Читать книгу: «Ты пахнешь звёздным небом. Книга 1», страница 3

Глава 2

Я с трудом продрала глаза и застонала: муки похмелья страшнее любой изощренной пытки. Голова раскалывалась от боли, во рту стоял мерзкий привкус (нагадили лишайные кошки, не иначе). Адски хотелось пить, и ни капли слюны, чтобы смочить пересохшее горло. Катька опять где-то шлялась, постель с ее стороны была неряшливо заправлена. С трудом дотащившись до ванной комнаты, я наспех умылась, принять освежающий душ не смогла. Сил не осталось.

Чёрт! Чёрт! ЧЁРТ!

Совершенно не к месту вспомнились вчерашние события. Клуб, дурацкое пари, поцелуй с адским демоном, море выпивки. Мучительный стон сорвался с искусанных губ. Провалиться бы от стыда сквозь землю. Раздался щелчок замка, и, недолго думая, я нырнула в койку, натянув одеяло по шею.

– Давай, подруга, просыпайся-поднимайся. Вечерний завтрак подоспел, – до неприличия бодрая Катерина ворвалась в номер вслед за крепышом-коридорным.

– Кать, а если б я спала?

– Ну так уже проснулась.

– А если бы голышом расхаживала?

– Но ведь не расхаживала, – спокойно отозвалась подруга и вытолкала парня за дверь, засунув чаевые за пояс брюк. – Давай, моя хорошая, накатим по одной.

Укоризненно мотнув головой при виде Катькиных шашней, я выползла из постели, уповая на лучшее: надеялась, что черепашьи шажки не вызовут новый болезненный приступ.

– Это конечно не та вкуснятина, что вы лакали с Кимом на пару, – она искусно открыла бутылку с коротким хлопком, – но тоже достойное. Уж поверь.

Катька похлопала по сидению, приглашая присоединиться, и как только я доковыляла до дивана, резко дернула за запястье. В распахнутую настежь балконную дверь повеяло ночной прохладой, ледяная кожаная обивка обожгла голые бедра. Приоткрыла рот, чтобы выругаться, но слова застряли в глотке вместе с клубникой. Подруга бесцеремонно впихнула сочную ягоду, и не успела я прожевать, влила следом добрый глоток шампанского. Липкая розоватая жидкость струйкой потекла по подбородку и заляпала короткую майку.

– Что ты кривляешься? Это ж не клизма. Ешь давай, детка. Нас ждут великие дела.

– Катя, что ты придумала на этот раз?

– Еда, мольба и гульба!¹⁴ – оживленно воскликнула та. – Как только накормлю тебя, бедолага, прошвырнемся по городу, засядем где-то с комфортом, вознесем молитву Богу вина и прочих излишеств, а уж потом и до хорошего траха дойдет. Хотя… это как кому повезет.

* * *

Прогулка затянулась надолго, потому что Катька решила выгулять градус из организма. Я была совершенно измотана и еле передвигалась, опираясь на Макса, правда, его состояние тоже оставляло желать лучшего. Вчерашнее свинское поведение мы обсудили, но тем не менее до сих пор испытывали неловкость.

– Пристегните ремни, детки. Нас ждет бурная ночка!

Я обратила глаза к небу, испустила скорбный вздох и, ни к кому конкретно не обращаясь, одними губами прошептала: «Больше не могу».

– Дин, я все видела, – шикнула женщина и, отбивая пальцами по столешнице популярный мотивчик, с чувством пропела. – …! …! (не удалось перефразировать, поэтому запикано)

– Боже, какой пошлый отстой, – манерно воздев руки вверх, простонал Ким и привалился к спинке плетеного кресла. – Кто это придумал?

– Это я придумала. Только что, – подхватив с тарелки причудливо сложенную салфетку, одним движением размотала и швырнула себе на колени. – Давайте же начинать. Соль, текила, лимончик, а потом и кальянчиком пыхнем.

Ким метнул в ее сторону неодобрительный взгляд, но от комментариев воздержался, а мне стало дурно от одной только мысли о возможных последствиях. Видимо, свою норму я с успехом перевыполнила вчера, от резкого запаха спиртного желудок взбунтовался, и вяло поковырявшись в салате, я отставила тарелку. Уткнувшись в толстовку на сгибе локтя, опустила лоб на столешницу и безвольно обмякла.

– Божечки! – голос подруги завибрировал где-то над ухом. – Чем обязаны?

Мне было абсолютно плевать, с кем она разговаривала, я не могла не то что поднять голову, даже повернуться к гостю лицом. Диван прогнулся под чьим-то весом, бедро окатило горячей волной, по коже пробежали мурашки. Я отсела подальше.

– Дина, Вам плохо?

Я вздрогнула, напугавшись чуть ли не до икоты. Пульсирующая боль в висках усилилась, пот ручейками заструился вдоль позвоночника. Меня словно ударили под дых, выбив из легких весь воздух. Придушенный крик рвался из горла, однако я только невнятно промычала: «Мне не плохо, мне полный бедец».

– Дина, Вам нужна помощь?

– Голубчик, не разочаровывайте меня, – Катька, похоже, раскинула свои ловчие сети. – Оставьте девушку, она просто устала. Лучше выкурите с нами трубку мира.

Ну и хорошо, пусть развлекаются. Мне-то что?

Нижняя губа задрожала, и я прикусила ее до крови, попав клыком в старую ранку. Обида жгла слезами, как в детстве в песочнице, когда мама отнимала любимую куклу и отдавала соседской Машке.

– Вы действительно этого хотите?

– Чего хочу? Я же не ответила!

Не хочу. Не могу! Паршиво.

Беспомощная перед толикой простого сочувствия, я собрала волю в кулак, сорвалась с места и выбежала на улицу, не в силах выносить опасную близость. Опасную для меня. Амир ринулся следом, поймал за предплечье и развернул к себе.

– Дина, я не мог вчера уделить Вам должного внимания. Сегодня хотел бы исправить упущение. Если Вы, конечно, не против.

– Я против. И вчера была. И сегодня.

Улизнуть, исчезнуть, отгородиться – так проще. Проще до омерзения. Если честно, я солгала: мне хотелось, чтобы кто-то приласкал и утешил просто так, потому что плохо и грустно, и сказал, что все скоро наладится. Я стыдилась себя, своих мыслей, желаний, и эти противоречивые чувства вносили сумятицу в сердце.

– Вот уж навряд ли. Я ничего о Вас не знаю и никуда не поеду. Шарм полон маньяков.

– Дина, я не заманиваю конфеткой или пушистым котенком…

Опухшее лицо запылало, тяжелые веки нависли над слезящимися глазами. Уставившись на фигурную брусчатку, я молилась богам, которых только могла вспомнить.

Пусть он не заметит, и я не буду ругаться матом до конца месяца.

– Хотите, подвезу до отеля? Мне кажется, пешком идти долго.

– Я. Не. Поеду, – проговорила почти по слогам.

– Дина, я просто хочу помочь.

Амир поддел мой подбородок, приподнял и большим пальцем провел по скуле. Острое возбуждение пронзило тело и затаилось внизу живота. Я с вызовом вздернула голову и тряхнула шевелюрой.

Хотел на меня посмотреть? Вот, получай и испугайся.

Он оставался невозмутим, лишь губы тронуло подобие улыбки.

– Вы – либо псих, либо гений.

Меня раздирало на части. Так и подмывало оскорбить, удержать на себе ясный взгляд, повиснуть на шее с поцелуями, пнуть по лодыжке – и все это одновременно.

– Всего лишь две крайности моей личности, – мужчина опустил руку, до сих пор удерживавшую меня от бегства. – Подождите. Я вернусь через пять минут.

Я желчно ухмыльнулась и послала вдогонку весьма непристойный жест (нет, не невинный кукиш), а затем, вытащив телефон из кармана, нажала на кнопку секундомера. Зачем? Если б Надер промедлил, у меня был бы повод предъявить претензию, оттолкнуть своей грубостью. Зачем? Все просто. Бок о бок с героем девичьих грёз я ощущала себя не в своей тарелке: малозаметной, нескладной и глупой. Спустя четыре минуты и пятьдесят секунд – удача благоволила – уже злорадно потирала ручонки.

– Дина, позвольте, я провожу Вас к машине, – я вздрогнула с перепугу, затылок моментально откликнулся болезненным спазмом, когда он внезапно подхватил меня под локоть. – Простите, мне нужно было оставить контакты Вашим друзьям.

Почему он так хорошо говорит по-русски?

Заманивает невинных жертв в свою берлогу для языковой практики?

Перед мысленным взором предстали картины одна другой непристойнее, и я фыркнула по нос. Амир распахнул пассажирскую дверь серебристо-бежевого минивэна и отступил в сторону, украдкой разглядывая с неприкрытым интересом.

Думал, я не замечу? Заметила.

И что это вообще за?.. Ого!

Автомобиль изнутри был просто огромным, да еще два ряда широких кресел молочного цвета, шторки на окнах и столики.

Мать твою, там же столики!

– Позволите пристегнуть?.. – пока я беспокойно елозила по замше сидения, разглядывая салон, он занял место водителя и завел двигатель. – Или сделаете сами?

– Да, – выпалила, не задумываясь.

– Да на первую часть вопроса или на вторую?

Вот ведь гадёныш! Умеешь ты настроение портить.

Голова уже просто трещала, к горлу подступила едкая тошнота. Я ощущала себя существом без кожи, коробила любая мелочь: звук, свет, прикосновения, запах. Надер подождал и, не получив ответа, потянул ремень на себя. Мы оказались непростительно близко, и тут же захлестнуло тонким благоуханием сандала и бергамота с той самой сладостью, но отторжения почему-то не вызвало.

Я подалась назад, с трудом преодолевая искушение слиться с обивкой. Дыхание пресеклось и смешалось. Короткая заминка, а потом голубоглазый демон отстранился, и мне пришлось проглотить всхлип разочарования. Вот честно, лучше бы я сделала это сама. Кончиком языка машинально провела по нижней губе, облизнулась, и только тогда поняла, что они все это время были разомкнуты для поцелуя. Мужчина окинул меня мимолетным взором и сразу же отвернулся, сосредоточившись на дороге.

– Думала, Вы маньяк, – от волнения речевые фильтры слетели напрочь, – заманивающий невинных русских женщин в берлогу… для языковой практики.

– Я владею языком достаточно хорошо, чтобы заманивать женщин по иной причине, – Амир улыбнулся по-мальчишески открыто, выруливая с парковки.

– Очень уж как-то это… – Да ладно! Он что, пошутил? Или это прозрачный намёк, и дальше последует приглашение? Не веря своим ушам, я потеребила серёжку, приготовившись проявить решимость и ответить отказом. Тишина и хитрый взгляд из-под черных ресниц. Подозрительно. И это нервировало. Я сморщила нос, прочистила горло, стараясь звучать непринужденно. – Вы местный ловелас? Египетский сердцеед-распутник? И детей внебрачных наверняка по миру раскидано…

Улыбка испарилась, во взгляде промелькнуло что-то странное. Вина? Тревога? Я не распознала. Он насупился, резко стиснул зубы, намертво вцепился в руль – даже костяшки пальцев побелели, – и воцарилось гробовое молчание. Поскольку мне нечем было заняться, я разглядывала пейзаж (если так можно назвать цепочку отелей и чахлые пальмы) и ругала себя за ежиную колкость, упрямство и неблагодарность. Задумавшись, не заметила выбежавшей на дорогу собаки, взвизгнула от крутого виража, и жгучая пульсация в висках вырвала из груди страдальческий стон.

– Остановиться?

Я неопределенно махнула кистью и прикрыла глаза, украдкой вытирая влагу со щек. Мозолистая ладонь сочувственно потрепала запястье.

Дыши, Дина. Просто дыши. Осталось немного.

Надер остановил машину около входа в лобби, резво обогнул капот и, открыв дверцу, протянул обе руки. Крайне осторожно я ступила на асфальт, нерешительно прильнула к твердому торсу и затихла. Ладонь кружила по спине бережно, без какого-либо подтекста, чуткие пальцы прощупали шею и надавили на нужные точки. Стало полегче.

– Дина, чем я еще могу помочь?

Я осторожно запрокинула голову и залюбовалась бледно-голубыми глазами. Он улыбался и гладил по волосам, одновременно массируя затылок.

– Проводите, пожалуйста.

С неохотой начала отстраняться, но Амир не позволил, приобнял за талию и, придерживая под локоть, направился к лифту. В нескольких шагах от номера перехватил ключ-карту, которую я стискивала в потной ладошке, открыл дверь и, едва крошечная прихожая озарилась рассеянным светом, мимолетно коснулся виска губами.

– Доброй ночи, Дина.

Приняв таблетку обезболивающего, я свернулась в постели клубком. Спала не то чтобы крепко, скорее дремала, поэтому слышала, как вернулась подруга. Она запнулась на ровном месте, устояла, схватившись за вешалку с одеждой, и метнула клатч на диван. И, судя по всему – последовала приглушенная отборная матерщина, – промахнулась. Мой телефон, лежавший на журнальном столике, с громким стуком грохнулся на пол.

– Динка, мужик твой счет оплатил, – спьяну заплетаясь языком, Катька нащупала ногу под одеялом и потрясла без зазрения совести.

– Он не мой, – жалобно простонав, я приоткрыла правый глаз.

– Упс… Ну… тогда в жопу его, – женщина навалилась на меня всем телом, шумно выдохнув в лицо облачко алкогольного пара. – Ладно, забей. Другого найдем.

* * *

Солнечный свет просачивался сквозь щель в плотных шторах и сползал вниз по висящему на стене натюрморту. Я оглядела комнату и разочарованно вздохнула: Катька снова куда-то запропастилась.

Плохо соображая спросонья, я усердно всматривалась в цифры на пульте кондиционера, пытаясь определить, который час, но потерпела сокрушительное поражение. Мобильный с прошлого вечера валялся под туалетным столиком (хорошо, что звук был выключен). Кряхтя и постанывая, выудила его из-под тумбы и, скосившись на экран, нахмурилась: звонок от Сони – моей племянницы, – три с работы и один с международного номера.

Перезванивать я не стала, надо будет – наберут еще раз. Сообщение от неизвестного абонента хотела удалить, не читая, но в глаза бросилось начало фразы: «Дина, это Амир Надер». Испугавшись до одури, отшвырнула телефон в дальний угол дивана. Глубоко дышала и хлопала себя по плечам, выпила два стакана воды, досчитала до ста и обратно. Не помогало. Насилу взяв себя в руки, подняла сотовый двумя пальцами, разглядывая с опаской, как ядовитого гада. Слова расплывались и никак не хотели складываться в предложения.

«Дина, это Амир Надер. Добрый день. Предлагаю встретиться, если нет других планов на вечер».

Я отступила назад, не рассчитала и приземлилась на самый край постели, едва не перевернувшись кверху ногами. Перечитала сообщение по меньшей мере раз двадцать, но легче не стало: меня все также нервно потряхивало.

– Динка-паутинка, что-то случилось? – дверь бесшумно открылась, и Ким крадучись пробрался в номер. От звучного мужского голоса я подлетела чуть ли не к потолку. – Я у Катьки ключ взял. Она в море с дайверами укатила.

Из одежды на нем были только бежевые шорты и шлёпанцы, через плечо перекинуты мокрые, не ахти как отжатые плавки. Тонкие струйки стекали по гладкой коже. Тряхнув спутанной двухцветной гривой, обрызгал меня и вытаращился на соски, просвечивающие сквозь облепившую грудь майку.

– Макс, хватит пялиться на мои сиськи. Ма-а-акс!

– Ой, Пати, прости, что-то я… – он встрепенулся, мотнул головой и тут же отвел взгляд. – Помоюсь у тебя?

– Воду отключили?

– Эм-м… Душ сломан, – по-моему, ответил уж слишком быстро.

– Нет, не сломан. Я изучила все твои уловки, парнишка. И прямо сейчас одна из них, – пальцем очертила овал точеного лица, – написана на вот этой вот хитрой морде. Там девушка?

– Ну как девушка… – друг вздохнул и притворно потупился. – Две вообще-то.

– Две?! – от изумления я позабыла про свои страхи (временами просто благоговела перед этим мужчиной). – Да как же ты умудряешься?.. Ты вроде постоянно с нами.

– Вроде – ключевое слово, – он скосился на подушки и почесал в затылке, еще больше взъерошив волосы. – Ночи долгие, отель большой, а я невыносимо красивый. Визитки, конечно, не разбрасываю, дамы сами как-то находят и сами на шею вешаются. Магическая сила сарафанного радио…

– Ага, слухами земля полнится.

– Знаешь, как они тебе завидуют? Думают, что ты…

– Жена? Чего ж завидовать, коль муж – кобелина нечёсаная?

– Ой, не бухти, Дин-Дин. Типа у нас с тобой открытый брак… – заприметив телефон в сведенных судорогой пальцах, мгновенно переключился. – Так что у тебя произошло?

– Все в порядке, – я откликнулась на автомате, в который раз намереваясь прочесть сообщение.

– Деточка, я же вижу, что не в порядке, – Макс заглянул поверх плеча и присвистнул. – Да чё тут думать? Мужик брутальный, при деньгах, щедрый. Я б к нему сам подкатил, если б за другую команду… А, неважно, – налег мне на спину, приплющил к коленям, вытянул руки вперед и продемонстрировал поднятые вверх большие пальцы. – Используй шанс, заведи курортный роман. Познай радость случайного секса. Потрахаетесь и разбежитесь, зато будет что вспомнить на пенсии.

– Я не могу. Мне страшно, – сгибаясь под тяжестью друга, я очень внимательно рассматривала ногти, покрытые темно-синим лаком.

– Дорогая моя женушка, – он наконец слез с меня и присел на корточки, – у нас же свободные отношения, так что… – широкая улыбка озарила физиономию, но быстренько испарилась. – Окей. Патинька, давай представим наихудший вариант, – показал в воздухе кавычки. – Секса не захочешь – звони мне, я тебя заберу. Не захочет он, в чем я глубоко сомневаюсь, – звони мне, я тебя заберу. А что? – прочитав по лицу сомнения, коротко рыкнул. – Р-р-р! Леди Ди, ты – привлекательная, душевная, с тобой интересно и весело, когда хорошую девочку выключаешь. Я ж тебе говорил: сам бы давно приударил, да на сестру не стоит. В любом случае будешь в выигрыше. Ну, давай, нажми кнопочку. Вот тебе моя грабелька для моральной поддержки. Главное – не отворачивайся.

Я глубоко вздохнула, вцепилась в него как клещ и набрала номер. Не припомню, чтобы когда-либо так волновалась перед звонком: сердечко колотилось в бешеном ритме, в ушах противно звенело, во рту пересохло.

– На меня смотри, – тихонько напомнил Ким.

– Дина, здравствуйте!

– Эм-м… Угу, – только и смогла пролепетать.

– Вы свободны сегодня вечером?

– Угу, – тупила по полной, погружаясь в бездонный омут родных черных глаз.

– Я заеду в семь. Не поздно?

– Нет.

– Договорились. Припаркируюсь там же.

– Припаркуюсь.

– Простите?.. А, понял. До встречи.

Обжигающий пальцы мобильный отлетел к изголовью кровати. Ладони взмокли, пришлось вытереть о покрывало, лоб покрылся испариной, щеки горели.

Шок.

Паника.

Полуобморочное состояние.

– Душа моя, иди-ка сюда, – Макс едва не задушил в дружеских объятиях. – Ты знаешь, сестренка, я тебя очень люблю, но если продолжишь в том же духе, останешься навеки одиноко одинокой одиночкой. В компании престарелого самца, взбалмошной ведьмы и сотни голодных кошек.

– В смысле? Я же…

– Твое острословие убивает романтику напрочь.

– Просто боюсь до усрачки…

– Ну сама подумай, Динки-Вин, чего стесняться? Сядешь в машину, с места в карьер выпалишь, что паникуешь. Вариант первый: мужик сочтет тебя неуравновешенной идиоткой, значит он – чувственный импотент, а таких нам и даром не нужно, проходили уже. Вариант второй: выслушает спокойно, а тебе станет легче, значит – адекватный чувак, бояться нечего. На крайняк все по схеме: звонишь мне, я тебя забираю. Давай, милая, распахни гардероб. Наряд подберем, причешем волосики, личико нарисуем. И ты, аки нимфа, выпорхнешь навстречу самому отвязному приключению в своей безрадостной жизни.

* * *

Солнце уже скрылось за горизонтом, включилась подсветка, когда я вышла из отеля с кожаным пиджаком в дрожащих руках. Пульс зашкаливал, в животе притаился тугой тревожный клубок, беспокойство нарастало шаг за шагом. Растерянно озираясь по сторонам, справа метрах в пяти увидела черный внедорожник и отвела бы взгляд, если бы не знакомый мужской силуэт. Амир Надер разговаривал по телефону, опираясь спиной на матовый корпус, скрестив ноги в щиколотках. По всей видимости, беседа была не из приятных: напряжение в плечах, нахмуренный лоб, короткие отрывистые фразы. Я поравнялась с багажником и остановилась в нерешительности. Он заметил меня краем глаза, попрощался (возможно, ведь я не понимала арабского) и, нащупав ручку, открыл для меня дверь. Забравшись внутрь, я судорожно дергала ремень безопасности, не замечая, что он застрял, и тогда, ни слова не говоря, Надер плавно потянул за пряжку и вложил в руку, мимолетно коснувшись пальцев. Вспомнив наставления Макса, я набралась смелости, вскинула голову вверх и утонула в светло-серой радужке с серебристым ободком.

– Я так волнуюсь, – насилу выговорила, от страха сводило челюсти, – что меня трясет.

Ладони вспотели, и я вытирала их о джинсы до тех пор, пока Амир не остановил меня, успокаивающе пожав кисть.

– Хотите, поедем туда, где нас никто не увидит? И станем бояться вместе.

Я кивнула, даже не уточнив, куда мы отправимся, а по дороге спросить уже не решилась. Первое время чувствовала себя скованно, когда он время от времени косился на меня, но постепенно расслабилась (приврала: не расслабилась, просто чуть-чуть успокоилась).

– Нам ехать примерно часа полтора, так что можете отдохнуть, если хотите.

Я задремала, убаюканная однообразным шумом мотора, и пробудилась от громкого хлопка, а затем распахнулась пассажирская дверь. Мы поднимались по ущелью целую вечность, при этом мужчина подсвечивал путь автомобильным фонарем и направлял меня между камнями, тактично прикасаясь к предплечью. В который раз я поблагодарила себя за то, что отказалась от струящегося платья и босоножек на каблуке. Изумрудная хлопковая футболка с принтом, прямые джинсы с высокой талией, неизменный пуховичок (кстати, за ним я вернулась на пляж следующим утром) и любимые кеды.

«Деточка, в таком виде – только на Старый рынок¹⁵», – разочарованный до глубины души Макс лопнул розовый пузырь жвачки и обиженно надул щеки.

К последнему отчаянному рывку я порядком запыхалась: пульс зашкаливал, уставшие ноги подкашивались. Согнувшись и упираясь руками в колени, с трудом восстановила дыхание и, когда распрямилась и осмотрелась, дух захватило от восхищения.

– Какое необычное место. Где мы?

– Национальный парк Рас-Абу-Галум¹⁶, единственное место с климатом Средиземья¹⁷.

– Средиземноморья.

«Владею языком достаточно хорошо…», – я мысленно передразнила, пытаясь за тайным ехидством скрыть нервозность. – Задвинь еще про лесной народец.

По выражению лица Амира невозможно было прочитать реакцию: то ли разозлился, то ли задумался, то ли пропустил мимо ушей. Минутная пауза, неловкие гляделки, а затем он изогнул бровь, усмехнулся и без лишних слов отошел.

Стоя на травянистой площадке в окружении живописных скал, я вдыхала полной грудью. Нетипичный для Египта влажный воздух наполнял легкие, вызывая ни с чем не сравнимое ощущение полёта. Свежий ветерок – не такой пронизывающий, как в городе – сладковатым цветочным дуновением приятно охлаждал разгоряченное тело. Тишина кругом, и только журчание ручейка между камнями.

Надер тихонько окликнул, положил ладони мне на плечи и подвел к огромному валуну, где на расстеленных пледах были расставлены блюда из плотной фольги, фрукты и красное вино. Набор джентльмена. От волнения аппетит пропал. Я потянулась к бокалу и, жадно опустошив до последней капли, попросила еще. Три захода, и наступило спасительное опьянение. Облокотившись на землю, задрала голову в поисках известных созвездий (Большая Медведица, Лебедь и Кассиопея – вот и все мои знания), но вскоре шея затекла.

– Можно прилечь или опереться о камень, – негромко произнес спутник, когда я неловко заерзала.

Фу-у, вежливый до омерзения.

Он, наверное, и в сексе спрашивает: «Мадам, могу ли я в Вас войти?».

Я ощущала дурацкую потребность очернить его, обесценить, отыскать недостойные качества, иначе захлебнулась бы собственным ничтожеством. По какой причине? Да если бы понимала… Скорее всего, хотелось разочароваться, подтвердить убеждение, что все мужики козлы. Нелогично? Да если бы понимала… И все же какая-то романтичная часть меня наслаждалась приятной компанией.

Воинственно выпятив подбородок, в чистой родниковой воде внимательных глаз я не увидела ничего, кроме теплой улыбки, поэтому молча пересела к валуну. Амир накрыл ноги пледом, а я едва заметно скривилась. Множество мыслей, одна неприятнее другой, крутились заезженной пластинкой, в уме теснились колкости и надменные комментарии.

Дина, твою мать! Где благодарность?

– Дина, может быть, перейдем на ты?

Меня аж передернуло, и едкая волна недовольства захлестнула по новой. Скорее всего, если бы светлоокий Дитя Ночи хамил, скабрезно шутил или распускал руки, я отнеслась бы к нему помягче: отношение подобного рода, к сожалению, было привычнее. Как нарочно, он был таким, каким был – достойным, порядочным (по крайней мере, на первый взгляд), – и это приводило в лютое бешенство. Почему? Потому что всегда считала подобное проявлением слабости.

– Дина, – дождавшись скупого кивка, поинтересовался мужчина, заметив, как я беспокойно зашевелилась. Острые выступы вонзались все глубже, – тебе некомфортно?

– Продрогла, – буркнула я, поежившись, и попыталась умоститься поудобнее.

– Могу согреть, если хочешь, – после непродолжительной паузы поднял руки вверх и добавил. – Без задних мыслей. Обещаю.

Он помог приподняться, пересел на мое место и, прислонившись спиной к валуну, поманил к себе. Раздвинув длинные ноги, усадил между ними и, укутав до самой шеи, скрестил руки на талии.

– Так хорошо?

Низкий голос эхом отозвался в груди. Вдруг стало нестерпимо грустно, к горлу подступил комок, и я постаралась незаметно сморгнуть набежавшие слезы.

– Да, – прошептала почти не слышно, – все хорошо.

Мы долго сидели, уставившись в темное небо. Как много звёзд – целое море, а в городе их не видно. Одна из них вспыхнула, прочертила дугу и, оставив мерцающий след, скрылась в воде. Вероятнее всего, мне почудилось, но я все же загадала желание. Какое? Если скажу, то не сбудется. Молчание не тяготило, оно было таким… уютным. Остаться здесь навсегда, прислонившись к жаркому мускулистому телу, наслаждаться приятной тяжестью рук и ощущать безопасность – все, о чем в тот момент я мечтала.

– Замерзла? Поедем обратно?

Я отказалась. Просунув руки под плед, Амир вновь опустил их на талию и начал задумчиво рисовать круги на ребрах. Футболка постепенно задралась, и кончики пальцев задевали обнаженную кожу. Эти легчайшие прикосновения – интимные, ласковые, – вызывали трепет, и я отдавалась им, не смея пошевелиться. Мужчина не замечал ни своих действий, ни моего безотчетного отклика и неотрывно всматривался в темноту. Можно подумать, хотел там отыскать что-то ценное. Я часто моргала, но картинка плыла, кожа покрылась мурашками, томление нарастало, и зажмурившись до рези под веками, я издала блаженный стон. Надер очнулся и стремительно поднялся на ноги, увлекая за собой.

На обратном пути я крепилась до тех пор, пока глаза не начали слипаться, и в конце концов, разморенная мерным движением, задремала. Сон испарился от завывания сирены. Я встрепенулась и распахнула глаза, не подозревая, где нахожусь, но ясно помнила с кем.

– Мы то ли медленно едем, то ли быстро стоим. И пока не понятно, надолго ли… – Амир устало вздохнул и, потянувшись, откинул волосы мне за спину. – Может, поспишь?

– Ты… – я зевнула с закрытым ртом, плотно поджав губы (то еще удовольствие, но ведь так поступают хорошие девочки, стараясь понравиться), и заметила на коленях знакомый плед. – Эм-м… Спасибо.

Благодарно улыбнувшись, я провела тыльной стороной кисти по мускулистому плечу, туго обтянутому тканью рубашки. Какое же приятное наощупь. Мужчина развернулся всем корпусом, протянул открытую ладонь, и, повинуясь сиюминутному импульсу, я доверчиво отдала свою руку. Сердце дрогнуло. Он согнулся так, чтобы взгляды оказались на одном уровне, и какое-то время пытливо изучал мои черты, потом с поразительной нежностью переплел наши пальцы и больше не отпускал, для удобства опираясь на подлокотник. Внутреннее отторжение уступало место тихой радости, каждый взгляд украдкой, каждое прикосновение вселяли проблеск надежды.

На отельной парковке я выбралась из автомобиля и оступилась, едва ощущая под стопами землю, как будто парила в невесомости. Все вокруг казалось потрясающим, нереальным. Другим. Звуки оглушали, остропряный букет ароматов наполнял воздух, привычные краски переливались оттенками, пленяли и завораживали. Прощаться совсем не хотелось, поэтому неподалеку от номера я замедлилась, а затем и вовсе остановилась. Надер большим пальцем очертил контур моего подбородка и что-то сказал. Я не понимала ни слова, растворялась в волнующей хрипотце, различала лишь низкие ноты. Волна возбуждения прокатилась под кожей, руки обвили мощную шею, участилось сердцебиение. Подтолкнув меня к стене, он запустил пальцы в волосы, и тут же кристально чистые глаза потемнели и затуманились, став синевато-стальными. Губы коснулись мочки уха, скользнули по скуле и соединились с моими. Рот обожгло горячим дыханием, язык мягко, но настойчиво пробрался внутрь. Первое проникновение в мое тело. Невероятно. Большая ладонь на затылке, властное давление в области поясницы, радужная вспышка под плотно сомкнутыми веками.

Привкус счастья.

Бархатистый и терпкий, с приятной горчинкой. Одуряющий запах сладко закружил голову, и я ответила на поцелуй. Мне нужно было ухватиться за что-то, иначе бы рухнула вниз: ни приземлиться, ни взлететь снова. Я смяла рубашку на груди, потянула на себя, царапнула зубами обветренную губу, и к привкусу счастья добавилась солоноватая медь. Жаждущая плоть между нами, приглушенный стон, дразнящие движения бедрами. Еще ближе, чтобы не отпускать. Амир издал глухое мычание прямо в рот и, шумно выдохнув, отстранился. Плавно провел по щеке кончиками пальцев, кивнул и скрылся за поворотом, словно почудился, и только стремительные шаги по лестнице отдавались эхом в ушах.

* * *

Завершающие аккорды свидания высосали все соки, иссушили огнем, но не успели наполнить. Я еле-еле доплелась до дивана и забралась на него с ногами, так и не сняв пыльные кеды. Эмоции переполняли, но не могла различить ни одну: как заблудившийся путник, мечтала о близости, как о глотке чистой воды. Сильнейшая дрожь сотрясала все тело, кожа полыхала, помня жаркие ласки, память услужливо подбрасывала момент за моментом. Скрестив руки на груди, я засунула кисти под мышки и принялась покачиваться из стороны в сторону. Впрочем, моя выдержка чертовски быстро затрещала по швам.

– Кать, проснись, – я настырно тормошила подругу, – пожалуйста.

– Лампу погаси, ты, жопа без ручки. П… как ярко (пропущено мимо ушей), – та пробормотала в ответ, глядя из-под полуопущенных ресниц.

– Скажи, как у мужских губ может быть вкус виски и горького шоколада?

– Пил и ел.

– Нет. Ничего такого.

Вылупив зенки, Катерина подскочила и встряхнула меня так сильно, что я чудом не прикусила язык.

– Так, девочка! Ты, видать, совсем с башкой разругалась, раз будишь меня посреди ночи.

– Кать, я серьезно.

– И я, …, серьезно! (пропущено мимо ушей) – она гаркнула и, вмиг сменив гнев на милость, сипло засмеялась. – Ты себя вообще видела?

Я тут же метнулась в ванную комнату и уставилась в отражение: глаза лихорадочно блестели, зрачки по-наркомански расширились, припухли губы, волосы растрепались, на щеках – пунцовый румянец.

– А что касается вкуса… – Катька широко зевнула, огладила грудь и потеребила соски. – На вкус и цвет, сама разумеешь… Я вот люблю куриный паштет с мандариновым чатни¹⁸. Знаешь, почему? Напоминает сливочно-шоколадную карамель.