Читать книгу: «Собака Баскервилей. Перевод Алексея Козлова», страница 4

– И что вы могли ещё сделать?

– Раскрыв его, я по логике должен был повернуть в обратную сторону, без всякой спешки взять кэб и на приличном расстоянии следовать за ним. Ещё логичнее было бы сразу отправиться к отелю и караулить там, ожидая, что будет! Этот таинственный шпик наверняка бы довёл Баскервиля до его дверей, и, поймав его за хвост, мы могли бы проследить, что он потом будет делать и куда отправиться. Мы спугнули его, позволили воспользоваться нашей промашкой, оцените-ка, сколь ловко он вскрыл нас с нашей поспешностью, как он сбил нас со своего следа!

Продолжая разговор, мы медленно проследовали по Реджент – Стрит. Доктора Мортимера и его спутника мы уже перед собой не видели.

– Жаль, конечно, чтосмысла наблюдать за Баскервилем больше нет! – понурился Холмс, – Его тень теперь будет держаться в отдалении от него! Скорее всего она больше не попадётся нам на пути! Он слишком осторожен! Если на руках у нас есть козыри, придётся сразу ходить с них! Вы смогли разглядеть лицо этого неизвестного?

– Меня отвлекла его борода! Бороду я разглядел хорошо, лицо – нет!

– У меня та же история! Он и хотел, чтобы в глаза бросалась эта борода, из чего можно заключить, что она -фальшивая! Этот умник с самого начала понимал, что для того, чтобы его никто не узнал и не запомнил, его лицо должно быть надёжно замаскировано, ну, хотя бы бородой или накладными бровями. Идите сюда, Ватсон!

За углом оказалась мелкая рассыльная контора, и едва Холмс зашёл в неё, он был сразу же заключён в крепкие объятия хозяином этого заведения:

– Ха, Уилсон, кажется вы до гробовой доски и со слезами на глазах будете вспоминать крохотную услугу, которую я вам оказал, когда помог в том дельце! – хохотнул Холмс.

– Сэр! Я не забуду этого и после гробовой доски! Своей честной репутацией, чистотой своего имени, и даже своей жизнью я целиком обязан вам!

– О как приятны такие преувеличения! Кстати, Уилсон, если мне не изменяет память, у вас в конторе был малец, кажется, по имени Картрайт, такой глазастый и очень сообразительный мальчуган, он очень посодействовал быстрейшему раскрытию вашего дела!

Да, сэр, хороший мальчик! Он и сейчас у меня работает!

– Не будете ли вы так любезны позвать его? И ещё, у вас можно разменять пять фунтов?

Уилсон крикнул и тут же на его зов явился четырнадцатилетний подросток с правильным лицом и умными глазами. Он предстал перед Холмсом и замер, благоговейно пожирая знаменитого сыщика восхищённым взором.

– У вас есть «Путеводитель по гостиницам»? – спросил Холмс, – Ага! Благодарю вас! Картрайт, вот посмотрите! Здесь названия двадцати трёх гостиниц, расположенных в районе Чаринг-Кросс… Вам видно?

– Так точно, сэр!

– Обойдите их все по порядку!

– Слушаюсь, сэр!

– Надо будет давать швейцарам по шилингу! Получите двадцать три шилинга звонкой монетой!

– Так точно, сэр!

– Задача такая! Вам нужно потребовать для осмотра весь мусор, который вчера был выброшен из корзин! Объянение давайте такое: чрезвычайно важную телеграмму доставили не по тому адресу и тебе велено отыскать её первоначальный текст! Ясно?

– Так точно, сэр!

– А искать ты должен главную страницу газеты «Таймс» за вчерашнее число. Она должна быть изрезана вдоль и поперёк ножницами! Вот это целая страница! Тебе надо найти изрезанную, точно такую же! Сможешь запомнить? Нам нужна именно эта страница!

– Есть, сэр!

Швейцары наверняка отфутболят тебя к коридорным, дашь им тоже по шилитнгу! Вот ещё двадцать три шиллинга! Двадцать шансов против двадцати трёх, что мусор уже выгребли и сожгли, но в трёх случаях надо будет разобрать кучу бумаг! Шансов почти нет, но чем чёрт не шутит! Вот ещё десять шиллингов на всякий случай! Вечером по телеграфу доложи мне, в мой офис на Бейкер-Стрит, чем закончатся твои поиски. Сэкономленные шиллинги – все твои!

Ватсон, вам надо запросить по телеграфу фамилию и координаты кэбмена «2704», сегодня днём разъезжавшим по Оксфорд-Стрит, а после этого нам предстоит завалиться в какую-нибудь местную картинную галлерею, к примеру ту, что на Бонд-Стрит. Там можно прекрасно провести время до нашего завтрака!

Глава V. Три оборванных шнурка

Самой удивительной и ценной особенностью характера Холмса был талант мгновенно отрешаться от своих дел и размышлений о них. В музее была выстака совренменной бельгийской живописи, и он прото канул в разглядывании картин, казалось, совершенно позабыв об обстоятельствах странного и непонятного дела, в которое мы постепенно вовлекались. Всё время нашей прогулки от картиннной галлереи до отеля «Нортемберленд» он цветисто трепался об одной только живописи, так, что услышь его в этот момент человек, не осведомлённый о его основной профессии, он остался бы уверен, что пред ним или самодеятельный художник или рецензент из какой-то провинциальной газетёнки.

– Сэр Баскервилль уже давно ожидает вас наверху! – дололжил нам дворецкий, – Он просил передать, что просит вас сразу же проследовать к нему!

– Сэр, можно посмотреть списки ваших постояльцев? – вежливо попросил Холмс.

– Легче лёгкого, сэр!

После Баскервиля, который стоял в самом начале списка, оказались ещё Теофилус Джонсон с семейством из Нью-Касла и миссис Олдмор с горничной из Элтона.

– Не тот ли это Джонсон, которого я некогда знавал? – спросил Холмс у дежурного, – тот был адвокатом, отливал сединой, и слегка прихрамывал на левую ногу.

– Нет, не тот! Сэр! Этот Джонсон – хозяин угольных копей! Это довольно молодой человек, ваших, примерно, лет!

– Не адвокат? Вы в этом уверены?

– Абсолютно! Сэр! Мистер Джонсон – наш постоянный клиент. Он у нас останавливается по несколько раз в году.

– Вот как? Ну, тогда не спорю! А миссис Олдмор? Я откуда-то знаю эту фамилию! Вы уж извините меня за неумеренное любопытство, иной раз ищешь одного человека, которого хорошо знаешь, а натыкаешься на другого!

– Сэр! Миссис Олдмор – жена бывшего мэра Глостера! Женщина очень слабого здоровья. Когда она отправляется зачем-то в город, она проездом, сэр, останавливается у нас.

– Всё-то я сегодня путаю! Мне показалось, что я её знаю, но не сошлось! Но всё равно, огромное спасибо!.. Эти разговоры, Ватсон, позволили мне подтвердить один безусловный факт, а именно уверенно выяснить, что те, кого мы ищем, – твердил вполголоса Холмс, переступая по лестнице, – совершенно определённо остановились не здесь. Надо было обладать большой наглостью, чтобы это сделать. Но, похоже, от них можно ждать всего, чего угодно! Таким образом интересно не только то упорство, с которым они стремятся надзирать за нашим клиентом, но и то, насколь они стремятся скрыть свои планы. Это о многом говорит!

– И о чём это говорит, по-вашему?

– Прежде всего о масштабе их намерений! Серьёзные люди, видать! И, кстати… Постойте! Что там творится?

На верхней площадке мы столкнулись с сэром Баскервилем. Выбежав на средину лестницы, красный от возмущения, он размахивал старым запылённым башмаком. Его злость была так велика, что он стал заикаться, и долго не мог выразить в словах свои мысли и чувства. Наконец немного придя в себя, он стал говорить более разборчиво, но с явным американским акцентом, чего ещё утром за ним не водилось.

– Что в этой чёртовой гостинице происходит? Играют со мной, как с маленьким дурачком! – заорал сэр Генри, – Я не позволю так собой вертеть! Не позволю! Пусть этот болван ищет лучше! Если эти идиоты не найдут моего башмака, я вам скандал устрою! Вы у меня попляшете! У меня, мистер Холмс, на всех хватит чувства юмора, но всё имеет свой предел!

– Вы так и не можете отыскать свою пропажу и простить шутника?

– Не могу! И не собираюсь успокаиваться, пока не найду!

– Вы всё о своём светло-коричневом туфле?

– Нет! Теперь речь идёт о чёрном ботинке!

– Что? Ещё один башмак запропастился куда-то?

– А вы сразу не поняли! О старом я уже почти забыл! Кстати, я не так уж богат сейчас обувью, чтобы позволять такое, вчера у меня украли коричневый, сегодня украли чёрный башмак! Нужен ещё, что ли, малиновый? Нашли, я вас спрашиваю, олухи царя небесного? Ну и где они? Отвечайте, дурни? Чего уставились, а ну брысь! Искать! Я это так не оставлю!

На площадке суетился взъерошенный коридорный, честный немец.

– Сэр! Мы всё осмотрели, всех опросили! Ни от кого ничего узнать не удалось! – взволнованно тараторил он.

– Слушайте меня внимательно, дорогой мисте… эээ… Долго я с вами цацкаться не собираюсь! Если до вечера не найдёте моих башмаков, я иду к вашему управляющему и заявляю ему, что покидаю вашу треклятую гостиницу, и больше никогда сюда ни ногой! Вы поняли?

– Сэр, мы найдём ваш башмак! Ему тут некуда деться! Сотрудники его взять не могли! Это просто какая-то глупость!

– Зарубите себе на носу, такое со мной – в последний раз! В вашей воровской малине вы со мной больше не будете шутить и обкрадывать меня! Мистер Холмс, извините, что я при вас вынужден разбираться с этими безмозглыми идиотами!

– Эти пустяки из того разряда, что к ним надо внимательно приглядеться!

– Вы так серьёзно думаете или шутите вместе с ними?

– А вы, сэр, как объясняете эти шуточки?

– Я в такой ярости, что не собираюсь что-либо объяснять! Никогда ещё и нигде таких библейских чудес со мной не бывало! Такая нелепость, право, любого способна вывести из себя!

– Нелепость? Да, странная нелепость! Я, пожалуй, не буду спорить! – проговорил Холмс задумчиво.

– А вы что скажете по поводу этих содомских чудес?

– Я пока ничего внятного не могу сказать! Странно! Если это шутка, то какая-то мутная! Вообще, скажу вам, вся эта история, связанная с вашим дядей, очень запутанная, и перебирая самые сложные дела, из тех пятисот, которые сваливались на мою голову, ваше, пожалуй, по сложности не знает равных! Все нити оборваны, но мы нащупаем такие, которые приведут нас к разгадке пренепременно! Надо сейчас выбрать, чтобы не потратить время впустую, за какую ухватиться, чтобы побыстрее выйти на решение проблемы. Мы пока что просто приятно проводили с вами время, беседуя за завтраком, и едва лишь косвенно коснулись вопросов, которые заставили нас собраться вместе!

Пройдя в номер сэра Баскервился, Холмс сразу взял быка за рога и спросил сэра Генри о его ближайших планах.

– Какие планы! Я еду в Баскервиль-Холл!

– Если не секрет, когда?

– В конце недели!

– Верное решение! – сказал Холмс, – Кстати, теперь я совершенно уверен в том, что в Лондоне за вами была установлена слежка. Но город такой огромный… Толпа… Тут трудно сразу сориентироваться, кто за вами следит, что за люди, и какова цель этой слежки! Здесь, в этой сутолоке, за всем не уследишь! Если у них скверные планы, опасность для вас чрезвычайно велика, и мы не можем вас избавить от угрозы! Доктор Мортимер, утром, когда вы вышли отсюда и прогуливались по улице, у вас не возникло ощущения, что за вами следят?

Доктор Мортимер выпучил глаза и подскочил на стуле.

– Следят? Кто?

– Этого я пока что, к сожалению, не могу вам сказать! Скажите, в Дартмуре среди ваших знакомых, клиентов и гостей нет ли такого, у кого была бы большая чёрная борода?

– Нет! Ну, впрочем… погодите… В самом деле… У лакея сэра Чарльза, Бэримора в самом деле окладистая чёрная бородка!

– Гм! И где он теперь?

– В Баскервиль-Холле, разумеется! Дел у него много! Весь дом находится на его попечениии!

– Необходимо убедиться, что он действительно там!

– И как мы это сможем сделать?

– Подайте-ка мне телеграфный бланк! Телеграмма! «Вы готовы приезду сэра Генри». Адрес: «Баскервиль-Холл мистеру Бэрримору» Есть тут поблизости телеграф? Говорите, в Гримпене? Отлично! Вторая телеграмма на имя начальника конторы: «Телеграмму адресом Бэрримору вручить собственноручно ему случае отсутствия отправить обратно отель Нотемберленд сэру Генри Баскервилю». Вот и всё. К вечеру всё станет известно. Мы узнаем, на своём ли посту Бэрримор в Девоншире, или…

– Отлично! – сказал Баскервиль, – Скажите, Мортимер, что такое это за человек, Бэрримор?

– Родной сын бывшего покойного управляющего именьем. Если мне не изменяет память, он представляет четвёртое поколение Бэрриморов, обитающих в Баскервиль – Холле. Судя по рассказам друзей, он и его жена очень почтенные, приличные люди!

– Как ни крути, – сказал сэр Генри, – для меня не секрет, что пока в имении Баскервиль-Холл не появилось законного хозяина, все, кроме хозяина живут там, как у бога за пазухой, без забот и хлопот!

– Да, несомненно!

– Берримору отошло что-нибудь по завещанию сэра Чарльза? – наклонил голову Холмс.

– По пятьсот фунтов – ему и его жене!

– Хм! А им это было известно загодя?

– Скорее – да, чем нет! Сэр Чарльз не скрывал ни от кого своих распоряжений на случай смерти!

– Интересный подход!

– Я всё же склонен надеяться, – не вынес муки преследования доктор Мортимер, – что вам не придёт в голову подозревать во всех грехах всех, кому что-то перепало по завещанию сэра Чарльза! Мне вот он завещал, к примеру, тысячу фунтов!

– О, как! А ещё много таких счастливцев?

– В завещании указана масса мелких сумм разным лицам и большие куски, как ни странно, отданы благотворительным фондам! Основное наследство всё же отходит сэру Генри!

– И какая сумма завалялась в нём?

– Семьсот сорок тысяч фунтов!

У Холмса брови полезли к потолку.

– Всего-то? Я и подозревать не мог, что речь идёт о таком космическом наследстве! – горестно сказал он.

– Сэр Чарльз не был бедняком, но истинные размеры его состояния определились только тогда, когда нам стали доступны сведения о его ценных бумагах. Теперь общая сумма наследства перевалила за миллион фунтов!

– Бог ты мой! Что я слышу! За такую кучу деньжищ любой начнёт сражаться, не считаясь со средствами и суча всеми шестью волосамыми клешнями! А тогда, доктор Мортимер, позвольте задать вам вопрос на засыпку… А вот… предположим… вот предположим, что с нашим юным другом… что-нибудь стрясётся… Допустим, он нежданно… как бы это… покультурнее сказать… ну… с дерева упадёт внезапно… нарежет кони… если так можно выразиться… конечно… это очень грустная… невыносимо грустная перспектива… Даже трудно вообразить… какая печальная… слёзы из глаз… но… вы уж простите меня, старика… Кому тогда вся эта гора денег достанется?

– Так! Поколику младшой братан сэра Чарльза, сэр Роджер, давненько помер, будучи холостяком и потомства не оставил, наследство отойдёт к дальним родственникам – к неким Десмондам. Джеймс Десмонд далеко уже не молодой человек, священник, живёт в Вестморленде!

– Что ж! Благодарю вас за эту сливочную перспективу чужого богатства, продемонстрированную нам с птичьего полёта. Красивый вид! Все детали вашего поэтического рассказа весьма любопытны! А вам самому выпадало общаться с этим Джеймсом Десмондом?

– Да, я видел его, когда он однажды за какой-то мутной оказией приезжал к сэру Чарльзу! Этот человек безупречного вида, и как говорят, его сущность вполне соответствует его безупречной внешности – это безо всяких сомнений, воистину святой человек! Ну, так утверждают! Помню, сэр Чарльз надумал обеспечить его по гроб жизни, но тот гордо отказался, нет, говорит, ни в какую, кучу бабла не возьму – и не просите! Сэр Чарльз хотел перед ним на колени упасть, чтобы тот мешок денег взял, да наш честняга, как вокруг него ни прыгали, наотрез отказался и улепетнул в свою деревню, чтобы соблазну не подвергаться и умереть там в покое и честной бедности!

– И такому скромняге перейдёт в случае чего всё состояние сэра Чарльза?

– Нет, ему перепадёт только поместье! Оно является родовым, а денежки ему бы достались только в том случае, если бы нынешний владелец не оставил иных распоряжений на этот счёт, что очень может быть, ибо сэр Генри волен поступать со своим имуществом, как ему заблагорассудится!

– Сэр Генри! А вы оформили уже завещание?

– Мистер Холмс! Увы, нет! Мне пока не до того! Я едва успел узнать общую картину состояния моих дел и в мои планы пока что не входит отдать богу душу! Но, конечно, я согласен, что вымывать деньги из родового поместья и лишать подпитки титул нельзя! Мой несчатный родственник придерживался точно таких же взглядов! Как сможет хозяин Басвервиль-Холла возродить былую славу Баскервиль-Холла, если его карман будет вечно пуст? Дом и земля не могут обходиться без денег! Это же аксиома!

– Совершенно верно! Что ж, сэр Генри, я полагаю, что вам нужно срочно и без отлагательств отправляться в Девоншир, но только с одной оговоркой – вам ни в коем случае не следует ехать туда в одиночестве!

– Со мной едет доктор Мортимер!

– Однако, как я понимаю, доктор Мортимер пока что совершенно не собирается отказываться от своей врачебной практики, и посему не сможет всё время проводить в БаскервильХолле! Да и живёт он как-никак в нескольких милях от Баскервиль-Холла! Таким образом, случись что, доктор Мортимер при всём желании не сможет вам помочь! Вам следует взять с собой верного человека и главное, сэр Генри, такого, который будет у вас под рукой все двадцать четыре часа в сутки!

– Мистер Холмс! Неужто я не обрету такого в вашем лице?

– Если дело склонится к катастрофе, я, уж поверьте, сделаю всё от меня зависящее, чтобы вовремя вырваться к вам, но поймите, у меня чрезвычайно широкая практика, меня постоянно тормошат клиенты, всё время звонки, запросы, поездки на место! Я не могу надолго покидать Лондон! На днях чрезвычайно высокое лицо английского бомонда обратилось ко мне по поводу жестокого шантажа, которым оно подвергается, и помочь ему оказался в состоянии лишь я. Нет, у меня никак не получится часто гостить в Дартмуре! Простите! Ну, никак!

– Раз уж вы сами завели разговор о верном спутнике, тогда посоветуйте, кто может заменить вас?

Умница Холмс мягко опустил свою длань мне на плечо! Вот ещё мне не хватало его инициатив!

– Я очень попрошу моего лучшего друга, и если он возьмётся за эту трудную миссию, а он несомненно возьмётся, то у вас, сэр Генри, появится столь же верный партнёр и друг, какой был у меня – мистер Ватсон! В трудную минуту нет человека надёжнее, чем он, в чём, я уверен, вы скоро убедитесь!

Я даже не успел открыть рта, чтобы среагировать на гнусную провокацию Холмса. И смолчал.

Инициатива Холмса рухнула мне на голову, как снежный ком с крыши паба ранней весной, и вдруг я понял, что не дождавшись ответа, юный Баскервиль уже отчаянно трясёт мне руку. Таким образом, у меня никто не спрашивал моего согласия, и странным образом без какого-либо моего согласия меня поженили на Баскервиль-Холле!

– Вау! Доктор Ватсон! – голоси сэр Генри, – Верх любезности с вашей стороны! Такая любезность! Я не ожидал! Не мне вам объяснять сложные обстоятельства моей жизни! Вы уже всё сами прекрасно поняли, не так ли? Если вы соизволите составить мне компанию и поехать в Баскервиль-Холл и поживёте там со мной, я этого никогда не забуду и моя благодарность вам будет поистине беспредельна!

Что и говорить, я всегда бредил приключениями, и они тоже бредили мной, не давая мне покоя и настигая в самых непредвиденных обстоятельствах, так что аферизм Холмса и подхваченный сэром Генри живой энтузиазм вдруг стали мне несказанно льстить.

– Я с превеликим удовольствием отправлюсь в Баскервиль-Холл! – с неожиданной для себя боевитой витиеватостью ответствовал я, и с какого-то бодуна добавил, – Клянусь, времени ни на что не пожалею!

Эта угроза так восхитила сэра Генри, что он ещё сильнее сдавил мне руку своей клешнёй.

Тут Холмс прекратил улыбаться и его лицо по своей серьёзности стало соревноваться с лицами лучших конкистадоров, иезуитов и палачей, готовящихся к образцово-показательным казням прямо посреди Пикадилли Сёркус. Я понял, что он скажет нечто выдающееся и не ошибся:

– Ваша задача – всё время слать мне отчёты! – сказал он, – В критический момент, а он обязательно настигнет вас и сэра Генри, я буду осуществлять общее руководство операцией и одновременно надзирать над вашими поступками! Полагаю, отъезд нужно осуществить в субботу!

– Вы не против, доктор Ватсон?

– Ничуть! – пискнул я почти уверенно. Теперь уже было всё равно.

– Итак, если всё будет нормально, мы выезжаем в субботу, поездом, в десять-тридцать! Сбор на Паддингтонском вокзале!

На этом аудиенция стала подходить к концу, и я уже готов бы откланяться, как из угла комнаты раздался счастливый визг сэра Генри. Мы увидели, как он стремительно наклонился к шкафу и с торжествующей стремительностью выдернуло из-под самого угла шкафа одинокий светло-серый башмак.

– Вот он! Пропащий мой! Блудный мой сынуля!

Холмсу ничего не оставалось, как поддакнуть божественной радости богатого барона:

– Истинно говорю вам! Да разрешатся все потери ваши подобным же манером, да сольются все паззлы в одно целое! – завыл Холмс, – Да найдутся все башмаки сирых сих в местах тех, где заповедано было быть им! Истинно говорю – да будет всё по-писаному!

– Но, что ни говорите, всё это очень, очень странно! – хмуро сказал доктор Мортимер, – перед завтраком я обыскал всё, перерыл всю комнату! Башмака здесь не было и в помине! И там, где он появился, его не было!

– Следовательно, это работа коридорного! Он подложил башмак, когда мы завтракали, возможно, не хотел беспокоить сэра Генри, видя, как тот расчувствовался и разошёлся от всех этих исчезновений!

Тут же послали за немцем, но он только пожимал плечами, не зная, что сказать. Попытка устроить подробный допрос тоже не удалась, никто не признался, что украл башмак, никто не признался, что подложил башмак. Серия странных, необъяснимых с точки зрения логики эпизодов, наползавших один на другой, пополнилась ещё одним, едва ли более объяснимым. Не говоря об ужасной, странной, трагической смерти сэра Чарльза, пред нами простёрлась длинная цепочка как-то связанных между собой событий, спресованных всего лишь в два дня – странное письмо, составленное из слов передовой статьи «Таймс», жуткий бородач в кэбе, пропажа сначала нового коричневого башмака, потом поношенного чёрного, и наконец второе пришествие коричневого башмака.

По возвращении на Бейкер-Стрит Холмс сидел в кэбе молчаливый и нахохлившийся, и если судить по его сведённым бровям и напряжению глаз, непрерывно пытался свести в один ряд кучу разрозненных и по виду совершенно не связанных между собой событий. Весь оставшийся день он просидел в кабинете, окружённый густыми клубами сигарного дыма и размышлял.

Незадолго до обеда принесли две телеграммы. Первая сообщала:

«Пришла тиелеграмма. Беримор дома. Баскервиль.»

Вторая гласила:

«Все двадцать три гостиницы. Увы. Изрезанной страницы „Таймс“ нет. Картрайт.»

– Вот, Уотсон, две наши нити оборваны сразу! Но нет ничего слаще бега с препятствиями – чем больше препятствий, тем сильнее радость победы! Меня это дело начинает интересовать всё сильнее и сильнее! Нет лучше дел, в которых все обстоятельства работают словно специально против тебя, и ты всё время вынужден продвигаться против дикого ветра, когда ты ясно понимаешь, что кругом одни враги, словно сговорившиеся против тебя. Вот тут находится точка истинного охотничьего азарта. Что ж, займёмься поисками других следов. Преступник не может не оставлять следов! Это истина! И если их нет, то это говорит лишь о том, что мы пока их просто не видим!

– Холмс, у нас остался в запасе кэбмен, который встречался с этой загадочной бородой!

– Вашими бы устами, Ватсон, да мёд пить! Истинная правда, я истребовал в регистрационной палате его фамилию, и ничуть не удивлюсь, если с минуты на минуту мы наконец получим ответ на все наши сокровенные вопросы.

Его тираду завершил победный звонок, возвещавший о явлении очередного посетителя. Этот звонок возвещал о явлении, которое во мног раз превосходило скромные ожидания самого Холмса, как оказалось, в контору Холмса пришёл, без всяких сомнений, сам кэбмен – рослый, румяный здоровяк с широкими плечами и кулаками с пудовую гирю.

– Сэр! Да разве так можно? В моей конторе вы напугали моего шефа! Вот так просто взяли да напугали! Я уже без малого семь лет пашу на улицах Лондона в роли кэбмена, и ни разу ко мне не было предъявлено ни одной претензии. Ни одной жалобы за семь лет! Это вам не какие-то хухры-мухры! Мне сказали, что кто-то интересовался номером моего кэба – «одна тысяча семьсот четыре» Мне это не всё равно, что обо мне говорят люди! Я завишу от людей! Я сам вынужден спросить вас, чем я вам не угодил, сэр? Скажите мне прямо в глаза, где у меня прокол, я не обижусь! Я – честный человек! Если я виноват, буду отвечать перед вами всем, чем угодно!

– Ха! Ватсон! Вот теперь и опровергните мне замшелый тезис, что добыча всегда бежит на охотника! Чёрта с два вам это удасться! – многозначительно произнёс Холмс, поднимая брови вместе с указательным пальцем, – А вы, дорогуша, послушайте меня внимательно! Вы ни в чём не виноваты! Напротив, вы заслужили награды, и получите её, ответив мне на пару совсем пустяковых вопросов. Идёт?

– Клиенты у меня такие, что от некоторых голова может пойти кругом! Не знаешь наперёд, что учудят! Вот и вы готовы свернуть мне голову набекрень! Я шёл сюда, думая, что мне грозит жалоба и увольнение, а…

– А получите полсоверена и нашу благодарность!

– Вот недолга, так недолга! Чего вам угодно, сэр?

– Во-первых, узнать вашу фамилию и адрес проживания, вы можете ещё нам понадобиться.

– Хорошо! Я понял! Обращайтесь, если чего! Джон Клейтон. Живу в Боро. Тарпин-Стрит, дом три, это, знаете ли, в Шипли-Ярде, в пол-минуте хотьбы от вокзала Ватерлоо.

Холмс едва поспевал записывать за ним.

– Тогда, Клейтон, прошу вас поподробнее рассказать мне про вашего недавнего клиента, который сегодня в десять часов утра следил за этим домом, а потом принялся следить за двумя господами на Риджент-Стрит!

Клейтон замер в невольном удивлении от осведомлённости говорившего, и справившись с невольной робостью, забормотал:

– Чего уж тут долго рассусоливать, рассказывать-то практически нечего, ноль, вы и сами в курсе! – тут, видимо мысль у кэбмена ушла и детина развёл руками, – Он сказал мне, что он профессиональный сыщик, и велел держать язык за зубами по поводу того, чего я увижу! А не то…

– Тэк-с! Любезнейший! Предупреждаю вас, дело очень серьёзное, да-с, и если вы будете от меня скрывать малейшие детали, то может так случится, поимеете крупные неприятности или даже, чем чёрт не шутит, можете оказаться за решёткой! Нам бы очень не хотелось этого! Вот так-с! Вспоминайте всё с самого начала! Итак, он представился сыщиком?

– Никак не иначе, сэр!

– Время, когда он впервые заявил об этом?

– Он стал расплачиваться, и сказал так!

– Что он ещё говорил вам?

– Сказал фамилию!

Холмс отвёл от кэбмена глаза и уставил в меня сияющий от победительного восторга взгляд.

– Свою фамилию? – сказал он, смакуя и пробуя на язык каждое слово, – Свою фамилию? О как! Весьма преждевременно и неблагоразумно с его стороны! И как же его звать?

– Его звать, – с готовностью брякнул кэбмен, – Его звать мистер Шерлок Холмс!

Ответ кэбмена смертельно потряс Холмса. Вся гамма невыразимых, ошеломительных чувств пронеслась по неописуемому лицу Холмса. Некоторое время он сидел прямо и неподвижно, как будто только что проглотил старую дворцовую кочергу и теперь смаковал послевкусие. И так, минуты две или три слова не могли вырваться из его наглухо захлопнувшегося рта, но потом он пришёл в себя и неистово расхохотался.

– Один ноль, Ватсон! Нас переиграли школьники! Один ноль в пользу бороды против проплеши! Один ноль! Но это логично! Я оценил! Хороший удар! Меткий хук! – волхвовал он, – Шпага нашего конкурента оказалась пока много быстрее и острее нашей! Браво! Брависсимо! Кажется, на сей раз нас обвели вокруг пальца, как малых детишек в песочнице и теперь смеются над нашими мокрыми штанишками! Итак, вы подтверждаете, что бородатого сыщика, который катался в кэбе, звали Шерлок Холмс? Хорошо бы с ним познакомиться поближе! Обменяться опытом! Сыграть в покер!

– Да, сэр, он сразу сказал, что его зовут Шерлок Холмс!

– Пренеприятный реприманд, но блистательнейший! А теперь, дорогуша, откройте нам тайну, где вы его взяли и что произошло потом?

– Меня он кликнул на углу Трафальгар-Сквер. Там всегда спрос на кэбменов! Где-то в половине десятого, если мне память не изменяет! Он сказал сразу: «Я сыщик! Две гинеи за работу, если будешь хорошо слушать и держать язык на замке!» От таких деньжат грех отказаться! Сами понимаете! Я же человек! Я доставил его к гостинице «Нортемберленд» и он приказал ждать там. Когда из гостиницы выскочили двое прилично одетых джентьменов и стали кликать кэб, он сказал следовать за ними и мы приехали сюда, на эту улицу!

– К этому дому?

– Чёрт его знает! Не помню уже! Это его надо спросить! Мы остановились где-то посередь квартала, и часа полтора проторчали там. Потом двое джентьменов, те самые, прошли мимо нас, и мы двинулись вслед за ними прямо по Бейкер-Стрит, а потом свернули…

– Довольно… Дальше мне известно! – махнул рукой Холмс.

– Потом, как мы съехали с Бейкер-Стрит, он в верхнее окошечко крикнул: «А ну гони к Вокзалу Ватерлоо!» Мне повторять два раза не надо! Нет кэбмена понятливее меня! Я что было сил стеганул моего Джеймса и через десяток минут мы были у Ватерлоо. Он дал мне две гинеи, славо богу, не надул и галопом дунул к вокзалу. А отойдя чуток, обернулся и крикнул: « Гордись тем, кого возил! Я – Шерлок Холмс! Запомни это хорошенько! И никогда не забывай!» Вот и всё, что было! Такая история! Я, что? Я ничего! Я улицу знаю, как отче наш и всё!

– Так, с этим всё ясно! И вы потом видели его?

– Да что вы! Ни в жизнь! Зачем мне?

– А случайно, сударь, вы не можете описать мистера Холмса поподробнее? Как он выглядел?

Кэбман насупился и стал неистово чесать затылок своей могучей клешнёй, как будто хотел вычесать оттуда нечто более более феноменальное, чем рой блох.

– Эка невидаль… Не так-то просто, сэр… На вид этот тип примерно лет сорока, росточка примерно вот такого, средненького, вы выше его примерно дюйма на два, сэр. Одет прилично, явно не бродяга, нет, не плюгавый чёрт, чёрная бородища лопатой, вот досюда, лицо бледнющее, как у покойника. Ну, что ещё больше? Пожалуй, ничего! Я челаэк, мне скрывать нечего! Мне без инструкции никуда!

– Глаза какие? Цвет? Размер?

– Вот ей-богу, не приметил! Некогда мне тут было! Я должен перманентно за дорогой следить!

– Вы очень наблюдательны, я вам скажу! Залюбуешься! Больше ничего особенного не заметили?

– Как будто ничего, сэр!

– Ну, ладно! Больше мучить вас не буду! Вот вам полсоверена! Держите! Другая половина вас ждёт, если сможете узнать о своём клиенте что-нибудь ещё! Всего доброго!

– Доброго пути, сэр! Храни вас господь! Премного благодарен! Мы ведь люди подневольные! На извозе! Хорошо так!