Читать книгу: «Полоцк – Лiтва – Rzeczpospolita – Беларусь. Это наше, здесь мы беларусы. 1100 лет Беларуси в цитатах и исторических портретах», страница 5

Оттон I, стремясь укрепить свое господство за Лабой путем христианизации местного населения, создал здесь несколько епископств, но процесс германизации и крещения славян шел ничтожно слабо. В Х веке различные племена Полабья и Поморья находились в разной степени зависимости от немцев. Если сербы-лужичане были полностью подчинены, то у бодричей оставались еще свои князья, хотя и зависевшие от саксонского герцога. Зависимость же лютичей состояла лишь в уплате символической дани.

Воспользовавшись ослаблением Германской империи к концу Х века, славяне стали освобождаться от ее господства. В 983 году восстали лютичи, отказавшись платить дань саксонским князьям. В 1002 году подняли восстание ободриты. К этому времени у ободритов начала укрепляться княжеская власть. Начало большому государственному объединению было положено при князе Готшелке (ср. Войшелк, сын Миндовга). Созданные им основы единой княжеской власти просуществовали около столетия. Данных об устройстве этого государства, о внутренней политике Готшелка и его преемников почти не сохранилось. Подобно соседним польским и чешским князьям, Готшелк исповедовал христианство и насаждал его у подвластных племен, считая христианизацию необходимым условием существования ободритского государства. Но оно оставалось непрочным. Против внутренней политики князя и проводимой им христианизации в 1066 году вспыхнуло инспирированное и поддержанное «Лютичским союзом» восстание. В результате, христианское влияние на территориях ободритов было сведено к нулю, сам же Готшелк убит. К началу XII столетия положение народов Полабской Руси (славян и западных балтов) стало угрожающим: немцы объединились вместе с поляками, собираясь захватить эти земли, а народы или уничтожить, или ассимилировать. Единственным выходом являлась миграция на Восток. Примерно, в 1221 году часть русинов-ругиев перебирается в землю скаловитов в устье Немана, за девять лет до прихода тевтонских рыцарей [«Хроника Земли Прусской» Петра из Дусбурга]. В 1230 году прусский король, вассал Полабской Руси, Рингольд собрал в земле лютичей (вильцев) на территории нынешней северной Германии в районе Старогорода (ныне Ольденбург) и Русена (Рюгена) – огромное войско колонистов, которое ушло «дальше на Восток» – в верховье реки Неман, со всем имуществом и детьми, что изложено в «Великой Польской Хронике» [57].

Северо-западная Беларусь тогда была населена в основном дреговичами, балтами, литвой (выходцами из лютичей), ятвягами, деволтвой, нальшой, а также русами, полочанами-кривичами (вероятно, русскоязычными балтами). Армия Рингольда быстро освоила эти земли, на которые в 1230—1260 гг. прибыло, по некоторым оценкам, более полумиллиона мигрантов. Как писал Ластовский, «попытка Полоцкой Руси противостоять приходу русов и балтов с берегов Балтики провалилась, так как Полабье было на голову сильнее Полоцка». Первоначально в состав Леттовии входила лишь Чёрная Русь. Полоцкая Русь (Белая) и земли нынешней Литовской республики вошли в состав княжества на следующих этапах истории [98].

Конечно, все приведенные хрониками и летописями факты, собранные в единую концепцию, создают лишь версию тех древних событий. Ссылки на любую «Хронику», как например на «Славянскую хронику» Гельмольда из Боссау, правомочны, «необходимы, но не достаточны», как говорят математики.

К сожалению, с математикой у истории и историков дела плохи. «Свято место пусто не бывает»…

Два века на малозаселенные земли, минуя враждебную язычникам – пруссам и полабским славянам – христианскую Польшу и сторонясь не менее воинственных «лесных братьев» Самогитии – жамойтов, просачивались по узкому коридору долины Немана, минуя заболоченные и дремучие леса древней Литвы (современные земли Западной Беларуси и Литовской республики), многочисленные прибалтийские народы, гонимые крестоносцами, получившими благословение Папы Римского на истребление язычников-славян.

Заселение пустошей, свободных от проживания других племен, мигрантами из Прибалтики шло, по всей видимости, достаточно мирно. Например, даже пруссы и прусский язык, или один из его диалектов («лаборы»), сохранились до середины ХХ столетия в некоторых деревнях юго-западных областей Беларуси [7]. Именно сюда, считают некоторые историки, пришел со своими войсками легендарный Рингольд, и начал «княжить» в Новогородке (Новогрудке) около 1227 года, а немногим позже (1240 год) и его вероятный сын, «прусский король», Миндовг. Приходили сюда из Полабья войска, потерпевшие поражение от германцев, войска и сопровождавшие их общины – западные славяне, пруссы, лютичи и другие, организованно, отступая, или они лишь прикрывали массовый исход на восток, на новые земли, мирного населения, не известно. Фактом является лишь то, что этот путь был хорошо освоен за два столетия всеми мигрантами из Прибалтики. И не раз еще их вооруженные отряды будут возвращаться на свою, отобранную у них германскими «магистрами», историческую родину, иногда жестоко мстя за разорение своего очага.

Мигрировало на восток, в основном, население городов Полабья, Поморья и Порусья – эти мигранты были ценны в цивилизационном плане. Например, в Новогрудке (Новогородке), именно в то время, появилась крупнейшая в Восточной Европе алхимическая лаборатория, чего даже в намеке не было у соседей, кроме того, стали образовываться самые передовые для того времени производства: стеклолитейные, по обработке стали и прочие. Мигранты были ценны и в военном плане – ибо большинство мигрантов составляли княжеские дружины с семьями и слугами [6].

С приходом мигрантов, хорошо вооруженных ветеранов славянского «сопротивления», Новогородокскому княжеству стало легче противостоять агрессии соседей, однако войны с захватчиками не прекращались еще несколько столетий. Одно из бесчисленных нашествий на Новогрудские земли было отмечено летописями в 1240 году, когда город был разорен татарами. В середине столетия татарские полчища, часто совместно с «русинскими» отрядами южнорусских князей, накрывали черным саваном земли Литвы, от южных границ Новогрудского княжества до владений Нальшанских князей, до древнего славянского города Вилькамира (сегодня литовский Укмерге).

«Составная часть этноса современных беларусов – это кривичи, жители Центральной и Восточной Беларуси. Они, как дружно считают историки, тоже не славяне, а балтоязычное племя, которое было в какой-то мере славянизировано ободритами и прочими славянами-варягами, так как лежало на пути «из варягов в греки»…"[105, 114].

По некоторым версиям с 1230 по 1250-е годы «Литва» является вассалом Порусья-Пруссии. Летописный Рингольд и князь Миндовг то и дело перемещаются с территории нынешней Северо-западной Беларуси и Литовской республики в Пруссию и обратно. С 1260 года немецко-польские войска окончательно захватывают Пруссию, и с этого времени Миндовг живёт только в Новогородско-Городецкой земле.

П. Й. Шафарик, хранитель и директор библиотеки Пражского университета, в XIX веке писал: «…волками Невры (готский народ) называли Вильтов (Литвинов) или Вильцев… Живущие в верховьях Двины Кривичи, построили там Witepsk и Полоцк и в южной оконечности озера Псков или Oleskau и Изборск. Широким потоком первой иммиграции заполнили пространство между Двиной и Неманом, сохранив имя Литовцев…» («Журнал этнологии», нем., Т. 1 (19 век)

Первоначально в состав «Леттовии» входила лишь Чёрная Русь (Юг и Юго-Запад современной Беларуси) [42]. Полоцкая Русь (Белая) и земли нынешней Литовской республики вошли в состав княжества на следующих этапах истории» [96].

Выдающийся беларуский историк Вацлав Ластовский связывал массовое проникновение славян на территории современных Беларуси и Литовской республики (у Ластовского – «Леттовия») с именем Рингольда, которого некоторые хронисты считают отцом Миндовга:

«В 1230 году прусский король, вассал Полабской Руси Рингольд собрал в земле лютичей (вильцев) на территории нынешней северной Германии в районе Старогорода (ныне Ольденбург) и Русена (Рюгена) – огромное войско колонистов, которое ушло на Восток, в верховье реки Неман, со всем имуществом и детьми. Северо-западная Беларусь тогда была населена в основном балтами – литвой, ятвягами, нальшанами, а также русами – дреговичами, полочанами. Армия Рингольда быстро освоила эти земли, на которые в 1230—1260 гг. прибыло более полумиллиона мигрантов. Попытка Полоцкой Руси противостоять приходу русов и балтов с берегов Балтики провалилась, так как Полабье было на голову сильнее Полоцка. Первоначально в состав „Леттовии“ входила лишь Чёрная Русь (Юг и Юго-Запад современной Беларуси). Полоцкая Русь (Белая) и земли нынешней Литовской республики вошли в состав княжества на следующих этапах истории».

Большинство историков и хронистов до 20 века были единодушны в теории происхождения Литвы и Литвинов от народа Лютичей (лютов, литвы) – Велетов-Вильцев. На ранних картах иногда название Литвы пишется как LUTUANIA. На фоне племенных междоусобиц, появления новых государственных образований (княжеств, герцогств и королевств), роста независимых городов Европы, возникает на её восточных границах «Литва» и, объединенное общим языком, менталитетом и хозяйственной деятельностью, это новое образование создает новое государство, складывается в новый народ, в «литвинов», предков беларусов.

На протяжении двух веков нарастало постоянное давление германцев на балто-славянское сообщество, вытеснение его со своих исторических территорий. Население спасалось бегством, уходило на новые, не занятые никем или малозаселенные земли к востоку от Эльбы. Особенно этот процесс усилился с появлением крестоносцев, с созданием «Орденов», религиозных, рыцарских, милитаристских образований средневековой Европы, переключившихся с «завоевания гроба Господня» в Палестине на обращение в «истинную веру» язычников-славян. К ХIII-ому веку войны, которые велись уже широко масштабно «Братьями дома Тевтонского», «во имя Христа», привели к массовому уходу на восток населения из Порусии (Пруссии), из Поморья. Уходили не только пруссы, уходили, бежали от ревнителей новой веры племена, уцелевшие в пятидесятилетней войне с германцами, мигрировали на восток полабские, западные славяне. Уходили из Померании помераны, из Помезании, возможно, мазовы и погезане (точно не установлено, кто они), как написано в разных «хрониках». Уходила лютва (литва), ободриты (бодричи), руги-рутены (русы) острова Рюген. Уходили семьями и общинами, вместе со своими воинами и без них, бежали от рабства и чуждой им веры, покидали свою родину десятки и сотни тысяч мирных людей, спасая свои семьи. Часть этих народов была «христианизирована» и ассимилирована германцами, на это ушло несколько столетий.

Таким образом, катастрофа, разразившаяся в XII веке над лютичами, ободритами и другими полабскими славянами, неизбежно приводила к массовому исходу славян со своих исконных территорий и постепенному переселению их на восток, в будущую Литву (через земли поморян) и на юг – в современную северную Чехию (через земли лужицких сербов). Исход этот начался еще в X – XI веках, по мере вытеснения немцами полабских племен с их территорий [6]. Других путей отхода у язычников-западных славян не было, так как пройти через враждебное им христианское, польское королевство, с которым они вели многочисленные войны, не представлялось возможным. Да и дорог в те времена не было – двигались они по рекам, в частности, по долине Немана, растянулся этот"Исход» на века. Полабские земли стали все чаще называться Пруссией, по имени балтско-славянского племени «пруссов», которое тоже исчезло в исторической тьме веков.

Историк В. Ростов считает древнюю Пруссию землями балто-славянских племен, оккупированными немецкими сообществами, «орденами», маркграфствами и герцогствами, вытеснившими язычников-славян. «Пруссия была не моноэтническим «образованием пруссов», а собранием разных племен. На западе Пруссии, в Помезании (второе название – Русь или «Рейсен» у немцев), жили русины-славяне, Помезанией правил князь Святополк. Далее лежало «сердце Пруссии» – это, так называемая, Погезания Миндовга, ее население – западные балты, родственные кривичам, дайновичам, ятвягам, мазурам, лужичанам и лютичам. А далее лежали земли восточных балтов – Вармия, Барта, Надровия, Самбия, Скаловия и пр. Там население было родственно жемойтам и латышам, оно особо и не сопротивлялось немецкой экспансии…

Все сопротивление немцам заключалось только в Помезании Святополка и в союзной ему Погезании Миндовга. Когда два этих очага сопротивления пали – вся Пруссия стала немецкой провинцией» [5].

Он высказался еще более категоричнее по вопросу миграции западных славян.

«Если выделить главное в упомянутой польской хронике, то 30 тысяч рыцарей славян и балтов Полабья и Поморья – лютичи, ободриты, русины с острова Русин-Рюген, лужицкие сорбы и сами пруссы Порусья, именно, они создали великое государство ВКЛ от Балтики до Черного моря, без труда разбив в пух и прах пресловутую Киевскую Русь и татар Орды, а в 1410 – и Тевтонский орден при Грюнвальде» [72].

Зарождение «ЛИТВЫ»

Приходящие в XI – XII веках на территорию земель «литвы», полабские беженцы представляли собой, конечно же, пеструю смесь из разрозненных остатков различных племен и родов. Они селились, в основном, на полудиком и относительно свободном пограничье цивилизационного ареала бывшей Киевской Руси, т. е. к западу и северо-западу от современного Минска. Как и в самом Полабье главенствующую роль среди этих переселенцев играли, выделяющиеся своими боевыми качествами и воинственностью, отряды лютичей. Поэтому местное славянское население, отождествлявшее пришельцев, в основном, как раз с лютичами, и дало полабским переселенцам собирательное имя «лютва» («литва»).

«Истратившие к этому времени свой этнический пассионарный заряд славянские княжества бывшей Киевской Руси, на пограничных территориях которых селились пришельцы, поначалу относились к последним (и к их язычеству) вполне терпимо – сказывались этническая близость и меньшая (по сравнению с католицизмом) агрессивность православия по отношению к язычникам. Ни Полоцк, ни Гродно, ни Минск, ни Новоградок не видели, до поры до времени, в пришельцах каких-либо серьезных конкурентов для своей политики. Новоприбывшую „лютву“ кривичи старались использовать для совместных походов против появившихся на их западных границах немцев, на что „лютва“ охотно соглашалась, это был и главный их „заработок“» [114].

Однако к XIII столетию ситуация начала резко менятся – полабские слявяне потерпели окончательное поражение в войне с саксонцами и были массово изгнаны со своих земель. По мере продвижения немцев на восток к полабским беженцам стали присоединяться и те из поморян, кто не желал принимать христианство. В конце концов, на Литву-Лютву были вынуждены уйти и уцелевшие в схватке с немцами, северные ятвяги – такие же стойкие язычники, как и лютва. Южным ятвяжским землям (побужским княжествам с центрами в Дрогичине и Мельнике) удалось избежать немецкого нашествия благодаря своевременному присоединению к новообразующемуся Великому Княжеству Литовскому [там же].

Такое развитие событий не могло не привести к столкновению между литвинами и кривичами, что и произошло под Могильно в 1235 году. Литвины одержали сокрушительную победу и после этого события вопрос о праве литвинов на существование со стороны их кривичских соседей больше не поднимался. Более того, с заключения пактов о присоединении к ВКЛ ятвяжских (Дрогичинское и Мельницкое) и кривичских (Полоцкое и Гродненское) княжеств, литвины начали активную деятельность по объединению под своей эгидой всех восточно-славянских земель.

Эти события изменили не только политическую карту Восточной Европы, но и повлекли за собой изменения и в самой «лютве»: объединяясь с христианскими славянскими княжествами, бывшие лютичи и ятвяги не могли более оставаться язычниками и постепенно примирялись с христианством, принимая его от своих славянских братьев в виде восточного православия. Но в глубине души литвины, зачастую, оставались всё теми же язычниками. В чем-то их потомки, палешуки, остаются ими и до сих пор, в Полесье.

Близость общего языка для многих племен этого народа к славянским языкам, в частности к языку Киевских и Галицких «русинов», трактовалась внешним миром, соседними племенами и княжествами, летописцами того времени, «роускими» (так во многих древних документах), как «Русь» с разными эпитетами. Так появились в некоторых хрониках «Красная Русь» и «Черная Русь. В это же время и, примерно, ко времени появления царства Ивана Грозного, термином «Белая Русь» обозначались только земли московского (позже и тверского) княжества, что долго сохранялось в полном названии «Царя всея Руси» («Белыя, малыя и пр.).

Средневековые летописцы начинают использовать термин «Литва» для целого ряда княжеств, сложившихся вокруг множества литвинских, будущих беларуских, городов, на небольшой, сравнительно, территории, включающей к ХII веку сложившиеся в экономическом и политическом отношении – Новогрудок, Минск, Гародню (Гродно), Друцк, Слуцк, Пинск, Слоним, Берестье (Брест) и др.

Это служит исторической основой появления «БЕЛАРУСКОЙ ВЕРСИИ» образования «Литвы» и Великого княжества Литовского. К этой версии склоняются постепенно и российские исследователи.

Убедительная и подтвержденная многими фактами версия, предложена беларускими историками Вацлавом Пануцевичем и Павлом Урбаном [100]. По их мнению, «Литва» – часть сильного западнославянского племени лютичей, которое издревле заселяло северно-восточную часть сегодняшней Германии между реками Одрой и Лабой (теперь – Одер и Эльба). После долгой и кровавой борьбы за свою землю с превосходящими силами немцев часть лютичей была уничтожена или онемечена, а часть их, спасаясь от неволи, еще в X веке двинулась на земли других славянских народов.

Историк Здислав Ситько, считая свои исследования дальнейшим развитием работ историков Вацлава Пануцевича, Павла Урбана и Николая Ермоловича, утверждает, что «кривичи, дреговичи и радимичи заложили только основу Великого княжества Литовского, а сыновья этих племен были достойными защитниками своей земли на протяжении более 500 лет» [92].

По его словам, истоки литвы нужно искать «среди переселенцев из мекленбургских славян, вытесненных германскими племенами».

«Именно наиболее вольнолюбивые славяне из Мекленбурга в IX – XII веках и пришли на земли сегодняшней Беларуси и основали более 200 поселений» [92].

По его мнению, именно воины-литва в середине XIII века вместе с другими воинами из древних земель и городов Беларуси защитили ее от монгольского нашествия. «Иноземцы, которые трижды пытались пробиться на беларуские земли, не смогли захватить города Беларуси».

Погрузимся мысленно в далекие времена образования «Литвы», что соответствует примерно, концу ХII-го началу ХIII-го веков. Здесь можно опереться хотя бы на имеющиеся документы, часто спорные и противоречивые, но они имеются, и с этим надо считаться. Главный спор много десятилетий идёт между литовскими и беларускими историками о границах древней Литвы, о самом названии – «Литва». Но ни те, ни другие не могут окончательно договориться о сути этих терминов, о переводе на сегодняшний язык многих исторических и географических названий. Этот спор не утихает по сей день, а в исторических исследованиях появляются ДВЕ РАЗНЫХ ЛИТВЫ.

Литва «литвинов-беларусов» существовала, как минимум, с 1219-го (Договор с Галицко-Волынским княжеством) по 1560-е годы (Люблинская уния с Польшей). В ХХ веке появляется концепция о некоей «Литве жемойтов и латышей». Однако приходится отметить, что в том или ином виде Литва литвинов-беларусов продолжала существовать «ВСЕГДА», вплоть до «новейшего времени». Например, при опросе этнографами селян Минской области в 1940-1950-х годах ни один опрашиваемый не назвал себя «беларусом», зато все себя именовали или «литвинами», или «тутейшими» (см.: Малецкий Я. Под знаком «Погони». Торонто, 1976, с. 66—72.) [93].

Я лично могу подтвердить это сообщение, думаю, что и не один только я, так как не раз после войны 1941—1945 года проводил школьные каникулы в деревне Цитва (Минская обл.) у своей бабушки Эмилии Валаханович – литвинки. Напомню читателю, что тогда «селяне» составляли почти 80% населения Минской области, Минск был разрушен немцами дотла, город опустел и уцелело, в основном, только сельское (литвинское) население Беларуси.

Есть и еще одна версия, требующая большей аргументации, но интересная своими выводами. Эту версию появления названия «Литва», «литвины», «литвинство», разрабатывает анонимный автор в работе «Ясыня».

«Литвинство, похоже, и есть христианское учение (вспомним, что течения раннего христианства не были абсолютно идентичными). Само название, «литвинство», судя по поведению звуков при склонении слова и образовании от него новых, происходит от «лiтасьцьвiнства» (примерно «милостивость» с беларуского). Катарами, богумилами, арианами и манихейцами ранние христиане тоже не сами себя называли, так что название «литвины» вполне могло произойти от «лiтасьцьвiны» (милостивцы), а Литва – от «лiтасьцiва» – милостива (земля, принявшая с милостью?) [84].

И еще в том же русле – «Фактически из-за особенностей религии литвинов называли и «детьми Белиала» («Хроника земли Прусской»), «отметник правой веры, сынъ дъяволь князь литовскии Витовт», «беззаконной литвой» (Псковская летопись)…

Что касается терминов «Русь», «русины», в разных «хрониках», то так, в частности, назывались предки современных украинцев на землях Киевщины, Галиции, Волыни и большей части населения Турово-Пинского княжества. Они, попадая временами под власть ВКЛ, говорили на своем «русинском» языке (старославянском или староукраинском, как сегодня трактуют украинские лингвисты). Литвины – жители «Литвы», или как их позже стали называть российские власти – литвины-беларусцы, занимающие почти все территории современной Беларуси, в средние века говорили на языке, в сегодняшнем понимании, близком к общеславянскому, старославянскому (с элементами церковно-славянского). Его можно назвать «литвинским», или, как сегодня называют этот язык многие лингвисты – «старобеларуским». Русские специалисты предпочитают термин – «западнорусский». Этот язык в разное время назывался по разному. И «словенским языком», как в «Псалтыре», напечатанном беларуским первопечатником из Полоцка, Франциском Скарыной, в 1517 году:

«книга напечатана «рускыми словами (литерами), а словенскым языком».

И «руским», как в «Книге Иова», напечатанной им же в Праге в том же году. Это сути не меняет…

А что же происходило в Жамойтии того времени? Начнем со средневековой Жемойтии (на литовском языке – «низкие земли») и Аукштайтии («высокие земли»), исторические территории современной Литовской республики, и рассмотрим роль этих княжеств в начальном этапе создания собственно «Литвы» или как ее называют, «Литвы Миндовга». Заодно приведем еще одну версию, на этот раз литовского происхождения.

«Жемойты не считали древнюю Литву «СВОИМ ГОСУДАРСТВОМ». Например, жемойтский философ Арвидас Шлиогерис писал о том, что Республика Летува (Литовская Республика, прим. авт.) не имеет ничего общего со средневековым Литовским государством и что даже Статуты Литовские ничего не значили в 1918 году для Летувы, являлись для нее, как он выразился, только «исторической мумией». Они никогда не были ранее переведены на язык Летувы (то есть на жемойтский) – как не переведены до сих пор. Шлиогерис говорит, что между Литвой древней и «Литвой современной» разница в том, что произошла смена «самого политического субстрата».

То есть, «Литвой» стали считаться жемойты, хотя в Литве древней ими являлись вовсе не жемойты, а литвины-беларусы» [72].

Оценка вклада Жамойтии и Аукштайтии в становление Великого Княжества Литовского (ВКЛ) сделана Виктором Верасом в разделе работы «У истоков исторической правды» в главе «Роль жемайтов и аукштайтов в образовании ВКЛ» [65].

Итак, на фоне многообразия племен, множества независимых городов и мелких «княжеств» Европы появляются на её восточных границах, на окраинах, земли с названием «Литва» и, объединенный общим языком, менталитетом и хозяйственной деятельностью, новый народ – «литвины», предки беларусов, создают новое государство – Великое Княжество Литовское.

Я сознательно на этом этапе исключаю из рассмотрения Жамойтию и Аукштайтию, – современных литовцев, – их роль несомненно велика, но не в формировании нового народа «литвинов», будущих «беларусов». Им история предложила другую роль, дала другое предназначение – внести военный вклад в организацию Великого Княжества Литовского (ВКЛ).

Литовским историкам хочется представить весь процесс создания ВКЛ исключительно, как национальное достояние. К сожалению для них, исторические документы не дают оснований для такого вывода.

Близость разных форм и диалектов древнего славянского языка, позволяющего легко общаться многочисленному населению разных сопредельных княжеств, стала основой сначала для экономического, потом социального, а чуть позже и политического объединения княжеств, некогда возникших на территории современной Беларуси.

Трудно опровергнуть высказывание по этому поводу Игоря Литвина о предках современных литовцев:

«Жамойты, были одним из многих народов, проживавших на территории Великого Княжества Литовского. Нет никаких оснований, считать их титульной нацией ВКЛ. Автор готов отказаться от этого утверждения, если будет найден хотя бы один-единственный документ, написанный великими князьями на языке, который сейчас принято называть литовским» [16].

Установление границ удельных княжеств или племенных образований с появлением новых документов становится трудной задачей и трактуется историками по своему усмотрению, тем не менее и литовским историкам приходится считаться с фактами.

В трактовке Т. Баранаускасом сведений из «Ипатьевской летописи» о совместном походе князей на Друцк в 1180 году, Логойский удел Всеслава Микулича (в летописи «Логажеск») и Брячиславльский удел Андрея Володаревича и его племянника Изяслава считаются землями летописной Литвы.

И Друцк, и Логойск, и Брячислав, современный Браслав, города исторической родины литвин-беларусов, современной Республики Беларусь. Сюда же надо присоединить Новогрудок с Минском.

Словом, «Литва», как общее понятие древних княжеств и уделов со своими главными городами, существовала уже и в ХII веке, до Миндовга, когда Минский князь, Володарь Глебович «не целова креста там, оже ходя под литвой в лесехъ», в 1159 году (согласно Ипатьевской летописи) [55].