Читать книгу: «Сага о Фениксе. Часть 1: Из пепла», страница 6

В третьем часе ночи Юэн слушал Ингли и готовился перед сном немного почитать. Он остался наедине с книжным томом лишь на несколько минут. Голые ступни и колени искали удобную позу на мягком подоконнике, скошенный лоб боком прижался о прохладное стекло. Юэн всматривался в ночную пустоту – чувствовал очертания неровных берегов и их беззвучное приливное омовение.

Свет из ниоткуда рассеивал открытый космос на водной глади. Ненадолго отворенная створка окна позволила хлынуть колыбельному воздуху – он убаюкивал и погружал в крепкий сон. Веки устало закрывались, пока память глаз проносила в несколько секунд море волнений, восторга и трепета.

Ночная песня унеслась стихотворной строчкой за край восходящих горизонтов – Айседаль – отныне готовил наступление нового рассвета, что приближался скорее, чем можно было тогда представить….

В сознании так и мелькало: «Что же дальше? Неужели это настоящая жизнь или мечтательный знак…. Какой я всё-таки впечатлительный…. Это хорошо? Уже сегодня? Нет – уже завтра…»

[1] Византия (Византийская Республика) – культурный центр Старого Света, включает территории всего Средиземноморья. Столица – г. Константинополь.

[2] Дикие Земли – аномальная зона, которая поглощает магическую энергию.

[3] Земля Драконов – бывшие территории Камчатки и о. Сахалин. Родина, ареал первых бескрылых драконов – рассексов.

[4] Ифлида – истребитель, который был ликвидирован во время войны за независимость Земли от планеты Элион в Первую Магическую эпоху.

[5] Айседаль – полуостров, бывшая территория Приморского края, сердце магической культуры на Земле. Республика Айседаль включает территории Диких Земель, Курильских и Японских островов.

[6] Ильверейн (в переводе с эллерийского языка «Танец Солнца и Луны») – первое учебное заведение для магов. Основано в разгар Магического Сопротивления приблизительно в середине I Магической эпохи.

Глава 4. Флейта дружбы

Эмели

Эмели. Дерзкая и целеустремленная. Она с самого знакомства чувствовала, что Юэн – прятал за меланхолией характер огненного вихря. Эмели… Та, с кем не жалко времени посплетничать и не страдать морализаторским снобизмом.

– Эмели ты всегда была уверена в себе? – спросил её чей-то голос.

– Да, но, как и все я сомневалась, и не жалею! – ответила она, игриво подмигнула, весело ухмыльнулась, вспушила хвост на голове и пошла дальше…

В самые трудные времена Эмели не нуждалась в том, чтобы объяснять мотивы отчаянных и безрассудных, порой самоубийственных поступков людей – она просто принимала их и не оскверняла осуждением.

Шестнадцатое августа – первый день нового учебного года. Пятый курс стал поворотным как для неё, так и для её близкого окружения, и в принципе всего Ильверейн.

Эмели встала с постели разбитой, собирала силы и наводила марафет: вслух покрикивала на взъерошенные волосы, бралась за помаду, которую подарила ей Пенни для увлажнения губ, примеряла личного пошива жакетную мантию, поправляла без глажки стрелочки на брюках, совала тяжелые ступни в туфли, и перед самым выходом в студенческий свет посмотрелась в зеркало, чмокнула на удачу отражение рядом с соседкой.

Командирская походка распыляла толпу. Эмели дожидались: Пенни, Джеймс и его товарищ, годом помладше, Ваня. Юэн неожиданно присел рядом с её компанией, но чуть поодаль – он с удовольствием наворачивал кашу и допивал стакан крепчайшего чая. Эмели не сразу обратила на него внимание, и как только ей захотелось поприветствовать всех, как сзади подкрался Джеймс и сильно напугал.

– Ты чего это с утра такая растерянная?! – захохотал он.

–Так, я не поняла?! – сквасилась она. – А где Юэн, он только был здесь!

– Ты о той зануде, с которым мы познакомились в поезде? – недоумённо спросил Джеймс: «И чего она в нём нашла?! – подумал он, но вслух добавил: – И не говори, что он тебе понравился?!

– Больше, чем твои дурачества! – рассердилась Эмели, и смолчала сиюминутную обиду укоризненно-испепеляющим взглядом.

Расспросы Пенни заинтересовали и Ваню, который не догонял о каком «Юэне» шла речь, и чтобы не показаться глупым он сделал вид, что успел уловить быстроходную речь Эмели – в следствие наступил жуткий голод: пришлось заглотить говяжий язык в рот. Джеймс якобы изображал безынициативность – кривлял глаза и заедал ироничную ревность дополнительной порцией омлета.

Пришло время первого занятия. Как полагалось, по старой привычке, Эмели не успевала прикоснуться к хлебному тосту после размеренного приёма чистого кофе. Так как опаздывать она не любила – это ей удавалось превосходно. И что же получается?! Оставался единственный вариант – зажать в зубах поджаристый тост, и естественно, как и полагается леди совершенству нестись сломя голову с товарищами в лекционный зал, заодно слышать их смешки на опережение:

– Ритмичнее, выше ноги, выше колени! – издевался Джеймс. – И мадмуазель, с таким грохотом вы снесёте весь пол под собой. Ну вы же не слон?!

В те злосчастные минуты Эмели грозилась с набитыми щеками и цокающими каблуками когда-нибудь свернуть шею, а затем прибить к чертям собачим лучшего друга.

Угрозы вызывали лишнюю дозу хохота у Пенни и Вани.

Ближе к обеду, после занятия профессора Палладия, в Магическом зале, напоминавший строение планетария с моделированием Вселенной, состоялось ежегодное собрание. Эмели уселась рядом с Пенелопой и не ожидала увидеть Дэниела рядом с Олдрижд. Монолитные голоса сплошной головной боли дали директрисе сигнал начать объявление:

– Сегодня я собрала вас по очень важному делу, – пыталась сконцентрироваться она. У неё до сих пор оставались побочные эффекты от лишнего шума, но она держала властную строгость на лице. – Для начала, хочу, чтобы вы поприветствовали моего нового ассистента – Юэн-ёй. С этого дня он моё доверенное лицо и член учебного состава Ильверейн в течение следующего года. Если у вас возникнут вопросы в моё отсутствие, он всегда к вашим услугам. – Олдридж жестом попросила выйти Юэна вперёд и напутственно добавила: – Пожелаем ему удачи!

Скромный поклон ещё сильнее вынудил Эмели прекратить капризы Джеймса, однако тот не переставал бурчать себе под нос, что директриса могла подыскать кого-нибудь получше или попредприимчивее. Подруга очень уважала выбор Олдридж, и равнялась на неё в некоторых вещах, – поэтому для Джеймса было ошибкой столь пренебрежительно высказываться относительно авторитета директрисы, но не успела Эмели поругаться, как заметно напряглись подбородок и стиснутые губы своего кумира – это предвещало нечто «скандальное».

– Теперь о главном, – Олдридж перешла к основной теме собрания. – С этого года действует новая система магического образования в Ильверейн.

Для коллективного сознания – это вестник плохих новостей. Послышались недовольства и восклицания. Студенты необдуманно связывали такое решение из-за недостаточного финансирования академии правительством Объединённой Республики, а некоторые прямо посчитали это лоббированием студенческих интересов. Всё лишь были пустые слухи. Олдридж, как директриса Ильверейн, давно приобрела преимущества автономии и самодостаточности, и в чьей-либо стадной огласке не нуждалась – выворачивала при надобности всем недоверчивые рёберные кости.

– Ильверейн это заведение высших магических искусств, а не детский санаторий или пансионат. – она заставила замолчать всех неугомонных. – Это решение принято единогласно мной и преподавателями….

Эмели уважала твердость директрисы и разделяла её позицию. Она не побоялась первой задать конкретный вопрос:

– Мадам, а что подразумевает новая программа обучения?

– Большое спасибо, Эмели-юй за вопрос, – отреагировала женщина, и, поправив рукава мантии, собралась идти в бой и отстаивать себя в схватке с некрепким и недальновидным поколением. – Скажу коротко и прямо: обучение продолжат только те, кто хочет стать заклинателем либо полноправным магом. Что касается остальных, то они могут окончить пять лет обучения базовым навыкам, как того и требует от них закон….

– Но… – пытался кто-то воспрепятствовать ей.

– Здесь нет «если» и «но»! – стояла на своём она, – После окончания пятого курса, каждый студент переводится на индивидуальный план, и группы будут смешанными… Ни у кого из нас здесь нет времени… – она нечаянно поперхнулась, с машинальным трудом восстановила мысль, – Вы либо хотите стать магом или нет, – и в итоге отрезала. —Известно, что большинство учатся по обязанности от рождения и хотят идти по другому пути. И мы с учителями даём вам право выбирать и нести ответственность…

– Но как стать полноправным магом, если прошли те времена? Как нам достичь столь высокого уровня в таких обстоятельствах? – спросили несколько студентов, которые явно хотели поймать директрису на слове, но всё оказалось совершенно наоборот – она давно изучила все тонкости их инфантильности.

– Испытание само найдёт вас. – кинула ключевой аргумент Олдридж. – Трансформация в полноправного мага – это результат преодоление самих себя, способность к самоотверженности, фокусирование всей вашей магической энергии. – она продолжала просвещать более сдержанно и прерывисто.

Олдридж перенервничала. Этого стоило ожидать от невнимательной публики.

– Не забывайте, полноправная магия – это не легенды про величие или героизм в критических ситуациях, а целый телесно-ориентационный, духовный путь. Если вы достигните полной трансформации – вы научитесь понимать свои силы, устанавливать связь с другими элементами, находить способы взаимодействия с энергией. Полная трансформация откроет вам доступ к магическим доспехам и новым способностям, а именно материализации ваших эллей в «эллери» или иначе магической пыли – источнику всей вашей магии. А в состоянии Зенита вы сможете достичь пика силы….

Волнение не утихали, большинство не радовалось красноречивым разглагольствованиям: «И в чём смысл?! Постичь какой-то новый дзен?! Что может дать полная трансформация, кроме высшего звания хранителя?! Это какой-то бессмысленный бред о магическом пути. Очевидно, к чему это приводит…» – думали почти все, но ни Эмели, или даже лень Джеймса.

– Но как же так, мадам! – настырность недовольных готовилась зашкаливать, если бы боязнь бессмысленно перечить директрисе, которая физически устала выслушивать нытьё.

– Я уже всё сказала… – она разгоряченно закончила вести односторонний диалог, – Если вы хотите знать подробности, то сегодня будет разослан приказ…. А сейчас все на занятия – собрание окончено!

Такого не ожидал никто. Обсуждения не утихали даже за ужином. Положение многих студентов весело на волоске, особенно Джеймса – он весь вечер задумчиво сидел, практически не шутил и не встревал в чужие разговоры. Эмели тоже волновалась за себя, но верила, что если ей потрудится немного больше прежних лет, то она убьёт двух зайцев.

В четверти двенадцатого, когда многие отходили ко сну, Эмели сидела над докладом по истории магии, отложив эскизы новых нарядов, чтобы не отвлекаться. Она поздно легла, и, уставившись в потолок, думала о том, что не хотела вылететь из Ильверейн с каким-то дипломом – вернуться в Грейтфелл, под дулом родительского пистолета идти на профессиональные курсы швеи или дизайнера, потом отдать часть жизни на потакание искушенных клиентов. Как художница и максималистка, девушка крутила мотивационные речи Олдридж, пыталась оставить изрядную тревогу во вчерашнем дне и скорее сконцентрироваться на учёбе.

Субботним утром Эмели решила отдохнуть и заодно завлекла за собой загруженных и преуспевающих отличницу Пенни, которая каким-то боком уговорила пойти вмести с ними Кесседи. Девушки вышли из замка: они надумали пойти на пляж, и, проходя по деревянной крытой тропе, их впечатлила следующая картина – кто-то звонким певчим смехом плескался и прыгал в побережных волнах.

Высочайшие скалы, тёплый мраморный измельчённый песок – шумное море и ясный день. Августовская жара усмирялась муссонами. Девушки спустились по высеченной лестнице, и в этом момент Эмели узнала в мокрых чертах лица Юэна, точнее его внутреннего ребенка: она получила искреннее удовольствие, когда наблюдала за тем, как он кружился, как хохоча падал и вставал, как ударами рук разгонял пену, которая ласково обдавала щеки – море и быстротечность облаков освобождали в нем неподдельность – словно в его голову прорывался ветер, и видимо, весь остальной мир напрочь исчезал под исцеляющими солёными капелями.

Это воспоминание никогда не покинет Эмели – таким настоящим она его запомнит…

– Может быть позовем, и он присоединится к нам? – предложила Пенни. Познакомимся как следует…

– Дамы, предлагаю сделать исключение, – ответила она.

Кесседи, не прекословила – ей вообще было все равно, потому что она ничего не понимала.

Пришлось идти в ближайшую деревню: купить местных сладостей и поесть в китайской закусочной традиционной лапши. Эмели удосужилась оценить у мадам Хуан её традиционный наряд, заготовленный для праздника у родственников в Харбине – она, естественно, не удержалась и предложила на ходу исправить недочёты. Владелица закусочной потёрла руки и пригласила студенток в дом, находившийся за дверью служебного входа кухни. Заварив молочный улун, женщина наблюдала за слаженностью рук Эмели, пока отвлекала двух других рассказами о молодости до прихода заката – чего стоило видеть восторг мадам Хуан, утверждавшая, что её теща от зависти должна была через две недели лопнуть. За время работы юная мастерица нахваталась идей, и довольная вернулась в замок

– Ну, вот, день удался! Вот это я понимаю – выходной!

На следующей недели тяга познакомится с Юэном поближе вернулась, но тот вечно ускользал – Эмели надеялась, что это было случайностью – просто, видимо, Олдридж нагружала работой и просвещала в тонкости образовательной деятельности, юридического формализма. Она ещё в поезде приметила, что практикант не имел друзей – тогда он от крайнего недоверия перешел к большой заинтересованности её давним увлечением, так как ему хотелось не просто быть солидарным, вежливым или «правильным» (так предполагал только Джеймс, точнее его задетая гордость), а найти внимание и поддержку. Да, и в целом, Эмели заметила, что Юэн несмотря на простоту одежды был сведущ в эстетике – это мотивировало заполучить хорошего советчика, потому что Пенни и остальные знакомые Джеймса либо восторгались дизайнерскими задумками, либо сдерживали критику, чтобы не разгневать её талант, однако дельного, практичного совета давать не умели. Другое дело, Юэн – точнее его насмотренность. Дополнительно, она считала, что такому парню стоит дать возможность показать себя – чувствовался потенциал и жажда искренних оваций.

Прошло две недели, Эмели узнала от остальных сплетниц, а также порядочного Теда, что Юэн – настоящий жаворонок и затворник в том смысле, что в свободное время никто не заставал его с поличным, а в рабочие дни тем более – он часто засиживался допоздна с директрисой Олдридж – даже обедал и ужинал вместе с ней. Никому это не нравилось, и сильнее играло на пользу Джеймса, обзывавший ассистента прилежной бесячей занудой. Девушка, расстраивалась, и все равно продолжала зачем-то защищать Юэна.

Удача подвернулась во вторник – проходил практический урок боевой магии на открытой обширной поляне в глубине Мятной рощи, где часто проходили дуэли. Юэн составлял отчёт, наблюдая за тем, как Льёван проводил занятие. Как раз Эмели дралась с Эдвардом Доннелли, как подобает заклинателю земли: соперник часто уворачивался, использовал щит от простых булыжных атак или цепких корневищ – её навыки захватили Юэна, который не удержался и захлопал в конце. Льёван одобрительно улыбнулся, заметив смутившиеся взгляды других студентов – Эмели же растаяла на глазах и довольствовалась комплиментом – ей это льстило. Она не могла не отреагировать:

– Вот это я понимаю, мальчики – настоящий мужчина! Хмм…! – она сделала это нарочно, чтобы лишний раз позлить, расшатать Джеймса.

В перерыве Эмели успела поймать Юэна, отвлечь его, достав заодно из сумки эскизы.

– Это очень необычно, мне нравится, но шифон лучше чем-нибудь заменить. – ответил он.

Девушка была на седьмом небе от счастья – нашёлся её добрый и беспристрастный критик!

– Ах, точно! – и сделала оговорку. – Хотя видится, что ты предпочитаешь что-то минималистичное, лёгкое и воздушное.

– Спорить не могу, – легко почесал затылок Юэн, и неловко закончил комментировать. – Но признайся, этот вариант выглядит более уместным для такого наряда….

– Ну да, ну да… – минуту справлялась Эмели с чувством одиозности, и потом только мысленно благодарила его.

Вечером она засела в мастерской, долго строчила и кроила, и вот у неё получился идеальный образ. Что нужно творцу для полного счастья?! Претворение своего творения в жизнь….

С того дня Эмели познакомила Юэна с Пенни и Ваней (сделала это практически принудительным способом) и только после у неё созрел гениальный план – ежегодный трехдневный поход в Айседальский заповедник. Оставалось только уговорить директрису отпустить ассистента за пределы Ильверейн под каким-то рабочим предлогом – познакомится с прелестями студенческой жизни посреди палаток, надоедливой кошмары, вонючей тайги и затопленных лесов.

– Эмели-юй, какими вы судьбами? – безэмоционально спросила директриса, сняв очки, как только закончила подписывать официальные бумаги. – Вы пришли обсудить новый учебный план? – её формальный подход к вещам заставлял студентку быть гораздо откровеннее.

– Нет, – уверенно заявила она. – Я не трачу время на то, что вы и так ясно донесли на собрании.

Олдридж не устояла, и позволила себе улыбнуться от такой прямолинейности.

– Мадам, я хотела вас спросить, точнее кое о чем попросить… – подготовила почву Эмели.

– Тогда выкладывайте. – директриса стала смотреть в глаза девушки.

– Я хотела одолжить вашего ассистента, – Эмели говорила быстро, чтобы у Олдридж не возникло встречных вопросов, которые могли помешать плану. – Для поездки в Айседальской заповедник. Наша ежегодная традиция обязана быть исследована гостем. – хитрила она. – К тому же, это отличная возможность познакомится с преподавателями, студентами, которые будут обращаться за консультациями.

Да, аргументы были так себе, по её мнению, однако директриса повелась – удивительно, но главное – всё сработало.

– Честно говоря, это хорошая идея. – послышался удовлетворительный ответ. Победа!

– Вы ведь знаете, что из такой головы ничего дурного не рождается! – приятное самомнение только закрепляли твердую позицию.

– Если не считать, разгильдяйства наряду с мистером Фастелли… – строгой иронией высказалась директриса и получала удовольствие от находчивой рыжеволосой студентки с веснушками.

– Ну уж… – не нашла других оправданий Эмели, и вспомнила зачем пришла: —Кстати, а почему Юэн не с вами?! Говорят, он допоздна сидит…

– У него сегодня выходной. – ответила с глубоким выдохом Олдридж. – Несмотря на то, что он очень рассеянный и невнимательный – его стараний не отнять.

– Так, где он? – добивалась ответа девушка.

– В библиотеке. Он приступил к написанию доклада для защиты практики в июне…

– Ах, библиотеке! – Эмели скорчила удивленную физиономию от своей недальновидности, и, попрощавшись с директрисой, ушла.

Она недовольно шагала:

– Ну ты и даёшь, Эмели…. Дура! Можно было сразу догадаться… – говорила сама себе.

Внутренний гнев сменился на милость, как-только Эмели отыскала в отделении «История Второго Ренессанса» Юэна и тут же рассказала о последней новости, которой добилась ранее – он посмотрел на неё. Такой удивительный взгляд. Юэн не замечал его раньше. Он покорился очарованию Эмели, и в который раз согласился отложить несрочность доклада на потом, пойти вместе с ней в Фартелл, обсуждая всё подряд.

С того дня Юэн перестал проводить трапезную часть утра, дня и вечера в одиночестве и сумел найти общий язык с приятелями Эмели – те после нескольких встреч оставили приятное мнение о нём, кроме упёртого Джеймса – он подыгрывал подруге из-за нежелания ссориться и обижать её…

Бойкая Эмели. Плевала она хотела на статус, свои и чужие ошибки – ей была важна откровенность и огонек в глазах. И не важно: ты – лидер, творец, мятежник или бог. Для неё все единое.

Эмели посмотрела в отражении зеркала. Она опустила взгляд. Не решилась дотронуться до мужского плеча. Перед тем как развернуться и уйти, она украсила образ очень-очень драгоценным и старинным подарком.

– Ты сделаешь это? – спросил её взгляд.

Мёртвое молчание. Она чуть приподняла поблекшие зеленые глаза и убедилась, что получила ответ. Глаза говорят о том, чего никогда не скроешь. Эмели не нуждалась в словах…

Ваня

Ваня. Сущий добряк! Он говорил, что его порода Гончаровых всегда была такой простодушной. Светлые пшеничные волосы, крупный нос, круглое лицо косолапого мишки, невысокий рост, подтянутая, в меру коренастая фигура. А взгляд! Ну самый наивный-пренаивный – серые глаза изредка показывали безоблачную синеватую даль. Они верили, что все люди— хорошие, что внутри, что снаружи, а их злоба – лишь осадок грозового ненастья, а за его тучами всех тоскливо ожидала долина солнца.

Прожитые медленные и нерасторопные детские годы на родном Урале сменились заводным ритмом Ильверейн. В первый же год Ваня познакомился с Джеймсом, который ввел его во все тонкости – они стали верными товарищами на тренировках по укрощению драконов и на соревнованиях по Драконьим Гонкам. Следом, он сдружился с общительной Эмели и её одногруппницей Пенни, а приятельские отношения со старшими курсами заводил…Он и не думал зачем.

Ваня учился усердно, но практически каждый замечал свойственную только ему умственную заторможенность реакции – он часто переспрашивал, задавал множество уточняющих вопросов с вытекающими ответами, просил повторить материал лекции – выводил на нервы только профессора Палладия, преподававший Специальные заклинания и Теорию построения магических заклинаний. В остальном другие профессора его ценили и пытались не обращать излишнего внимание на его любовь к излишней детализации, относились как-то с одобрением.

В свободное от учебы и тренировок время он посвящал себя изучению основам неофизики и квантовой механики – думал над какими-то изобретениями, ковырялся в Студенческом квартале с электронными устройствами, мультиблоками и системами, мастерил и проводил с десяток неудачных опытов, после которых удавалась сохранять самообладание и начинать работы с нуля.

Крепкое знакомство с Юэном произошло на Шадальских топях в Айседальском заповеднике, где они вместе карабкались по мшистым и мягким тропинкам невысоких обрывов, окутанных водянистыми лианами хвойных баньянов. Влажный климат заставлял часто брать передышку и усаживаться на низменном перевале, любуясь диковинными деревьями, погружёнными в илистый и широкий разлив реки после нашествия сезонного тайфуна. Растительность преобладала папоротниковыми видами и душистым цветочным дурнотравием.

За болотистой зоной простиралась тайга и причудливые изваяниях на вершинах горной долины Атлантов. Отряд из четвертого и пятого курсов шли к лагерю по оседавшей влажной почве, слушая анекдоты и истории профессора Уильямсона – темнокожего и харизматично-упитанного мужчины. Каждый студент обожал его за старомодные, но уместные шутки, любовь к растениям и снадобьям: описывать их удивительные свойства он мог часами на пролёт, привлекая студентов к азарту познавать прелести матушки природы; профессор старался по достоинству оценивать умения, пускай и самого бестолкового ученика; относился к неудачам с юмором и подбадривал опущенные руки новичков – опытным наставлял не пренебрегать дарами царства растений и животных, не мыслить потребительски.

Выделится из общего количества студентов для профессора Уильямса смогли только Пенни и Кесседи. Ваня же находился на общем уровне – где-то очень-очень далековато.

На открытом уроке профессор Уильямсон дал задание студентам приготовить зелье, очищавшее растение от токсичного загрязнения. Ваня начал метаться, когда варево не слышало просьб и без зазрения совести выкипало. На помощь подоспел Юэн, который посоветовал потушить костер, и добавить гранатной солевой гранулы. Выручка оказалось своевременной, и тогда студент узнал, что его спаситель неплохо разбирался в химии и прочитал какую-то редкую энциклопедию, которая описывала множество полезных экстрактов и опытов для восстановления экосистемы. Ваня внимательно смотрел над тем, как Юэн стабилизировал месиво, добавив растёртые кораллы – сумел добиться баланса, а после удостоиться похвалы от профессора Уильямсона.

Несмотря на то, что Юэн находился в компании Эмели, Ване тоже пристальнее заинтересовался им, и позвал его принять участие в особенном состязании, которое заключалось в том, чтобы пройти часть болота без использования магии, полагаясь только на голос природы. Эмели обрадовалась такому предложению и потянулась вслед.

Ребята пришли к финишу четвертыми, но Ване понравилось среди брезгливых недовольств и вздыханий Эмели насладится лесной гущей, прыгать по зыбким кочкам, избежать газового взрыва и преследования кишащего гремучего плюща, не терпевший малейшего нарушения тишины. Преодоление непредсказуемых препятствий выглядело забавным и веселым, особенно когда он смеялся от писклявых визгов Юэна, страдавший арахнофобией, заново переключаться на Эмели, которая негодующе догоняла команду, проклиная гостеприимство Шадальских болот.

Вечером все студенческие группы добрались до лагеря у подножия невысокого перевала Сихотэ-Алиня с шумной горной рекой – неподалеку от каменных крутых уступов на поляне стояли десятки палаток и разведённый костер. Льёван и профессор Мюррей вовсю готовили наваристую уху из свежевыловленной рыбы и овощное рагу.

С уходом сумерек студенты собрались возле огня, и грея руки и ноги, запевали песни под игру Пенни на простой гитаре: Ваня, заметив у Юэна неплохой голос, дал ему распеться и выпустить тенор – остальные поддерживали его.

Ваня сидел с очень поникшим взглядом и всматривался в огонь, чтобы отогнать тяжелые мысли. А ведь когда-то, лет семь или восемь тому назад, они с отцом и матерью отправились в большое и дикое путешествие на Алтай, где воздух был ядреным и заряженным – не таким расслабленным и влажным, как на Айседале. Теперь, он думал о том, как хотелось поскорее забрать на зимние каникулы сестру из пансионата, услышать в письме очередные обещания родителей избавиться от алкогольной зависимости – вновь испытать счастье от прошлого. Песня прекрасно сочеталась с переходами струн, необременительно напоминала ему о счастливом детстве, в котором он бежал в поле совсем маленький и купался в полутораметровых колосьях трав; он видел что-то очень близкое в лице Юэна, но не понимал конкретно….

Следующим предрассветным днём Ваня, очнувшись, уже помогал Юэну подниматься на гору, подбадривал его, когда тот хотел сдаться и подождать остальных в лагере. Карабкаясь по спинам каменных спящих великанов, он давал руку помощи, говорил, что оставалось меньше половины пути (что было конечно неправдой), показывал способ правильного восстановления дыхания, чтобы найти из последнего физической силы. Эмели плелась в самом хвосте и успевала только из-за частых передышек Юэна. Ваня спускался за ней в дремучий туман и заставлял двоих через не хочу идти ради стоящего зрелища.

На вершине Облачной горы студенты дожидались «отстающих» и продолжали сидеть на прохладных камнях. Пришёл час. Ваня попросил Юэна первым делом посмотреть в даль – и не пожалел…. Дикие сопки примыкали к горной башенной крепости из диабаза и порфирита, укрытая пряным росистым ароматом ковровых елей и сосен, амарантовых кедров. Раннее утро окрашивало мглистое покрывало из малахитовых сопок багровым поступью осени. Плотный туман плыл словно тихое цунами – огибал вершины и разливался за их пределами не останавливаясь. Ваня так же, как и Юэн восхищался грандиозностью природы и откладывал пейзажи в голове, помнил каждый из них – верил, что глаза забывали все тревоги и печали, словно их никогда в жизни не существовало….

По возвращению в Ильверейн, в конце сентября состоялись долгожданные Драконьи Гонки. За границами Ботанического сада, распростиравшийся на полдесятка километров, находилась возвышенность, на которой был образован круг из арок – порталов (студенты называли это место «Воронка»), которые высаживали либо на летающем острове или на скалистом стадионе в двадцати километрах от Диких земель).

Драконьи гонки много значили для Вани, однако не играли первоочередной важности в его жизни, в отличии от Джеймса. Соревнование изначально придумалась как забава сёстрами, что стали первыми первородными магами на Земле – Ветряной Рехс и Огненной Арсалией. Главная задача – это преодолеть полосу препятствий быстрее всех. Риск, видимо, вызывал в его крови здоровый азарт – ему нравилось не сидеть на одном месте, быть хоть-где преуспевающим и достойным похвалы.

Перед началом состязания Ваня надевал кожаные перчатки, гладил питомца, слышал крики над собой, и просил Ласку (так звали его дракона-самку) слушаться его и не выделывать показных выкрутасов, ведь она очень напоминала по характеру Эмели, которой только дай поблистать в лучах славы и почете. Он пожелал Джеймсу удачи – тот ответил ему тем же: надел защитный шлем, запрыгнул в седло и ждал момента вылета на арену пятым с конца по команде мастера Лара.

Послышался высокий взрыв светового шара в воздухе. Представление началось. Ваня почесал лоб дракону и напомнил ей, кто из них двоих «вел», а кто «следовал» и в каких ситуациях. Сложности с эллерейским языком не являлись помехой для его крепкого союза с Лаской, предпочитавшая вместо лишних слов преступать к действиям.

Специальные ворота на нижнем уровне под зрительскими овациями издавали клокочущие рыки – затемнённые открытые ставни ворот позволили вырваться на свободу другим небесным созданиям с панцирной блестящей на солнце чешуёй, что переливалась как маслянистые лужи после контрастного дождя.

Приятные громадные глаза с тонкими зрачками, немного напоминали сузившиеся зрачки кота или готовившейся к нападению гадюке; толстые лапы и кости проявлялись только у очень зрелых особей; крылья драконов отличались не только по размеру в соотношении с пропорциями туловища, а также и по форме – серо-оранжевый дракон Вани походил на огненную птицу и, казалось, защитная кожа напоминала перья. Джеймс вылетел на сине-фиолетовом строптивом драконе с широкой грудной клеткой: он дико рычал, показывал лидерство и выказывал на сотни человеческих лицах презрение, за исключением всадника. Последним оказался Мелдор Фейенберх – один лучших студентов в Ильверейн, учившийся на курсе вместе с Кесседи и Тедом, а также великолепный укротитель и главный конкурент на соревнованиях – все мечтали выхватить у него победу из рук, в том числе и Ваня. Дракон Мелдора только на опрометчивый взгляд, представился сравнительно тощим с остальными особями, однако длинные белые крылья с потёртостями на боковых выпирающихся ребрах были главным преимуществом.