
Кого во мне ты видишь почему-то…»
И я раскрыл немедленно свой рот:
 
 
⁹⁴ «Нет, я не тот!» И, потрясая люто
Ногами, грешник выслушал ответ
И отвечал, – была одна минута,
 
 
⁹⁷ Что в голосе его был слышен след
Печальных слез: «Чего же надо
Тебе? Когда в подземный этот свет
 
 
¹⁰⁰ Проклятого, карающего Ада
Спустился ты, чтоб от меня узнать,
Кто я такой и как в обитель смрада
 
 
¹⁰³ Попал, то я могу тебе сказать.
Мне ничего утаивать не надо
И не хочу перед тобой скрывать,
 
 
¹⁰⁶ Что я ходил под мантией великой;
Медведицы я сын^{108}; для медвежат
Сбирал я деньги с жадностию дикой,
 
 
¹⁰⁹ И сам за то попал в ужасный Ад,
Которого все грешники боятся.
Сюда, испив мучений вечный яд,
 
 
¹¹² Повержены со мной все святотатцы…
Чу! Слышишь, над моею головой
Они в своих конвульсиях кружатся
 
 
¹¹⁵ И поднимают дикий, страшный вой.
Я сам к ним должен скоро провалиться.
Когда ко мне в вертеп ужасный мой
 
 
¹¹⁸ Тот должен неожиданно явиться,
Кого в тебе сегодня я признал…
Пока из пяток кровь моя струится
 
 
¹²¹ И головою в грязь я брошен стал,
Поверженный с горящими ногами,
Он испытает все, что испытал
 
 
¹²⁴ Я в Тартаре. Потом, его следами
Сойдет жестокий грешник к нам сюда,
Задавленный тяжелыми грехами,
 
 
¹²⁷ И здесь он нас прикроет навсегда,
Ясоном новым^{109} ставши в бездне этой:
Ясону царь мирволил без стыда,
 
 
¹³⁰ А этот грешник гнусный и отпетый
Найдет опору в гальском короле».
Какой-то странной храбростью согретый,
 
 
¹³³ Воскликнул я, и речь была бодра:
«Когда Господь вручал ключи от Рая,
Не думал от апостола Петра
 
 
¹³⁶ Он требовать награды, повторяя
Одни слова: «Гряди, гряди за Мной».
И даже Петр, корыстью не сгорая,
 
 
¹³⁹ Не требовал, чтобы Матвей святой
Ему дал денег вместо благодати.
Сиди же здесь с казною золотой,
 
 
¹⁴² Которую награбил ты, как тати,
Прохожих обиравшие в пути!..
Сиди в Аду, косней в своем разврате,
 
 
¹⁴⁵ И если бы я мог в себе найти
Еще грубей, еще сильней проклятье,
Его бы на тебя я мог свести,
 
 
¹⁴⁸ Без сожаленья стал бы проклинать я…
О, ваша алчность землю всю крушит.
Всех ближних обирая без изъятья,
 
 
¹⁵¹ Вы потеряли совесть, честь и стыд:
Из золота вы сотворили бога.
Себе язычник идол сотворит
 
 
¹⁵⁴ И молится ему лишь только строго,
А вы – у вас сто идолов всегда,
У вас богов на этом свете много,
 
 
¹⁵⁷ Которых вы меняли без стыда,
И за такое в мире преступленье
Не снимут с вас проклятья никогда.
 
 
¹⁶⁰ О, Константин! Нет, не твое крещенье
Зло сделало в прошедшие года,
Но то, что власть и власти нарушенье
 
 
¹⁶³ Ты смело папе первому вручил
И тем посеял в мире преступленье».
Пока я так над ямой говорил,
 
 
¹⁶⁶ В раскаянье иль в гневном исступленье
Ногами грешник молча потрясал…
Но, кажется, мое с ним рассужденье
 
 
¹⁶⁹ Учителю понравилось, и он
Внимал словам с улыбкой одобренья,
Их безыскусной правдой восхищен.
 
 
¹⁷² Потом схватил меня он в умиленье,
Прижал к своей взволнованной груди
И вновь пошел со мной без затрудненья
 
 
¹⁷⁵ По прежнему скалистому пути
И вынес на руках к другой ограде,
Где темный мост пришлося нам найти
 
 
¹⁷⁸ В подземном, наводящем ужас граде.
Здесь ношу опустил он на скале
Обрывистой и спереди и сзади
 
 
¹⁸¹ И столь крутой, что в безрассветной мгле
И дикая коза не в состоянье
Была ходить по страшной крутизне.
 
 
¹⁸⁴ Тогда не в очень дальнем расстоянье
Долину пред собой я увидал,
И вновь во мне удвоилось вниманье
 
 
¹⁸⁷ Среди других не виданных мной скал.