Читать книгу: «Бетельгейзе», страница 9

– Мои способности проявились лишь недавно, и я пока не до конца понимаю, как они работают. Но я попробую тебе показать, если, конечно, у меня получится. Хотя я не уверен, смогу ли я проявить их здесь.

Я протянул руку. Внутри себя я ощущал слабое присутствие тёмной материи, но главное – я её чувствовал. Я начал разгонять второе сердце и направил поток энергии в левую руку, высвобождая тёмную материю наружу.

– Это тёмная материя, – объяснил я, когда еле-еле выдавил эту тёмную материю.

Мама внимательно посмотрела на мою ладонь и сказала:

– Я ничего не вижу.

– Что? – произнёс я, едва удерживая силу, чтобы она не рассеялась. – Хоть ты и не видишь тёмную материю, её температуру ты должна почувствовать.

Мама медленно протянула руку к моей. В шутку она пожала её, о чём потом искренне пожалела. Она быстро отдёрнула руку и начала энергично ею махать, пытаясь согреться. Её прорвало на нецензурную брань.

– С твоей рукой всё в порядке? – заволновался я.

Её ладонь покраснела, как будто она получила ожог первой степени.

Мама посмотрела на руку и ответила:

– До внуков заживёт.

– Зачем ты это сделала? Это было опасно.

– Извини, я не хотела тебя напугать. Я думала, что всё это – просто кошмарный сон, но, к сожалению, приходится признать, что это реальность, – ответила она. – А теперь расскажи мне всё, от начала до конца.

Я рассказал маме всё, что знаю, и всю известную мне информацию, и она некоторое время раздумывала над ней. К сожалению, этого оказалось недостаточно для принятия каких-либо решений.

– Я хочу понять, почему эти силы так упорно скрывают своё существование от нас, обычных людей, которые даже не обладают сверхспособностями, – задумчиво сказала мама.

– Не совсем понимаю, о чём ты, мам, – ответил я.

– Когда мы пошли сдавать анализы, врачи обнаружили в твоей крови необычные явления. Они сказали, что твоя кровь может преобразовывать радиацию в энергию. Это привлекло внимание учёных, а затем и самого президента страны. Однако вскоре твои анализы таинственным образом исчезли. Позже те, кто проявлял интерес к твоим биоматериалам и хотел получить их, оказались мертвы.

– Значит, я не испытываю зрительных галлюцинаций? Я буду первым супергероем, который думал, что сходит с ума, но оказалось, что его суперсила действительно существует? – подумал я вслух, – Мы не знаем, что будет завтра, но я надеюсь, что однажды ты увидишь внуков, – произнёс я, а потом почувствовал стыд и неловкость.

Глава 6

Началась череда обычных дней, и я всё ждал, когда же наконец найду себе приключение, которое внесёт разнообразие в мою монотонную жизнь.

На улице медленно шёл снег, словно в замедленной съёмке. Пушистые хлопья плавно опускались на землю, укрывая всё вокруг белым покрывалом.

Я сидел за партой вместе с другом, ожидая учителя. Мы были одни в этом большом кабинете. Воздух был наполнен предчувствием приближающегося урока. За окном слышался неясный гул города, словно доносящийся из другого мира. В такой обстановке время тянулось особенно медленно.

– Мы точно не перепутали кабинет? – спросил я.

– Из-за первого снега на дорогах образовались пробки, поэтому неудивительно, что многие опаздывают. Нам повезло, что мы проснулись пораньше и успели вовремя, – успокоил меня друг. – Знаешь, Альдерон, я нашёл автора, который смог объединить все свои книги в одну большую вселенную, – с энтузиазмом начал рассказывать мой друг Адонис.

– Как интересно, – ответил я, чтобы поддержать разговор.

– Самое удивительное, что этот автор, объединив свои книги в одну вселенную, смог обойти эту дурацкую цензуру. Кроме того, он активно взаимодействует с фанатами: знакомится с их творчеством и даже использует некоторые их идеи в своих книгах.

– Звучит впечатляюще, – заметил я.

– Но если подумать, – продолжил Адонис, – это довольно удобно для автора. Его фанаты сами пишут продолжения его книг, создают рукописи, которые он потом передаёт в издательство. А сам он получает за это гонорары, а фанатам говорит лишь «спасибо» за их труд.

Каждый день мой друг делился со мной чем-то новым, но я, к сожалению, не мог уделить этому должного внимания. Все мои мысли были заняты ею – той самой девушкой, которая едва не лишила меня жизни.

– Ты меня вообще слушаешь? В последнее время ты будто витаешь в облаках. С тобой всё в порядке? – спросил Адонис, глядя на меня с лёгким беспокойством.

– Со мной всё нормально, – ответил я, стараясь звучать уверенно.

– Ну давай, рассказывай, что случилось? Почему ты перестал обращать внимание на мои гениальные мысли? – настаивал он.

– Я влюбился в девушку, которая чуть не убила меня, – признался я.

– Оу, – протянул Адонис, подняв бровь. – Странные у тебя предпочтения, друг мой. Я знаю, как ты любишь играть с огнём, мой будущий пожарный, но, думаю, этот огонёк тебе лучше потушить.

– В каком смысле? – не понял я.

– Она хотя бы красивая? – поинтересовался он.

– Она богоподобна, – ответил я без колебаний.

– Она блондинка или брюнетка? – продолжал допытываться Адонис.

– У неё были белые волосы, – сказал я.

– Ох, даже так… – удивился он. – И за что она хотела тебя убить?

– Наверное, потому, что я вторгся в её дом, – объяснил я.

– Хм, весьма справедливая причина убить того, кто не уважает чужое личное пространство, – заметил Адонис. – Бедная девушка, она просто защищалась от преступника, который вломился в её дом. Её можно понять.

– Да, но откуда мне было знать, что это её дом? – возразил я.

– Она что, живёт в заброшенном здании? – удивился Адонис. – Да что, чёрт возьми, вообще произошло? Что ты там забыл? И что за странные вещи ты там увидел?

– Любовь – это настоящий опиум, – признался я. – И я хочу снова её увидеть, но… не знаю. Я просто схожу с ума от мыслей о ней.

– Это диагноз, друг мой, настоящий диагноз, – покачал головой Адонис. – На этот раз я настоятельно рекомендую тебе обратиться к психиатру.

– Если это болезнь, то я не хочу лечиться, – твёрдо сказал я. – Если я вылечусь, то потеряю её.

– Это безнадёжно… – произнёс он.

– А зачем мне быть таким, как все? Что мне это даст?

– Ну, в принципе, ничего, – ответил он. – Кстати, к нам в школу приходил следователь.

– О чём он вас спрашивал?

– Он расспрашивал о тебе, – сказал он, смеясь. – Знаешь, что он у меня спросил?.. Он спросил, бывают ли в школе паранормальные или сверхъестественные явления. Ха-ха-ха! – он громко рассмеялся.

От смеха Адонис упал на пол, стуча кулаком по полу, пытаясь хоть как-то сдержать этот неудержимый хохот. Грохот от его ударов разносился по всему помещению, сотрясая стены и заставляя предметы вокруг дрожать. Каждый удар кулака по деревянному полу отдавался эхом, словно раскаты грома. Несмотря на отчаянные попытки взять себя в руки, его тело продолжало сотрясаться от конвульсий смеха. Слёзы текли по его щекам, размывая всё вокруг. Казалось, этот поток смеха никогда не прекратится.

Но его смех почему-то не заразил меня.

– Ха… ха… ха… – он жадно хватал ртом воздух.

Казалось, он был на грани того, чтобы умереть от смеха.

– От такого серьезного и умного человека я не ожидал услышать подобные нелепости, – объяснил он причину своего смеха. – Хорошо, что здесь никого нет. Эти дураки с телефонами уже порядком мне надоели. Они только и ищут повод, чтобы заснять чей-то позор. Хочешь славы? Работай над собой, а не лезь куда не следует.

– Молодежь сегодня ищет славы, а не знаний, и всему виной этот интернет, – произнес я, пародируя учителей.

– Если следователь лично заинтересовался тобой, это значит, что ты что-то натворил, – продолжил он.

– Этот следователь считает, что моя мать каждый день применяет ко мне физические наказания и насилие. Он думает, что из-за этого у меня начались "глюки".

– Да, твоя мать – святая женщина, она и мухи не обидит. Это я, собственно, и сказал вашему следователю.

Тут я начал что-то подозревать.

– Адонис, ты мой лучший друг? – вдруг спросил я его.

– Да. Мы с тобой лучшие друзья. И я тебя не выдал следователю.

– Скорее, я сам себя выдал, ведь я прав, господин следователь? – произнес я, начав искать прослушку под партой.

После минуты напряженных поисков, на ощупь, я нашел устройство, прикрепленное к задней стенке стола. Оно было маленьким, плоским и черным, с едва заметным мерцающим огоньком. По всем признакам, это было профессиональное прослушивающее устройство – миниатюрный микрофон, возможно, с передатчиком. Холодный пот пробежал по спине.

Я лихорадочно начал перебирать в памяти все разговоры с другом, пытаясь вспомнить, не сказал ли чего-то лишнего. Вспомнив все вчерашние события, и убедившись, что ничего постыдного не прозвучало, я наконец-то успокоился

– Это нарушение наших прав, свобод и демократии, – возмутился Адонис.

– Теперь мне понятно, почему сюда никто не заходит.

– Эй, эй, эй, не говори мне, что этот человек всё это время слушал мой дьявольский смех?

– Смех продлевает жизнь, и он, наверное, только рад, что продлил жизнь такому прекрасному человеку, как ты.

– О… как это мило, Альдерон, – сказал он, пародируя легкомысленных девушек.

Ровно через три минуты в кабинет вошел следователь. Я сразу его узнал: это был тот самый полицейский, который проводил обыск в нашем доме по просьбе моей матери.

– Как проходит ваше расследование, господин следователь? – спросил я.

– Сказать по правде, не очень, – ответил он, на этот раз без своей обычной уверенной улыбки.

– Я могу подать на вас в суд, – заявил я.

– Сразу начал с шантажа, – усмехнулся он.

– Это ради вашего же блага. Я чудом выжил, а вас и вовсе могут искромсать, не оставив даже тела для погребения.

– Спасибо за ценный совет, – сухо ответил он.

– Не мне вас судить за любопытство. Я сам оказался в похожей ситуации, – подбодрил я его.

– И что ты узнал? – спросил следователь.

– Узнал лишь о существовании других миров, – ответил я.

– А про загробный мир ты ничего не знаешь? – вдруг спросил он, и в его голосе прозвучала надежда.

– Что, всем сердцем желаете попасть в рай? – пошутил я, но, кажется, моя шутка попала в цель.

– Ну и дела, – прокомментировал Адонис.

– Да, я хочу жить с надеждой на лучшее. Мои страдания хоть как-то должны окупиться, – сказал следователь.

– Стойте-стойте! Вы, господин следователь, исследуете паранормальное явление с надеждой узнать о загробном мире? – удивленно спросил Адонис.

– Я ни во что не верил, пока не встретил его, – заявил следователь, указывая на меня. – Из-за него у меня появилась надежда на прекрасную жизнь. Он всему виной. До этого я не верил ни во что, кроме бессмысленности нашего бытия.

– Да, я вас понимаю, – сказал Адонис следователю. – Жить с верой действительно намного легче.

– Хочется верить, что где-то там существует справедливость, которая воздаст всем по заслугам, – сказал следователь. – Хочется верить, но верится с трудом.

– А что за мистика произошла, что вы вдруг начали верить в чудеса? – спросил Адонис.

– Да, много чего произошло, – ответил следователь. – На работе постоянно приходится сталкиваться с людской мерзостью. Мы каждый день имеем дело со смертью и преступностью, словно нас изолировали от нормального мира. Начинаешь думать, что весь мир прогнил от человеческой жадности и бесчеловечности.

Когда я только начинал работать в правоохранительных органах, моя психика подверглась ужасным испытаниям, и в итоге я получил психическую травму. Именно тогда я впервые в жизни захотел поверить в чудеса, а точнее – в справедливость после смерти. Мне хочется, чтобы всё заканчивалось здесь. Я жажду, чтобы после смерти все преступники получили заслуженное наказание.

– Ох, какие у вас амбиции! Круто, что вы так настроены! Это действительно впечатляет. Такая преданность в наше время – большая редкость, – восхитился Адонис. – Я готов следовать за вами, мой мастер.

– Вы опоздаете на урок. Идите в 87-й кабинет, – сказал следователь.

– Мне бы ещё хотелось с вами поговорить, господин следователь, – попытался задержать его Адонис.

– Увы, я должен идти на работу, а вы должны прилежно учиться, – ответил следователь.

На этом мы завершили беседу, которая, несмотря на свою краткость, надолго останется в нашей памяти.

– Крутой мужик, – сказал Адонис, когда следователь ушел.

– И чем он тебя так впечатлил? – спросил я.

– Не знаю, но я чувствую в нём профессионализм, – ответил Адонис.

Глава 6 Вторая часть

Когда уроки заканчиваются, я испытываю чувство облегчения и завершённости дня. Завершение учебного дня приносит ощущение выполненного долга. Приятная усталость сменяется предвкушением свободного времени. Наконец можно отдохнуть и заняться любимыми делами, оставив позади все заботы и обязанности.

По возвращении домой я с удовольствием погрузился в любимые видеоигры. Комната наполнилась приятным чувством умиротворения после долгого отсутствия. Мягкий свет монитора отражался на клавиатуре, словно приглашая в виртуальные приключения. Забытые мелодии саундтреков вновь ожили, наполняя пространство знакомыми звуками.

Пальцы ловко забегали по клавишам, возвращая утраченную быстроту реакции. Мир за окном перестал существовать, уступая место цифровым ландшафтам и захватывающим сюжетам.

Ничего не предвещало беды, как вдруг чья-то рука коснулась моего плеча, и я вздрогнул. Я был уверен, что кроме меня в доме никого не было и быть не должно. В комнате повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь тихим гудением компьютера. Сердце забилось чаще, предчувствуя что-то неладное. Казалось, воздух стал густым и тяжёлым, дышать стало труднее.

Я снял наушники и медленно обернулся, стараясь сохранять спокойствие и делая вид, что всё в порядке. Передо мной стояла Лилия.

Лёгким движением ног я повернул офисный стул в её сторону. На ней было синее платье, но без доспехов: не было нагрудника, железных перчаток или сапог. Её мирный, не боевой вид успокоил мои надвигающиеся тревожные мысли. Однако я испытывал смешанные чувства: радость от встречи с ней и беспокойство от неожиданности её появления.

– Напугала же ты меня, – сказал я, стараясь скрыть лёгкую дрожь в голосе.

– А по твоему лицу и не скажешь, что ты напуган, – ответила она, продолжая осматривать мой дом.

– Что ты тут делаешь? То есть, что тебя сюда привело? – спросил я, пытаясь скрыть своё удивление. – Ну, что бы ни было, добро пожаловать в мой дом. Я люблю гостей.

– Я проголодалась и пришла к тебе. Мы ведь с тобой друзья, правда? – спросила она, глядя на меня с лёгкой улыбкой.

– Верно, мы с тобой лучшие друзья, а друзья должны помогать друг другу. Не зря же говорят, что крепкая дружба зарождается после драки, – ответил я, стараясь сохранить лёгкий тон.

– Красивый у тебя дом, – сказала она, продолжая осматривать мою комнату. – Несмотря на большие окна, здесь довольно тепло.

Она начала внимательно изучать мою комнату, аккуратно прикасаясь ко всем предметам. Даже к самым обычным и неприметным вещам она относилась с особым вниманием, слегка ощупывая их. В её взгляде читались пытливость и стремление разгадать тайну каждого предмета.

«Ну, хотя бы она не кладёт всё в рот», – подумал я, наблюдая за её детским поведением.

– Раз ты голодна, пойдём на кухню, – предложил я.

– Не волнуйся, я тебя сильно не беспокою. Могу ли сначала помыться у тебя дома? – спросила она, глядя на меня с лёгкой надеждой.

– Как я могу тебе отказать? Наполнить тебе ванну? Тебе ванну с пенкой или без? – поинтересовался я, стараясь быть гостеприимным.

Неожиданно Лилия ударила меня по лбу кулаком. На удивление, её удар оказался очень слабым, что меня порядком удивило.

– Не подлизывайся, – холодно произнесла она, но даже эта холодность звучала прекрасно.

«Значит, ванна будет без пены», – подумал я.

– Я понял… – ответил я, стараясь сохранить спокойствие. – Пожалуйста, не путай гостеприимство с подхалимством, – как можно мягче добавил я, чтобы не обидеть её.

– Хорошо, я постараюсь привыкнуть к твоим пряным словам.

– Тогда я принесу полотенце и сменную одежду, – ответил я и направился за полотенцем. Лилия последовала за мной.

Доставая из шкафа полотенца, я задумался о её сменной одежде. Поразмыслив немного, решил дать ей свою и взял белую футболку и чёрные шорты. После этого мы направились в ванную комнату.

– А где, собственно, вода? – на полном серьёзе спросила она, осматривая ванную.

– Спрашиваешь, где здесь вода? – переспросил я на всякий случай. В ответ она кивнула. – Если поднять ручку крана вверх, из него потечёт вода. Поворот ручки влево подаст холодную воду, а вправо – горячую, – объяснил я, наглядно демонстрируя ей принципы работы этого крана.

– И всё это работает без магии? – спросила она, открывая и закрывая кран с любопытством.

– Да, это работает без волшебства. Но у нас есть своя магия – хитрые изобретения, которые работают на топливе и электричестве, – ответил я, немного неуверенно.

– Это удивительно, – сказала она, продолжая поворачивать ручку крана. – Что за невидимая сила заставляет воду течь?

– Насос, электричество, подземные трубы и… станции, – объяснил я, стараясь упростить, но думаю, мои объяснения оставляют желать лучшего.

– Эту белую жемчужину можно наполнить горячей водой? – спросила она, указывая на ванну.

– Да, конечно. Вот заглушка для ванны: её используют для того, чтобы закрыть сливное отверстие перед наполнением водой. Эта кнопка регулирует температуру: верхняя кнопка повышает температуру, нижняя – понижает. А это прибор, отображающий температуру воды в ванне, – подробно объяснил я.

Лилия открыла кран, взяла немного воды в ладонь и выпила её.

– Вы купаетесь в кристально чистой воде? – спросила она с удивлением.

– Наша страна славится чистой водой, по крайней мере, наше правительство этим хвастается, – ответил я с лёгкой иронией.

– Есть вода ещё чище этой, хочешь попробовать? – предложил я.

– Я хочу, – ответила она без раздумий, её глаза загорелись интересом.

Я достал из холодильника бутылку холодной двухлитровой минеральной воды. Аккуратно открутил крышку и протянул её Лилии. Всего за тридцать секунд она выпила всё содержимое, а затем бутылка неожиданно исчезла, словно растворилась в воздухе.

– У меня ещё есть вода в стеклянной бутылке, хочешь попробовать? – спросил я, наблюдая за её реакцией.

– Хочу, – ответила она без колебаний.

Я снова сбегал на кухню за новой литровой бутылкой воды.

– Я сама хочу её открыть, – сказала она, протягивая руку к бутылке.

– Хорошо, – согласился я, передавая ей бутылку.

С первой же попытки она легко открутила крышку. Всего за пару секунд она выпила всю воду, а затем стеклянная бутылка снова исчезла. Она просто растворилась в воздухе, словно телепортировалась в другое место.

«Что за цыганские фокусы?» – подумал я, не в силах скрыть удивления.

– Есть ли вкусовые отличия у воды? Или она вся одинаковая? – спросил я её, пытаясь понять её восприятие.

– Да, есть, но незначительные, – ответила она.

– Как по мне, все они одинаковы на вкус, – сказал я, пожимая плечами. – Полагаю, мне нужно набрать тебе горячей воды? Насколько горячей ты хочешь?

– Самую горячую, – уверенно ответила она.

– До уровня кипятка она не дотянет, но я постараюсь сделать её максимально горячей, – пообещал я, направляясь к крану.

Я перевернул ручку крана направо и включил горячую воду. Сначала вода была тёплой, но постепенно становилась всё горячее.

– Ты просто так тратишь воду, – заметила она, наблюдая за потоком воды.

– Не переживай, воды в нашей стране достаточно много, – успокоил я её.

Я заткнул ванну пробкой и установил режим повышенной температуры воды с поддержанием постоянной температуры.

– У нас есть пена для ванны с запахом лилии. Вот, понюхай, – предложил я, аккуратно открыв флакон.

Я нежно сжал флакон, чтобы распространить аромат пены.

– Ну как? Я могу добавить это в воду? Но после добавления пены воду пить нельзя, – предупредил я её на всякий случай.

– Добавляй, оно вкусно пахнет, – ответила она, вдыхая аромат.

Я добавил пены в необходимом количестве, ни больше, ни меньше.

– Пока ванна наполняется, я тебе объясню, как пользоваться мылом, шампунем и гелем для душа, – сказал я, готовясь к небольшому уроку.

Объясняя ей, как мыться, я понял, что наши повседневные действия для неё – словно ритуал просвещения. Для меня мытьё – это простое повседневное действие, но мне казалось, что я рассказываю ей о традициях и обычаях моего народа.

– Намазываешь этот гель на мочалку и… – начал я объяснять. – Это шампунь, а это кондиционер для волос. Это мыло, а эта штука отвечает за полив.

– Разве у тебя нет слуг, которые могли бы помочь мне с этим делом? Мне сложно различить эти предметы, я не вижу между ними существенных отличий, – сказала она, слегка растерянно.

– К сожалению, у нас нет слуг, – ответил я.

– Тогда ты мне помоги, – попросила она.

Не знаю, когда это произошло, но когда она запрыгнула в ванну, на ней уже не было одежды. Как ни странно, я не чувствовал возбуждения, видя её голой.

«Мне предстоит многому научиться», – подумал я.

Я подсказывал ей, как мыться, и, немного помогая ей с этим, оставался спокоен, как скала у бушующего моря.

– Откуда ты пришла? – спросил я, чтобы отвлечься от мыслей.

– Уже ниоткуда, – ответила она.

– Тебя выгнали? – уточнил я.

– Мой мир разрушен, но не полностью. Он восстанавливается после ужасной войны. Я смотрю на руины и задаюсь вопросом: стоило ли это того? Стоило ли проливать столько крови ради призрачного сокровища? Я не знаю ответа, но знаю одно: мы должны извлечь урок из этой трагедии и сделать всё, чтобы она больше не повторилась. Так я себя успокаиваю.

– Примите мои искренние соболезнования, – сказал я, стараясь выразить сочувствие.

– Моё большое разочарование в человечестве отняло у меня нормальность. Всё как будто потеряло смысл. Живу ради того, чтобы жить. Я всё отпустила, нет смысла бороться с этим бурным течением жизни. Я устала от постоянной борьбы, от попыток найти хоть что-то хорошее в этом мире. Кажется, я просто плыву по течению, без цели и надежды, – произнесла она, её голос звучал устало и безнадёжно.

– В такие моменты я не знаю, что сказать, – признался я, чувствуя себя немного беспомощным.

– Я не нуждаюсь в интересном собеседнике, так что расслабься, не пытайся быть тем, кем не являешься, – ответила она, её тон был спокойным, но слегка отстранённым.

Она посмотрела на меня изучающим взглядом, словно сканируя с ног до головы. Её взгляд был пронизывающим, будто пытался разгадать все мои тайны.

– Если хочешь попасть в наш мир, то прежде всего ты должен быть сильным. Без силы там не выжить. Сила духа и тела – вот ключ к выживанию. Слабость карается быстро и безжалостно. В нашем мире нет места для сомнений и колебаний, – сказала она, её слова звучали как предупреждение.

«Как банально», – подумал я про себя, но вслух ничего не сказал.

– И ещё, – продолжила она, – Каким бы ты сильным ни был, найдутся те, кто сильнее тебя. Иначе говоря, ты должен, как минимум, научиться убегать от сильных врагов. Лучше не провоцировать противников, а то они не поленятся догнать тебя по дороге в загробный мир.

– В ближайшее время я не собираюсь путешествовать, – ответил я.

– Контроль над твоим миром очень строг, так что рано или поздно тебе придётся покинуть родную землю, – сказала она, её голос звучал уверенно.

На этом наш разговор закончился, и я её покинул.

Лилия купалась уже второй час, а я тем временем играл в игры, убивая время. И эти два часа были самыми долгими в моей жизни.

Спустя два часа мой слух уловил, как открылась дверь ванной. Лилия беззвучно появилась передо мной; как бы я ни напрягал слух, я не мог услышать её шагов.

Глубокий синий цвет ткани подчёркивал её изящный силуэт. Складки платья мягко струились при каждом движении, словно морские волны. Оттенок ткани менялся в зависимости от освещения, то темнея, то становясь почти пронзительно ярким. Это зрелище завораживало, но в то же время хотелось чего-то нового, неожиданного. Внезапно захотелось увидеть её в чём-то совершенно ином, чтобы открыть для себя новые грани её красоты.

– Ты смотришь на движущиеся изображения со звуком? – спросила она, глядя на экран.

– Я не просто смотрю на движущиеся картинки, я ими управляю. Я могу управлять этим изображением, нажимая на эти кнопки. Это у нас такое развлечение, – объяснил я, показывая на джойстик.

– И в чём же заключается смысл всего этого действия? – спросила она с любопытством.

– Здесь мы можем делать то, что недоступно в реальной жизни. В этом пространстве открываются удивительные возможности: погружение в мир фантазий и волшебства, где реальность переплетается с вымыслом. Можно создавать новые миры и воплощать самые смелые фантазии. В игре стираются границы, и открываются новые горизонты, – ответил я, стараясь передать всю глубину этого увлечения.

– Тебе весело во всё это играть? – спросила она, слегка наклонив голову.

– А что мне делать в свободное время? – ответил я вопросом на вопрос.

– Усердно тренироваться и совершенствовать тело и дух, а затем снова тренироваться. Ты должен навсегда отказаться от развлечений, иначе умрёшь. В тебе кроется огромный потенциал, который ты тратишь на бесполезные развлечения, – сказала она, её голос звучал строго.

– Я лишь недавно обрёл эту силу, и… – начал я оправдываться.

– Никаких оправданий я слышать не хочу, – прервала она меня.

– Ничего не обещаю, но я попробую прислушаться к твоему совету, – ответил я, и она одарила меня странной улыбкой. В этой улыбке что-то было, я не мог постичь её смысл. – Кстати, твой хлеб был безвкусный. Хочешь попробовать наш сладкий, мягкий хлеб? – предложил я, чтобы сменить тему.

– Не откажусь от такого заманчивого предложения. Надеюсь, твои слова окажутся правдой, – ответила она.

– Ну так пойдём, – сказал я, направляясь на кухню.

Если бы мне когда-то сказали, что я угощу прекрасную девушку обычным хлебом, я бы не поверил. Но стоит учитывать: она из другого мира. Как заметил один эксперт, начинать сразу с козырей – не всегда лучший ход. Поэтому начать с хлеба – самое разумное решение. А дальше, шаг за шагом, мы доберёмся и до деликатесов.

Мы пошли на кухню. Благо у меня сегодня был свежий мягкий хлеб, купленный утром.

Из хлебницы я достал свежий хлеб, развернул полиэтилен и с удовольствием вручил ей целый кусок.

Лилия сначала понюхала хлеб, и ей явно понравился его аромат. Она вдыхала запах свежего хлеба довольно долго, как будто наслаждаясь каждым мгновением.

Наконец, она отломила кусочек хлеба и стала есть его большими кусками, быстро пережёвывая мягкий хлеб.

Менее чем через две минуты хлеба не осталось.

– Не солгал, – сказала она с довольной улыбкой. – А есть ещё? – спросила она, смотря на меня с ожиданием.

– Да, но он не такой свежий, – ответил я, пожимая плечами.

– «Голод никогда не видел плохого хлеба», – процитировала она. – Бенджамин Франклин.

Я дал ей весь наш хлеб, и она съела всё с большим удовольствием, наслаждаясь каждым кусочком.

– Вы преуспели в искусстве выпечки хлеба, – похвалила она, улыбаясь.

– Это только верхушка айсберга, – скромно ответил я, чувствуя лёгкую гордость.

Я включил электрический чайник, чтобы заварить чай.

– Ты любишь чай? – спросил я, готовя чашки.

– Я не очень люблю напитки с горькими травами, но с удовольствием попробую ваш чай, – ответила она, слегка наклонив голову.

– Я думаю, тебе понравится.

– Это штука разогревает воду? – спросила она, глядя на электрический чайник с любопытством. – Оно способно разогревать воду без огня? Как такое возможно?

– Электричество нагревает специальный элемент внутри, который затем нагревает воду, – объяснил я, стараясь говорить просто.

– Ваша магия поражает, – сказала она, наблюдая за вскипающей водой.

– Я и не знал, что мой обыденный мир окружён чудесами. Для меня всё это обыденность, я не вижу в этом волшебства. Оказывается, мой мир полон чудес, которые мы часто не замечаем в повседневной суете, – задумчиво произнёс я.

– У нас дела обстоят точно так же, как у вас. Магия для нас – обыденное явление, к которому мы привыкли. Мы, как и вы, не видим чудес перед своими глазами, – ответила она, её голос звучал слегка философски.

Вода закипела, и электрический чайник автоматически отключился. Я заварил чай, и мы сели за стол.

– Тебе чай с сахаром или без? – спросил я, держа в руках сахарницу.

– С сахаром, – ответила она. – Разве сахар не дорогое удовольствие?

– Сахар у нас дешёвый, и поэтому его можно найти во многих наших продуктах, – объяснил я, добавляя сахар в её чашку.

– Так вот почему ваш хлеб был таким вкусным, – сказала она, улыбаясь и делая первый глоток чая.

Мы молча пили чай; она наслаждалась им, а я, как человек, всю жизнь евший и пивший сладкое, не мог в полной мере оценить этот сладкий чай. Вкус напитка казался мне обыденным, привычным. Однако восприятие гостьи, полное восторга и удивления, заставило меня взглянуть на чай по-новому. И всё же я мог любоваться её красотой. Как человек, который никогда не испытывал влюблённости, я наслаждался её исключительной красотой, словно созерцая произведение искусства. Она наслаждалась чаем, а я – её необычной красотой.

– О, я забыл, – вдруг вспомнил я и достал с полки печенье, положив его на стол. – Чай лучше пить с печеньем.

Я макнул печенье в чай, съел его, и она последовала моему примеру. Я не удивился её большому аппетиту, так как в последнее время и мой аппетит стал таким же.

– А есть ещё… – запнулась она, словно подбирая слова.

– Чая и сахара у нас много, – поспешил я ответить.

– Я не это имела в виду, – уточнила она, слегка улыбнувшись.

Внимательно рассматривая её красоту, я не заметил, как быстро закончились печенья на блюде.

– Можно добавить ещё немного сахара? – попросила она, намекая, что я должен положить четыре столовых ложки сахара.

– Конечно, – ответил я, добавляя сахар в её чашку. – Спасибо.

– Я могу ещё положить, если хочешь, – предложил я, заметив, как она смотрит на сахарницу.

Лилия подвинула чашку ближе, и я насыпал туда весь сахар, который находился в сахарнице. По её лицу было видно, как она счастлива; ей явно понравился чай с едва растворившимся сахаром.

– Я знаю, что жадность до добра не доводит, но есть ещё что-нибудь? – спросила она, глядя на меня с лукавой улыбкой.

– Ради тебя я готов достать из холодильника всё, что есть, – ответил я, улыбаясь.

– Не надо впадать в крайность, – сказала она, слегка смутившись.

– Это не крайность, у нас такая традиция: встречать гостей, как будто они настоящие короли. На самом деле, я мало что сделал, чтобы встретить тебя, как подобает гостю, – признался я.

– Раз так, то я бы хотела попробовать всё, что можно, – сказала она, её глаза загорелись интересом.

– Тогда пойдём в магазин и купим много вкусного. Ты должна всё попробовать и перепробовать, – предложил я, вставая из-за стола.