Читать книгу: «Мечты это временно.», страница 2

А там все как не положено обычно. Охрана их дома дерется с незнакомцами в броне, и мечами, некоторые из их охранников отошли в сторону и подожгли какие-то бутылки. В этот момент Адалин была на пределе страха, не понимая что происходит, ее схватила за плечо и напуганный голос сказал.

– Тебя ищут родители уходи быстрее! – Это был один из рабочих, Адалин часто его видела но не запомнила имени. Он быстрыми перебежками отвел ее обратно в подвал. Зачем и почему эти люди пришли Адалин не знала. Она боялась за своих родителей и брата больше чем за себя, поэтому хотела из-зо всех сил попасть внутрь дома.

Рабочий отвел ее обратно в подвал, как в безопасное место. В нем была дверь ведущая внутрь дома, рабочий забрался следом и закрыл дверь каким то инструментом, название которого не знала.

“Ладно” прозвучало от него.

– Пошли. – Адалин направилась на деревянных ногах следом.

В правом углу они добежали до закрытой двери. Адалин кричала слова чтобы их впустили, и это сработало. Замок открылся, из двери показался бледный отец девочки. Сколько же надежды на спасение появилось когда она его увидела. Но продлилась эта Надежда не долго, сменившись дракой.

– Ты!! – Закричал отец отчего Адалин потерял опору под ногами и всякий смысл существования.

Рабочий который ее привел, стоял позади, вытащив нож он отшвырнул девочка назад, чтобы не мешала, а сам направился с оружием в руке к отцу. Почему они стали воевать Адалин не понимала. Слишком много негатива.

Малину удалось нанести первый удар находясь в более выгодной позиции, на звуки драки прибежал вооруженный начальник охраны, который был внутри дома, помогая убить нападавшего. Отец что-то кричал дочке, но та как будто ничего не слышала, или не понимала. Мягкой силой ее затащили внутрь, после чего охрана сообщила что дом горит, а бандиты почти ворвались внутрь. Адалин стояла как вкопанная. Ее затянули волны страха и отчаяния. Почти ничего не могло ее успокоить. С мыслями какие есть у смертника она наблюдала как отец встал на колено перед дочерью и произнес.

– Я никогда не говорил тебе это слово, но сейчас это очень нужно. Ты должна бежать к тете, помнишь? Она о тебе позаботиться. Отец вынул спрятанный за поясом кинжал, и дал его Адалин

Когда то этот кинжал лежал в небольшой коллекции всякого дорогого барахла, а сейчас, он используется как оружие. Новая волна паники и не контролируемого дыхания заморозили девочку. Она была не в силах даже шевелить руками, слова доходили до нее с опозданием. Заплаканная мать лишь поцеловала, и сказала бежать со всех ног к тете. Хладнокровнее, чем это можно было бы ожидать.

Адалин вышла за дверь погреба, сразу рванув к указанному адресу дома, не обращая внимания на переводческие выстрелы, и то как огонь разрушал их дом.

-, Аайй!! – Закричала она от больного удара. Другой из рабочих который прятался где то сбоку повалил ее на землю думая что схватил, и начал кричать своим товарищам.

Девочке ничего не оставалось как ударить его ножом куда то в грудь, запачкав себя кровью из раны. Он не мог дышать, и последнее что сказал было хриплое “помогите” он упал рядом с ней на землю, тем самым убрав груз.

Непередаваемый шок косил ее ноги каждую секунду происходящего. От него невозможно было убежать. За все то время когда она пробегала соседские дома, поля крестьян, улицы, ей казалось что она никуда не бежит, а стоит где то там, между развалин, с трупами у ног, и кровью на одежде. Реальность издевалась своей нереальной жестокость, каждую секунду больше, и больше, даже когда она добежала до предполагаемого дома тети, то увидела картинку которая повергла ее в новую волну ужаса.

Там стояли такие же судя по броне бандиты, которые напали на ее дом. Адалин упёрлась рукой в мягкую от сырости древесину. Мурашки по коже не успевали сменятся бегая так быстро что кожа раздражалась, Адалин смотрела на то как ее тетя стоит рядом с наемниками, без единого возмущения, и что-то им говорит, не было похоже на сопротивление, или вынужденную сдачу.

Но почему тогда родители сказали ей идти сюда? Томас убежал первым, и первым попался в железную повозку, в этом же месте. Неужели тетушка была с ними заодно? Еще никогда Адалин не знала что будет с ней дальше. Ее жизнь всегда была предсказуемой, и понятной в отличие от этого дня. Она не знала кому верить, и что делать. Поэтому, прорыдала всю ночь в чьем то поле на низине незамеченной никем.

За всю ночь она ни разу не попыталась заснуть, прорыдав бесчисленное количество времени. Снова, и снова она хотела увидеть родителей, вернутся к ним, но шансов выжить самой почти не оставалось в таком случае. Она абуза, которая ни чем им не поможет. Сейчас по ней ползали муравьи, с другими насекомыми, которых она в другое время терпеть не могла. Вся голова была прожена ими, и тоской. А вся жизнь сводилась к ожиданию рассвета, после которого можно снова прийти в то место увидеть их дом, в котором очень хотелось чтобы кто-то был…

Ее счастье навсегда осталось под теми обломками обгоревших кирпичей и металла, что когда-то представляли собой двухэтажный дом. Лежать на голой земле между кустов почему то было проще чем смотреть на лучшее прошлое которое она уже никогда не вернет.

За медленно поднимающимся тлеющим дымом вдалеке она заметила монашку. Та сложа руки и по видимости молилась. Адалин медленно приближалась к молодой женщине оборачиваясь по сторонам каждую минуту боясь что не слабость обернется против нее. Воздух до сих пор был пропитан кровью, от жестоких, ненужных убийств тех людей которыми она дорожила больше всего.

Почему то эта невысокая фигура вызывала в Адалин странное чувство присущее похоронам, какая то траурная безопасность. Она никогда особо не интересовалась как живут люди веры, хотя сейчас как никто другой нуждалась в ней

Увидев лицо Адалин женщина мягко, сдержанно улыбнулась.

– Да благословит бог душу твою дочь моя. Ты что-то хотела? Женщина положила молитвенник в большой карман черной мантии и снова скрестила руки.

– Это был мой дом. Почему кто-то решил его разрушить и. Мою семью. – Адалин с трудом договорила это предложение.

– О дитя не в чем не виноватое. – Монахиня обняла девочку за голову, выковыривая оттуда листики, с прочим мусором.

Черные волосы Адалин не были так красивы как прежде, но она не обращала на свое тело никакого внимания, просто не в состоянии думать о чем либо сдержанно.

Адалин почувствовала как монахиня занервничала, и чуть отстранилась. Из плечевой сумке она вынула такой же халат как был на ней самой, и помогла Адалин одеть его.

– Не оборачивайся. – Нервно велела женщина.

Под массивным костюмом девочка сжалась как птица под проливным дождем.

Монахиня потащила ее за собой, как 2 мужчины громко цыкнув языками спешали их.

– Никуда не спешим? – Начал басом широкий и сутулый брюнет. Его манера переминаться с ноги на ногу казалось странной. – Падайте на туза обкашлять надо кое-что. – Сел на корточки.

– Говорите что вам нужно и мы уходим. – Успокаивающе сказала женщина. Ее аура в этот момент расширилась и сделалась большим защищенным со всех сторон шаром. И как бы страшно не выглядели эти люди, она доверяла взрослой женщине в моменте.

– Мы тут ищем одну мелкую голову. Она всю делюгу которую мы 2 месяца пасли на безмазняк пустила. – Доходчиво объяснил рыжий наемник. – Говори че батон свой здесь крошишь и труси кто рядом. – Рыжий ещё раз сплюнул. Его особый жаргон было сложно понимать дословно, кроме как претензии.

– Меня сюда послала сестра Гваделупа окрестить место вокруг вчерашнего инцидента. А это моя сбежавшая приверженка, или уже нет? – Рыкнула на Адалин монахиня. Прежде чем она сняла с девочки ее новый костюм, Адалин успела чуть-чуть улыбнуться что делось ей катастрофически неприлично.

– Хе-хе, обрадовался рыжий. Он потер руки и криво улыбнулся девочке. Посмотреть ему в глаза на долю момента хватило чтоб больше никогда не забыть его лица, у него был длинный нос, и такое же лицо. А взгляд как у тупой и неоправданно злой птицы.

Его друг брюнет без видимой радости схватил Адалин за ухо. Монахиня попыталась ему помешать но второй наемник быстро поднялся в ее сторону, и перегораживая путь рукой остановил спрося.

– Напомни кто тебя сюда запряг?

Гваделупская?

– Это девочка моя ученица! Да как вы смеете нечисть богохульную плести! Она же ещё совсем маленькая. Так за какой грех вы забираете ее у меня! – Настойчивость была поистине упрямой.

Последние слова святой сестры очень горько отличились в горле у Адалин. Наверное такие же слова говорила ее мать, когда в их дом вторглись чужаки.

Женщина не сдавалась в своих попытках отбить у них Адалин. Мужчины собрались идти как один остановился.

– Из какой церкви ты говоришь?

– Святой Девы Марии! – Богом клянусь вы ошиблись, я даже не знаю кто тут раньше жил.

Опять Адалин грустно поникла услышав слова женщины.

Брюнет достал из кожаной безрукавки какой то лист и начал что-то шептать губами. Внятно Адалин успела услышать только 2 показателя.

– Веснушек нет, волосы полностью черные. Это были черты лица Адалин по которым ее искали, но откуда они узнали как она выглядит, не известно.

Женщина монахиня ели слышно охнула, и обомлела от увиденного ужаса, осознав всю полноту картины.

Волосы Адалин на которые она сама не обращала больше никакого внимание были наполовину пепельного цвета. Сами боги не сумели бы описать что творилось в голове у святой женщины. Она конечно слышала про малочисленные истории когда человек сидел за несколько ночей, но чтобы увидеть как это бывает на самом деле. Грязные пряди были перемешаны с сероватым оттенком успевшей окрасится сединой.

– Вот надо было тебе гривой трусить мля. – Возмутился рыжий и небрежно отпустил ухо почти своей пленницы. Та подбежала к застывшей монахине, и обняла женщину.

Наемники ушли не оборачиваясь.

– Разговоры не врут. – Ты действительно была из этой семьи. Теперь понятно почему твои волосы так быстро поменяли свет… – Монахиня перекрестилась и задумалась. – Как тебя зовут?

– Для вас просто Ада. Это плохо или хорошо? Решила спросить Адалин про свои волосы.

– Я, я не знаю… во всех историях это очень дурной знак. – Она снова пришла в себя и ускорила темп ходьбы. – Никому не говори свою фамилию и что ты сбежала от того пожара! Вместо этого, хммм… вместо этого говори что ты из другого монастыря что в сотне гор отсюда. Молю тебя. – Монахиня сама нервничала как будто от кого то сбежала, но даже так она выглядела вполне уверенно держа ситуацию под своим контролем.

– А куда мы идём?

– В божий дом. – Грустно вспомнила женщина после чего добавила. Где вместо, Доброе утро Камилла, тебе приходится убирать за бомжами, и выслушивать как кто-то хочет навести порчу на свою соседку за то что та пыталась увести мужика. – она еще раз перекрестилась будто извиняясь за свои слова.

Пока они шли по гравийной дороге Адалин задавала вопросы, а Камилла на них отвечала, хотя по большей части ответы кончались запретов что-то делать на ее работе, но на то были свои причины.

В городе активно шли слухи и показания случайных очевидцев того страшного события. То что пожар произошел ночью не значит что никто не видел, и не искал выживших.

Ещё Адалин была бесконечно благодарна Камилле за то что она ее спасла, или по крайней мере убедила наемников в том что они схватили не ту. Когда нибудь она об этом скажет вслух. Девочка не хотела думать о том почему ее хотят похитить а не прихлопнуть у первого куста. И что в конечном счёте стало с ее родителями. Прошло слишком мало времени чтоб забыть о них хоть на минуту свободного времени.

Все в том же объемном наряде с складками Адалин заметила храм. Широкое здание с одной высокой башней было выкрашено жёлтой краской, с колоннами из мрамора, и глиняными ступеньками. Рядом проходили первые работники, но 3 большие двери были закрыты решетками. Подойдя к нему сбоку в глаза бросилась почти полностью выгоревшая краска на крыше, оголившая старый кирпич.

Они прошли во внутренний дворик, где была открытая дверь.

– Это главный зал, а за ним мы спим, готовим, и учим неграмотных, бомжей… – Камилла показала на пристройку сбоку от главного зала где сидели бездомные.

– Почему так долго сестра Камилла? Ты же знаешь что сегодня твоя очередь готовить. – Строго напомнила какая-то старшая женщина за решетчатой стеной.

Наряд ее был такой же как у Камила, исключением служили непонятные узоры на капюшоне.

Камила ключом открыла решетчатую дверь и посмотрела в лицо этой женщине. Адалин которая шла за ее спиной напряглась.

– Мне будет помогать монашенька из соседнего королевства. До которого семь дней на собаках, сестра Гваделупа. – Объяснила Камилла для женщины которую Адалин не сразу заметила из-за ее черного одеяния.

– И сколько ты хочешь чтоб она тут жила? Без знаний языка, без наших традиций? – Не добро оспорила монашка.

– Как нибудь приловчится, из всех старших только вы обращаете внимание на язык и пальцы, а не на тяжёлую судьбу сестра, не хорошо. – Пристыдил ее Камила. – Я каждую ночь молюсь за ваше здоровье когда вы… – Ее перебили.

– Потому что мне выделили личную комнату, чтобы изгонять грешным их грехи. Независимо от времени суток! – На этом моменте разговор зашёл в тупик.

Посередине в открытый проем зашёл поп. Он посмотрел на Гваделупу, та с облегчением вздохнула, а потом уставилась на Адалин. Бородатый крупный мужчина производил влияние своим видом и запахами благовоний.

– Разгоните тучи, и чтоб никаких богохульств в раю. Расскажите уж мне из-за чего святые дебаты те произошли. – Пробасил батюшка.

Гваделупа быстро открыла духовное лицо и начала ему жаловаться.

– Я не ждала никого сегодня в подмастерье, и не посылала сестру Камиллу никуда идти. Ее надоумило привести это дитя. Это большая ответственность! Тем более она даже не знает нашего языка. – Закочила жаловаться старшая монахиня.

Испанский язык Адалин прекрасно понимала, потому что не была не из какого соседнего королевства. Но на секунду почувствовать себя беглянкой, за которую идёт такой спор, это что-то новенькое.

– Ну что ж поделать сестра, если на то воля божья. Пришла, значит пусть и останется. Но несколько недель, не можем же мы выгнать ее. А с языком что-то придумаем, в конце концов у нас никогда не хватает анекдотов на святую тему. – Заявление батюшки шокировало Гваделупу. Увидев это он добавил. – Дадим ей имя, святая молчунья. Пусть своим присутствием молится на языке души.

Адалин слушала и недоумевала. Все ее стереотипы о вере этого места рушились. Толи они были к ней особенно благосклонны, либо наоборот жестоки.

– Вот как ты объяснишь, Молчунье, что ей надо остерегаться юродивых крыс на кухне? И при возможности бить их специальным кадилом с отравой. – Не сдавалась Гваделупа. Женщина нахмурились, но притихла. – Помнишь что было в прошлый раз? – Дитя начало с этими грызунами играть и у тех появились перевернутые кресты на шкурках.

Тут Адалин не на шутку испугалась. Порт в их городе кишел крысами, настолько что те соперничали с бедными котами, которые с трудом справлялись останавливать размножения новых переносчиков гнильцы.

– Поистине Аспидова чертовщина. Ладно. Камилла позаботиться о ней не забывая о своих обязанностей. А мне пора слушать грехи прихожан. – Сладко закончил Батюшка и уверенным шагом двинулся в сторону главного входа за их спинами.

Церковь делилась на закрытый двор, и помещения внутри, где сейчас стояли женщины. Дослушав харизматичного батюшку Камилла взяла свою новую помощницу за руку и повела готовить на кухню, больше ни о чем не спрашивая назойливую коллегу.

По ее тихим словам сытно кушать мог только тот здесь, кто кухарил. В относительном тепле часами таскать кастрюли, мыть посуду, по локоть в привозной воде, весь быт сводился к простому труду. К большому ее не допустят.

Хотя бы на несколько сытых недель она могла рассчитывать не думая о смерти через час, два, или завтра утром.

Весь день Камилла показывала как готовить. Часто когда Адалин пыталась заговорить со своей спасительницей они вынуждено обрывались на полуслове от постороннего шума. Нельзя чтоб кто-то услышал как они разговаривают вместе, а ещё нельзя чтоб кто-то увидел ее закрытые капюшоном волосы. Иначе… Суд, приговор в колдовстве. И любующиеся жители города и прибрежных сел будут наблюдать как тело девочки, бьётся в конвульсиях последний раз вдыхая один и тот же с ними воздух. Такая участь поистине редкое явление. Даже достойное уважения в ее то возрасте.

Когда темнота захватила все вокруг, и служители бога разбрелись по коморкам, и кабакам, Адалин не могла успокоиться, гнетущая вязкость не давала покоя, хотелось сделать какую-то глупость, чтоб жить стало проще. Хотелось обычного понимания, предсказуемости, потому что иначе Адалин не привыкла. Последнее что связывало ее со своим прошлым это книга, которую она украла из подвала когда начался пожар, и которую потом прятала под одеждой. Она не знала когда сможет прочитать ее до конца, жизнь в монастыре была расписана по минутам, даже остаться наедине не получалось. Делаешь вид что спишь, среди таких же сирот. И все равно, кто-то на тебя смотрит. Адалин возвращалась к мысли что она из благородного рода, которому просто так не пристало находится здесь. Мысль что смерть лучше такой жизни, трагически пугала…

В обычный бытовой день проходя мимо собрания прихожан на исповеди, Адалин увидела как рядом с батюшкой, который задавал вопросы, стояла Камилла, картина складывалась удручающая. Толпа женщин, в основном пожилых судорожно подходили по очереди к батюшке, и заикаясь доказывали свою невинность. Оправдываясь в вопросах, которые им зачитывали.

– Накладывали ли вы порчу на своего, или чужого мужчину дабы привлечь его интерес к себе?!

– Состоите ли вы в анти королевском, либеральном союзе? Или в подобных ему препятствующих королевской законной власти группах?!

Этот вопрос батюшка задавал чаще остальных, для крестьянок чей возраст позволял назвать их молодыми.

Но для другой молоденькой барменши, известной на широкую публику, он выбрал вопрос интереснее. Она была одета в красивое, хоть и застиранное платье, низ которого закрывал фартук с карманами для денег.

– Засовывала ли ты, еду для своего, или чужого мужчины в свои вагинальные губы, или молочные железы чтобы вызвать у него сильное желание прелюбодеяния против законной жены? Если да то раскайся и понеси заслуженное наказание!

Голоса стихли, каверзный вопрос возмутил многих, кто не знал что такое вообще практикуется. Адалин могла поклясться что кто-то взял этот прием себе на вооружение.

– Нет, это слишком… неэффективно. – Она кокетливо подергала волосы, после чего попрощалась, и ушла.

– Да как бы смеешь! – Последние слова которые возможно было разобрать из уст батюшки, когда его перебили недовольные прихожане. Поворчали немного, и успокоились, такое здесь происходит часто. Кому то одному задают пошлый вопрос, тот на него двусмысленно отвечает, создавая в своем лице злодея.

– Святые угодники, почапали отсюда скорее! – К Адалин подошла Камилла и увела ее.

– Куда мы идём? – Решила спросить девочка. С собой они не взяли дополнительных вещей, никого не предупредили, направляясь за территорию церкви, куда то в горку.

– Это секретное место. О котором никому не следует знать. – Тайно распорядилась Камилла.

Адалин очень тишины, когда они вдвоем шли туда. Любой даже самый скучный, или тупой вопрос сохранял тонкую грань спокойствия.

Внутри живота стояла лёгкая тошнота, от пресной еды, которую ели только бедняки, а теперь которая стала большим счастьем, Адалин осталось лишь привыкнуть к ней. Когда им придётся расстаться, кто знает к чему новому, ей придется снова привыкать. И это лишь дело времени, сказать что-то лишнее не позволяли слезы, Адалин оставила книгу под спальным мешком в общей комнате, не готова она делится с кем то ещё ею. Эта часть истории только ее и ничья более.

– В церквях всегда так не удобно спать?

– Ты просто на ночь не куришь ганджу. – Спокойно пояснила святая женщина. Мы поднимаемся на поле где она растет. Бог осуждает наркотики, по типу опиума, но эта травка не наркотик, из нее мы делаем одежду, масла, и кто знает сколько из нее еще можно всего сделать, веревки кстати моряки из нее покупают, очень хорошие говорят. А между делом и покуриваем всей паствой. – Камилла отдышалась взойдя на холм, с которого уже было видно плодородное поле.

Солнце ещё не успело встать и нагреть почву под ногами, поэтому на холме было особенно прохладно.

Камилла куда то активно зашагала а девочка поплелась за ней следом.

– Дааа…, – Досадно протянула женщина. – А ты совсем труда не видела я гляжу? Так плестись, небось на руках носили постоянно. – Не поняла сарказма Адалин.

Адалин не успела что-то вставить как женщина радостно улыбаясь запела.

– Вот она травушка родная, какие листья, сенсемилья! Мммм… – Она аккуратно взяла стебель взрослого растения высотой почти с ее рост, и придвинув ближе к носу понюхать плоды. Растения были такими большими что напоминали молодой лес. Толстый стебель у основания крепко удерживал ветки с плодами от колышущего ветра.

– А почему у них листья опустились вниз? – Спросила девочка, в ее когда то богатом доме все растения были по большей части яркие.

– Потому что оно еще спит. Встанет солнце листики быстро поднимутся, до сбора урожая тоже не далеко, нам нужно собрать семена с опыленных растений, и продегустировать то что я собрала несколько дней назад, надеюсь оно успело высохнуть.

Такого рода растений Адалин не видела вдоль улиц, или в лесу. Точнее дикая конопля росла сплошь и рядом, но размеры ее были намного скромнее, в отличие от этой, которую ещё и курить можно с приятным эффектом можно. А не только делать кашу и молоко.

– А какой будет эффект? – Аккуратно поинтересовалась девочка. Хоть конопля была всегда в почете, среди любых классовых сословий, и не вызывала ни у кого подозрений, но ассоциировалась она скорее с веселыми музыкантами, писателями, и скульпторами, а те в свою очередь и без конопли ребятами славились творческими.

– Тебя скорее по хорошему убьет. Не знаю как это объяснить но так говорят и, это, правда. Потеряешь чувство времени, даже чуть-чуть равновесие, но в целом тебе будет очень хорошо. – Камила захихикала, и Адалин на секунду тоже, но потом опять поникла отведя глаза. – Главное не уходи в себя, живи здесь и сейчас. Пойдем. – Пригласила она девочку. – Расскажу ещё что нибудь.

Женщина в полу танце развернулась к девочке лицом, и ее фигура в черном сарафане начала постепенно утопать в зарослях конопли.

Адалин никогда не видела чтоб ее спасительница была такой веселой и общительной, в препрыжку они обошли все мужские растения, срезали бутоны с семенами, и Камила сложила их в неприметный ящик который лежал прямо на улице. И достала оттуда сверток.

Вдвоем они уселись на сухие деревянные брусья сложенные специально под пальмой в отдаленнии от поля.

– На подержи. – Камила снова стала сосредоточенной на новом процессе, она дала подержать Адалин скрученные табачные листы, а сама вытащила соцветия не на что непохожие, и начала их перемалывать. Запах стал сильнее, а еще они были очень липкими. Испания знаменита своими сигарами, не так хорошо как Куба, но на Кубе не было конопли. Запах табака кстати девочке нравился больше, он был более фруктовым, и знакомым.

Пока Камила засыпала и скручивала что-то похожее на сигарету Адалин вспомнила какие красивые сигары курил ее отец. Ровнейший покров, твердая скрутка, слегка маслянистые, мать постоянно твердила что это вредно…

– Пу-пу-пу… Ты не хочешь мне рассказать всю историю из-за чего все это произошло. – Начала женщина.

Адалин не знала с чего начать, и чем закончить.

– Я…я не знаю. Буду молиться чтоб они были живы. Научи пожалуйста, молитве. – Не отрывая головы сказала девочка. – У них постоянно были какие-то дела, поездки, и наверное проблемы. Все это загадка, но те люди которые это сделали злодеи. – Если бы не Камилла то Адалин не сдержала бы слезы. – Просто один длинный день. Мне ещё повезло если можно так сказать, моего брата который младше, поймали мужчины и посадили в клетку у дома тетушки, к которой он убегал.

– Коньйо. – выругалась на последнем предложении Камилла.

Женщина почти доделала самокрутку, и по-моему она ее облизала. От неожиданной истории и она не обратила внимание как с ее одежды упали лишние, мелкие остатки конопли.

Несколько секунд полного ступора, а вдруг ее спасительница знает теперь больше ее и специально что-то не договаривает, что знает про нее, или про ее историю.

– Мда подруга тебе крупно не фортунуло, раз в клетку…. Да ещё и так… ахх.. – Адалин увидела в ее глазах не скрываемый в отличии от голоса страх.

Через несколько минут Адалин растворилась в красочном стиле, мысли выжигали мрак и душа танцевала под мелодию пролетающих птиц. Камилла тоже что-то напевала себе под нос и вместе у них создалась атмосфера в которой невозможно не потеряться. Каждую секунду что-то происходило, птицы махали крыльями, а деревья трусили густой листвой от ветра наполняясь энергией солнца. Все это сглаживало негатив, и приятно утежеляло чувство прекрасного. Под тяжёлыми веками Адалин из занятий по христианству запомнила что бог создал мир чтобы посмотреть на себя со стороны, и что даже если мир предопределен то выбор стать жертвой или охотником это выбор который человек делает сам, несмотря на обстоятельства. Но пока что эти слова вспомнились в ней как что-то абстрактное.

Глава IV

– Мы увидимся вечером? – Спросила Адалин выискивая ответ в глазах своей спасительницы.

Возле старых ворот церкви стоял запах свежей выпечки и каши. В отличии от запаха Камиллы он никогда не станет настолько близким. Церковь это не то место которое может заменить дом, об этом говорила Камила, но на вопрос почему она еще не ушла отсюда, она предпочла не отвечать.

– Посмотрим, незачем загадывать. – Камилла сдержанно улыбнулась и перед тем как уйти шепнула на ушко. -

Buen apetito.

Молча проглотив простенькую но со старанием приготовленную овсянку Адалин не знала что делать после, поэтому просто гуляла по храму впитывая его энергию. Но уединение длилось недолго. Из-за угла вышла старших лет монахиня и жестами дала понять что следовать нужно за ней. Как предполагала сама Адалин из прошлых “уроков”, никто приобщать ее к богу не горит здесь желанием. Даже Камилла которая знала что Адалин это сбежавшая девчонка которую ищут, относилась к таким урокам с брезгливостью.

– Ты, за мной иди. – С вытянутым мрачным лицом объясняла жестами зрелая женщина в капюшоне. Адалин кивнула. Не всегда получалось провести свободное время как хотелось, часто заставляют мыть посуду, и чистить картошку за кого-то, из-за чего на ее когда то шелковых руках не видавших работы быстро появились мозоли и раздражительный цвет от мыла. Они дошли до учебного класса за деревянной дверью которого никого не оказалось.

Женщина указала ей пальцем на стул а сама вышла из комнаты. Адалин села и смиренно ждала, вдруг ей непреодолимо захотелось спать. Самое странное что усталость тоже стала чувствоваться навязчивее, но на фоне нового беспамятства она казалась не естественной. Сознание девочки стало пугающе мутным. Ей всё сложнее было сосредоточиться на чем то. Глаза блуждали без цели образовывая лесенки меж предметами. Охваченная страхом от неожиданных ощущений она подошла к окну. Полусогнутые ноги перестали ощущаться как части тела. Хотелось только прижаться к стене калачиком и забыться в углу. Не веря в дежавю она с ужасом обнаружила знакомую черную повозку, полностью обшитую железом, с несколькими маленькими окошками.

Тяжко вспомнив про брата, который сидел за решетками аналогичной кареты, в полном недоумении, его лицо кипело от нечестности и предательства со стороны тети, близкого как всем казалось человека. К которой он убежал быстрее сестры. Задумавшись уже о своих перспективах и о их ужасах, Адалин была замечена. Но не наемниками, которых иногда встречала в городе, а рыжей лошадью. Внимательная упряжная кобыла заметила в мутном окне церковной пристройки девочку, смотрящую прямо на нее, шатающейся головой. Теперь даже лошадь казалась более сообразительной, чем она сама.

Радовало хотя бы что она не видела вооруженных мужчин возле кареты, или звуки шагов за дверью. Значит время еще есть. Каждую ночь в монастыре, когда она засыпала то представляла как огонь захватывает ее жизнь. А она рада обманывать себя не настоящей защитой. В комнате были расставлены стулья, вид которых намекал своим плачевным состоянием на то что собрали их после публичной порки и проливного дождя. Также в комнате был стол учителя, Адалин вспомнила как ей приходилось терпеть глумление учителей, в похожем на этот классе. Добродетельная с виду дама, которая всегда одевалась только в чистое, и представляла собой оплот порядочности на самом деле унижала детей за любую оплошность, не прощая, и не поощряя ничего, даже собственно требуемую дисциплину. Наверное из-за последнего Луиса (так звали училку) отрывалась она именно на Адалин. Порой ее шутки доходили до откровенного унижения всякого достоинства. Из-за того что она была лишней в классе то стула ей не досталось, и приходилось стоять оперевшись на оштукатуренные стены. Что тоже запрещало, то с помощью других.

-, Так дети. Всем написать сочинение о том как провели лето. – Сдержанно сказала Луиса, после чего повернула голову к Адалин. – А ей тоже самое только мысленно. – Якобы незамеченная шутка.

В голову смутным облаком пришла идея что можно разбить стекло, и снова куда-то убежать. Но тогда придется оставить часть и без того немногочисленных вещей, а самое обидное что недочитанный дневник она уже не сможет забрать.

Постояв ловля равновесия с поджатыми руками она начала действовать. Если ходить с трудом но как то представлялось возможным, то на резкие маневры мозг отключался и переставал концентрироваться. Веки тяжелым водопадом проваливались в бессознательный сон. С полу открытыми глазами Адалин все же сумела взять табурет и прицелиться острым углом в стекло.

Плечи дико трясло, то ли от холода, то ли от страха, голова болела, а седую прядь на голове уже не нужно было скрывать под капюшоном как прежде.

Звук удара отсылался эхом не прекращая затихать. Казалось что стекло вот вот треснет, от чего Адалин стояла не понимая что дальше. Наконец когда за дверью послышались шаги страх ударил с новой силой и девочка решилась достать из самого дальнего кармана последнее ценное что у нее осталось. Продолговатый рубиновый камень, за который можно держаться словно это рукоятка меча. Медленно разгребая деревянными руками все старые и новые лохмотья, за которыми она прятала рубин, тот показался в своей красоте света. Даже когда Адалин уходила от своих вещей мыться то с максимальной осторожностью прятала его во всевозможных местах. Дорогой камень привлек бы много нежелательного внимания. Наконец, сжав всю кисть так как это было возможно Адалин ударила им по хрупкому стеклу, трескающийся звук которого донесся до нее быстрее чем визуально. Гордость за саму себя подбодрил на следующий шаг, а именно перескочить через проем, и убежать. Не ощущая своего тела девочка оперлась рукой о проем, и с полу-разбега прыгнула в окно, но бежать не стала, надоедливая боль ощущалась во всем теле но ничего на нее не влияло, ноги целые. В недоумении она потрогала голову, затем уши, боль перестала исходить из всего тело, и сосредоточилась в ладони, с которой капала кровь и сама она была вся в крови от острых осколков стекла. Красная жидкость заполнила все поры рук.