Читать книгу: «Странная учительница», страница 2

4. Встреча с учительницей

Вот уже передо мной выход, ступеньки идут вверх и направо. Сотни раз, с первого класса я хожу в школу этой дорогой. Но именно сейчас я испытала странное предчувствие: что-то заставило меня оглянуться. Это был сигнал интуиции, только я так и не разумела – изнутри или извне шёл этот сигнал. Когда оглянулась, заметно отстав от убежавшей вперёд компании однокашников, то увидела молодую женщину.

Она более всех выделялась из этой серой суетящейся массы людей. И она меня сразу поразила. Хоть и одета она самым заурядным образом – пальто ниже колен, повязанный сверху шарф, беретка, но её лицо не такое, как у всех. Эта женщина не из тех, кому опостылело вставать утром и идти на работу. Умный, проницательный взгляд. Выбивающиеся из-под беретки длинные густые каштановые волосы. Спокойная и стремительная походка выдавала в ней целеустремлённую натуру. Я переключилась на «профессиональный» взгляд секретного агента и старалась «просканировать» её, прочесть, сопоставляя свой весьма скудный опыт в этом деле с тем, что я в ней увидела. На вид ей лет двадцать пять-тридцать. Пока я её украдкой рассматривала, она прошла, задела кого-то, проговорила «Прошу прощенья», и направилась к лестнице. Меня она, казалось, не заметила.

Я пошла за ней, ускорив шаг. Так получилось, что наши дороги совпали. Она направлялась в здание школы. С чего это я вдруг так сразу обратила на неё внимание? А вдруг сработало то, что Аманда Беллок – моя начальница в Только Для Ваших Глаз называет «шпионской телепатией»? Или предугадыванием того, что тот или иной человек, предмет или событие, достоин внимания и исследования…

Велики шансы, что я больше никогда не увижу эту странную женщину. Возможно, я бы и забыла потом о ней… Если бы не тот факт, что она вошла в здание школы, и когда она проходила мимо раздевалки, Коган проговорил:

– Только подумать! Дарксон вернулась!

– Дарксон? – переспросила я.

Надо же, теперь я знаю фамилию этой женщины, и у нас с ней оказался общий знакомый – Коган! Точно, это знак.

– Да, – небрежно ответил он. – В классе в пятом вела у нас два месяца и ушла.

– Она учительница младших классов? И какова она была? Мегера? – стало мне интересно.

– Да брось! – Когану, похоже, не интересно. Он рукой махнул. – Или хочешь спросить – не грозит ли нам в связи с её появлением новая школьная война? Насчёт этого можешь быть спокойна!

Он не договорил – в этот момент подошла Фэрри, и Коган переключился на неё, объяснив мне:

– А! Я обещал даме посвятить её во все школьные премудрости. Пойдём, Фэрри! До звонка пять минут, Серджион очень не любит опоздунов.

Они исчезли в толпе спешащих на уроки школьников. Я ясно видела, что Фэрри и Коган испытывают взаимную симпатию друг к другу. Ну и пусть испытывают – дело не моё. Я переобулась в сменку и поднялась на третий этаж, где у нас кабинет литературы. Литература – первым уроком, наша классная руководительница госпожа Софи Серджион действительно не любит, когда опаздывают, и по этому поводу всегда читает длинные нотации на пол-урока. Вошла в кабинет почти со звонком. Серджион ещё не было, однако класс наполнен. Все галдели, болтали, обсуждали, кто как, где и с кем встретил Новый год и провёл каникулы. Обычный школьный день после каникул.

К моей большой неожиданности, большинство ребят поздоровались:

– Привет, Клотильда!

Я отметила, что моя популярность, как и предрекал Вайл, резко возросла. Ведь раньше меня бы не заметили, даже если бы я пришла нагишом. Клот Итчи – серая мышь.

– Здорово, – ответила я, прошла через кабинет к последней парте и бухнулась на галерку рядом с Коганом – моим соседом.

А тот уже на вырванном листе ручкой рисовал девушку, очень уж смахивающую на Фэрри. Удивительными гранями открылся Тим Коган – он неплохо рисует! Влюблённый художник. Я принялась раскладывать своё ученическое барахло.

Вошедшая госпожа Серджион представила новую ученицу Уиннифред Руверс, предложила ей сесть за свободную парту. А освободилась та парта потому, что сидящих за ней в прошлой четверти юных бандиток Кэти и Мари исключили из школы. Урок начался, через 40 минут раздался звонок на перемену.

Итак, что у нас? Моя школьная приятельница Терри осталась подругой Уильяма Далбонса. Уилл – бывший бойфренд Кэти, от которой он в нашу школу практически сбежал. Сейчас он стал самым клёвым парнем в школе. Это обстоятельство очень подняло авторитет тихони Терри, и к ней стали относиться как к самым продвинутым девчонкам. Тони Ган и Уолтер Прайс, спасённый мною от влияния подростковой банды, беззаботно болтали и шутили до потери пульса и были друг с другом неразлучны. Модницы Оливия, Таиссия и Лейла образовали мощную команду во главе с Салли и завоевали статус самых активных и весёлых девчонок. Что касается остальных учеников 9-го класса группы А, жизнь шла своим чередом. Коган на этой первой перемене знакомил со всеми Фэрри. Повезло новенькой! Её покровитель – не кто-то там, а сам Коган!

На второй перемене Коган и Фэрри, видимо, постыдившись, что бросили меня, предложили сходить посмотреть замену. Замена – стенд рядом с учительской, где вывешивается информация о срывающихся по тем или иным причинам уроках. Также там часто висели радостные новости типа «учитель заболел, можно домой».

– Ползут слухи, что биоложки не будет, а она – седьмым уроком. Так-с, группа «А», седьмой урок… – проговорил Коган, водя пальцем по висевшей бумажке, оповещающей о замене уроков. – Ого, какое совпадение! Итчи, прям для тебя. У нас Дарксон на замену поставили. Ха, между прочим, у неё немножко необычный метод преподавания. О, она идёт! Интересно, узнает меня, я ж тогда таким сосунком был, в пятом-то классе!

По удивительному совпадению, эта странная женщина, которую я увидела утром в переходе, подходила к нам. Стенд висел рядом с учительской, госпожа Дарксон направлялась туда. Всё то же умное, проницательное, сосредоточенное лицо, твёрдая и решительная походка. Когда она проходила мимо нас, Коган, почти перегородив ей дорогу, улыбнулся до ушей:

– Здравствуйте, госпожа Дарксон!

Коган со многими учителями избирал фамильярный тон общения. По некоторым причинам ему это прощалось. Потому что в целом Коган проявлял себя с хорошей стороны.

– О, привет, Тим! – Дарксон дружелюбно улыбнулась ему. – А ты сильно изменился, тебя и не узнать! – оказалось, она его помнила и была рада видеть.

Я отметила, что в наше время редкость, когда учитель, немного поработавший в школе и потом вернувшийся, так радостно относился к ученикам. Может, госпожа Дарксон по-настоящему любит свою работу, а на то, что она тогда ушла из школы, были свои причины. Мне стало любопытно. Как бы расспросить о ней Когана?

– Вы мне льстите! Я каким был, таким и остался! – проговорил Коган весело и красуясь.

Дарксон ласково усмехнулась:

– До встречи на последнем уроке. Жду!

– А вы теперь надолго к нам вернулись? – осмелился спросить Коган.

Дарксон не оказалась стервой. И не стала избегать ответа:

– Это зависит от школы. И от того, насколько я смогу удовлетворить ожидания учащихся. Ну, до скорого.

Госпожа Дарксон, одарив короткими приветственными и внимательными взглядами меня и Фэрри, продолжила свой путь. В дверях учительской она остановилась с госпожой Шебри, нашей второй классной— математичкой. Шебри радостно обняла её, они улыбнулись друг другу. Да, Дарксон тут знали и любили все – начиная от хулигана Когана и кончая лучшими и долго работающими тут педагогами.

– Матильда, сколько лет, сколько зим! – произнесла математичка. – Как жизнь, друг мой?

– Всё прекрасно! Вот, решила к вам вернуться, – ответила Дарксон с искренней доброй улыбкой.

– Вот как хорошо! – искренне обрадовалась Шебри. – Ты, наверное, уже знаешь: будешь заменять урок у моего класса. Давай зайдём, – математичка и Матильда Дарксон исчезли в дверях учительской. Тайна их разговора осталась там.

А Коган, уже напрочь забыв про интерес к госпоже Дарксон, всё продолжал кокетничать и клоуничать перед Фэрри, приговаривая жаргонные фразы школьного мира. Приговаривал он так целый день. Даже я б и то устала от такой назойливости, а Фэрри, похоже, ловила кайф. Ну конечно, это ж сам Коган!

С биологии у нас, как водится, половина сбежала. Закономерно. А почему бы и нет, раз учителя нет и урока нет? На моё удивление, пара отъявленных лодырей сидела тут как тут за законной первой партой в среднем ряду. Это Ган с Прайсом. Прайс до дружбы с Ганом не был лодырем, но стал вот недавно… Что ж, его дело, я ему не нянька. От банды я его спасла, ну а от риска быть отчисленным за неуспеваемость пусть он спасает себя сам!

Мы с Коганом и Фэрри, Терри с Уилли, четыре самые активные и весёлые девушки, Тим Карри, Алекс Френди. Больше ни души, хоть не дыши. Все зашли, закинули сумки, разошлись кто куда на переменку. В кабинете оставались только я, Коган и Фэрри. Фэрри рассматривала вокруг всё подряд – а было на что посмотреть. Наша биологиня госпожа Робби воистину увлекалась тем, что она преподаёт. В классе по её зачину стояли стенды с макетами внутренностей, ракушки, муляжи грибов, засушенные гусеницы и прочее биологическое барахло. На стене висели рисунки учеников, доклады, по углам расставлены цветы.

Я улучила момент, когда предмет внимания Когана – Фэрри – вышла в туалет, и решила попытать его о госпоже Дарксон:

– А какой у неё метод преподавания?

– У кого? А, у Дарксон-то? – тут он задумался. Формулировал мысль. И выдал: – Она будто заранее знает – готов ты или не готов. Она даже может угадать, что у тебя на уме. Это у неё такой талант, она училка от рождения, и никакой мистики нет в том, что у каждого чела есть заложенные задатки… – расфилософствовался Коган – а это он любит делать. Особенно в компании интеллектуальных, как и он сам – перед «бандюгами» он, конечно же, бисера не метал и изъяснялся с ними попроще. – И что ты так про неё паришься – ума не приложу! Ты её от силы увидишь два-три школьных урока. Она же на замену к нам пришла!

– Она мне понравилась.

– Ух, королева ботанов, покажи мне хоть одного препода в этой школе, который тебе не нравится! Да ты фанат учителей только потому, что они дают ценные и великие знания! – он театрально развёл руками.

– Между прочим, я сразу увидела, что госпожа Дарксон – не обычный препод. Более того, она даже тебе нравится как препод, – не преминула я заметить.

Коган не ответил на мои сентенции, потому что Фэрри вернулась. Однако, по проскользнувшей толике лёгкого смущения на его лице я поняла, что угадала. Фэрри же полюбопытствовала, подойдя к нам:

– Тим, Клот, у вас здесь есть скелет?

Итак, она называет его Тим, а он её – именно Фэрри, а не Руверс. Удивительно, как Коган изменил своей привычке называть других пофамильно?

– Скелет? А тебе мало своего? Ну ладно, это не проблема, щас сделаем из Итчи, из образцового материала. У Итчи отличный скелет, скелет отличника! – и Коган посмотрел на меня кровожадно, я на него состроила страшную гримасу и зарычала, подыгрывая – Фэрри от этого стала хохотать, аж за живот схватилась! – Скелетик держат в лаборантской. Пойдём, я тебя им напугаю.

В лаборантскую дверь открыта. Фэрри и Коган преспокойно зашли туда. Фэрри спросила:

– Нас тут не застукают? Вдруг сюда нельзя…

– Ой, до чего же ты послушная! А кому стукать-то? Итчи вообще не умеет, правда, Итчи? Кстати, иди сюда! – крикнул мне Коган. – Тут для тебя законсервированный эмбрион пришельца!

Я отшутилась:

– На данный момент меня интересуют явления покруче. Телепатия, например.

Сама не знаю, к чему я сказала про телепатию. Инопланетяне и летающие тарелки – вещь далёкая, отвлечённая от Земли и абстрактная, а вот тайны и загадки человеческого мозга нуждаются во внимании. Учёных волнует космос, межзвёздные полёты – а между тем мы нашу планету и самих себя до конца не знаем.

Прозвенел звонок. Коган и Фэрри вернулись из лаборантской, впечатлённая Фэрри уселась перед нами и стала доставать вещи из сумки. В класс один за другим заходил наш народ.

– Эх, зря мы сюда припёрлись: ничего нам не светит, надо было домой. Сто пудов скучно будет! – недовольно буркнул Ган и плюхнулся за парту. – Ой, и Коган здесь! Чё тут торчишь? Спорим, мы все лоханулись, и ничего не будет?

Ган не прочь пошутить и поспорить. Такой уж характер у Тони.

– Пока я тут торчу, – таинственным голосом начал Коган, – мои акции поднимаются!

Коган поспорил с Мэрмотом на деньги, что не забьёт на биоложку. Это он мне по секрету рассказал. В противном случае, если бы не пари, Коган бы по обыкновению прогулял. Для Когана нет ведь ничего пыточнее, чем сидеть на уроке, с которого можно спокойно и безнаказанно уйти.

5. Странный урок биологии

Однокашники продолжали балагурить. Госпожа Дарксон вскоре вошла. Её зовут Матильда – так её называла Шебри. Красивое имя. Оно созвучно с моим, рифмуется. Я подумала о том, что это знак.

Она вошла, держа журнал в руках, и остановила взгляд на мне. Чем же я привлекла её внимание? Но оказалось, что она посмотрела на меня первую случайно, начиная осматривать нас всех поочерёдно. Дарксон прошла к учительскому столу, положила журнал. В её движениях – спокойствие, степенность, плавность, изящество, лёгкость. Она меня сразу заинтриговала.

От неё исходила особая сила, энергетика. И я чувствовала её. Это называют харизмой, природным обаянием. Она не обычная женщина. Поставить в ряд с ней нервных, зачуханных нерадивыми учениками педагогов нашей школы – она выделяется очень ярко. Я тут же стала одержима фантастическими мыслями, что может, она не училка, а внедрённый к нам в школу частный детектив, или даже секретный агент ГБРиБ? Когда она начала говорить, мистическим образом воцарилась мёртвая тишина, хотя до этого момента никто в классе почти не замечал, что она пришла. Даже болтун Ган притих.

– Ребята, здравствуйте, – мягкий, тихий, но совсем не робкий голос, – вставать необязательно. Я заменяю у вас анатомию на время отсутствия госпожи Робби. Очень надеюсь, что вскоре она поправится, и мы с вами не отстанем от учебной программы и этим её порадуем. Меня зовут госпожа Дарксон. Давайте для начала я отмечу присутствующих, и после этого мы займёмся повторением. Говорите мне свои фамилии, ряд у окна, пожалуйста.

Она открыла журнал, но смотрела она не в журнал, а в аудиторию. Не прятала глаза. Ничто не выдавало её волнение. А она молодая. Про молодых педагогов известно, что они либо прячут свою неуверенность за высокомерием и стервозностью, либо слишком робки, и класс их не слушается и высмеивает.

Ребята представились. Очередь дошла до Когана:

– Коган, – представился школьный гангстер и добавил с обольстительной улыбкой: – Мы уже знакомы.

Класс заинтересовался. Госпожа Дарксон улыбнулась:

– Совершенно верно, я преподавала у группы Б семь лет назад. Поздравляю тебя с переводом в группу А. Но мы поговорим об этом в свободное от урока время, если хочешь, – призвала она твёрдым голосом к дисциплине. И попросила: – Дальше.

– Итчи, – назвала я свою фамилию.

После опроса о присутствующих она взяла учебник. Я сразу почувствовала, что она великолепно держит класс и бразды правления – вообще всё держит под контролем. Как опытный рулевой – штурвал. Класс сидел словно завороженный. Наверное, ребята обрабатывали в мозгу первое впечатление о ней, которое разительно отличалось от привычных первых впечатлений о новых учителях. Салли начала активно улыбаться госпоже Дарксон – похоже, преподаватель ей понравилась.

– Итак, если я не ошибаюсь, вы проходили тему «Строение и функции эритроцитов», не так ли? – напомнила учительница.

Вот это да! Она отлично подготовилась к уроку с нами, знает, что мы проходим, даже какой параграф. С ней не забалуешь!

– Да, прошлое полугодие мы закончили этой темой, – подтвердила Салли, довольная, что представилась возможность проявить активность.

– Вот и отлично. Пусть кое-кто из вас пойдёт к доске и напомнит нам об этих кровяных тельцах, – предложила госпожа Дарксон, интригующе оглядывая класс.

Кто-то испугался, как обычно – боязнь выйти к доске свойственна многим. Кто-то, как Салли, начал бодро тянуть руку. Я в том числе. Я хотела попасть к доске, чтобы наладить контакт с госпожой Дарксон. Ведь потом можно остаться после урока, зацепиться за обсуждение, как я отвечала, найти темы для разговора. И узнать тайну обаятельности удивительной учительницы! Ещё руку тянула Фэрри. Джейн рассказывала, что Фэрри мечтает стать врачом и самостоятельно изучает анатомию. Ей как новенькой тоже хотелось проявить себя. Фэрри совсем не боялась выступить перед незнакомой аудиторией. Ведь рядом Коган и я – её группа поддержи.

Коган тоже поднял руку, опять улыбаясь во весь рот, но Дарксон сказала:

– Похвально, что столько людей подняли руки. Отдельное спасибо Тимоти за его внимание и смелость. Печально, что руки подняли не все. Что же явилось причиной? Избегание ценного опыта? Или незнание материала? Материал был пройден вами на последнем уроке. И я уверена, что даже те, кто считает, что ничего не знают, получат возможность вместе с нами вспомнить основное. Я хотела бы послушать Тони Гана, – она посмотрела внимательно на нашего ленивого приятеля.

Гану ничего не оставалось делать. Он решил покрасоваться в своём стиле. Тони встал, вышел к доске походкой вразвалочку и явно задумал разыграть фокус с целью проверить новенькую учительницу на выносливость.

– Интересно, чем я вам приглянулся? – не очень покорным тоном спросил он.

– Тем, что очень хорошо знаешь ответ на мой вопрос, – улыбнулась госпожа Дарксон совсем без смущения.

– Это ещё вам надо доказать, – буркнул Ган.

– Если докажешь что-либо сам себе, считай, ты уже победил свою неуверенность и приумножил волю, – произнесла размеренно Дарксон. – Скажи нам, Тони, сколько содержится эритроцитов в теле взрослого человека?

– В среднем четыре с половиной миллиона, – на удивление всем ответил Ган. – Ну, как, я умный? – продолжал он свой тест на выносливость.

Коган усмехнулся, послышались смешки в поддержку Гана с других концов класса.

– Где хранятся эритроциты? – спросила Дарксон, как ни в чём не бывало.

– В селезёнке, разумеется. Это даже ежу понятно! Образуются в губчатом веществе красного мозга костей.

– Может, расскажешь ребятам параграф без моих наводящих вопросов? – спросила госпожа Дарксон с азартом в голосе.

– Я ничего больше не знаю, ставьте мне двойку, – Ган невинно улыбнулся.

Все засмеялись.

– Эй, вообще-то, подождите, задайте мне ещё один вопрос, и если я не отвечу, ставьте мне три, – потребовал Ган.

– Я тебе задам три вопроса. И если ты ответишь, в чём я не сомневаюсь, ты получишь свою честно заработанную пятёрку, – госпожа Дарксон ласково улыбалась – просто прелесть!

Ган выпучил на неё глаза в недоумении – дескать, странная училка! Я тут над ней вовсю прикалываюсь, весь класс хихикает, а ей – хоть бы хны! Пуленепробиваемая тётенька!

– Итак, вопрос номер три. Где погибают эритроциты?

– Э-э… В печени и селезёнке… – пробормотал Ган, в кои-то веки морща лоб от умственного напряжения.

Признаюсь, это смутило весь класс! Ган стал ДУМАТЬ! Отъявленный списывальщик и прогульщик ДУМАЕТ – и думает правильно!

– Отлично, а теперь ответь мне – имеют ли эритроциты ядро.

– Да. Оно у них появляется, когда они вырастают, – не задумываясь, ответил Ган.

Карамба! Ган вообще не должен знать, что такое эритроциты, это слово он считает ругательным! А тут он отвечает! Но здесь он ошибся. Дарксон подсказала:

– Как раз наоборот. Эритроциты во взрослом состоянии ядра не имеют. Последний вопрос: какова приблизительная продолжительность жизни эритроцитов?

– Четыре месяца. Ну, сто двадцать дней, – ответил Ган. – Такие, как эритроциты, долго не живут.

Класс взорвался от хохота. Атмосфера стала походить на дружеский-научный симпозиум. Но все быстро успокоились, потому что было интересно, что скажет на это Дарксон.

– Дневник на стол, смелый рыцарь, пять баллов твои. А ты хотел три, хотел сдаться на милость собственной лени. Да, лень сгубила много талантов, съест и тебя, если будешь продолжать в том же духе. Тони, ты умный парень, но не подозреваешь, насколько ты умён, из-за твоей любимой праздности. На первое время я прощаю тебе один из пяти неправильный ответ. Но я не сомневаюсь: то, что эритроциты долго не живут, ты будешь помнить до конца своей очень долгой по сравнению с ними жизни.

Класс давился от смеха. Ган, несколько смущаясь, но изо всех сил пряча это смущение за самодовольной усмешкой, отправился за дневником и поднёс его к учительскому столу. Дарксон поставила ему оценку, Ган отвесил напоследок:

– Ещё я вас запомню. – Но это он сказал серьёзно но совсем не злобно, смело глядя в глаза госпожа Дарксон. Непонятно, что имел он в виду?

Между тем она продолжала в своей необычной игривой манере:

– Господин Клоун может сесть на место. Теперь пусть выйдет господин Акробат и поможет мне стереть с доски для объяснения следующей темы.

Уолтер Прайс поднял руку:

– Можно, я буду акробатом? – спросил он под хихиканье класса. Похоже, Уолтеру стало завидно, и хотелось повторить успех друга Гана, покупаться в лучах его славы, которую могла подарить учительница.

– Нет, думаю, на этот раз кто-нибудь из прекрасных дам, – передумала Дарксон. И внезапно снова посмотрела на меня: – Пусть это будет Клот Итчи.

Это меня совсем сбило с панталыка. Откуда она знает, что я – Клот, а не Клотильда? Я встала, помочила в раковине тряпку, подошла к доске, стала её вытирать. Класс замер в ожидании новых приколов, но от меня их не последовало. Я спокойно положила тряпку и без единого звука села на своё место. Госпожа Дарксон тем временем листала книгу, находя нужный параграф для новой темы.

Внезапно класс захохотал, сорвавшись с цепи, вероятно, осознав, как со стороны выглядела эта минута молчания. Мне тоже стало очень смешно. Я представила себя со стороны – как я вышла, вытерла с доски и снова села. Смех был невероятно искренним, всех пробрало. Госпожа Дарксон несколько секунд посмотрела спокойно на смеющийся Девятый, а потом вдруг как… нет, никто не поверил глазам и ушам! ОНА САМА ЗАСМЕЯЛАСЬ ГРОМЧЕ ВСЕХ!!! Будто она заколдовала всех, предложила рассмеяться, а в конце сама решила присоединиться к колдовству. Класс тут же недоумённо и испугано притих. Все в один момент, не сговариваясь друг с другом, осознали, что совестно смеяться без причины на уроке, да ещё и в присутствии нового учителя.

– Мы с вами потеряли несколько минут, – заканчивая смеяться, заговорила Дарксон, – но потеряли мы их с пользой. Дело в том, что смех – целительная сила. Особенно в конце напряжённого учебного дня. Вы расслабились, ваш тонус поднялся, вы готовы снова идти и покорять вершины. Надо устраивать себе почаще минутки смеха. К сожалению, многие уверены, что так могут поступать только несерьёзные дети или сумасшедшие. Но мы с вами не те и не другие: мы умные, здоровые люди. И мы умеем смеяться. Ребята, вы очень способные, мы наверстаем эти упущенные минуты в два счёта. Итак, продолжаем исследовать человеческую кровь! Записываем: лейкоциты.

Она подошла к доске и стала там рисовать. Её движения лёгкие и бодрые, как прохладный ветер. Она завораживала, околдовывала, очаровывала. Карамба, от неё исходили флюиды, она словно волшебница! Весь класс теперь сидел как единый, смотрящий лишь на неё и слушающий лишь её организм, подчиняясь каждому её жесту. Мелом она красивым почерком написала «Лейкоциты» и буквально за две секунды нарисовала в точности и оригинале лейкоцит во всех видах: в поперечном разрезе, продольном, сверху, сбоку. Написала необходимые цифры и условные знаки, принялась объяснять. У неё хорошие способности к рисованию. Обычно учителя стесняются что-либо рисовать или даже писать на доске, жмутся и заранее извиняются за свой почерк, приговаривая «конечно, я не художник…».

Вся тема запомнилась мне, да и не только мне, буквально до конца жизни. Мы не заметили, как прошёл урок. За пять минут до звонка госпожа Дарксон попросила Уилли стереть с доски, дала на дом параграф и велела передать задание тем, кто не явился:

– Ребята, к следующему разу я подготовлю вам микроскопы: лейкоциты, эритроциты вы сможете увидеть очень подробно. Теперь свободны, урок окончен, удачи вам всем! – искренне пожелала она. Мы все почувствовали, что ей правда важно, чтобы день наш завершился удачно.

Прозвенел звонок. Я присмотрелась к одноклассникам. Все под впечатлением от урока, но странное дело, никто не стал скапливаться в кучки, сплетничать и обсуждать. Все пошли домой, в раздевалку, одухотворённые, с улыбками на лицах, просветлённые знаниями. Я спросила у Когана:

– Тогда она вела только у начальных классов?

– Ну да, она тогда совсем студенточкой была, однако вовсе не пугливой и зелёной, каких обычно подсылают в школы на практику, – подтвердил приятель. И пошутил: – Опять ты начинаешь подозревать её в совершении преступления века?

– Я не о том. Она мне очень понравилась.

– Я уже это слышал, да, она приятная женщина, – отметил Коган.

– Она странная, – сказала Фэрри чистую истину.

– Хи-хи, обычная училка. Каждый по-разному преподаёт, а она – вот так, как сейчас. Пойдём, Фэрри, узнаешь, что за пройдоха этот Мэрмот.

Я на автомате зашла вместе с этой парочкой в буфет. Там мы увидели Вайла, Локуста и Джиллса. Не хватало Мэрмота. Джиллс сказал Когану, что Мэрмот слинял. А ещё Вайл заявил, что у него есть очень хорошая новость:

– Через три недели – аттестация школы. Локуст пронюхал, – Вайл хлопнул Саранчу по плечу. – Вы – первые, кто об этом узнал.

– Обрадовал! – недовольно буркнул Коган. – Это ты называешь хорошими новостями?

– Конечно! Да у вас преимущество: вы раньше других начнёте готовиться, вы же ботаны! – хохотнул Вайл, не скрывая сарказма, и покосился на меня, намекая, что я королева всех ботанов.

– Да, уже бежим и готовимся, пока вы тут плюшками балуетесь, двоечники и прогульщики! – показала я Вайлу язык.

– Бе-бе-бе! – начал он дразнить.

Я отметила, что у него сегодня весёлое настроение. Редко я таким видела угрюмого и замкнутого Вайла. В прошлой четверти он сильно сдружился с Джейн – на почве союзнических отношений в противостоянии с Рикас. Я даже подозревала, что они станут парой. Но после нового года они отчего-то отдалились друг от друга.

У Вайла зазвонил мобильник. Там был Мэрмот. Ребята стали балагурить, шутить, смешить Фэрри и явно красоваться перед ней павлинами. Мне же в буфете наскучило. Ведь я снова стала лишней, поэтому двинулась к выходу.