Читать книгу: «Сердца в Ноябре», страница 2

Иногда сидим на переднем сиденье, едим пасту с сыром, запивая вином, и смотрим фильмы через телефон.

Ромеро, как обычно, засыпает после еды, а я досматриваю фильм, переживая за героев.

Он всегда спит на ходу. А я – за рулём. Иногда беру его телефон, фотографирую его рожу и отправляю снимки тем девушкам, с которыми он хотел познакомиться.

А утром бешеный Ромеро орёт, что его знакомая больше не хочет с ним встречаться, и называет себя идиотом. Потом кидается в меня гаечным ключом, бегает за мной по гаражу.

В итоге он начинает ржать, а потом мы дерёмся по-дружески, не причиняя друг другу боли. Хотя нет – он всегда бьёт по плечу так, что остаются синяки.

Я привык. Он стал мне родным.

Клянусь, без него я бы так и не узнал, что такое настоящая дружба.

Приехав в мастерскую, первым делом заметил Ромеро – он возился под капотом старенького Ford Mustang 2005 года.

Вот эта малышка тоже была хороша. Классика.

Жаль, владелец смотрел на нас так, будто готов был нас убить за любую попытку прокатиться. Его взгляд словно говорил:

Тронете – вам крышка.

Но я-то знал Ромеро. У него прямо руки чесались, чтобы угнать эту тачку на пару часов. Особенно когда он докопается до сути поломки.

Увидев меня, он вылез из-под капота и сразу расплылся в своей фирменной ухмылке.

– Che tipo di persone!

– И тебе салют, – бросил я.

– Stronzo, dove sei stato?

– Тебя это не должно волновать, – буркнул я и пошёл мимо.

– Какие мы нервные, божечки… – с усмешкой произнёс Ромеро.

– Я сказал, что поеду в парк, дубина.

– В парк? Тебя не было почти три часа, а я тут, между прочим, ужин ждал!

– Ну хоть кто-то думает обо мне, – усмехнулся я.

– А она тоже думает о тебе, как и я.

– Фу, что за гейские шуточки, меня сейчас стошнит.

Он рассмеялся, а потом сощурился:

– Чё, как там в парке? Видимо, ты рисовал какую-то даму, а, ааа?

– Vattene via da me, idiota.

– Неее, бро, не выкручивайся. Расскажи мне о ней. Ты ведь с кем-то встречался, да?

Я зевнул и кинул ему тряпку.

– Завтра. Не сейчас. Я устал, хочу выспаться, друг.

– Хорошо-хорошо. Завтра так завтра. Но чтоб с деталями.

– Fratello, – добавил он и подмигнул.

Автомастерская была на первом этаже, а наш холостяцкий пентхаус – этажом выше. Мы с Ромеро жили скромно, но весело. Делили и кров, и еду. Никогда не жаловались, будто чего-то не хватает.

Если у меня не было денег – он помогал. Если он был на мели – я.

Мы оба были, по сути, добряками. Не богачи, конечно. Но что с того?

Счастье ведь – в мелочах.

А деньги? То приходят, то уходят. Без них ни дня не проживёшь – вот и пашем на износ, чтобы как-то держаться.

Рядом стояла койка Ромеро. Он, как всегда, забыл за собой убрать.Засранец, ей-богу.Сняв куртку, кофту, штаны, оставшись в майке, я накинул шорты и завалился на кровать.В комнате было тепло и уютно.За окном – ночь.

Ромеро ещё долго будет внизу, возиться с моторами до самой полуночи. А утром уже моя очередь – снова в бой, снова в масло, железо и шум двигателя.

Я закрыл глаза и стал дышать медленно, глубоко.В голове всплыла Луиза.

Её руки.Её волосы.

Глаза – зелёные, как японские леса.Кожа – матовая, чистая, будто светится в сумерках.Губы – алые.А голос… мягкий, будто уносит меня куда-то, в мир спокойствия, где нет шума моторов, грязных рук и бешеного ритма.

Я до сих пор чувствую её прикосновение.Её руки – как ток.Как будто она оживила каждый нерв, каждую клетку.

Никто ещё не впечатлял меня так.Никто. До неё.Она будто не из этого мира.Из другой вселенной.Случайная встреча.

Случайное касание рук…Разве это нормально в нашем рваном ритме жизни?Нет. Это – не случайность.Я чувствую это сердем.

Луиза

Зайдя в квартиру, я не увидела девушек. Видимо, они куда-то ушли. Мы знакомы всего три дня, и за это время они несколько раз звали меня на вечеринки – но я всякий раз отказывалась. Их странные взгляды давали понять: я им не подхожу – ни как соседка, ни как подруга.

Ну и отлично. Они мне, если честно, тоже не особо интересны.

Милли – блондинка – была приветливее, но вот Сирена, брюнетка, смотрела на меня особенно настороженно. Однажды она даже пробурчала: "Тебе не стоит со мной связываться."

Честно? Она и правда была жуткой. Особенно с этой чёрной подводкой и тёмно-синей помадой.

Снимая пальто, я ощутила на ткани запах улицы, свежего снега… и что-то ещё. Запах Дарио. Мы ведь даже не обнимались и не целовались. Но я чувствовала его.

Аромат сигарет, мята, и его парфюм – он был удивительно нежным. Не резкий, не навязчивый, будто с нотками ванили, сандала и лёгкого морского бриза.

Я чувствовала его даже с пары метров.

Он был не из тех мужчин, что просто хотят провести ночь. Нет. Он был другим. Он умел молчать. Слушать. И это было так странно и ценно. Таких людей, как он, становится всё меньше… как сам Дарио однажды сказал – "таких теперь мало".

Я надела пижаму, собрала раскиданные конспекты, которые писала за пару часов до выхода. Старалась учиться, правда.

Но мысли не давали покоя. Теперь в них был Дарио.

Утром, открыв глаза, я снова не заметила девушек.

Они вообще живы? Почти сутки нет ни слуху ни духу.

Учёба, похоже, их не волнует, как и, собственно, профессия. Ну и ладно – не мои проблемы. Это их жизнь, их выбор. Я не обязана их понимать.

Телефон вдруг завибрировал, и экран засветился – пришло сообщение.

Разблокировав, я увидела имя отправителя.

Дарио.

Мои щёки моментально залились теплом, и где-то внутри стало удивительно спокойно и уютно.

Дарио:Доброе утро. Извини, что так рано, но хотел пожелать тебе удачи в учёбе и просто хорошего дня.

Я невольно улыбнулась во весь рот.

Вот бы он сейчас видел моё лицо…

Я: Спасибо, ты бы видел мою улыбку до ушей. Мне очень приятно. Тебе тоже хорошего дня, Дарио.

Через пару минут пришёл следующий вопрос:

Дарио:Что ты любишь? Ну, сладкое или еду… вообще – что тебе нравится?

Я приподняла бровь, улыбаясь.

Ага… начинается.

Я:Хочешь пригласить меня на свидание?

Дарио:Вовсе нет. Просто интересуюсь.

Да-да, конечно… просто так интересуется.

Я решила немного подразнить его, но всё же ответила:

Я:Ну, как и все девушки – люблю поесть. Но больше всего обожаю шоколад с орешками и кофе… капучино.

Дарио:Неплохо. А ты пробовала настоящую итальянскую еду?

Я:К сожалению, нет. Никогда не доводилось.

Дарио:Тогда надо исправить это упущение.

Я улыбнулась в телефон и быстро набрала:

Я:Дарио, извини, мне пора. А то опоздаю.

Дарио:Блин, и ты меня прости. Потом поговорим. Пока.

Я: Пока.

Часы, проведённые в университете, выжимали из меня все силы.

Я шла по коридорам, повторяя себе: «Двигайся. Учись. Познавай. Живи.»

Но всё, что я замечала вокруг – обрывки, как из старого фильма ужасов: чужие лица, приглушённые голоса, будто сквозь воду, вспышки света от ламп и странное ощущение, что я здесь – не по-настоящему.

На паре я просто сидела. Учителя говорили, объясняли, писали что-то на доске, а я смотрела сквозь них.Будто передо мной – не аудитория, а стена.А за ней – портал.Холодный, немой, зовущий.

Я снова выбрала место подальше от всех.Спряталась, как умею.

Но что со мной не так? Почему я чувствую, будто задыхаюсь?

Сердце колотится и руки дрожат.

Мне нужно уйти. Срочно. Сейчас.Я хватаю сумку, книги, тетради – всё в одну кучу – и почти бегом вылетаю из аудитории.

Настолько быстро, что, кажется, никто даже не понял, кто ушёл.

Я бегу мимо стен, мимо людей, мимо всего.Стадион.Свежий воздух.

Но и он не спасает.Где выход?Где я?

Люди оборачиваются, смотрят на меня, будто я – призрак.Не здесь, не с ними.Никто не знает, что у меня снова паническая атака.И это страшно.

Мне нужно… просто…Где-то посидеть.Выдохнуть.Почувствовать себя хотя бы на чуть-чуть живой.

Дарио

Приступив к работе, я заметил, как мой друг уже ушёл на перерыв.

Я остался один в боксе, натянул форму поверх своей одежды, у нас тут не до фасона – масло, пыль, железо. Рабочий день.

Включаю музыку – Linkin Park, конечно.

Без них никак. Это не просто группа, это – половина меня. Особенно когда играет Майк Шинода, его тексты как нож, а голос Честера… он не поёт – он кричит душой, и этим заставляет думать.

Да, я полюбил их всем сердцем. Но где-то там, в итальянской части моей крови, всё ещё живёт старая любовь – Ricchi e Poveri.Классика. Настоящая. Не стареющая.

Интересно…А что слушает Луиза?Наверняка не попсу. Она не из тех, кто крутит в наушниках что модно.Она… другая.

Я понял это по её одежде – строгая, винтажная, будто из французского кино.

По её взгляду – в нём не просто грусть, а целая драма без слов.

По голосу – в нём что-то колкое и мягкое одновременно.

Возможно, она любит рок 60-х, баллады 70-х, пластинки, которые пахнут временем.

Она будто бы родилась в другом десятилетии.И опять…Я думаю о ней.Опять.

Она выглядела потерянной, когда я её позвал в последний раз.Глаза – пустые, как осеннее небо перед дождём.Я не знаю, о чём она думала.Но что-то внутри меня сжалось.Это пугает.

Закончив с «Мустангом», я взял бутылку воды и сел на корточки отдохнуть.День выдался жёсткий – два, может, три часа без паузы.

Потянулся за сигаретой, только поднёс её к губам – и тут вибрация телефона.Уведомление.Сообщение от Луизы.Ого.Не ожидал.Хотя, может, и ждал.

Она писала, что хочет меня увидеть. Сидит сейчас в парке.Просто.Коротко.

Без смайликов, без её утренней лёгкости, без того тонкого юмора, что она обычно вплетает даже в обычные фразы.Что-то не так.

В её сообщении – прохлада. Будто северный ветер просочился сквозь буквы.

Я мгновенно набрал ответ, почти со скоростью света.

Пишу: «Буду через 15 минут».

Отложив телефон, я сбросил рабочую одежду, наскоро вытер руки.

Взял ключи от машины, бумажник, телефон и пачку сигарет.

Накинул капюшон, куртку, надел свои старые кеды и побежал наверх – предупредить друга.

Он спал. Ну, как всегда.

– Amico, – настойчиво повысил свой голос чтобы разбудить его.

– Не ори, что с тобой не так? Я сплю. Кактус ты навозный, – пробормотал он, не открывая глаз.

– Мне надо ехать. Почти закончил «Мустанг», завершишь сам.

– Idiota di merda… Ce l'hai fatta… И не забудь купить мне чего-нибудь пожрать!

– Как же без этого. Я скоро. Grazie.

Я выбежал вниз. Сердце стучало сильнее обычного.Не от бега. От волнения.Надеюсь, с Луизой всё в порядке.

Луиза

Я направилась прямо в центральный парк.Села на ту самую скамейку, где мы были вчера.

Мы тогда не сидели. Просто стояли рядом – часами. То говорили, то молчали.Вроде бы случайная встреча.Теперь – назначенная.

Я чувствовала, как дыхание постепенно выравнивается.

Достала из сумки наушники, вставила их в уши.Закрыла глаза.Люди проходили мимо – кто бегом, кто прогулочным шагом, дети смеялись, кто-то разговаривал по телефону.Но я просто включила Empire Of The Sun -We Are The People.

Мелодия текла в кровь.И вместе с ней – тёплая усталость, лёгкая грусть и та странная тишина внутри, которую не нарушить ничем, кроме… его шагов.

Я открыла глаза.

Прохлада ноября обнимала плечи, ночной снег растаял, мокрые листья медленно кружились над тротуарами. Всё, как вчера:

– мокрые плитки,шорох листвы,люди, будто снятые с той же киноленты.

Но теперь – он.Он шёл быстро, уверенно, как будто преодолевая пространство шагами через два метра.Он выглядел…

Будто тёмный ангел, изгнанный с небес.

Крылья – в воображении, конечно – чёрные, как у ворона.

Глаза – ночи декабрьские: глубокие, тихие, пугающе притягательные.

И губы…Они были красивее любого портрета, написанного с любовью в эпоху Возрождения.

Чёткие линии, тонкие очертания – как будто его рисовали художники, которые любили людей, и рисовали их сердцем.

Он был из тех, кто сошёл со старого холста – но дышал, шёл, жил.

И как бы он ни пытался просто идти, не смотреть, не выделяться – он притягивал взгляды.

Даже женщины постарше оборачивались, перешёптывались, будто обсуждали не его одежду, а саму его природу.А может, это гены.

А может, природа в тот день просто постаралась на славу.

Или его родители когда-то любили друг друга по-настоящему – так, что родился он.

Он делает шаг за шагом, и время, будто подчиняясь моему дыханию, замедляется. А моё сердце, наоборот, начинает стучать всё быстрее.

Вот он уже стоит передо мной.

– Ты меня немного напугала.

– Серьёзно? Извини, я не хотела так резко и внезапно написать тебе, просто… я…

– Луиза, что-то случилось? – Он смотрит в глаза и садится рядом. Расстояние между нами теперь не больше пары сантиметров. Я чувствую его тепло.

– У меня случилась паническая атака прямо на паре.

– Тебе что-то нужно? Воды? Или, может, отвезти тебя за город – там воздух чище, людей почти нет. Поехали прямо сейчас?

– Дарио, я уже немного успокоилась, но от воды не отказалась бы – в горле всё пересохло. Я просто бежала сюда, в этот парк, как будто это единственное место, где могу снова дышать. Место моего спокойствия… и спасения.

– Слушай, оставайся тут, ладно? Не уходи никуда. Я сбегаю за водой.

– Я не уйду. Я буду ждать тебя здесь.

– Отлично. Я быстро. Если вдруг станет плохо – звони сразу, хорошо?

– Не беспокойся, со мной уже всё в порядке,в его глазах видела беспокойство.

Я провожаю его взглядом. Он волнуется. Переживает. Мы знаем друг друга так мало, а он ведёт себя так, словно мы близки уже много лет. Это трогает. От этого по спине пробегает лёгкая дрожь. Но странная – приятная. Я чувствую себя в безопасности рядом с ним. Удивительно, как он умеет просто… быть рядом, слушать, заботиться.

Я смотрю в небо, и внутри рождается странный вопрос: я достойна такого человека?

А может, мне просто мерещится всё это?

Но нет… Я чувствую. Он добрый. Он светлый. Он как моя мама. Не внешне, конечно, а душой. Такой же – тёплый, понимающий. И кажется, я начинаю верить, что хорошие люди действительно существуют.

Дарио

Уходя, я обернулся в сторону скамейки. Луиза сидела тихо и смотрела в небо. Я снова ощутил беспокойство за её состояние – оно не покидало меня с первой нашей встречи. Тогда она будто исчезала из реальности, уходила куда-то далеко, в иное измерение, покидая своё тело. В такие моменты она была совсем другой, отстранённой, будто что-то гложет её изнутри.

Я не знал, что именно. И не хотел торопить ни её, ни время. Она сама всё расскажет, когда будет готова. Сейчас для меня важнее одно – чтобы она чувствовала себя спокойно и в безопасности рядом со мной.

Она была необыкновенной. Не такой, как все. Как мои картины – похожие по содержанию, но ни одна не похожа на другую по стилю. И Луиза – не похожа ни на кого.

Я ловлю каждую секунду рядом с ней, жду каждое её сообщение, словно школьник, впервые влюбившийся. Ни одна девушка не заставляла моё сердце биться иначе, никто не вызывал во мне такого желания – бросить всё и приехать за 15 минут, даже посреди рабочего дня.

Никто не трогал мои чувства так глубоко, как она.

Я не хочу терять этой связи. Я готов быть просто другом, даже если это всё, что мне позволено. Готов терпеть расстояние, одиночество и ожидание, лишь бы видеть её зелёные глаза.

Я был готов на всё – лишь бы быть рядом.

Держа в руке литровую бутылку воды и молочный шоколад, я спешил, как мог. Она всё так же сидела на скамейке – неподвижная, задумчивая. Будто вновь ушла куда-то далеко, в свои миры.

Я сел рядом, медленно и тихо, стараясь не потревожить её тишину.

Глаза у неё были закрыты, и в этот момент она вдруг сказала:

– Мир прекрасен, когда ты один.

– Можно и так представить… – ответил я.

– Но меня одиночество убивает, понимаешь?

– Знакомо.

Она вздохнула и прошептала:

– Дарио… Я так устала бороться за эту жизнь. Я просто хочу уйти…

Слёзы начали стекать по её щекам, как капли дождя с хмурого неба.

– Луиза, посмотри на меня.

Она отрицательно замотала головой, словно не хотела, чтобы я видел её такой.

– Прошу… Просто взгляни. Посмотри на меня.

Медленно, с усилием, она открыла глаза. Мокрые, зелёные, цвета весны. Даже в слезах она была прекрасна.

– Извини… Я стала такой слабой. Показываю тебе, как мне плохо.

– В этом нет ничего плохого. Ты настоящая. Без маски. Это твоя душа говорит, и я слышу её. Тебе не нужно объяснять, почему тебе больно. Просто дай себе прожить эти чувства. Я рядом. И не осуждаю.

Она всхлипнула:

– Дарио, ты очень хороший. Будто Бог послал тебя ко мне.

– Скорее наоборот. Это он послал тебя ко мне. Ты слишком чиста, слишком светлая для этого мира.

– Прекрати… Это не так.

– Это именно так.

Я поднял бутылку воды и улыбнулся:

– Я, кстати, принёс воды. И ещё кое-что. Хочешь шоколадку?

– Конечно хочу, – сказала она, чуть улыбнувшись.

Боже, как же она мила. Почти как ребёнок, радующийся простой плитке шоколада.

Интересно… согласилась бы она пойти со мной на ужин? А потом – познакомиться с Ромеро, увидеть наш холостяцкий пентхаус?

Кажется, я тороплюсь. Мы едва знакомы. А я уже хочу взять её за руку и пройти с ней все вкусы этой жизни.

Дарио

Я всё-таки решился – позвал её на ужин. Незапланированный, домашний. Вместе с Ромеро. Хотел, чтобы она познакомилась с моим другом, с моим братом по жизни.

Мы с Ромеро часто готовим – когда редкие выходные совпадают. В этот раз мне хотелось добавить в её день немного тепла, уюта. Или, может, просто сделать его лучше. Она заслуживает наш ужин. И мы сегодня его приготовим.

– Я тут подумал… давай поужинаем? – сказал я.

– Где? Ты всегда такой неожиданный, – она улыбнулась.

– Хотел немного отвлечь тебя. Вот и всё.

– Знаешь, я немного голодная… Хотя нет, я действительно голодная, – засмеялась она.

– Вот и отлично. Поехали. Только заедем в мини-маркет, нужно купить продукты. Ромеро тоже голодный и уже ждёт еду.

– Ромеро – это твой друг?

– Да. Мой друг, почти как брат. Познакомлю вас на работе, когда приедем.

– Хорошо, как скажешь.

Она села на переднее сиденье машины и с интересом огляделась. Видно было, что ей любопытно, в какую машину она попала.

– Это Alfa Romeo Montreal, – сказал я. – Да, она не новая, но ездит не хуже современных спорткаров. Эта старушка разгоняется до сотни за 7.6 секунд, объём двигателя – 2.6 литра, максимальная скорость – 222 км в час.

– Она восхитительна… В ней чувствуется история.

– История Италии.

– Точно. Это ощущается.

– Мы купили её у дяди Ромеро. Он перевёз машину из Рима в Америку. Не хотел оставлять её там. Сейчас ему тяжело – постарел, трудно ходит. Но мы его навещаем и продолжаем его дело – автомастерскую.

– Это достойно уважения. Вместе работаете, помогаете… дяде.

– Возможно.

– Ну что, поехали?

– Поехали.

Она снова улыбнулась. Эти ямочки… они придают её лицу ещё больше очарования. Она умеет радоваться простым вещам. И это – бесценно.

Луиза

Мы ехали осторожно. Казалось, Дарио знал о машинах больше, чем кто-либо. Он говорил о ней с такой любовью, что я сразу поняла – он ценит её, бережёт… как часть себя, как часть своей жизни, в которой есть место и для дружбы, и для памяти.

Машина была божественной. Стиль семидесятых, и сам её облик будто переносил нас в ту далёкую эпоху – куда-то в Италию, под золотое солнце и шелест виноградников.

В ней было всё ретро: матовая обивка, кнопки, форма зеркал. Даже звук двигателя казался из прошлого. Она была сделана с душой – и видно, как за ней ухаживали. Цвет… вишнёвый, глубокий, почти тёплый. Когда я впервые увидела Дарио, взгляд сначала притянула эта машина. Но потом – он. И поняла, они подходят друг другу.

Я чувствовала комфорт. Лёгкий запах кожи, аромат чего-то мужского, спокойного – запах Дарио. Он вёл машину уверенно. Иногда краем глаза смотрел на меня, и, встретившись взглядом, мы оба просто… улыбались. Без смущения. Без слов.

Это было взаимно. Не знаю – по-дружески ли, или что-то больше. Но мне было спокойно рядом с ним. Как будто он – моя тихая гавань. А я – его пристань.

Нам не нужны были слова. Мы знали, что сказать. И что лучше оставить в молчании.

Откусывая шоколад, мне стало ещё лучше, и у меня разыгрался аппетит. Дарио уже закупал продукты – сам настоял на этом, велев мне отдохнуть в машине и пить воду.

Пока мы ехали к нему, он рассказывал, что живёт почти над самой автомастерской. Меня это растрогало: они с другом работают и живут вместе, словно братья, деля кров и заботу. Я вспомнила его мозоли – тогда, в парке, когда он рисовал. Видимо, Дарио всегда в работе и почти не уделяет времени себе.

Когда мы приехали, вокруг оказались магазинчики и крупные строительные супермаркеты. Их автомастерская была скромной: два бокса для ремонта машин, а над ними – маленькая квартирка. Всё здание было выложено из кирпича, рядом росли деревья, а в горшках – подстриженные розы. Весной они наверняка расцветут. Сейчас уже холодно, но видно, что их дядя любит живое и зелёное.

Я вышла из машины, и изо рта пошёл пар – под вечер стало минус. Моё тело тут же покрылось мурашками.

Дарио кивнул в сторону двери, и я послушно пошла за ним.

Внутри было тепло, светло, даже уютно – конечно, здесь работают люди, и нужно хорошее освещение.

Я увидела парня в рабочей форме – весь испачкан маслом или чем-то похожим. Он выглядел серьёзным, пока не заметил Дарио.

Они были немного похожи. Тёмные волосы, короткая, аккуратная стрижка – что-то вроде полубокса, с узорами по бокам. Я не знала, как это называется, но выглядело дерзко, смело, и ему шло. Его глаза были выразительными, жёсткими. Он напоминал мне героев мексиканских фильмов – тех «плохих парней» из картеля, которые держат весь город в страхе. Но при виде Дарио – и меня – он вдруг расплылся в тёплой, настоящей улыбке. Видимо, это просто образ. Внутри он, как и Дарио, – хороший.

– Dove sei stato, stronzo?

– И я рад тебя видеть, друг.

– Ого, вот так встреча. Это она – из-за которой ты утром ушёл и пропал с концами?

– Можно не сейчас? Я хочу приготовить ужин. Помоги мне.

– Познакомиться сперва бы хотелось с твоей спутницей, а не сразу в кастрюли лезть. Так что, представишь нас?

– Извини, просто мы голодны. Знакомься, это Ромеро – мой друг и брат.

– Очень приятно, Ромеро.

– А это прекрасная девушка – Луиза.

– Привет, Лу. Очень рад знакомству. Ты действительно красавица. И, кстати, куда лучше, чем его бывшие. Те пользовались им… ну, ты поняла.

– Чёрт, Ромеро, заткнись. Просто иди вытащи пакеты из багажника. Я пока начну с кухней.

– Окей, только не рычи.

– А ты, Луиза, отдохни у меня в комнате.

– Нет, я хочу помочь вам.

– Луиза, ведь…

– Я же сказала – нет. Мне уже лучше, не беспокойся. Так… где тут можно помыть руки? И что готовим?

Я лишь улыбнулась ему.Он хотел возразить,но кажется передумал.

И вот мы уже готовим втроём, как одна большая семья.Будто все мы были знакомы давно лет десятьТак началась наша дружба. Дружба, которая запомнится на всю жизнь.

Прошёл почти месяц с того момента, как я познакомилась с Дарио. Мы быстро нашли общий язык. После занятий в университете я всё чаще проводила время с ним – гуляли в парке, катались на машине или просто болтали. Иногда к нам присоединялся Ромеро. Он радовался нашему знакомству, часто подшучивал и говорил, что я стала ему как младшая сестра. Это тронуло меня до глубины души.

По вечерам мы готовили ужин, смеялись, отдыхали: ребята – после тяжёлого дня в мастерской, я – от лекций. Особенно я полюбила те вечера, когда мы устраивали «киновечер» прямо в мастерской. У них был старенький проектор, и, завесив окна, мы превращали рабочее пространство в уютный кинозал. Там была своя особая атмосфера – будто мы знакомы всю жизнь, будто мы не просто друзья, а семья.

Но в самые тихие минуты я думала об отце. Он почти не звонил. Прошёл месяц – и я, не дождавшись ни одного весточки, купила билет. Я должна полететь и увидеть его. Я звонила ему на прошлой неделе – он не ответил. Я беспокоюсь. После смерти мамы он начал пить ещё больше. Мне страшно, что он совсем себя запустил и не понимает, к чему это может привести.

Дарио пока не знает. Он спрашивал о моей семье, но я каждый раз отводила разговор, говорила, что не хочу говорить об этом. Он, кажется, грустнел от этого, и мне становилось неловко. Он делился со мной самым личным – рассказывал о себе, о Ромеро, о своём прошлом. А я… я будто пряталась.

Сегодня я всё ему расскажу. Он заслуживает этого. Он всегда ждал меня. Мог стоять в парке часами, ничего не говоря. Мог просто смотреть на меня, молча, с таким терпением и заботой, будто знал, что я приду и всё объясню. Я вижу, как он старается быть рядом. И я хочу быть искренней с ним. Он заслуживает ответы на свои вопросы.

После учёбы я даже не пошла в свою съёмную квартиру – ноги сами привели меня к автомастерской.

Подходя к знакомому зданию, я заметила табличку «Закрыто» на двери. Но что-то внутри толкнуло меня постучать.

За дверью послышался голос Дарио:

– У нас сегодня выходной. Работаем только с завтрашнего дня.

– Это я.

Повисла короткая пауза.

– Луиза, это ты? Что ж ты стоишь, заходи.

Я открыла дверь. Дарио был в рабочей форме, весь в мазуте, что-то ковырялся в моторе той самой машины, которую они с Ромеро делили как общую. Он выглядел так же, как всегда – в масле, но сосредоточенный и спокойный.

– Извини, я должен переодеться…

– Не стоит, Дарио. Я пришла поговорить. Это важно. Ты, наверное, догадываешься, о чём речь.

Он посмотрел прямо в глаза, и я сразу поняла – да, он понял.

– Хочешь рассказать о своей семье?

Я кивнула. Я долго не решалась, но теперь – пора. Он из тех, кто должен знать всё.

– Хорошо, – тихо сказал он. – Я сейчас принесу стулья. Не стоять же нам вот так.

Мы сели. Я слегка нервничала – мне снова предстояло вспомнить детство, переезд, маму… Всё то, что я долго прятала внутри.

Я сжимала руками саои колени, сжала так сильно, будто пыталась удержать всё внутри. Дарио это заметил. Он придвинулся ближе.

– Луиза, дай мне руку.

Я молча протянула правую. Он взял её в обе ладони и начал аккуратно греть, дыша на неё своим тёплым дыханием.

– Ты замёрзла. Я принесу одеяло.

– Не нужно. Просто я немного нервничаю.

Он кивнул.

– Знаешь, я всегда говорил о своей тёте… Но, наверное, и мне стоит рассказать, где мой отец. Где моя мать. Не только ты должна открываться. Я ведь тоже прятал свои скелеты.

– Я просто не хотела надавить на тебя, Дарио. Ты говорил о тёте с такой теплотой… Я не решалась спросить про твою маму или отца. Хотела дать время. С вами мне и так было хорошо. Настолько хорошо, что я иногда забывалась.

Он улыбнулся уголками губ.

– Луиза, ты – та, с кем не обязательно говорить часами. Ты – та, с кем можно просто молчать. Я понял это в нашу первую встречу.

– Дарио, мне уже тепло.

– Оу, прости, – он чуть засмущался, не отпуская мою руку. – Я, кажется, увлёкся.

Мы улыбнулись друг другу. И тогда я начала. Медленно, запинаясь сначала, а потом всё быстрее – рассказала всё. С самого начала. Всё, что произошло со мной. Что стало с мамой. Что стало с отцом. Почему я поступила сюда. Как менялись города, и вместе с ними – мои чувства. Как со временем боль в груди будто бы притупилась, но никогда не исчезла.

Дарио слушал внимательно. Не перебивал. Только смотрел в глаза – тёмные, глубокие, спокойные, как вечернее озеро. Когда я начинала плакать, он вставал, приносил воду, снова садился, держал мои руки, будто бы говоря: «Я рядом».

Он действительно понимал. Понимал не словами – понимал сердцем.

А потом он встал:

– Луиза… ты сильная. Всё, что с тобой произошло, вызывает уважение. Не каждый способен пройти сквозь такую боль и остаться собой. Я тебя слышу. И я тебя понимаю.

Со слезами я встала и обняла его обеими руками. Прижалась к нему, к его груди. Слышала, как бьётся его сердце под мягкой тканью. Он был тёплым, как рассвет. Нежным – настолько, что в его объятиях легко было утонуть.

Я не знала, что между нами. Мы были друзьями. Но я – девушка. А он – парень. И дружба будто превращалась во что-то большее. Между нами нарастало напряжение, как электрический разряд. Нас что-то тянуло друг к другу. И я… я боялась влюбиться.

Дарио

Она обнимала меня так, будто мир вокруг остановился.

Я ответил тем же – одной рукой обнял её за спину, другой прижал голову к себе. Она дышала в мою шею, такая далёкая… и такая грустная.

Да, в моей жизни были девушки. Те, кто хотели меня, и, признаться, я хотел их тоже. Мы гуляли, смеялись, вечера проводили шумно и страстно. Я провожал их домой, они приглашали меня к себе. Всё было просто: желание, огонь, игра.

Но с Луизой… всё было иначе. Чёрт, совсем иначе.

Она превращала меня в тихую волну. Только с ней вечер становился мягким, как бархат. Своим присутствием она могла замедлить время, успокоить душу. Я хотел её – не как всех до неё. Я хотел оберегать. Самый красивый, самый редкий цветок в саду – вот кем она была. А я… я мог только любоваться.

Сколько раз я хотел коснуться её щеки…

Было столько моментов, когда мы оставались вдвоём. Мы гуляли допоздна, Ромеро даже специально исчезал, оставляя нас наедине – словно чувствовал, что мне нужно время с ней.

Но я держал себя в руках. Я не был тем идиотом, что думает только о сексе. Я не хотел провести с ней просто одну ночь. Я хотел проводить с ней всю жизнь – дни и ночи, закаты и рассветы.

Хотел просто держать её в объятиях, смотреть в её зелёные глаза.

Иногда я просто смотрел на неё – как она поправляет волосы, как улыбается, когда думает, что никто не видит.

Она могла сидеть напротив меня с чашкой чая, рассказывать какую-то ерунду про день, а у меня внутри всё горело. Я слушал, но не слышал слов. Я только ловил каждое движение её губ, каждый взмах ресниц, каждый вдох.

И хотел сказать: «Луиза, чёрт возьми, ты даже не представляешь, что ты со мной делаешь». Но молчал.

Я был другом.

Я хотел поцеловать её.

Моё сердце билось так, что, казалось, она вот-вот услышит его.

Я осторожно коснулся её подбородка, приподнял его ладонями – нежно, будто боялся сломать что-то хрупкое.

Смотрел ей в глаза. Такие живые, глубокие… но есть ли там я? Есть ли хоть часть меня в её мыслях?

Я медленно наклонился ближе. Она не отстранилась. Она закрыла глаза.

О, Боже. Неужели она не против? Неужели она хочет этого так же, как и я?

Мои губы уже почти коснулись её. Я дышал ровно, в унисон с ней. В этот момент не было ничего – только она. Только мы.

И вдруг – щелчок двери.

– Друг, чё там? Как дела с нашей тачкой?

Ромеро.

Его голос как ведро холодной воды.

Луиза резко открыла глаза, отстранилась, опустила взгляд.

Я молча отнял руки, провёл ладонью по затылку, словно пытаясь стереть это мгновение, которое ускользнуло, как песок сквозь пальцы.

– Всё нормально, – ответил я, не оборачиваясь.

Сердце всё ещё грохотало, но уже от боли, а не от надежды.

Мы с Луизой не сказали ни слова.

Но в этом молчании было всё: почти-поцелуй, почти-признание, почти-мы.

–Кажется, я опять не вовремя сказал Ромеро.

–Как обычно, брат твёрдо ответил я.

– Тут… эмм, мне нужно срочно в аптеку, ребята.

– Ромеро, не уходи. Это из-за нас? – Луиза смотрит на него.