Читать книгу: «Число «Имхотепа». Комедия», страница 4

Корейско – китайская дорама

– Дура, ты дура! – через три дня, Машка объявилась, наполнив квартиру Бриджит, телефонным рингтоном, разбудив её на самом интересном моменте сна; прекрасный кореец, уже почти поцеловал её «пионерским поцелуем», именно так разрешается целоваться в корейских дорамах – едва касаясь губ.

– Да лучше, Олика иметь любовником, чем какого-нибудь придурка, мужем. Он же тебе столько может дать! Такой мужик! – убеждала Маша по телефону, будучи уже в курсе последних событий, в личной жизни Бриджит.

– Ну Машуня, ну не хочу я снова, наступать на те же грабли. У меня уже был женатый, Макса помнишь? Три года он мне голову дурил, и что в итоге? – Бриджит отбивалась.

– Да Макс этот, в подмётки не годится Олику, не того масштаба… хмырь, полный хмырь. Ты Олику телефон свой оставила?

– Нет, – виновато сказала Бриджит, услышав, как Машка ругается в трубке. – Он мне визитку свою дал.

– Бери визитку, и звони, по горячим следам, – Машка давила как танк. – Учишь тебя, учишь… Кстати какие цифры там? Нам же старушка число счастья подсказала, давай сверим.

Незабудкина достала из сумочки визитку, взглянула на неё и не нашла заветных цифр…

– Нет Машунь, таких цифр, нет в номере телефона Олика, ну разве только начальная, +7, она же восемь.

– Ну, может у него машина с таким номером, или квартиру он тебе подарит с таким номером, и будет у тебя счастье! – продолжала Машка, проецируя на Бриджит свою мечту об отдельной квартире.

– Да нет… сердцем чувствую, что не мой это мужчина. У тебя-то как, с Автандилом?

– О-о-о! – блаженно потянула Маша. – У меня нет сомнений, что это мой мужчина. О боже, какой мужчина, – продекламировала, не запела она. – Он разведённый и мне совершенно плевать, что там и кто там у него был. И тебе советую, также думать

– Вот видишь, разведённый!

– У тебя, при правильном подходе тоже может быть разведённый, шикарный мужчина.

– Нет, это без меня. Не правильно это. Я поняла, что пословица права; не построишь счастья, на чужом несчастье. Не по душе мне это. Надоело бегать за тем, что мне не предназначено. Я поняла, что в этой гонке, теряю себя. Мне тут недавно сказали, что если человек поступает безнравственно, то он сам себя рано или поздно накажет, не будет он счастливым, – после вчерашнего озарения и молитвы, и встречи с «Дружком», Бриджит чувствовала себя какой-то другой, спокойной и несколько отрешённой от прежней, суетливой жизни.

– Вот, в этом вся ты, правильная ты моя. Думаешь принц объявится, весь в белом и с блёстками. А тебе уже 30, пенсия на горизонте. Очнись, дитя фантазий. Не упускай момент. Шевелится надо, – призывала Машка к реальности.

– Нет, Машуня, – твёрдо сказала Бриджит, сама не ожидавшая от себя такой твёрдости. – Не хочу я ждать… Да и чего ждать, того что кто-то станет несчастным, по моей милости. Как я только раньше могла это делать с Максом. Ведь по сути, я пыталась сделать несчастной его жену. И вообще, я не кусок мяса со сроком годности, а духовное существо, и всё что надо мне, обязательно придёт… Всё что надо, для моего развития.

– Ну, может это тоже урок для жён, карма у них такая. Мы живём в мужском мире, мужчины решают судьбы женщин, и если уж тебе идёт счастье, то бишь мужчина, хватай его обеими руками, а не рассуждай и не строй из себя святую… И где ты только набралась всего этого… – Машка почти выкрикивала слова в трубку.

– С чего ты взяла, что мужчины решают судьбы женщин, и что мы живём в мужском мире?! Представь, что если бы все женщины просто взяли и отказались быть любовницами, проститутками или кем там ещё, напрочь… Вот взяли бы, объединились и всё тут… Кто тогда бы решал судьбы женщин? – Бриджит подавленно замолчала. Вроде бы Маша была права, но ей стало как-то тяжело на душе. Маша почувствовав, что перегнула палку, перевела разговор.

– Утопия – это всё, и к реальной жизни, отношения не имеет. Ладно, сейчас приеду к тебе, а то мне моя родня не даст готовить салаты в сауну. Всё сметёт боюсь. Так что, жди меня с продуктами.

Через три часа, Машка появилась на пороге квартиры Бриджит, сияющая словно солнце. От неё даже пахло счастьем.

– Чем ты занималась-то, все эти три дня. Хотя… Дай догадаюсь… смотрела фильмы, и опустошала холодильник. – деловито, словно мама, спросила Маша, разгружая пакеты. Она была старше Бриджит на год, и по этой причине, почему-то считала нужным, контролировать и опекать её.

– На семинар сходила. «Открой себя» называется. Очень интересный… Такое ощущение, что для меня другой мир открылся. А всего-то прислушалась к своей душе.

– Так, так… То-то я смотрю, что ты другая какая-то. Ты и раньше-то не от мира сего была, а теперь и вовсе отрешённая. Это там тебя нравственной такой сделали? Ты в секту случайно, не угодила?

– Нет Маша, это не секта, – Бриджит рассказала Маше про «знаки вселенной»…

– Круто… Что прямо реально всё это происходило? А собаку, Дружка, нашла? – зелёные Машины глаза стали круглыми и позеленели ещё больше.

– Да, именно, все реально… Дружка, нет, как видишь, не нашла, пропал, думаю может объявление повесить, нарисовать его. От меня даже собаки убегают. Я его сервелатом хотела накормить, а он… ушёл, – снова чуть не расплакалась Бриджит. —

– Я думаю, и не найдёшь. Ангел это был. Твой ангел-хранитель, принял облик собаки, чтобы отпугнуть негодяя… Ну, ну… Не кисни… Всё хорошо. Ты цела и невредима… А ангелы не едят сервелат, и не могут жить с людьми, сделал своё дело и улетел.

– Дааа, точно—ангел. Он такой милый был. Такой хороший. А глаза, такие глаза – не человеческие глаза!

– Понятно, что не человеческие… Собачьи, – рассмеялась Маша, и Бриджит наконец-то повеселела. Подруга схватила синий полиэтиленовый пакет, лежащий на столе, и обнаружила там малюсенький кусочек батона «чиабатты», размером где-то 2 х 3 см, и толщиной полсантиметра.

– А это что? – она посмотрела на Бриджит круглыми от удивления зелёными глазами. – Это то, что ты себе запретила есть или просто не влезло? Типа, оставила на потом, схомячив целый батон?!

– Бузи, бузи… Я практически, одни овощи ела, – ответила по-китайски Бриджит, надув губки словно ребёнок, и хитро посмотрела на Машку.

– Чё..?

– Нет, нет, по-китайски… Чиабата была свежайшей, а какое масло я купила, сливочное… М-мм.

– Понятно, в понятие «практически», вошла похоже чиабата с маслом. А еще что? – Машка заглянула в холодильник и обнаружила там сырокопчённую колбасу. – А это, что ещё за фрукт такой, или овощ может быть? – она вытащила батон. – Ладно, попробовать, что ли… – Машка начала резать колбасу, проглотив перед этим, жалкий остаток чиабатты, которую Бриджит, непонятно по-каким соображениям оставила в пакете на столе.

– Машуня, ты есть, что ли хочешь? – Бриджит развеселилась, и хотела схватить кусочек колбаски. Но Машка хлопнула её по руке.

– Цыц, сегодня ты на диете, а мне можно. Мне силы надо восстанавливать, после бурных, страстных ночей. О-о-о, это просто мыльная опера какая-то, – практически проревела Машка, с наслаждением жуя колбасу. И было непонятно, то ли от колбасы наслаждается, то ли от воспоминаний.

Бриджит, воспользовавшись моментом Машкиного блаженства, схватила таки кусочек ароматно пахнущего сервелата, и быстро запихнула его в рот.

– Везёт тебе, ты встретила его, своего мужчину… – завистливо произнесла Бриджит с набитым ртом. – А твой мужчина, не будет встречать Новый год с нами, сегодня, в сауне?

– Нет, он к себе на родину полетел, вместе с Оликом, кстати. Детей навестить, родичей. У них там родни – немерено. А родственные связи для них, закон… – Маша взяв курицу за ноги, разложила её на разделочной доске.

– А тебе, не обидно? – спросила Бриджит, прожевав сервелат.

– Нет, мне не обидно, я умею принимать жизнь такой, какая она есть, а не летать в облаках, как некоторые, – она яростно рубанула топориком курицу и перевела разговор. – Я предлагаю сделать, оливье, цезаря, и селёдку под шубой, – оставив разрубленную тушку и складывая овощи в раковину, деловито сказала Маша. – Фёдор, уж очень просил селёдку, и «по-больше, по-больше…», – надув щёки, смешно, басом, произнесла Машка, изображая Фёдора…

– Жизнь, как есть? А я поняла, что жизнь гораздо сложнее, чем нам кажется… Мы ограничены в своём восприятии жизни… А Фёдор.. на тебя запал… давно уже …и квартира у него есть …трёхкомнатная… и машина, – Почему ты, такая реалистичная, не принимаешь Фёдора? Вот оно, счастье рядом ходит, а ты в упор не видишь. Кто из нас еще в облаках летает…

– Может оно для меня большое очень, счастье это, боюсь раздавит, – Машка истязала курицу для «цезаря». – С Фёдором всё понятно, ему бы «по-больше» вкусной еды, и «по-больше» экран телевизора, – она снова заговорила басом, изображая Федю. – Мне скучно с ним. Ладно, давай вон селёдку почисти, а я овощи поставлю вариться и курицу жарится.

У Бриджит зазвонил мобильный: – О, Фёдор… как будто чувствует, что о нём говорим. – сказала она Маше, глядя на экран телефона, бросив селёдку и вытирая руки салфеткой.

– Алло, да Фёдор, привет!

– Чем, занимаешься, Бриджит? Я запомнил наконец, имя твоё.

– Я посмотрю, как ты запомнил… Мы с Машей готовим, селёдку под шубой, – заманчиво произнесла в трубку Бриджит.

– Ага, хорошо, – ответил Фёдор, несколько безрадостно. – Я за вами заеду, чтобы вам тяжести не таскать. А потом машину, на стоянку к дому отвезу. У меня дом рядом, две остановки всего.

– Ладно, Федя, договорились, ждём… воду и фрукты не забудьте купить, чай мы захватим, пока… – Бриджит положила телефон на стол.

– Странно как-то, он вообще не отреагировал, когда я про тебя сказала, – Бриджит вопросительно посмотрела на Машу, которая яростно резала курицу, и бросала кусочки на сковородку. – Обычно, он тебя просил к телефону, стоило только упомянуть, что ты рядом.

– Да, он в курсе наверное… – невозмутимо принялась мыть свёклу и картошку Маша, отложив не до конца истерзанную курицу.. – Что поделать, селяви!

– «О бузе да», – ответила по-китайски, Бриджит Машке, на её французкое «селяви».

– Чё?

– Не знаю, по-китайски…

– Заканчивай давай уже с китайскими сериалами, и небесными иллюзиями, тебе французский лучше подойдёт, или грузинский, по крайней мере, – вскричала Маша. – Жить нужно в реальной жизни, а не в ТВ или интернете. Жить, понимаешь, жить!!! – Маша театрально подняла руки, с вымытой картошкой в руке. Капли воды с Машкиных рук упали на курицу, которая безмятежно жарилась на сковородке.

Курица на сковородке зашипела и брызнула маслом во все стороны. Машка громко прихлопнула крышкой обжигающий фонтан, завершая свое «театральное выступление», словно оркестровый музыкант, битьём медных тарелок.

– Так, кто же его знает, что есть реальная жизнь? – тихо произнесла Бриджит. – Каждый ведь живёт в своём ограниченном мирке…

– Ну, ты точно, странная какая-то. Подавленная и совершенно отрешённая. «В своём ограниченном мирке», – передразнила Маша.

– Одного не понимаю, Машунь, что мне маньяки мерещатся, а?

– Подавленная агрессия, наряду с сексуальной неудовлетворённостью, я читала где-то об этом. Может ты на Макса, всё ещё злишься? Ты его убить случайно не хочешь? На тебе топорик, курицу поруби, выпусти гнев.

– Макса убить?! Ты что… нет, совершенно этого не хочу. Я знаешь чего хочу… – мечтательно закатила глаза Бриджит. – Чтобы везде, везде… на огромных билбордах, и огромных большущих банерах, была изображена фотография моего лица. Я, вся такая успешная, красивая, мечта миллиардов мужчин, рекламирую духи под названием «Драгоценность». И надпись: «Ты драгоценность, которая уникальна и неповторима…» И чтобы Макс, всё время натыкался на мои фото, и выл кусая свои локти, потому что, всё… я для него недоступна! – победоносно закончила Бриджит, свой вдохновенный монолог, высоко подняв топорик. Глаза её горели…

– О! – Машка не сразу нашла, что сказать, – Ну, у тебя и фантазия! Я же говорю, налицо сексуальная неудовлетворённость и подавленный гнев, – она боязливо отняла топорик у Бриджит, и принялась тыкать ножиком овощи в кастрюле, проверяя их готовность.

Дежавю

31 декабря, в 21.00, по всеобщему договору, вся компания, стояла у сауны, предвкушая чувственные наслаждения для тела, души и конечно же, для желудка. Внушительные пакеты с едой и напитками, радовали глаз, народ нетерпеливо пританцовывал, хотя на улице было не особенно холодно. Фёдор, довольно размахивая можжевеловым веником, позвонил в дверь и.. пьяный, противный голос по домофону сообщил, что у них… корпоратив…

Народ переглядываясь, не веря своим ушам, застыл в полном ауте. Замдир Федя, ожил первым, и стал стучать в дверь, и нажимать на все кнопки, которые там только были.

– Кто.. тама? – спросил явно пьяный и довольный бас, сопровождаемый шумовым фоном, состоящим из шансона и мужского и женского гогота.

– Это ты, говорилка, тама, а я здеся… И если я не буду сейчас тама, то здеся… здеся… – Федя показал пальцем на пол крыльца, – дверь ваша пострадает. Это мы должны быть тама, а не здеся, – прорычал Федя грозно, колотя кулаками по двери.

– У нас корпора-атив, встреча Нового года, сауна зарбр …зарбранир-вована до завтра, – ехидно ответил бас, полностью уверенный в своей недосягаемости и безнаказанности.

– Это у нас корпоратив, – Федя, аж побагровел от злости, используя теперь уже ноги, чтобы колошматить дверь.

– У меня такое ощущение, как будто мы уже тама, – курьер Вася, потянулся к занавешенному окну. – Может нас клонировали …инопланетяне! – с ужасом произнёс Вася. И услышав из приоткрытой форточки довольный женский визг в сауне, подбежал к окну. – Ой, что это там я делаю сейчас, интересно, – Вася вглядывался в окно, в щёлку между портьерами, пытаясь просунуть голову между прутьев решётки. Занавеска резко раздвинулась, и возникло огромное, красное, дымящееся паром тело, которое также вглядывалось в темноту улицы, по ту сторону баррикад. Вася отпрянул, «гуманоид» ему явно не понравился.

На Федю, радостные женские крики, подействовали также возбуждающе, и пробудили практически в нем зверя, Федя забарабанил в дверь ещё более яростно, и через десять минут …компания всё также стояла на улице, но при этом знала, что курьер Вася, перепутал даты, и сауна перенеслась на 31 января будущего 2013 года, вместо 31 декабря. Вася виновато потирал затылок (Федино приложение), и смешно успокаивал себя и других: «Зато не клонировали, а то ведь, знаете как могут, эти гуманоиды, они же совсем распоясались, смотрели вот фильм недавно…»

– Ладно, пошли ко мне, у меня ремонт правда, я тут недалеко живу, две остановки всего, – угрюмо сказал Федя.

Бриджит заметила, что Фёдор был грустным, на Машу старался не смотреть и демонстративно разговаривал в основном только с ней, Бриджит. Маша делала вид, что не замечает перемен, произошедших с Фёдором и весело щебетала с Кружком, настроение которого не смогла испортить оказия с сауной.

– Фёдор, ты что, расстроился? – Бриджит шла впереди с замдиром, затем Кружок с Машей, а за ними виновато плёлся худенький Вася, на которого в качестве наказания повесили сумки с продуктами. Любка и Никита, рванули к знакомым на дачу,

– Да так, Бриджит… У меня в квартире не очень уютно, но спать есть где. Стены, потолки, пол, не готовы ещё. Сантехника есть, самое необходимое – плита, чайник есть, но грязновато, – перевёл замдир разговор, от своих настоящих чувств, к проблемам бытового характера.

– Да ладно, даже экстремально… Ты меня пугаешь Фёдор, ты действительно запомнил моё имя?! Это как-то неестественно для тебя, фотку что ли мою, под номер установил. Ну-ка, дай свой «хинтепон»?

– Что дать, какой ещё «хинтепон»? – удивился Фёдор.

– Это, телефон, по-корейски, – Бриджит пыталась развеселить замдира.

– Хинтепон?! Хы, хы, – коротко рассмеялся Федя. – Ты корейский, что ли учишь?

– Да не, я сериалы смотрела корейские и китайские, на днях, с русскими субтитрами, вот – запомнилось.

– Ну, и память у тебя, – сказал Федя, с уважением. Ну, на тебе хинтепон, хы, хы, записать надо, хы, хы, хинтепон..надо же, – Фёдор дал Бриджит свой телефон.

– Щи-щяу, – снова «мяукнула» тоненьким голоском, на этот раз, по-китайски Бриджит, увидев, что Фёдор вроде ожил.

– Гы, гы, гы, – захохотал Фёдор, – чё за ши-ши? Тоже по-корейски?

– Спасибо, это значит, только по-китайски, – обрадовалась Бриджит перемене Фёдора.

Фёдор внезапно остановился, повернулся, подошёл к Васе и гаркнул: – Ши-ши тебе за сауну, гуманоид!

– …!!!!!!!!

Худенький Вася от неожиданности и непонимания, чуть не выронил сумки с напитками и едой, бедный парень сжался, снова ожидая рукоприкладного, воспитательного процесса, но Фёдор подобрел и забрал у него пакеты.

– Всё, пришли, вон мой дом, – замдир указал на многоэтажную высотку.

– Это сколько же здесь, этажей? – задрав голову, начал считать окна Кружок.

– 27, я на 22 живу, – ответил Федя.

– Ну ты, и забрался, – восхищался Кружок. И сколько комнат?

– Три …два туалета, кухня 16 метров, общая площадь 110 кв. м. – гордо сообщил Фёдор, бросив взгляд на Машку.

Машка, стойко держала безразличное лицо. Найти мужчину с квартирой, или иметь свою, по причине её проживания с многочисленной роднёй, было Машиной мечтой.

– Ого, живут же, некоторые! – завистливо сказал Кружок, нажимая на кнопку лифта и оглядывая холл с комнатными деревьями в кадушках.

Через 5 минут, двери лифта так и не раскрылись.

– Где, лифт? – осведомился непонятно у кого Кружок, и посмотрел на верхнее табло. Табло показывало цифру 1.

– Странно, где лифт-то. Не работает, что ли? – Серёга беспомощно посмотрел на Федю.

– Да ладно, работал вроде, я же спускался сегодня, – Фёдор заметался, нажал на кнопку, посмотрел на табло, произвёл все действия, ранее произведённые Кружком. Ни один лифт, ни большой, ни малый, так и не открылись перед ними. Табло, по прежнему показывало цифру 1.

– Может надо, слово кодовое сказать, типа… сим-сим откройся, – сказала Маша, несколько издевательски.

Федя потер шапку, вернее голову, и задолбил кулаком по дверям лифта.

– Где-то, сегодня, я уже видела этот процесс, дежавю, – продолжала издеваться Машка.

– Лифта не работать, ми кнопка нажал, женщина сказал, что все пьяный, лифта до-олгэ… не работать будет, – раздался голос из лифта, как из преисподней.

– Как это, работать не будет, кто это? – заорал Фёдор страшным голосом. – И здесь какие-то «гуманоиды».

– Ми-и, бригада: Гыр-гыр-гыр, Гайбулу, Ривахан, Джамиль, Зейнатулла, Джамшит, Рашид, ещё Омар, и еще Фергат-бэля*, – перечислял голос, присутствующих в лифте.

– Ми матрасларнэ везём, чайникнэ, одеяларнэ, болгарканэ, и типсокартонэ. – снова раздался голос с восточным акцентом из грузового лифта. – А в маленький лифта, Абдэлла с ротабанда и шипаклёвка-бэля*.

– Абдэлла, гыр, гыр, гыр, гыр… – пытался вести переговоры с маленьким лифтом, голос из грузового.

– Гы, гыр, гыр, гыр, я ла та ана мэ-э… бэля*, а мин янгыз, – грустно и протяжно, ответил Абдулла.

– Ишь ты, ругаются по-русски… а так, я ваще почти ничего не понял… Зашибись… ротабанда и Абдулла, это наверное, надолго. Я про грузовой молчу, там похоже целый аул жить собрался. И виноват видимо во всём, Фер – гад. Ну, бойцы, что делать-то будем? Придётся, по лестнице топать, – Фёдор посмотрел оценивающе на оторопевшую компанию. И увидев обречённое, немое согласие «бойцов», произнёс: – Ну, что, вперёд, орлы и орлицы.

– Подъём будет сложным и напряжённым, будем останавливаться и делать привалы, – пытался шутить Кружок. – Я бы сейчас полетал, как орёл, – сказал Серёга и бросив с последней надеждой, взгляд на лифты, нехотя двинулся по направлению к лестнице. Остальные пошли за ним.

Из маленького лифта до «орлов и орлиц» донеслось тоскливое пение, на непонятном для компании языке. Абдулле похоже было очень одиноко с ротабанда и шипаклёвка…

(*бэля – по-татарски, означает с кем-то, или чем-то. Прим. автора.)

И снова немного о китайцах…

– Где..то …там, за …крут-тым пе-ре-ва… лом, вспых… нет… све-жий, как вет-ра гло-ток, – Кружок задыхаясь, в такт ступенькам, пел песню, затем остановился, чтобы перевести дыхание, и посмотрел на табличку:

– 10-й только, блин. А вам не кажется, что надо передохнуть и сделать свежий, как ветра глоток, глоток той амброзии которую мы прём на себе, теряя последние силы, привал короче сделать…

– Ну, давай уж до 11 дойдём, чтобы половинку ровную отметить, – сказал Фёдор, тяжёло дыша.

Бриджит и Машка тоже были не в лучшей форме, только Вася держался молодцом. Курьер виновато молчал, и за весь подъём по лестнице, не проронил ни слова.

– О, надо же, сам Бог велел, – сказал Фёдор, увидев на 11 этаже кушетку. Кушетка была небольшой и потрёпанной. – Забыли, что ли, или выбросить решили. А ладно, не важно, – Федя грузно плюхнулся на неё, девушки сели рядом. Кружок и Вася присели на корточки. Компания шумно дышала.

– С чего начнём? – залезая в пакеты с напитками, спросил Кружок.

– Давайте с водички или сока, нам ещё столько идти придётся, вдруг не дойдём! – предположила Маша, интенсивно дыша.

– Не боись, дойдём. Я тебя понесу ежели что… Или не обессудь …поволоку… …О …хфранцузкое, сухое, лёгкое… Мы люди интеллигентные, весёлые, пьём в меру, и только то, что полезно для здоровья, – Кружок достал белое вино, штопор, стаканы. Бриджит с Машей полезли за закусками.

– Мда, – Машка потёрла носик, и глубокомысленно сообщила всем присутствующим. – Наверное в Новом году, мы будем натыкаться на закрытые двери, ведь как встретишь, так и проведёшь.

– Хе, – то ли усмехнулся, то ли хмыкнул Фёдор, о чём-то своём.

– Слушай, ты… Хермиона из Мценского уезда, ты это, тавой, заканчивай со своим экспекто патро-нОсом, который ты, сейчас так сильно тёрла. Сие действие на Руси, завсегда означало одно; жизнерадостное празднование и распитие лёгких горячительных напитков, – Кружок разлил белое вино по пластиковым стаканчикам.

– А ежели, следовать твоей «гарипотерской» логике, подъём по лестнице вверх, может предвещать повышение по службе, так сказать – подъём по карьерной лестнице. За это и выпьем, – Серёга закатив вверх глаза подержал вино во рту, затем неожиданно выплюнул его, – Тьфу, кислятина, лучше действительно воду, – он смачно заел «кислятину» сервелатом.

– Ну, незнаю, как подъём по карьерной лестнице… – включился в разговор Фёдор. – Вчера с шефом разговаривал… Он на отдыхе, с каким-то чуваком познакомился, говорит, что собирается дескать его, «пригласить у нас поработать», – Фёдор не поленился встать с кушетки и манерно показал шефа, кланяясь, по-русски выдвинув правую руку вперёд. – «Пригласить» блин…

– Кем, это? – спросил Кружок.

– Да, вроде креативным директором. Типа, чувак этот, очень продвинутый в рекламе, дизайне, во всём мире идеи собирает и двигает их.

Бриджит с Машей переглянулись.

– Ммм, как интересно, точно, что ли? – спросила разомлевшая от вина Маша, дёргая Бриджит за пальто.

– Увидим, – Фёдор помрачнел, теперь он видел соперника в каждом новоявленном мужчине. – Неизвестно ещё, он иностранец, может не согласится.

– Иностранец! – у Маши загорелись глаза, и она легонько толкнула Бриджит локтём.

От усталости, у Бриджит кружилась голова, и она совершенно не слушала о чем говорит народ, а мечтала только об одном, добраться уже до Фединой квартиры. Утренняя готовка, на которую «посадила» её сегодня Маша, а также неразбериха со встречей Нового года, скверно отразились на её жизненной энергии.

– Хорошо-то, как! Может тут останемся, так неохота идти куда-то, – Серёга развалился на пакетах. – Бросьте меня здесь товарищи, только с едой пожалуйста, – прикалывался Кружок.

Вася разместился на картоне, который валялся рядом с кушеткой. Усталость сказывалась похоже, не только на Бриджит, компания расслабилась, подниматься дальше не хотелось.

– Говорила же, не надо пить, тяжелее идти будет. Сколько до Н.Г.? – опустила Маша голову на плечо Фёдора. Фёдор замер…

– Блин, час..тридцать, надо бы уже начать подъём, а то не успеем, – посмотрев на часы заторопился Серёга.

– Это сколько же мы шли, вернее поднимались? – удивилась Бриджит, не желая вставать с кушетки.

– Да, с вашими темпами, к Новому году только возможно и придём, черепахи, и то быстрее ползают, – Кружок показал руками, как быстро ползают черепахи.

– Тихо, – Фёдор резко сбросив голову Маши, поднялся. Все затихли. Было слышно как работает лифт…

– Включили, что ли? – народ прислушивался, не веря своему счастью.

– Побежали быстрее! – Маша спешно побросала стаканчики и закуски в пакет.

– Это лифт в общем-то, а не электричка по раписанию. Хотя вдруг опять сломается… зараза, – высказал свои опасения Серёга и тоже засуетился.

Все, разом, рванули к лифтам, и увидев бегающие цифры на табло, заорали:

– Ура!!!

– Ши-щяу, ши-щяу, тебе Господи! – радостно кричала Бриджит по-китайски, по-детски прыгая и хлопая в ладоши, она снова почувствовала в себе прилив сил.

– Ши… ши, ши-ши, – несколько монументально вторил Фёдор, хитро глядя на Бриджит, нажимая на кнопку лифта. Вася испуганно посмотрел на Фёдора…

– Чё это вы шипите, как гадюки в террариуме? Чё за ши-ши, – поинтересовался Кружок недоумённо.

– По-китайски, это значит – спасибо! – объяснил сияющий Фёдор, уже в лифте. – Бриджит изучает.

– Да, а ругаться, ты по-китайски не научилась? – осведомился Кружок. Компания весело переглянулась, после чего, все уставились на Бриджит.

– Э тута нун ен, – смеясь, высказалась Бриджит, и тут же перевела, – Означает – гадина, но только по-корейски.

– Э-э, тута на те в ен, а тама, на те в бубен? Как бы нам, всем скоро не заговорить по-корейски…

Лифт остановился, и друзья, наконец-то оказались на 22 этаже.

– А моя любовь живёт, на 22-о-ом, этаж-е-е! – жизнерадостно запел Серёга, подходя к квартире Фёдора, которую тот, собрался открыть, своими многочисленными ключами.

Еще несколько оборотов ключей, и многострадальная компания – очутилась в квартире замдира, в которой приятно пахло цементом и штукатуркой.

Маша, оценивая с восхищением неоштукатуренные владения замдира, шепнула Бриджит:

– Я бы тут развернулась, непочатый край работы…

– Всё в твоих руках, незнаю, что ты тормозишь … – также ответила Бриджит шёпотом.

– Это он тормозит, дотормозился, откуда я знала о его чувствах. Он как-то, совсем не подъезжал ко мне, никак не проявлял их, – высказалась Маша, убедившись, что Фёдор находится, вне зоны прослушивания разговора.

Мужчины возились со столом в гостиной, или в том помещении, которое должно было стать ею.

– Подъедешь к тебе, без квартиры-то… – несколько осуждающе сказала Бриджит.

Маша виновато замолчала, осторожно вытаскивая салаты из сумки.

– Ну, что девчонки… цигль-цигль… айлю-лю потом… Стол мы поставили, дело за вами, – торопил девчонок, повеселевший Фёдор.

Ровно в половину двенадцатого, друзья усевшись за стол и наполнив пластиковые стаканчики шампанским, провожали, старый год.

– Успели всё таки… хотя происки злобной нечисти, сбившие с пути истинного, чистую, невинную душу, сегодня были, как никогда, активными, – Серёга посмотрел на Васю, который наконец-то позволил себе улыбнуться. – Мы, все здесь, в чудесном логове замдира, провожаем Старый год. – Кружок, как всегда взял на себя роль тамады. – Так пусть же, всё злобное и плохое уйдёт, как ушёл «конец света», который так и не случился, а с последним ударом новогодних курантов, в нашу жизнь войдёт всё самое прекрасное и замечательное.

С криками «ура», друзья поддержали тост, глухо чокаясь пластиковыми стаканчиками.