Читать книгу: «Сомневающийся убийца»

陈俊霖 著

彷徨的杀意

* * *

© Original published in Simplified Chinese by New Star Press Co., Ltd in 2024

© Павлова В., перевод, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Пролог

Он прекрасно понимал, что он не бог, а значит, то, что он делает, непозволительно. Общество назовет его поступок «преступлением», и, когда все откроется, он будет наказан по закону.

«Убийства в десятиугольном доме», Юкито Аяцудзи

На полуразрушенной лестничной клетке было тесно, солнечный свет еле-еле пробивался через окно, будто из последних сил поддерживая внутри хоть какую-то видимость. Даже иногда доносящийся снаружи оживленный шум не в силах был вдохнуть жизнь в этот заброшенный учебный корпус. На полу валялась какая-то рухлядь, давно поросшая мхом, а стены осыпались и словно полиняли. Воздух был пропитан затхлым запахом плесени и разрушения. В забытом всеми помещении царило безмолвие – еще более мрачное на контрасте с гвалтом за окном.

Фан У стоял, прислонившись к оконной раме, спиной к свету, и его размытый силуэт идеально сливался с окружавшей его непроглядной тьмой. Он смотрел в мрачную темноту в глубине коридора, куда не мог проникнуть ни один луч солнца, такую черную, что казалось, это и есть абсолютная неизвестность, там начинается бесконечное небытие. Уставившись в никуда, он тяжело дышал.

Двадцать пять лет он не жил, а существовал, будто живой труп. Сегодня он поставит точку, он так решил, он исполнит месть: заставит того человека понести должное наказание. Он должен скатиться в бездну отчаяния, должен заплатить за то, что совершил.

План мести безупречен.

Он как будто получил указание свыше, вдохновение оглушило, словно удар грома, мимолетная идея озарила его и навсегда засела в голове. Несколько месяцев он разрабатывал план, пока смутные догадки не оформились в четкий перечень шагов. Осталось только приступить к делу. Все случится сегодня.

Влажный воздух в коридоре вибрировал от негативной энергии. Фан У зажмурился и вернулся к размышлениям.

Сейчас, когда уголовный розыск использует все более совершенные технологии, отомстить и избежать судебной ответственности – задача не из простых. Настоящее преступление – не детективный роман, где у всех есть алиби, убийства происходят в закрытой комнате¹, а трупы исчезают… Продвинутые методы расследования в наши дни неминуемо выведут на чистую воду даже самое совершенное преступление, самый скрупулезный план, самое изощренное коварство. От правосудия не скрыться.

Только не в этот раз.

Учитывая, что в процессе расследования полиция ищет и анализирует все мельчайшие детали, арест того, кто совершил преступление, – всего лишь дело времени. Шаг за шагом преступника загоняют в угол. В конце концов, сделав все возможное и невозможное, они найдут его – но, как ни удивительно, в этом и смысл всего плана. Однако то, как именно он исполнит задуманное, еще всех удивит. Удивит и напугает. Он обречен: один шаг – и повернуть назад будет уже невозможно. Он чувствовал себя опарышем, который оказался зажат в глубокой щели – невозможно ни повернуться, ни пятиться, – только и остается, что в кромешном мраке ползти вперед.

Стоя в беспросветной темноте на краю неизвестности, Фан У сосредоточился на дыхании, словно берег силы для поединка.

Клац-клац…

Бодрые шаги, словно первые ноты увертюры, разрезали тишину коридора и прервали размышления Фан У. Он открыл глаза и стал напряженно вглядываться в черноту, пытаясь сфокусироваться на фигуре, которая вот-вот возникнет перед ним.

Время пришло, занавес поднимается!

– Декан Фан, вы здесь?

На лестнице появился молодой человек лет двадцати, студент факультета Фан У по имени Лян Юйчэнь. Фан У стоял против света, кроме смутных очертаний ничего не разглядеть, и его собеседник невольно сощурился.

– Зачем вы просили меня прийти сюда?

– Ну… – веки Фан У дрожали, а голос резко сел. – Ты пришел один?

– Да, один!

– Это хорошо… – он старался говорить мягко и непринужденно, боясь, что любое движение раскроет его истинные намерения.

– А? – Лян Юйчэнь, постепенно привыкая к темноте, повернул голову, стараясь разглядеть черную фигуру.

– Ничего, – на лбу Фан У выступили капельки пота. – Ты зарегистрировался на вступительные экзамены в магистратуру?

– Что? – Лян Юйчэнь запнулся. – Ну да… Я хотел, но…

– А если однажды ты поймешь, что все изменилось, и правоведение – совсем не то, что ты себе представлял, ты будешь жалеть о своем выборе? – внезапно сменил тему Фан У.

– Не то, что я себе представлял? – на наивном лице Лян Юйчэня отразилось легкое недоумение, но ненадолго. Он глянул в сторону Фан У, в глазах горела решимость. – Я никогда не пожалею!

Больше он ничего не сказал. Гнетущая атмосфера разрушенного коридора странно подействовала на него, и он непроизвольно задрожал.

Смотря в искрящиеся глаза Лян Юйчэня, Фан У почувствовал, как его взгляд затуманивается, и только усилием воли он заставил себя вновь заговорить.

– Обернись, прочти, что там написано.

Лян Юйчэнь медленно повернулся – на стене висела давно покосившаяся от времени табличка с афоризмом:

Сумасшедший – это не тот,

кто потерял рассудок, а тот, кто потерял все,

кроме рассудка.

Гилберт Кит Честертон

Совершенно озадаченный, он наклонил голову, не подозревая, что угодил в смертельную ловушку.

Фан У не сводил глаз с фигуры ученика, стоявшего к нему спиной. В голове клубился миллион мыслей, клокотали воспоминания о давней трагедии, глаза налились кровью, будто кто-то разлил банку с алой краской, ум и тело охватило абсолютное безумие.

Прости…

Фан У еще раз вздохнул и, больше не раздумывая, быстрым шагом подошел к ничего не подозревающему Лян Юйчэню.

За окном внезапно прозвенел звонок и сразу же потонул в студенческом гвалте, который полностью заглушил неясные шорохи на лестничной площадке.

Глава 1

Ваш сын у меня. Если хотите, чтобы он вернулся домой целым и невредимым, – готовьте выкуп.

«13, 67», Чан Хо-Кей

– Инспектор Чэнь, ваш чай, пожалуйста, угощайтесь! Позвольте представить, Ван Синьцай, комендант общежития нашего университета.

Они сидели в кабинете ректора. Волосы Гу Чжэньцзяна были зачесаны назад, а щеки блестели, будто он натер их воском. Мясистые губы искривлялись, пока он говорил, обнажая желто-коричневые зубы. Глаза, от природы маленькие, превращались в узкие щелки, стоило ему рассмеяться. Он поднялся и, выпятив внушительное пузо, махнул рукой, указывая на Ван Синьцая.

Чэнь Муян обернулся и вгляделся в человека, которому предназначался этот жест. Ван Синьцай сидел, трусливо вжавшись в угол дивана, словно подозреваемый на допросе, совершенно непохожий на Гу Чжэньцзяна с его вульгарной жизнерадостностью.

Кивнув Ван Синьцаю, Чэнь Муян сделал глоток чая и вновь повернулся к Гу Чжэньцзяну.

– Ректор Гу, я уверен, вы ознакомились со служебным письмом о возбуждении уголовного дела, которое управление направило в адрес университета, и в курсе ситуации. Похищен студент вашего университета по имени Лян Юйчэнь, и я хотел бы…

– Ну что вы в самом деле! – перебил его, замахав руками, Гу Чжэньцзян, уже успевший вновь усесться за стол. Продолжая говорить, он мимоходом поправил штанину брюк, на которой, пока он садился, появились складки. – Инспектор Чэнь, вы же выпускник нашего университета, правильно я помню? Мы – одна семья, к чему все эти формальности! И с главой вашего управления, комиссаром Цинь, я давно знаком. Обстоятельства дела мне известны, и, конечно, содействовать следствию – наш гражданский долг!

Привычным движением он вытащил сигарету и, изогнув брови, вопрошающе глянул на Чэнь Муяна:

– Закурите?

Чэнь Муян улыбнулся и отрицательно махнул рукой. Глядя на Гу Чжэньцзяна с его выразительными, но грубыми чертами лица, уголки глаз которого уже тронули морщинки, он чувствовал себя не в своей тарелке. Кажущийся дружелюбным, ректор оказался не так прост и не преминул указать на свои близкие отношения с высшими чинами управления. Всегда питавший неприязнь к подобного рода витиеватым разговорам в попытке уйти от ответа, Чэнь Муян решил не развивать дальше эту тему и перейти прямо к делу.

– Сегодня в час ночи в участок поступил вызов. Отцу Лян Юйчэня позвонили с мобильного телефона сына, незнакомый голос сказал, что Лян Юйчэня похитили, и потребовал выкуп в двести пятьдесят тысяч юаней за его освобождение.

Улыбка на губах Гу Чжэньцзяна погасла. Зажав в зубах сигарету «Башня желтого журавля»² он затянулся и медленно выпустил кольцо дыма.

Чэнь Муян слегка наклонил голову, пытаясь увернуться от сигаретного дыма, и взгляд его привлекла лежавшая на журнальном столике зажигалка. Изящная безделушка, очевидно недешевая.

– Вот уж не думал, что произойдет подобное, двести пятьдесят тысяч – сумма немаленькая, – Гу Чжэньцзян повернулся в сторону дивана и нахмурился: – Но, может, это чья-то злая шутка?

– До того как позвонить, преступник отправил отцу Лян Юйчэня личные вещи сына. А после звонка с требованием выкупа телефон Лян Юйчэня ни разу не включали. Поэтому вероятность того, что это розыгрыш, крайне мала. Но даже если это так, подобные действия все равно противозаконны!

– Конечно-конечно! – Гу Чжэньцзян закивал в знак согласия. – Узнав о произошедшем, руководство университета сразу же связалось с комендантом общежития Ван Синьцаем, чтобы прояснить, что делал Лян Юйчэнь накануне…

Услышав свое имя, Ван Синьцай судорожно сглотнул и, избегая зрительного контакта, пробормотал:

– Я… Ну… Здравствуйте, инспектор Чэнь! Я – Ван Синьцай, комендант общежития. Ну, это… Мужского общежития.

Чэнь Муян перевел взгляд на простодушное лицо Ван Синьцая и слегка наклонился вперед, положив руки на колени и скрестив пальцы. В психологии считается, что такая поза успокаивает и подбадривает собеседника. Все внимание он направил на сбивчивый рассказ Ван Синьцая, казавшегося совсем бесхитростным на фоне изворотливости ректора.

– Вчера во время вечернего обхода я увидел, что Лян Юйчэнь… того… не вернулся к себе.

– В котором часу вы совершали обход?

– В половине одиннадцатого.

– Что говорят соседи Лян Юйчэня по комнате? Они знают, куда он мог пойти?

– Ну, они говорят, он ушел гулять… Позвать их сюда?

– Пока не нужно. Вы звонили на мобильный телефон жертвы?

– Нет…

– То есть вы не предприняли никаких мер?

– Ну… – Ван Синьцай неуверенно покосился на Гу Чжэньцзяна и, казалось, еще больше занервничал. – Такое уже не раз случалось, и я не стал…

– Инспектор Чэнь, вы уж извините, Ван Синьцай университетов не заканчивал, потому и говорит несвязно, мне, право, неловко за него, – Гу Чжэньцзян прервал их беседу и резким движением затушил окурок о пепельницу. – В полицейских делах мы не новички. В нашем Южно-китайском университете политики и права уже больше ста лет существует факультет права, прославившийся своей приверженностью принципам, высокими моральными качествами и незаурядными талантами. Из стен нашего факультета вышло столько выдающихся специалистов! Вы ведь и сами, дорогой инспектор, закончили этот факультет по специальности «уголовный розыск», не правда ли? Что касается работы общежитий, у нас установлены строгие правила, но вы же понимаете, на практике из любых правил бывают исключения. Уверен, что во всех университетах такое случается, когда студент ночует не в общежитии. Хотя Лян Юйчэнь и не предупредил о своем отсутствии, но как-никак его родители живут тут же, в городе, и вполне возможно, что он допоздна гулял где-то с друзьями и потом просто пошел домой.

Закончив свой монолог, Гу Чжэньцзян слегка скривил губы и искоса посмотрел на Ван Синьцая. Тот, будто дождавшись наконец шанса «искупить вину», привстал и торопливо заговорил:

– Верно, все верно, не раз такое было! Он много раз уходил ночевать домой, и мы его не раз за это ругали…

– По моему мнению, Лян Юйчэня похитили где-то за пределами университета, преступник – совершенно точно кто-то посторонний! – Гу Чжэньцзян хлопнул себя по ноге, словно хотел подчеркнуть уверенность в своих словах, и продолжил свою речь подробным рассказом о том, как руководство университета созвало внеочередное собрание в связи со случившимся, не преминув упомянуть «некоторые замечания об усилении контроля за студенческими общежитиями» и другие официальные документы.

Видя, что собеседник готов хоть весь день разглагольствовать, повторяя по кругу одно и то же, Чэнь Муян почувствовал раздражение и, дождавшись подходящего момента, прервал эту тираду:

– Когда Лян Юйчэня видели в последний раз?

Ван Синьцай, увидев, как его начальник всеми силами сглаживает возникшие из-за его слов острые углы, больше не смел и рта раскрыть, только исподтишка косился на Гу Чжэньцзяна, но сам не вступал в разговор.

– По информации от преподавателей, Лян Юйчэнь был на занятиях до половины пятого, после с ним никто не общался.

– То есть никто не видел жертву после 16:30? С этого момента до вечернего обхода в общежитии прошло шесть часов. Вы не спрашивали других преподавателей, работников университета, студентов?

– Ну, ситуация непростая. На данный момент никто не может сказать, что точно произошло, и нам бы не хотелось все осложнять. Проректоры университета не могут не переживать, как бы масштабные допросы не вызвали панику в кампусе, а там слухи поползут по всему городу. Это плохо скажется на всех нас. Инспектор Чэнь, вы же понимаете, если что-то станет известно журналистам, они ни за что не успокоятся, пока не перевернут тут все вверх дном! А как только все зайдет слишком далеко, даже я не смогу ничего сделать! – Тут Гу Чжэньцзян с хитрой улыбкой добавил, резко сменив тему разговора: – Уверен, комиссар Цинь тоже будет не рад такому развитию событий!

Чэнь Муян прекрасно понял, что, хотя в напыщенных словах ректора и было зерно истины, на самом деле тот больше переживал, как это дело скажется на его служебной карьере, и любым способом хотел увести расследование подальше от университета и обойтись без негативных последствий. Даже если он мог дать следствию хоть какие-то зацепки, он предпочел делать вид, что ничего не знает.

– Ректор Гу, – Чэнь Муян повысил голос, – вы абсолютно правы, комиссар Цинь не хотел бы, чтобы расследование вышло из-под контроля, именно поэтому он лично следит за ходом дела. Полиция, конечно, не станет делать произошедшее достоянием широкой общественности, тем более что под угрозой безопасность Лян Юйчэня. Но давайте не будем смешивать все в одну кучу. Управление уголовного розыска возбудило дело, и мы рассчитываем на вашу помощь и полное сотрудничество. Здесь нечего больше обсуждать. Это дело о похищении человека, а не какой-то рядовой инцидент, как вы говорите.

Гу Чжэньцзян несколько мгновений молча пил зеленый чай, а потом вдруг закричал:

– Ван! Посмотри на себя! Научись наконец разговаривать! Ничего по делу не сказал, и теперь полиция черт-те что думает о нашем университете! И почему ты еще не подлил инспектору Чэню воды для чая?

Ван Синьцай с трудом сдерживал негодование от несправедливой обиды, но всем было известно, что сваливать вину на подчиненных всегда было стилем Гу Чжэньцзяна как руководителя. Опустив голову, он, не говоря ни слова, налил в чашки Гу Чжэньцзяна и Чэнь Муяна кипятка.

По-видимому, от ректора больше никакой ценной информации получить не удастся. Чэнь Муян задумчиво крутил в руках чашку, глядя, как от чая поднимается обжигающий пар, и размышляя, где найти другие зацепки.

– А кто куратор группы, в которой учится Лян Юйчэнь? Вы сообщили о произошедшем?

– М-м, он на выпускном курсе, его группу курирует декан Фан. Последнюю пару вел как раз он.

Чэнь Муян почувствовал, как спина невольно похолодела, и на мгновение замер.

– Декан Фан? Вы имеете в виду… Профессор Фан?

– Да! – Гу Чжэньцзян, похоже, по выражению лица Чэнь Муяна понял, что имя Фан У для того – не пустой звук. – Фан У сейчас – декан факультета права.

Последний раз он был на лекции профессора Фана на втором курсе, как быстро летит время, прошло уже восемь лет…

– Инспектор Чэнь! Инспектор!

– Извините, – Чэнь Муян стряхнул с себя задумчивость и, повинуясь порыву, спросил: – Профессор Фан… Почему он не пришел?

Гу Чжэньцзян и Ван Синьцай обменялись многозначительными взглядами, и ректор засмеялся:

– Инспектор Чэнь, вы, наверное, и сами знаете, старина Фан, он всегда такой был, все 23 года, что преподает у нас. Ну и… Какой у него характер, думаю, не мне вам рассказывать. Я просил его сегодня прийти, чтобы вместе помочь полиции разобраться с этим делом, но мои распоряжения, хоть я и ректор, для него не указ! Просто сказал, что не придет, во второй половине дня у него открытая лекция. Такой уж он человек, не принимайте на свой счет. Все-таки вы тоже были его студентом. Да и в конце концов, я в курсе всех деталей, спрашивайте что угодно, ничего не утаю!

Хотя поведение Фан У и показалось Чэнь Муяну несколько дерзким, но он понимал, что Гу Чжэньцзян из осторожности так и будет переводить разговор на другие темы, и дальше терять здесь время нет смысла, это только затянет расследование.

Видя, что Чэнь Муян погрузился в размышления и не отвечает, Гу Чжэньцзян расслабился, глянул на наручные часы и нетерпеливо притопнул ногой, всем своим видом говоря: долго ты еще будешь отвлекать своими вопросами?

– Где декан Фан читает лекцию?

– А? В первом лекционном зале факультета права. А что?

– Пойду поговорю с профессором Фаном. Ректор Гу, от лица восточного управления благодарю вас за содействие!

Гу Чжэньцзян понял, что дал маху.

– Разве это так уж необходимо? Декан Фан читает лекцию. Он… Давайте так, инспектор, вы пока посидите, попейте чаю, а как занятие закончится, я еще раз позову Фана прийти…

– Ничего страшного – усмехнулся Чэнь Муян, поднимаясь. – Я сегодня в штатском, никто не поймет, что я из полиции, и никакого шума мое появление не вызовет. Да и кампус такой красивый, я только рад буду прогуляться и вспомнить студенческие годы.

– А, ну… Если вы…

– Спасибо, ректор Гу, не смею вас больше задерживать! До свидания!

– Э-э-э…

Выйдя из административного корпуса, Чэнь Муян полной грудью вдохнул свежий воздух, к нему вернулись легкость и бодрость духа. Ему никогда не нравилось общаться с людьми, погрязшими в бюрократии, и даже эта недолгая беседа его полностью вымотала. Похоже, чиновничья служба и работа в административных учреждениях и в самом деле ему не подходят.

Он смотрел на такие знакомые пейзажи и видел себя в год окончания университета. Отказавшись от должности в местной администрации, которую с таким трудом выбили ему родители, никого не слушая, он сдал экзамен и получил должность рядового полицейского в криминальной полиции. Как говорили отец с матерью, отказался от надежной работы и возможности всегда иметь кусок хлеба ради каких-то глупых мечтаний. Сам же он считал, что худшее, что может случиться с человеком, – жить так, как от него ожидают другие. Время летит незаметно, и, хотя пока он не мог похвастаться громкими успехами, то, чем он занимался каждый день, наполняло его жизнь смыслом. Всем сердцем он ненавидел зло в любых его проявлениях, и его стремление к справедливости и упорство позволили ему из простого полицейского в участке перевестись в управление уголовного розыска, где он стал заниматься расследованиями в подведомственном ему районе. Конечно, диплом Южно-китайского университета политики и права немало помог ему на этом пути. По уровню профессиональной подготовки он нисколько не уступал коллегам, большинство из которых закончили полицейскую академию, но базовые знания в правоведении, пусть и местами поверхностные, давали ему неоспоримое преимущество, когда речь заходила о судебной практике, и потому сделали его незаменимым членом команды.

Однако не все было легким и радужным. Мало-помалу он осознал, что любые общественные механизмы работают на основе взаимоотношений между людьми. В отличие от полицейского участка, восточное управление угрозыска подчинялось руководителю и замам департамента³ со строгой субординацией, и, живя в башне из слоновой кости, разобраться, кто кому руководитель, а кто – подчиненный, невозможно. От Чэнь Муяна не укрылось, что те, кто умел ладить с людьми и подлизываться к начальству, быстро поднимались по карьерной лестнице и наслаждались жизнью на вершине успеха. А на простых трудяг никто не обращал особого внимания, и они так и топтались на месте в полной безвестности. Вот такая коммуникабельность, искусство которой Чэнь Муян никак не мог постичь, и была его главной слабой стороной. Но, с другой стороны, он пошел на эту работу не для того, чтобы дослужиться до почетной должности и разбогатеть. Он хотел быть достойным своей полицейской формы и ради этого был готов работать, не покладая рук, раскрывать одно дело за другим, чтобы ни один преступник не мог скрыться. Не лучше ли с чистой совестью исполнять свою работу, не будучи кому-то обязанным?

Во многом поэтому Чэнь Муян с таким теплом вспоминал свою жизнь в университете. Студенты не строили друг другу козни и, с головой погрузившись в безграничный океан новых знаний, наслаждались жизнью и свободой. Выйдя из кабинета ректора, он еще больше проникся университетской атмосферой, где образованных людей было больше, чем закостенелых бюрократов.

Вынырнув из размышлений и воспоминаний, Чэнь Муян обнаружил себя у дверей учебного корпуса факультета права. Хотя восьмиэтажное здание, отделанное белым мрамором, и не было таким ярким, как недавно отреставрированный административный корпус, классический серый цвет только подчеркивал сильную энергетику, навевая мысли о выпавших на его долю тяжелых испытаниях за прошедшие годы. Перед входом возвышалась трехметровая статуя древнегреческой богини Фемиды, символа правосудия и порядка. Лестница за ее спиной напоминала мост, ведущий ко входу в сокровищницу величайшей мудрости, накопленной за многие тысячелетия. Преисполненный благоговения, Чэнь Муян уверенно шагнул внутрь.

Войдя в задние, он повернул налево и пошел вглубь по коридору. На контрасте со звуками весны за окном атмосфера учебного корпуса, изолированного от шума, казалась еще более торжественной. По обе стороны коридора в строгом порядке располагались аудитории, за дверьми которых слышались отголоски лекций и семинаров.

Чэнь Муян, не торопясь, подошел к первому лекционному залу и посмотрел на стоявший у двери аудитории стенд, на котором были написаны названия курсов, время и место. Среди имен преподавателей он увидел два выделенных полужирным шрифтом иероглифа, будто излучающие величие: Фан У.

Неслышно отворив дверь, он вошел в аудиторию и увидел, что это огромное помещение площадью почти тысяча квадратных метров, вмещающее, по самым грубым подсчетам, не меньше трехсот человек. В зале яблоку негде было упасть, даже задние ряды были заняты студентами: все пришли на открытую лекцию. Чэнь Муян видел только затылки сотни вольных слушателей, которые загораживали ему весь обзор. Тут по залу разнесся усиленный микрофоном, но показавшийся таким знакомым голос, спокойный и размеренный.

– В конце нашей лекции я хочу рассказать о двух интересных кейсах. Хотя в государственном юридическом экзамене⁴ подобных вопросов не будет, они отражают любопытные философские концепции, с которыми я познакомился во время учебы в США, и я предлагаю обсудить их всем вместе.

Звучный, слегка охрипший голос профессора оказал на аудиторию магнетический эффект. Слушатели, взбудораженные предыдущей частью лекции, разом успокоились и замерли. В зале стало тихо, все затаили дыхание.

– Представьте, вы – машинист вагонетки, которая мчится на высокой скорости. Внезапно вы видите впереди на путях пятерых рабочих. Затормозить не получится, слишком большую скорость набрала вагонетка. В случае столкновения все пятеро рабочих неминуемо погибнут. В этот момент вы замечаете ответвление от основного пути: в тупике на рельсах работает всего один человек. Рычаг управления не полностью вышел из строя, и вы можете направить вагонетку по ответвлению в тупик, задавить одного рабочего, но спасти тех пятерых. Оказавшись в такой экстремальной ситуации, какой вариант вы выберете⁵?

Чэнь Муян безотчетно встал на цыпочки, чтобы за головами разглядеть стоявшего за кафедрой мужчину средних лет. Тот взмахнул правой рукой, указывая на слушателей, и, повысив голос, задал вопрос:

– Кто за вариант повернуть рычаг, чтобы вагонетка поехала по ответвлению?

Зал затих. Большинство подняло руку. С любопытством оглянувшись на сидящих рядом, студенты увидели, что и их соседи, не сговариваясь, подняли руку, и начали взволнованно переговариваться.

– Почему? Назовите причину! Вон тот молодой человек в красной куртке, передайте ему микрофон.

Один из студентов поднялся на ноги, и, пока он брал микрофон, было видно, как он волнуется.

– Спасибо, декан Фан… Я… Это… Ну, извините… Я просто нервничаю…

– Так переживаете из-за рабочих?

– А, да нет, просто на каждой открытой лекции вы всегда меня вызываете отвечать…

Весь зал захохотал. Профессор кивнул молодому человеку, подбадривая того продолжать.

– Ну да, я думаю, если смертей совсем не избежать, то убить одного лучше, чем убить пятерых.

– Понятно, из двух зол вы выбираете меньшее. Остальные согласны? – скрестив руки на груди, профессор оглядел аудиторию. – Из тех, кто подняли руку, у кого-то есть другое мнение?

Присутствующие огляделись вокруг, но никто не отозвался, выражая молчаливое согласие с тем, что сказал молодой человек в красной куртке.

– Хорошо, тогда продолжим. Другой пример, – профессор принялся расхаживать по сцене. – Представьте, что вы не находитесь в кабине машиниста, а стоите на мосту, по которому вскоре проедет вагонетка. Перед вашими глазами вот-вот развернется трагедия. Тут вы замечаете, что на мосту, помимо вас, стоит полный мужчина. Если вы столкнете его вниз, на пути, то его тучное тело преградит путь, и вагонетка остановится. Но, разумеется, мужчина погибнет. С минуты на минуту вагонетка задавит пятерых несчастных рабочих на путях. Времени на размышления не остается. Итак, в этом случае что вы будете делать? Кто столкнет толстяка с моста?

Студенты озирались по сторонам, но никто не поднял руку. Некоторые обменялись понимающими взглядами, словно говоря: да никто не совершит подобную гнусность!

– Кто из вас за то, чтобы столкнуть толстяка? – повторил вопрос профессор, продолжая расхаживать взад-вперед, и несколько картинным движением поднес ладонь ко лбу. – Никто?

Над толпой поднялась одинокая дрожащая рука.

Увидев это, профессор закрыл глаза и принялся тереть виски.

– А вы безжалостны… – холодно произнес он.

Зал вновь взорвался дружным смехом. Хотя на всем протяжении лекции речь профессора не отличалась особой экспрессией, но он искусно, словно фокусник, управлял настроением аудитории, поддерживая в каждом слушателе живой интерес.

– Итак, кто не стал бы сталкивать толстяка?

Шур-шур-шур… Практический каждый поднял руку. Все были изумлены, какой поворот произошел в точке зрения большинства в сравнении с первым примером.

– Хорошо, можете опустить руки. Объясню, что я хотел сказать этими примерами…

Чэнь Муян только сейчас понял, что все это время тоже держал поднятой правую руку. Он почувствовал, как боль медленно отпускает затекшую шею.

– В чем же разница? Ведь и в первом, и во втором случае выбор стоит одинаковый – убить одного или убить пятерых. Так почему же вы поменяли свое мнение? На чем основываются ваши принципы? Давайте сначала послушаем ваши аргументы. Передайте микрофон вон тому студенту в кепке!

– Мне кажется, вторая ситуация все-таки немного отличается от первой… – начал объяснять коренастый студент в бейсболке. – Толстяк на мосту ни в чем не виноват. Он просто сторонний наблюдатель, не имеющий никакого отношения к происходящему. И не должен приносить себя в жертву, – сказал он и с жаром добавил: – Быть полным – не порок!

– Разумный довод, быть полным, действительно, не порок, – профессор, как и прежде, говорил с полным равнодушием. – Тогда скажите мне, а тот худой, болезненный рабочий, стоящий на развилке, он разве не безвинная жертва? На основании чего у нас есть право решать, что он должен пожертвовать собой?

Студент в бейсболке ничего не ответил, только сконфуженно улыбнулся. Другие слушатели начали тихонько переговариваться, делясь своими сомнениями по этому поводу.

– Хорошо, садитесь! – сказал профессор.

Он вернулся за кафедру и перелистнул несколько страниц записей лекций. Это движение не осталось незамеченным: студенты, охваченные жаждой знаний, приготовились ловить каждое слово лектора.

– Какое из двух решений верное? Важно посмотреть, какие принципы лежат в основе той или иной точки зрения. Об этом рассказывает «Моральная сторона убийства»⁶…

Профессор продолжал говорить, а студенты принялись торопливо записывать. Шур-шур-шур – по аудитории пронесся скрип сотен ручек по бумаге. Если закрыть глаза, могло показаться, что это оркестр в унисон играет шуршащую мелодию.

– В примере с толстяком на мосту мы исходим из теории абсолютного идеализма. Каким бы ни был результат нашего решения, мы руководствуемся абсолютными моральными принципами. Даже если убийство одного спасет пять жизней, убить невинного человека кажется ошибкой, ужасной, непростительной ошибкой…

Итак, какой вывод можно сделать из этих двух примеров? Нет единого принципа, правила или критерия, на основе которых мы можем четко разграничить, что правильно, а что ошибочно, что есть добро и что есть зло. Любая проблема требует рассмотрения с разных точек зрения. Не позволяйте внешней реальности вводить вас в заблуждение. Правоведение постоянно пробуждает наше рациональное мышление, и изучать эту науку – значит, смотреть в разных направлениях. На сегодня всё. Все свободны!

«Дзы-ы-ынь-дзынь!» – пронзил воздух звонок.

Профессор взял с кафедры свои вещи и с бумагами подмышкой зашагал к выходу. В его движениях сквозило невозмутимое спокойствие, казалось, все это давным-давно стало для него всего лишь обыденностью.

Чэнь Муян вдруг понял, что оказался вжат в угол у выхода из зала: начавшаяся после звонка сумятица застала его врасплох. Уворачиваясь от окруживших его студентов, он стал пробираться сквозь толпу. Не без труда найдя глазами фигуру профессора, он заспешил в его сторону.

– Профессор Фан, здравствуйте! – воскликнул Чэнь Муян, подойдя к Фан У. Тот медленно повернулся.

Профессору было лет пятьдесят. Бледная кожа без намека на румянец, седые волосы на макушке казались будто бы не натуральными, а покрашенными, на плечах виднелись белые крошки от мела. Серый пиджак был ему велик как минимум на размер, манжеты протерлись до блеска, а ботинки, очевидно, давно не чистили, и они, казалось, могут развалиться прямо на глазах.